СОВРЕМЕННАЯ ЗАПАДНАЯ ФИЛОСОФИЯ

КАМЮ (Camus) Альбер (1913-1960) - франц. философ и писатель, лауреат Нобелевской премии по литературе (1957). Род. в г. Мондови (Алжир) в семье сельскохозяйственного рабочего. В Алжире К. учился в лицее (где встретился с Ж. Гренье, оказавшим серьезное влияние на него как на будущего писателя), затем в ун-те. После учебы начал заниматься литературной деятельностью (первые сборники - «Изнанка и лицо» и «Бракосочетания»), журналистикой, пробует себя в театре и как актер, и как режиссер. В 1940 К. перебирается в Париж. В годы второй мировой войны возглавляет подпольную газету. Тогда же к нему приходит известность (повесть «Посторонний», философское эссе «Миф о Сизифе»). После войны К. становится одним из властителей дум европейской интеллигенции. Публикуются его роман «Чума», насыщенный глубокой и разнообразной символикой, философское произведение «Бунтующий человек», ставятся его пьесы. В эти годы К. много занимается публицистикой (3 тома «Злободневных заметок»).

В ранних произведениях К. заметно стремление обосновать «согласие» между человеком и миром через телесное единство всех элементов универсума. Мир человека (в данном случае история) - это еще не весь мир. Его единство заключается в «абсурдной простоте», недоступной для все усложняющего разума. Мир как таковой индифферентен по отношению к человеку, но лишь к такому человеку, который требует для себя в нем особого места, например место «царя природы». Природа - это мир, где разум умирает, чтобы дать место истине. Мир - это «интервал между да и нет». Не следует, однако, думать, что таковы лишь ранние взгляды К. Известно, что он не просто разрешил переиздать в 1958 свой первый прозаический сборник «Изнанка и лицо», но и предпослал ему обширное предисловие, где указал на то, что всякий литератор имеет свой «центр», подлинный источник его творчества. Для самого К. таким центром в какой-то степени и являлся круг идей, обрисованных в первых его эссе - наследие средиземноморской цивилизации, некое «просвещенное язычество», воплощающее жажду цельности. Тем не менее для того, чтобы вернуться к своему «центру», К. испробовал много обходных путей. Впрочем, путь от философии единения с миром ранних эссе к философии абсурда «Мифа о Сизифе» вполне логичен. Сам абсурд возникает в качестве основной темы этого «эссе об абсурде» как раз вследствие поиска единства между миром и человеком, заданного европейской мысли античной и, в частности, позднеантичной философией. Не случайно К. избрал темой университетской дипломной работы творчество Плотина. Специфику «Мифа о Сизифе» составляет, однако, и бескомпромиссная опора на разум, столь же, впрочем, традиционная для французской философии, выросшей из картезианского cogito. Абсурд возникает из стремления к «предельной ясности». Взгляд на мир «с позиции разума», опирающийся на провозглашенную Ницше «смерть Бога», делает теперь уже невозможными ни мистическое слияние со сверхразумным божественным началом, ни дионисийское растворение в иррациональной действительности. Все это означает для К. капитуляцию перед бытием в пользу воображаемых ценностей. Такого рода капитуляция обнаруживается К. у многих философов-экзистенциалистов. Сизиф в качестве подлинного «абсурдного героя» оставляет все иллюзии, обнаруживая всю бесплодность своих усилий. Он действует «ни для чего», вполне сознавая всю безнадежность собственного удела и находя удовлетворение в самом «ясном видении» бесплодности всех своих усилий. Воспроизведение подобной трезвости в отношении к жизни практически воплощается в перманентном бунте.

Бунт образует смысловой центр другого важнейшего философского эссе К. - «Бунтующий человек». Если в «Мифе о Сизифе» обсуждается проблема самоубийства, то в «Бунтующем человеке» - проблема убийства. Оправдано ли убийство, к которому рано или поздно приходит последовательный бунт? Библейский Каин - первый бунтовщик, но он же и первый убийца. Уже в «Мифе о Сизифе», отвергая правомерность самоубийства, К. постулирует «жизнь как единственное необходимое благо». Теперь же он пытается совместить абсолютность права на жизнь и необходимость бунта (К. трансформирует картезианскую формулу, утверждая «я бунтую, следовательно мы существуем»). Он отвергает такое понимание бунта, которое не признает за ним никакого «положительного» содержания. Подлинный бунт есть Абсурд и возникает, с точки зрения К., из сочетания несочетаемого - поиска человеческим разумом осмысленности и разумности в мире, стремления обнаружить единство мира и человека на почве универсального царства смысла, с одной стороны, и принципиальной неразумности и, следовательно, чуждости человеку мира - с другой. Абсурд возникает из неустранимой дисгармонии между коренным стремлением человека к всепониманию и невозможностью найти какой-либо отклик на это стремление в самой реальности, в которую заброшен индивид. Таким образом, абсурдна уже не «простота мира», но несоизмеримость запредельной мировой простоты и неизживаемой человеческой сложности, обнаружение в человеке того, что достойно защиты. В бунте человеку открывается солидарность с другими людьми. Однако для К. ясно и то, что метафизический бунт всегда чреват бунтом политическим. Последний же легко приводит к утрате памяти о том, каковы истоки бунта. Политическая история XIX-XX веков показывает, что такого рода бунт порождает тоталитарные режимы, утверждающие свое господство через перманентное насилие и террор. Человек в таких режимах утрачивает самоценность. Его рассматривают как некий мост в будущее, как материал истории, с помощью которого осуществятся когда-то в будущем великие принципы, ради которых некогда и затевался сам бунт. Перерождение бунта возможно в том случае, когда бунт выливается в чистое отрицание, в безоговорочное «нет». Однако К. видит, что такое «нет» оборачивается «да» убийству ради принципа. Тот бунт, который ведет к освобождению человека, а не к еще большему его порабощению, должен, по мнению К., отныне включать в себя и «да», и «нет». И отказ, и согласие. Бунт должен вылиться в некую философию меры, на которой издавна основывалась мысль Средиземноморья. Восстание человека против бессмысленности своего удела оборачивается обнаружением бесконечной ценности каждого из людей, но и общим для всех «солнечным пределом», в который возвращается и из которого исходит как из некоего универсального бытийного лона всякое событие человеческой жизни.

Бунтующий человек. М., 1990; Избранные произведения. М., 1993; Theatre, re-cits, nouvelles. P., 1962; Essais. P., 1965.

КАНЕТТИ (Canetti) Элиас (1905-1994) - писатель, драматург, социальный мыслитель. Лауреат многих литературных премий, в том числе Нобелевской премии по литературе (1981). Род. в Рущуке (Русса), в Болгарии в семье испанских евреев. Жил в Манчестере, учился в Вене, Цюрихе, Франкфурте; изучал естественные науки в Венском ун-те. В 1938 после присоединения Австрии к нацистской Германии переехал в Лондон, где остался до конца своих дней. Писал на немецком языке. Автор нескольких романов, пьес, мемуарных и публицистических книг, сборников афоризмов. Идеи К.-писателя близки К. Краусу, Г. Броху, Ф. Кафке.

Главное социально-философское произведение - «МАССА И ВЛАСТЬ» (1960). В кн. получили оригинальное освещение темы взаимоотношения власти и массы, поднимавшиеся ранее Ницше, Лебоном, Ортегой-и-Гассетом, Фрейдом. Исходный феномен массы - преодоление страха перед прикосновением. Человек страшится и избегает прикосновений других людей, старается держаться от них на некотором отдалении (социальные дистанции, системы статусов - одна из форм такого дистанцирования). В массе страх перед прикосновением снимается, все дистанции ликвидируются. Происходит психологическая разрядка. В массе один человек равен другому. Масса живет своей особой жизнью как целостное существо со своими закономерностями возникновения, существования и распада. Изначальный феномен власти - выживание (das Überleben). Властитель - это тот, кто выживает, когда другие гибнут. В изначальном феноменологическом смысле властитель - это тот, кто стоит, когда все вокруг пали. Архетип властителя - герой, стоящий над трупами павших, причем не важно даже, кто эти павшие - уничтоженные им враги, или погибшие друзья, союзники и т.д. В счет идет лишь выживание. Чем больше тех, кого он пережил (все равно, враги это или друзья), тем величественнее, «богоравнее» властитель. Подлинные властители всегда остро чувствуют эту закономерность, подлинная власть всегда воздвигает себя на грудах мертвых тел, как в фигуральном, так и в прямом смысле. Масса есть предпосылка и фундамент власти, независимо от того, идет ли речь о массе живых или массе мертвых. Угроза смерти - основное орудие власти в управлении массой. Любой приказ - это отложенная угроза смерти. Другими словами, страх смерти - конечная мотивация исполнения любого приказа. Голос власти - это «львиный рык», от которого приходят в ужас и бросаются в бегство стада антилоп (масса).

Первоначальный импульс к разработке этих идей К. получил, наблюдая массовый экстаз на улицах Вены в 1914 в начале первой мировой войны. Вообще, нынешнее столетие - «самое варварское из всех эпох мировой истории». Но в «Массе и власти» XX век остается «за кадром». В поисках основы тех ужасов, что пережило человечество в XX столетии, К. использует исключительно историческую архаику, записи древних историков, разнообразный и богатейший этнологический материал. Он дает не описание и критику современности, но выявляет архетипические структуры взаимоотношений власти и массы. Современность оказывается «частным случаем» всеобщей закономерности, справедливой для всех эпох истории. Применительно к современности К. проследил обнаруженные им принципы на примере взаимоотношений массы и властителя в нацистской Германии (эссе «Гитлер по Шпееру»). В некоторых главах «Массы и власти», а также в ряде эссе К. вскрывает изначальную связь структур мышления параноика и властителя. Паранойя - не просто болезнь «власти». Паранойя и власть - это два способа реализации одной и той же тенденции, имеющейся в любом человеческом существе. Таким образом К. универсализирует открытые им закономерности отношений массы и власти, обосновывает их всеобщий и фундаментальный характер. Результатом становится формирование основных принципов политической антропологии, родственной по стилю идеям Хоркхаймера и Адорно («Диалектика просвещения») и «микрофизике власти» у Фуко, но оригинальной по фундаментальным интуициям. Одновременно возникает более или менее целостная общеантропологическая концепция, коренящаяся в идее напряженной динамики страха перед прикосновением другого и радостного (рсвобождающего) слияния с другим и другими. Именно в реализации этих двух аффектов воплощается человеческая жизнь. Этому служат многочисленные и разнообразные ритуалы (систематически разобранные К.), составляющие в своей совокупности основополагающие институты человеческого общежития (стая, религия, война и др.). В этом смысле концепция К. представляет собой также теорию культуры.

Личная позиция К. по отношению к власти (выраженная в художественных произведениях, в публицистике и афористике) - интеллектуальный анархизм. Власть смертоносна и отвратительна, власть это смерть. Борьба против власти - это борьба против смерти. Его призыв к каждому человеку - вырвать из себя «жало приказа», т.е. ликвидировать в себе тот психологический отпечаток, который оставляет каждый приказ, как исполненный, так и отданный. Попросту говоря, это призыв не исполнять приказов власти. В то же время его анализ психологической динамики отдачи и исполнения приказов, данный в «Массе и власти», показывает, что призыв этот по сути дела неисполним. Это призыв к гуманизму в мире, который антигуманен по глубинному своему устройству.

В художественном творчестве К. исследует другими средствами по сути дела те же самые феномены - взаимоотношения массы и власти «в силовом поле смерти».

Гитлер по Шпееру // Социологические исследования. 1986, №4; Человек нашего столетия. Художественная публицистика. М.,1990; Масса и власть. М.,1997.

КАРНАП (Carnap) Рудольф (1891-1970) - австр. философ и логик, ведущий представитель неопозитивизма. Род. в Ронсдорфе, в Германии. В 1910-14 изучал физику, математику и философию в ун-тах Фрейбурга и Йены. В Йене одним из его учителей был Фреге, который наряду с Расселом оказал наибольшее влияние на формирование взглядов К. В 1921 получил докторскую степень за работу «Пространство», которая была опубликована на следующий год в Kantstudien. В 1926 по приглашению Шлика К. перешел в Венский ун-т и вскоре стал лидирующей фигурой Венского кружка. Вместе с Рейхенбахом в 1930 К. основал журнал Erkenntnis, задачей которого была разработка и распространение идей научной философии. В 1931 возглавил кафедру философии в Немецком ун-те в Праге, продолжая активное сотрудничество с Венским кружком. Не приемля идеологии нацизма, К. в 1935 эмигрировал в США, где до 1952 работал в Чикагском ун-те, затем в Принстоне, а с 1954 до 1961 возглавлял философское отделение в Калифорнийском ун-те.

Отталкиваясь от идей Фреге, Рассела, от «Логико-философского трактата» Витгенштейна, К. вместе с другими членами Венского кружка разработал неопозитивистскую модель научного знания. Согласно этой модели, в основе знания лежат абсолютно достоверные протокольные предложения, выражающие чувственные переживания субъекта. Все остальные предложения науки должны быть верифицированы, т.е. сведены к протокольным предложениям. Те предложения, для которых процедура верификации оказывается невозможной, не имеют смысла и должны быть устранены из науки. Большая часть традиционной философии при таком подходе оказывается спекулятивной метафизикой, лишенной смысла. Функция же научной философии заключается в том, чтобы с помощью логического анализа очистить язык науки от бессмысленных псевдопредложений. В течение нескольких десятилетий К. пытался решать проблемы, встающие в рамках этой модели. Он сформулировал верификационную теорию значения. Согласно ей, смыслом обладают только те предложения, которые сводимы к протокольным предложениям. Он полемизировал с Нейратом о природе протокольных предложений и языковых формах их выражения. К. разработал логическую технику определения диспозиционных предикатов и других теоретических терминов; ему принадлежит ряд моделей формализованного языка, способного выразить содержание научных теорий; он во многих отношениях развил метод логического анализа языка науки и т.п. Ему принадлежат также значительные результаты в области логической семантики и вероятностной логики. В своих поздних работах К. заметно отошел от той узкой модели науки, которая первоначально была сформулирована членами Венского кружка. Предложенные им подходы к решению обширного круга методологических проблем содействовали выработке более адекватных представлений о науке и развитию философии науки.

Значение и необходимость. М., 1959; Философские основания физики. Введение в философию науки. М., 1971; Der Logische Syntax der Sprache. W., 1934; Testability and Meaning. New Haven, 1954.

КАССИРЕР (Cassirer) Эрнст (1874-1945) - нем. философ, один из ведущих представителей марбургской школы неокантианства. Учился в Берлине, Лейпциге, Гейдельберге. С 1896 - ассистент Когена в Марбурге. Преподаватель философии в Берлинском (1908-19) и Гамбургском (1919-33) ун-тах, ректор последнего в 1930-33. С приходом к власти Гитлера эмигрировал, преподавал сначала в Оксфордском ун-те (Англия), затем (1935-41) - в Гётеборгском ун-те (Швеция). В 1941 переехал в США, где остался до конца жизни, преподавая в Йельском и позднее в Колумбийском ун-тах. Уже с первых работ по истории философии и философии науки определилась основополагающая установка его философского мировоззрения, связанная с «марбургской» интерпретацией критицизма Канта. Речь идет о замене метафизического противоположения мышления и бытия на трансцендентальный метод, направленный не на действительность, а на научные формы ее познания. Объектом процесса познания, согласно К., не могут быть предметы, поскольку в противном случае мы вынуждены были бы признать, что они уже до познания были независимо определены и даны как предметы. Таким образом, человек познает не предметы, а предметно, создавая внутри содержания опыта определенные разграничения и фиксируя постоянные элементы и связи. Убеждение в том, что предмет впервые конституируется формой сознания, и что познание имеет дело не с вещью, а с отношением, не с данным, а с заданным, сохраняет силу для всех этапов теоретической эволюции К., которая представляет собой путь от отвлеченной философии к философии человеческого существования, от философии науки к философии культуры и философской антропологии. Типично кантианскую методологию К. поначалу распространил на обширный историко-философский материал и данные точных наук. Дальнейший путь к феноменологии культуры и созданию собственной оригинальной концепции явился для К. лишь расширением проблемного поля и применением прежнего метода к таким новым с точки зрения традиционного кантианства областям как язык, миф, религия, гуманитарные науки. Результатом этой новой ориентации стало появление в 1923-29 трехтомной работы «Философия символических форм», принесшая К. прижизненную славу, а также множество работ по проблемам философии языка, мифологического мышления, искусства, философии истории, политики, истории культуры. Из всех неокантианцев, выходящих за пределы традиционно кантианской проблематики, К. оказался едва ли не единственным, кто видел в системе Канта не конец, а начало критики познания.

В «ФИЛОСОФИИ СИМВОЛИЧЕСКИХ ФОРМ» доминирование кантианских подходов смягчено влиянием целой гаммы «инородных» философских систем - от Платона до Лейбница и Гегеля, - хотя последнее слово все же остается за кантианством. Таково центральное для К. понятие символа, представляющее собой не что иное, как модификацию кантовской «априорной формы», т.е. означающее формальный синтез чувственного многообразия. Вопрос о том, есть ли реальность помимо символа, К. характеризует как философски неуместный и мистический. Решение проблем культуры и человеческого бытия сводится к отысканию формообразующего принципа, а не к раскрытию содержания, могущего скрываться за символическими формами. К. не отрицает интенциональной природы символа как указующего на «нечто». Однако под этим «нечто» подразумевается у него единство функции самого формообразования, т.е. правила символического функционирования. С этой точки зрения миф открывает нам не «воспоминание о космическом таинстве» (формула Вяч. Иванова), а правила собственной грамматики. Поэтому философские притязания К., по его словам, не выходят за рамки разграничения морфем и идиом грамматики символической функции, с одной стороны, и структурального анализа их функционирования в установленных пределах - с другой.

Лекции по философии и культуре // Культурология. XX век.М., 1995; Философия символических форм: Введение и постановка проблемы // Там же; Познание и действительность. СПб., 1996: Das Erkenntnisproblem in der Philosophie und Wissenschaft der neueren Zeit. B., 1906-1920; Substanzbegriff und Funktionsbegriff. B., 1910; Idee und Gestalt. B., 1921; Philosophie der symbolischen Formen. B., 1923-29; An Essay on Man. N.Y., 1944.

КЕЙНС (Keynes) Джон Мейнард (1883-1946) - знаменитый англ. экономист. Сын Дж. Невилла Кейнса, известного в свое время экономиста и методолога науки, автора кн. «Предмет и метод политической экономии» (1891, рус. пер. 1899). Образование получил в Кембриджском ун-те, был учеником А. Маршалла. В 1909-15 - преподаватель экономической теории этого ун-та. В 1912-45 - редактор «Economic Journal». Главное произведение К. «Общая теория занятости, процента и денег» (1936) произвело настоящую революцию в экономической науке и во взглядах на государственную экономическую политику. Он стал основателем влиятельного направления в экономической науке, получившего название кейнсианства. К виднейшим представителям этого направления относятся Дж. Хикс, Р. Харрод, Е. Домар, Э. Хансен, Дж. Робинсон и др. К. активно занимался экономической политикой. В 1919 участвовал в Парижской мирной конференции, посвященной вопросам послевоенных репараций, стоял у истоков создания международных финансовых организаций.

В экономической теории К. доказывал ограниченность постулатов классического микроанализа, построенных на методологическом индивидуализме. Он подчеркивал важность строгого каузального метода в экономической науке. В его теоретической системе основное внимание уделяется ахтивным факторам (склонность к потреблению, норма процента, предельная эффективность капитала), оказывающим влияние на зависимые переменные (уровень занятости, национального дохода). Для объяснения поведенческих мотивов субъектов экономической деятельности К. вводит «психологические законы» склонности к потреблению и предпочтения ликвидности. К. считают одним из основоположников современного макроэкономического анализа. В его теории акцент делается именно на совокупных, агрегированных показателях - потоках доходов, сбережений, потребления в масштабах всего общества. Ценность экономической науки рассматривается К. с прагматической точки зрения как средства обоснования и проведения экономической политики государства. В этом смысле кейнсианская теория представляет собой методологический поворот от социально нейтральной экономики к исследованию государственного регулирования.

К собственно философской проблематике у К. относится «Трактат о вероятности» (A Treatise on Probability. L., 1921), в котором он развивает оригинальную философию вероятности и индукции. Понятие вероятности, по К., относится только к предложениям: некоторое предложение (пропозиция) может быть вероятным или невероятным по отношению к некоторым другим предложениям, которые выступают как предпосылки. Основной тезис К. состоит в том, что существуют такие типы рассуждений, в которых выводы не вытекают прямо и вполне определенно из предпосылок; тем не менее, есть более или менее объективные основания для того, чтобы верить в эти выводы. Предполагается, что есть различные степени таких импликаций, которые и являются вероятностями в смысле К. Такую трактовку вероятности он применил для анализа проблемы индукции, видя в ней средство для преодоления идущего от Юма скептицизма в отношении значимости и достоверности индуктивных выводов. Он также предпринял в своей работе попытку усовершенствовать известные методы индукции Дж.С. Милля. Место К. в экономической мысли хорошо очерчено Дж.Робинсон в ее кн. «Философия экономики» (1962).

КЕРНЕР (Körner) Стефан (р. 1913) -брит. философ. В 1952-79 - проф. Бристольского ун-та, в 1970-83 - также проф. Йельского ун-та (США). В своих работах К. стремится синтезировать методы аналитической философии и методы традиционной философии, прежде всего критической философии Канта. При исследовании основных направлений обоснования математики К. интерпретирует интуиционизм на основе кантовского конструктивизма. В философии науки важнейшую роль, по К., играет различение информационных и объяснительных функций научных теорий, тесно связанное со специфическими особенностями эмпирического и теоретического мышления. В эмпирическом мышлении, где на основе опыта определяются индивидуальные объекты, классы и отношения, действует логика неточных (нестрогих) предикатов. Теоретическое мышление осуществляется в рамках классической логики, с помощью которой путем уточнения и модификации результатов эмпирического мышления создаются предпосылки для дедуктивного получения теоретических следствий. Научное знание тесно связано с представлениями здравого смысла и, взятое в его целостности, развивается путем теоретической идеализации (замены понятий и представлений здравого смысла теоретическими конструкциями) и последующей деидеализации, приводящей к обогащенным представлениям здравого смысла. В этом процессе изменение информации логически независимо от соответствующих теорий, и информация может использоваться для их сравнения и оценки.

В теоретическом мышлении, согласно К., основополагающую роль в развитии знания играет категориальный каркас (принимаемое учеными множество взаимосвязанных категорий), в рамках которого происходит категоризация исследуемых объектов, эксплицируется используемая логика, формулируются интерсубъективные критерии принятия научных утверждений или отказа от них. Фиксируя высшие, метафизические принципы научной деятельности, категориальный каркас, однако, не является единственным и априорным (как считал Кант), но подвержен историческим изменениям и органически связан с эволюцией человеческого знания в целом. Основные принципы философии науки К. позволяют ему выдвинуть серьезные критические аргументы против парадигматической концепции научных революций Куна и методологии научно-исследовательских программ Лакатоса.

The Philosophy of Mathematics. An Introductory Essay. L., 1960; Kant's Conception of Freedom. L., 1967; Categorial Frameworks. Oxford, 1970; Metaphysics: Its Structure and Function. Cambridge, 1984.

КЛАГЕС (Klages) Людвиг (1872-1956) - нем. философ. Развивал идеи философии жизни. Одна из основных тем К. - противоречивость взаимоотношения между жизнью и духом. Человек, согласно К., формируется на инстинктивно-творческой основе и в то же время испытывает внешнее организующее воздействие духа. Изначальное единство души и тела расчленяется, по К., деструктивной деятельностью духа. Позитивная природа духа в его концепции не определяется. Функция духа заключается в вечном противоположении душе, исторические ступени развития которой были всегда сопряжены с его разрушающей силой. К. считает, что полноту духовного уничтожения первичных оснований жизни демонстрирует разъединение понятия и вещи. Человек имеет шанс вернуться к подлинным первоначалам, лишь постепенно растворяясь в нейтральной, безличной основе непосредственного чувствования, переходя порог наличного существования. К. соотносит метод истинного постижения жизненной целостности с непосредственным видением, созерцанием, выраженным в сказаниях, мифах, образах, где субъект и объект существуют слитно. Первооснования человеческого мира открываются, по К., путем «непосредственного физиогномического наблюдения» самой жизни в целостном языке символов. Исходя из этого, К. в работах «Проблемы графологии» (1910) и «Графология» (1932) обосновал научность графологии, определяющей в почерке неповторимую уникальность индивидуальной души, возвышал до уровня философской дисциплины учение о характере в книгах «Принципы характерологии» (1910) и «Основы характероведения» (1926). Критические позиции К. по отношению к духовной культуре современности были односторонне восприняты в национал-социалистической идеологии.

Mensch und Erde. Leipzig, 1920; Vom kosmogonischen Eros. München, 1922; Der Geist als Widersacher der Seele. Leipzig, 1929; Geist und Leben. Leipzig, 1934.

КЛОССОВСКИ (Klossowski) Пьер (1905-1995) - франц. писатель и художник. В 30-е был близок сюрреализму, в 1935 примкнул к основанной Батаем и Андре Бретоном группе «Союз борьбы революционных интеллектуалов». К. создал концепцию интегрального атеизма, которую противопоставил доктрине рационального атеизма материалистов XVIII века. Он считает, что рациональный атеизм наследует нормы монотеистических религий, лишь заменяя теоцентризм антропоцентризмом. Интегральный атеизм, который разрабатывает К., отказывается признать, что общественные институты и социальные нормы принципиально внетекстуальны, что они «записаны» в существующих отношениях до всякого текста. Заменяя представления текстуальными действиями, К. совершает «агрессию против языка институтов», вне которого Я немыслимо как субъект. «Мое» тело, по К., есть продукт языка общества и существует как «мое» исключительно внутри логически структурированного языка, поддерживающего в человеке субординацию жизненных функций. Лишь из языка институтов человек узнает, что тело, в котором он есть, есть «его» тело. Таким образом, преодоление логически структурированного языка являет собой преодоление социальности как таковой. Эта проблема решается философией и литературой - точнее, философией как литературой - в опыте выхода за пределы языка, а следовательно, и за пределы субъекта, истории, сознания. Возникающее в результате такого преодоления текстуальное образование является внешним по отношению к любой системе норм, ко всякому набору культурных запретов, и в этом смысле оно безвластно. Подлинное Я в его рамках есть Другой. Индивидуальная структура личности оказывается в концепции К. множеством психических состояний, не имеющих между собой ничего общего. Трансгрессивный текст утверждает не оптимум, а максимум движения, он стремится не представлять становление, а быть им.

Сад и революция // Маркиз де Сад и XX век. М., 1992; Sade mon prochain. P., 1947; Nietzsche et le cercle vicieuy. P., 1969.

КОГЕН (Cohen) Герман (1842-1918) - нем. философ, глава марбургской школы неокантианства. Преподавал в Галле (1865-76) и Марбурге (1871-1902). К. стремился преодолеть дуализм «вещи в себе» и «явления» на пути дальнейшей разработки кантовского трансцендентализма. Он считал, что при решении этой задачи следует исходить не из понятия объективной действительности, как это делает «наивный реализм», и не из понятия сознания, как это делает субъективизм, а из понятия научного знания: философия должна изучать логические условия возможности науки, исходя из факта ее существования в виде «напечатанных книг». Опираясь на кантовское положение о том, что вне знания нет ничего, с чем это знание можно сравнить, К. рассматривал научное знание как самостоятельную и бесконечно саморазвивающуюся систему, в пределах которой развертываются все отношения между частными содержаниями научных положений, в том числе и отношения между субъектом и объектом, или познанием и действительностью. Исследование познания не должно брать ощущение в качестве основы, поскольку представление об ощущении опирается на представление о причинной связи, т.е. на категорию рассудка. Ощущение должно получить свое обоснование в науке как физиологическое, психологическое или биологическое явление. По К., «действительность» есть категория знания - форма, в которой мы мыслим достижения знания, а поэтому она меняется в зависимости от изменения этого, знания. Различие между объективно существующим предметом и нашим знанием о нем есть лишь различие между этапом развития знания, к которому мы стремимся, и уже достигнутым знанием. Предмет познания не «дан» познающему субъекту, а «задан». Сущность процесса познания К. видит в решении этого «задания», где «неизвестное X», служащее лишь импульсом для развертывания мышления, но не представляющее собой никакого содержания, постепенно определяется в серии актов категориального синтеза, протекающего по априорным законам мышления. Сконструированный подобным образом предмет познания остается всегда незавершенным, поскольку каждый синтез открывает все новые возможности последующих синтезов. Бесконечный процесс познания предмета является вместе с тем и процессом становления самого предмета как определенного сущего.

Перед философией К. ставит задачу найти «первоначало» (Ursprung), лежащее в основе этих процессов. Универсальную модель такого «первоначала» он усматривает в почерпнутом из математического анализа понятии бесконечно малой величины, в которой он видит единство логической единицы мышления и элементарного «атома» бытия. В этой точке соприкосновения мышления и бытия, не имеющей никакой определенности, и начинает формироваться мысленный объект как предмет познания. Согласно К., кантовский априоризм должен быть понят лишь в «трансцендентальном» смысле - не как объективная логическая предпосылка возможности математического естествознания, а как основополагание, все время заново совершаемое мышлением. Поэтому категории он считал не изначально данными правилами мышления, а никогда не завершаемым рядом мыслительных структур. Пространство и время К. рассматривал не как формы созерцания, а как систему идеальных отношений, на основе которых математика должна развиваться как чисто спекулятивная наука, не нуждающаяся в созерцании. То же требование выдвигается и в отношении теоретической физики, химии и др. наук. В результате философию К. понимал как методологию, предметом которой являются отдельные науки. Например, философия права рассматривает не само право, а возможность науки о праве, философия искусства - возможность науки об искусстве и т.д. Свое этическое учение он строил как логику «чистой воли», в основе которой лежит идея свободы человеческой личности как абсолютный идеал. Эта концепция получила развитие в «этическом социализме». В основу разработанной К. эстетики положено понятие «чистого чувства» - любви к «человеческой природе» как высшей эстетической ценности.

Kants Begründung der Ethik. В., 1877; Kants Theorie der Erfahrung. B., 1885; Kants Begründung der Ästhetik. B., 1889; System der Philosophie. Bde. 1-3, B., 1922-23.

КОГНИТИВНАЯ ПСИХОЛОГИЯ (от лат. cognitio - знание, познание). Оформление этого направления в психологии обычно связывают с именем амер. ученого У. Найссера, опубликовавшего в 1967 кн. под одноименным названием (Neisser U. Cognitive Psychology. N.Y., 1967), которая стала в определенном смысле программной. Возникновение К.п. в значительной степени обусловлено стремлением преодолеть скептицизм в отношении роли внутренней организации психических процессов, характерный для доминировавшего в США необихевиоризма. Вместе с тем К.п. унаследовала от последнего убежденность в значимости лабораторных исследований, а также отношение к проблематике научения и памяти как принципиально важной для понимания мышления и поведения. К числу важнейших принципов К.п. относится трактовка человека как существа, активно воспринимающего, перерабатывающего и продуцирующего информацию, руководствующегося в своей мыслительной деятельности определенными когнитивными схемами, правилами, стратегиями. Для К.п. характерна также специфическая направленность исследований, выражающаяся в движении от понимания сложного феномена к пониманию простого (в отличие, напр., от бихевиоризма, для которого типична противоположная исследовательская стратегия: понять сложный процесс на основе предварительного изучения простых); рассмотрение активности индивида как иерархически организованной. Существенное влияние на развитие понятийного аппарата К.п. оказали теория информации и исследования в области искусственного интеллекта. Первоначально основной задачей когнитивного подхода было изучение преобразования информации, происходящее с момента поступления сигнала в органы чувств до получения целостного образа предмета или ситуации. При этом сторонники К.п. исходили из уподобления мышления человека тем процессам переработки информации, которые протекают в вычислительном устройстве (так называемая «компьютерная метафора»). Сейчас все больше осознается ограниченность подобной аналогии. Однако использование сложных динамических информационных моделей для описания мыслительных процессов сыграло и продолжает играть значительную позитивную роль. Стремление выявить и описать закономерности преобразования информации в процессе ее восприятия, переработки и хранения дало возможность использовать в К.п. определенные математические формализмы, а также привело к появлению в ее языке таких понятий, как сигнал, фильтр, информационный поток, различные виды памяти и т.п. Еще одной сферой, оказавшей большое влияние на стиль когнитивного подхода, явились исследования в области структурной лингвистики, в частности в области трансформационных грамматик, разработанных Хомским. К.п. переживает определенные трудности, связанные с обилием моделей, предлагаемых для интерпретации различных аспектов мыслительного процесса, и отсутствием достаточных оснований для аргументированного выбора среди них. В настоящее время К.п. рассматривается как часть более общей, междисциплинарной «когнитивной науки», исследующей мыслительные процессы на стыке концепций и методик психологии, лингвистики, информатики, нейрофизиологии, антропологии и философии.

Найссер У. Познание и реальность. М., 1981; Солео Р.Л. Когнитивная психология. М., 1996.

КОЖЕВ (Kojève, наст. фамилия A.B. Кожевников) Александр (1901-1968) - рус.-франц. философ. Род. в Москве, в 1920 уехал из России. Учился у Ясперса в Гейдельберге. С 1928, во Франции, был близок к евразийскому движению. В начале 30-х посещал семинары Койре, который предложил ему вести занятия по философии Гегеля. Его лекции 1933-39 годов в Практической школе высших исследований по «Феноменологии духа» Гегеля привлекли внимание многих позднее ставших известными франц. интеллектуалов - Арона, Батая, Клоссовски, Лакана, Мерло-Понти и др.

Отвергнув гегелевский панлогизм, К. ввел представление об «онтологическом дуализме», согласно которому природной реальности противопоставляется человек, наделенный способностью как к самоотрицанию, так и к отрицанию природы, что раскрывается в истории. Согласно такому представлению, только история развивается диалектически, в природе же диалектика полностью отсутствует. Поэтому К. отбрасывает спекулятивную философию природы Гегеля, обращаясь всецело к размышлениям над философией истории. Целью философии является постижение «фактичности истории». Истина измеряется ее осуществимостью в истории. К. стремился придать абстрактной гегелевской диалектике вкус и краски реальной истории с ведущейся в ней жестокой борьбой, порой за ничтожные цели. Именно этот аспект его философии с энтузиазмом был воспринят теми, кто искал в экзистенциализме обновления философии. В интерпретации К., гегелевская философия связывает сущность и существование и рассматривает человека как историческое существо. Поэтому он считал, что философия Гегеля является такой же «экзистенциальной», как и философия Хайдеггера, и должна служить основой для онтологии. Идея «дуалистической онтологии» К. впоследствии была развита Сартром.

После второй мировой войны К. отошел от постоянной философской работы, занимал крупные административные посты. В эти годы он построил свою историко-философскую концепцию, в которой пытался представить все развитие философии как введение в гегелевскую систему, принятую им за «абсолютную дискурсивную мудрость» человечества. Для его историко-философской концепции характерна крайняя схематизация диалектики, сочетающаяся с формальнологическим и лингвистическим анализом философии как «речевой деятельности», направленной на производство абсолютно истинных высказываний о мире в целом. В основу изложения истории философии положен конечный набор триад. Формы языка представлены как триада «дискурсия-графизм-метризм», формы рассуждений - как «тезис-антитезиссинтез»; а структура философии задается триадой «онтология-энергология-феноменология». В силу того, что содержание истории философии мыслится как абсолютно заданное, целью исследований становится исключительно классификация материала по готовым триадическим графам.

Конец истории // Танатография эроса. СПб., 1994; Essai d'une histoire raisonée de la philosophic paienne. P., 1968-1973.

КОЙРЕ (Коуге, наст. фамилия Койранский) Александр (1892-1964) - рус.-франц. философ и историк науки. Родился в Таганроге, учился в гимназиях Тифлиса и Ростова-на-Дону, в 1908 уехал в Париж изучать математику и философию. В 1909-11 годах - в Геттингене, где слушал лекции Гуссерля и был активным участником феноменологического кружка. Влияние феноменологии отразилось на стиле работ К., хотя он не принимал некоторые идеи Гуссерля, в частности его трактовку отношения науки и жизненного мира В первую мировую войну воевал добровольцем сначала во французской, затем в русской армии. После войны вернулся во Францию, в 1929 получил докторскую степень за работу о Я. Беме. В 1930-1963 - сотрудник Практической школы высших исследований в Париже. В 1920-30-е годы опубликовал серию статей по истории русской философской мысли - о Чаадаеве, И. Киреевском, Герцене, о влиянии Гегеля в России, а также две книги по этой тематике: «Философия и национальное движение в России в начале XIX века»(1929) и «Очерки истории философских идей в России»(1950).

С начала 30-х годов интересы К. смещаются в область истории науки. После опубликования «Этюдов о Галилее» (1939) он стал признанным лидером интерналистского направления в историографии науки, объясняющего развитие науки интеллектуальными факторами - эволюцией философских идей и внутренней логикой научной мысли. После второй мировой войны возглавлял франц. Центр исследований по истории науки. К. разработал ряд методологических принципов, определивших новый способ видения и интерпретации научного знания. Ему удалось поднять историю науки на теоретический уровень путем выявления глубинных устойчивых идеальных структур, определяющих условия возможности или невозможности возникновения и функционирования конкретных научных идей. Основополагающим в теории К. является принцип единства научной, философской и религиозной мысли. Другая его важная установка - требование представить ход научной мысли в ее творческой созидательной активности, для чего необходимо поместить изучаемые источники в интеллектуальный и духовный контекст эпохи, представив их в аутентичном значении и не пытаясь прояснить «темную и смутную» мысль наших предков путем перевода ее на современный язык. Существенное значение, по К., имеет также включение как значимого для историко-научного исследования того способа, каким научная мысль определенной эпохи осознавала себя и противопоставляла себя тому, что ей предшествовало и сопутствовало. При этом он признавал необходимым изучать заблуждения и ошибки науки, поскольку они не менее поучительны, чем ее достижения. Одним из первых он выдвинул идею некумулятивного развития науки и вопреки позитивистской историографии сумел показать, что это развитие совершается в тесном единстве с философией, что великие научные революции всегда определялись переворотами или изменениями философских концепций. Наиболее важной в этом отношении он считал научную революцию XVI-XVII веков, которая нашла выражение в глубоком преобразовании нашей картины мира - в «разрушении старого Космоса» и утверждении принципиально иного понимания универсума. Основную линию становления новоевропейской науки К. видел в отказе от античного и средневекового понятия «космоса» и замене его понятием бесконечного и однородного пространства, а также в переходе от качественных и неточных понятий аристотелевской и средневековой физики к абстрактным идеализированным объектам математической физики Галилея и Декарта.

Очерки истории философской мысли. М., 1985; Études Galiléennes. V. 1-3. P., 1939; From the Closed World to the Infinite Universe. Baltimor, 1957; La Revolution astronomique: Copernic, Kepler, Borelli. P., 1961; Études Newtoniennes. P., 1968.

КОЛЛИНГВУД (Collingwood) Робин Джордж (1889-1943) - брит. философ-неогегельянец и историк. К. разработал своеобразную версию историзма. В кн. «ЗЕРКАЛО ДУХА, ИЛИ КАРТА ЗНАНИЯ» (1924) он перерабатывает концепцию абсолютного духа Гегеля, отказываясь от «мифологического элемента» - от представления о вневременной и единосущей мировой основе, божественном Логосе. Мышление образует восходящую иерархию «форм духовной активности», которая основывается на воображении, символизации и абстракции. В отличие от Гегеля, в иерархии форм опыта (искусство - религия - наука - история - философия) К. отводит самостоятельное место историческому знанию как воплощению конкретного мышления, противопоставляя его науке, выделяющей на одном полюсе абстрактно всеобщий закон, а на другом - иррациональную единичность факта. В истории сам факт становится предметом знания, но прошлое все еще рассматривается как объективно сущее и внеположное духу. Устранение этой «ошибки» поднимает мысль на ступень абсолютного знания, которое есть вместе с тем адекватное осознание того важного обстоятельства, что всякий предмет знания - это собственное творение духа и что, следовательно, вне духа нет никакой реальности. Всякая внешняя по отношению к действующему субъекту реальность воображаема, т.е. содержит неосознаваемый - и тем самым неопределенный - интуитивный момент, в котором и заложена вся суть внеположности вообще. Художественный образ, религиозный символ, система природы ученого и, наконец, картина прошлого историка - вот, по К., этапы прогрессирующего освобождения сознания от власти воображения и вместе с тем прогрессирующего понимания того, что функция интуиции - опредмечивание абстракции, превращение последней в самостоятельное сущее. К. утверждает, что победа над воображением и его двойником, абстракцией, кладет конец «феноменологии ошибок» и выявляет самосозидающий процесс мышления, в котором теоретическое познание есть одновременно и практическое созидание, поскольку в абсолютном духе все противоположности снимаются в высшем единстве. Он понимает Абсолют как историческое целое, частью которого является индивидуальный дух. Абсолютная реальность - это само историческое сознание, опредмеченным моментом которого является историческое бытие. Этот подход породил центральную для концепции К. проблему согласования тезисов о непрерывной исторической изменчивости и об абсолютной природе философского знания: с одной стороны, если абсолютом является историческое сознание, то самостоятельно существующая теоретическая философия становится невозможной, поскольку всякое знание вовлекается в гераклитовский поток всеобщего становления, а философская рефлексия мыслителей определенной школы не может считаться полномочным представителем менталитета человечества. С другой стороны, без абсолютного предела, к которому стремится человеческое самосознание, невозможна и вся схема движения мысли, нуждающаяся в начале и конце как двух опорных точках, между которыми развертывается имманентно-необходимый диалектический процесс. Отталкиваясь от искусства, процесс самопознания необходимо заканчивается философией, но если философия растворяется в истории, то процесс уходит в бесконечность, и философская истина становится недостижимой. Эта дилемма обусловила постоянные колебания К. между догматизмом абсолютного идеализма и релятивизмом.

Временное примирение между ними достигнуто в «Очерке философского метода» (1933), где содержится его теория диалектики. К. синтезирует диалектику противоположностей Гегеля и диалектику различий Кроче. Структура диалектической системы (К. называет ее «шкалой форм») такова, что каждое звено в иерархии ее форм само по себе качественно специфично и, тем самым, отличается от остальных, являясь противоположностью по отношению к высшей и низшей формам. Напр., наука представляет собой особую форму знания, относительно независимую и отличную от всех остальных, и в то же время она противоположна религии как истина заблуждению и философии - как заблуждение истине.

Пафос поздних трудов К. составляет защита научной историографии, которую он противопоставляет двум основным фазам предыстории исторического знания - компилятивной и критической. Переход к научной историографии К. связывает с «бэконовской революцией» в истории последней четверти XIX в., которая в значительной степени благодаря археологии освободила ученых от «плена» письменных источников. Впервые историк получил возможность самостоятельно ставить и решать проблемы посредством систематического мышления, проверяющего свои выводы фактическими данными и не зависящего абсолютно и слепо от сведений «авторитетов». Единственными авторитетами историка, как и любого другого ученого, становится логика и фактическая подтверждаемость теоретических выводов. Сближая историю с естествознанием в логико-методологическом отношении, К. по-прежнему отстаивает ее эпистемологическую автономию как особой деятельности духа, основанной на априорном воображении. Поэтому он отвергает социологические обобщения, использующие исторический материал, поскольку считает это натурализмом. Познаваемость исторического прошлого гарантируется, по К., лишь постольку, поскольку вся история есть история мысли. Из этого тезиса вытекает его методологический индивидуализм как требование объяснить исторические события исключительно на основе целеполагающей активности людей.

В кн. «ОЧЕРК МЕТАФИЗИКИ» (1940) К. разработал оригинальную концепцию метафизики, трактующую последнюю как опирающийся на историческое познание анализ абсолютных предпосылок научного мышления. Будучи абсолютными, эти предпосылки лежат в основании всех логических рассуждений и выводов, они не полагаются сознательно, а предполагаются неявно. Столь же неосознаваемым является процесс изменения этих предпосылок, и об их изменении можно узнать только a posteriori, на основе исторического анализа. Эта концепция абсолютных предпосылок повлияла на взгляды Тулмина и через него на историческую школу философии науки. Хотя до окончательного изменения абсолютных предпосылок их содержание невозможно осознать, можно все же констатировать определенные «напряжения» в системе предпосылок, образующих «динамическую логику цивилизации». Так, кризис современной западной цивилизации, по К., есть следствие постепенного отказа от ее главной предпосылки - от веры в разум как основу организации культуры и социальной жизни. Симптом этого отказа К. видит в философском иррационализме и его политическом следствии - фашизме, который, по его убеждению, представляет собой сознательный вызов цивилизации. Анализируя теоретические истоки фашизма, К. резко критикует гегельянский культ государства как вызов классической политике, которая, начиная с античности и вплоть до Локка, отстаивала идею политического консенсуса как принципа социального управления. Идеи К., не столь популярные при его жизни, ныне играют определенную роль в движении западной философии по пути осторожного «возрождения метафизики».

КОММУНИКАЦИЯ - в широком смысле: передача сообщения, сообщение. У Ясперса проводится различие между «объективной» и «экзистенциальной» К. Объективная К. обусловлена любого рода общностью между людьми (общие интересы, общая культурная принадлежность и т.д.). Экзистенциальная К. имеет место в ситуации общения двух «самостей». Понятие К. является центральным в теории «коммуникативного действия» Хабермаса и одним из главных в «трансцендентальной прагматике» Апеля. Условия, которые должны быть выполнены для того, чтобы двое говорящих могли со-общаться, Хабермас определяет в понятии «коммуникативной компетенции». К. в современном обществе, пронизанном отношениями власти, подвергается искажению идеологией. Но даже и эта К. имеет своей предпосылкой идеал К., свободной от господства (hershaftsfreie Kommunikation). Данный идеал предполагает, что ни один участник К. не подвергается ограничениям, вызываемым властными отношениями. Апель распространяет теоретико-познавательное требование объективности и истинности на само сообщество аргументирующих - таково понятие «трансцендентального коммуникативного сообщества». Все притязания на объективность и истинность, а также на нормативную правильность могут быть обоснованы только в рамках коммуникативного сообщества. Решение относительно того, какие из притязаний на общезначимость являются правомочными, может быть принято только на основе консенсуса, достигаемого в ходе свободной от принуждения аргументации, которую ведут нацеленные на понимание индивиды.

Ермоленко А.Н. Этика ответственности и социальное бытие человека (современная немецкая практическая философия). Киев, 1994; J.Habermas.Theorie des kommunikativen Handelns. 2 Bde. Fr./M., 1981; K.Jaspers. Philosophie.Bd.2. B., 1932; K.Jaspers. Von der Wahrheit. München, 1947.

КОНВЕНЦИОНАЛИЗМ (от лат. conventio - соглашение) - направление в философии науки, согласно которому в основе научных теорий лежат соглашения (конвенции) между учеными, а выбор их обусловлен соображениями удобства, простоты и т.д. - критериями, не связанными непосредственно с их истинностью. Возникновению К. способствовало появление неевклидовых геометрий, а также возрастание роли концептуальных средств в физике в ходе научной революции начала XX в. Существование альтернативных систем аксиом геометрий Евклида, Лобачевского и Римана поднимало вопрос о том, какая из них соответствует реальному физическому пространству. Основатель конвенционализма Пуанкаре снял этот вопрос, доказывая, что аксиомы геометрии являются не более чем удобными конвенциями. «Основные положения геометрии, как, например, постулат Евклида, - писал он, - суть также не что иное, как соглашения, и было бы настолько же неразумно доискиваться, истинны ли они или ложны, как задавать вопрос, истинна или ложна метрическая система. Эти соглашения только удобны, и в этом нас убеждают известные опыты». Пуанкаре распространил К. и на физические теории, такие, как классическая механика, термодинамика, электродинамика Максвелла и др., считая, что их исходные положения (напр., принцип инерции) также являются произвольными соглашениями, и единственное требование, которому они должны удовлетворять - это требование непротиворечивости.

Тем самым К. был превращен в определенную философскую концепцию истолкования науки. Ее основной чертой является уход от решения проблемы соотношения концептуального уровня науки и реальности в сторону инструменталистского истолкования концептуальных средств. Особенно ярко это проявилось в логическом позитивизме, рассматривавшем в качестве средства анализа языка науки аппарат формальной логики. С этих позиций научная теория может быть представлена как формальная система, а ее исходные понятия в принципе могут быть выбраны произвольным образом. Это нашло отражение в «принципе терпимости» Карнапа, согласно которому каждый волен строить свою логическую систему при условии соблюдения правил синтаксиса. В еще более резкой форме эту идею выразил Айдукевич в своем тезисе «радикального К.», утверждающем, что изображение мира зависит от понятийного аппарата, в выборе которого мы свободны. Впоследствии, однако, как Айдукевич, так и Карнап смягчили свои позиции; последний, напр., стал утверждать, что выбор той или иной «языковой формы» делается на основе прагматических критериев.

В К. нашел отражение та сторона научного познания, что научные теории не являются непосредственными обобщениями опытных данных, и в этом смысле конвенциональные элементы неустранимы из структуры научного знания. Поэтому большинство концепций современной философии науки содержит те или иные элементы конвенционалистской методологии. Принципиальными противниками К. как общей теории научного знания выступают прежде всего сторонники научного реализма.

Карнап Р. Значение и необходимость. М., 1959; Пуанкаре А. О науке. М., 1983;Лакатос И. Фальсификация и методология научно-исследовательских программ. М., 1995; I. Giedymin. Science and Convention: Essays Henri Poincare's Philosophy of Science and the Conventional Tradition. Oxford, 1982.

КОНСЕНСУС (от лат. consensus - согласие, соучастие) - в обычном употреблении - означает единство мнений, суждений, взаимное согласие людей. В социологическом смысле К. суть согласие индивидов относительно норм и целей социальной общности, членами которой они являются, а также относительно распределения ролей и вознаграждений внутри этой общности. Понятие отражает чувство солидарности и сопричастности индивидов тем или иным ценностям, традициям и т.п. По Веберу поведение людей, основанное на К., является предпосылкой более формальных типов социальной интеграции, обусловленных общественным договором, законами и т.д. В феноменологической социологии Шюца К. анализируется как внутренне присущее сознанию свойство социальности (интерсубъективности), формируемое путем взаимопонимания индивидов, основанного на том, что субъекты взаимно мотивируют друг друга в своих коммуникативных актах и духовных проявлениях. В социологии науки исследуются механизмы достижения интеллектуального К. внутри различных научных сообществ. Научный К. как согласованная оценка имеющегося фонда знания, а также новых открытий достигается в основном не за счет вполне убедительных доказательств или опровержений, а в процессе неформальных дискуссий и личных взаимодействий ученых, в которых интеллектуальные аргументы соседствуют с апелляциями к интуиции, вере, мнению научной «элиты». Существенную роль научный К. выполняет в проведении грани между общепринятыми научными дисциплинами и так называемыми «девиантными» (отклоняющимися от нормы) исследованиями: между психологией, биологией, астрономией, физикой, с одной стороны, и парапсихологией, астрологией, уфологией и т.п. - с другой. На достижение К. здесь влияют не только принятые внутри научного сообщества критерии научности, но и давление общественного мнения, степень распространения данных о параявлениях в средствах массовой коммуникации.

КОНСЕРВАТИВНАЯ РЕВОЛЮЦИЯ - понятие, обозначающее распространившиеся в 1920-х годах в Европе, особенно в Германии, новые формы радикального консерватизма. В них видели выход из кризисной ситуации в обществе, последовавшей за первой мировой войной. Идеологи К.р. отстаивали ценности порядка и коллективной солидарности, дисциплины и иерархии, противопоставляя их анархии, индивидуализму и эгалитаризму, связанным с утверждением демократических и либеральных форм жизни. Термин «К.р.» впервые появился в статье Томаса Манна «Русская антология»(1921).

Несмотря на некоторое сходство с романтизмом старого политического консерватизма и национализма, новые «консервативные революционеры» воодушевлялись уже не ценностями традиционных форм жизни и культуры. Их основной интенцией было аналогичное ницшеанскому отрицание тех феноменов, которые обычно связываются с капиталистической модернизацией. Они отстаивали органические целостности против индивидуализма и социального атомизма, веру против скептицизма, метафизику против науки, жизнь против механизма, героизм против буржуазной расчетливости, реальное материальное производство против коммерции и спекуляции, духовную иерархию против стереотипности мещанства. Они были настроены антибуржуазно и антилиберально, но вместе с тем считали устарелыми идеи классовой борьбы. Большинство из них не разделяло марксистских взглядов, однако синдикалисткие идеи Ж. Сореля и подчеркивание важной роли политических мифов находили сторонников в этой среде. Среди многочисленных мифопорождающих работ, написанных в духе К.р., выделяются по влиянию на современников книги Шпенглера «Пруссачество и социализм» (1920) и Юнгера «Рабочий. Его господство и облик» (1932). Шпенглер верил, что выход из кризиса может быть найден в слиянии двух ранее разделенных традиций: во-первых, издавна культивировавшихся в качестве прусских ценностей чувств обязанности, дисциплины, самоотречения и, во-вторых, социалистической идеологии. Они должны объединиться в общем стремлении к преодолению пагубного распространения индивидуализма и либерализма. В правоконсервативных пророчествах Юнгера не шпенглеровский юнкер-социалист, но «рабочий» должен стать архитектором нового общества и государства. Однако его героический «рабочий» имел мало сходства с обычным работником индустриального производства. Скорее в нем угадывается перерожденный сверхчеловек Ницше, пронизанный духом экстатического коллективизма. Эта новая историческая фигура должна стать универсальным типом человека в современном государстве. В последнем не только в условиях войны, но и в мирное время должна осуществляться ситуация «тотальной мобилизации», в которой не должно быть места либеральным свободам и гражданским структурам, основанным на формально-правовых нормах. Их место должен занять перспективный «рабочий план», который выражает абсолютную волю нового государства и который реализуется этими героическими рабочими. Особую роль в этом отводилась технике, именно через нее реализуется воля к власти. Для рабочего техника становится мировоззрением и этикой, определяющими его образ жизни. Государство, которое превращается во всесильную человеко-техническую тотальность, в состоянии вывести общество из того уныния и хаоса, в котором оно оказалось после мировой войны.

Идеи К.р. были популярны среди ряда нем. интеллектуалов 20-х годов, прямо или косвенно они подготовили почву для национал-социализма и фашизма в Европе. В русской мысли сходные построения в это время можно найти у евразийцев.

Шпенглер О. Прусская идея и социализм. Берлин, 1922; A. Mohler. La revolution conservatrice en Allemagne (1918-1932). Puiseaux, 1993.

КОНСТИТУИРОВАНИЕ (от лат. constituo - устанавливать, формировать) - одно из основных понятий феноменологии Гуссерля. Обозначает специфическую способность сознания, процесс, в котором сознание не воспринимает мир, а активно его воссоздает в себе, из себя и для себя. В К. выражается активность сознания, его продуктивный (а не репродуктивный) характер. Проблематика К. проходит через все этапы эволюции философии Гуссерля. Различаются формальное К. предмета и материальное К. природы, духовно-личностного мира. К. относится не только к активным сторонам жизни сознания, но и к сфере «пассивных синтезов», к исследованию которых Гуссерль обращается в ходе анализа внутреннего сознания времени. В этой сфере понятие К. теряет однозначность, обозначая процессы как смыслообразования, так и творчества. Расширение понятия К. отличает трансцендентальный идеализм Гуссерля от трансцендентального идеализма Канта, который понимал синтез лишь как проявление формальной активности сознания.

КОНТРАДИКЦИЯ (от лат. contra - против и dictio - изречение, высказывание) - логически противоречивое высказывание, т.е. высказывание, нарушающее формально-логический закон противоречия. К. содержит курсив понятия или включает в себя более простые суждения, находящиеся в контрадикторном отношении (отношении противоречия). Контрадикторными понятиями называют такие несовместимые понятия, объемы которых полностью исключают друг друга, напр. «счастливый» и «несчастливый» и т.п. Контрадикторными считаются такие суждения, которые не могут быть ни одновременно истинными, ни одновременно ложными, т.е. если известно, что данное суждение истинно, то контрадикторное ему обязательно ложно, и наоборот, если некоторое суждение ложно, то контрадикторное - истинно.

KOPET (Coreth) Эмерих (1919-1991) - австр. философ и теолог, неотомист. Член ордена иезуитов, проф. христианской философии, один из теоретиков католического модернизма. В центре внимания К. стоит антропологическая проблематика. Он полагает, что все традиционные темы томистской метафизики и теории познания могут получить обоснование лишь через детальный анализ специфики человеческого существования. Сама же томистская антропология нуждается в модернизации на базе использования идей Хайдеггера и Гадамера, а также философской антропологии Шелера, Гелена и Плеснера. Используя инструментарий герменевтики, К. трактует пребывание человека в мире как исходную априорную константу человеческого бытия. «Мир» для него - совокупность феноменов сознания, обладающих социокультурным и индивидуальным содержанием. Через горизонт мира, по К., человек подключается к целостности исторического опыта, запечатленного в языке, и обретает видение бытия. Под слоем феноменов обнаруживается сущность человека как сложной духовно-материальной субстанции. В духовно-личностном начале он усматривает основу диалога индивида с другими людьми, его деятельности по созиданию культуры. Объясняя сущность культурно-исторического творчества, К. утверждает, что в «открытости» и «трансцендировании», самопревосхождении человека по отношению к Богу рождается история.

КОТАРБИНЬСКИЙ (Kotarbinski) Тадеуш (1886-1981) - польск. логик и философ, один из главных представителей Львовско-варшавской школы. С 1919 - проф. Варшавского ун-та, в 1957-62 - президент Польской академии наук. К. занимал позицию, близкую к номиналистическому материализму, сочетавшемуся с рационалистической теорией познания и аналитическим стилем, акцентирующим логическую реконструкцию языка философии и науки как условие освобождения от смутных и неоднозначных понятий. В 20-е годы К. сформулировал направленную против субъективно-идеалистических и неореалистических интерпретаций науки программу «реизма», или «конкретизма» (от лат. res - вещь, koncreto - материя, вещество). Она постулировала реальность существования только телесных объектов (вещей) и отвергала реальность существования свойств и отношений помимо вещей. Значением имени является вещь, а общие имена, названия свойств и отношений должны рассматриваться как метафоры или сокращения, которые в принципе можно элиминировать из языка науки. Вещь - любой предмет с пространственно-временными характеристиками. «Реизм» отвергает психофизический параллелизм и трактует психические процессы как деятельность организмов и состояния нервной системы.

Номиналистическая программа «реизма» встретилась с принципиальными затруднениями; невозможностью «реистического» обоснования объективности познания, адекватности субъективных образов познаваемым предметам, разрывом между вещами, с одной стороны, и их свойствами и отношениями - с другой. В плане методологии трудность состояла в интерпретации теоретических терминов: последовательный «реизм» должен видеть в этих терминах «псевдоимена», не имеющие реальных дисигнатов, но в то же время теоретические термины неустранимо существенны для развития научного познания. Номиналистическая трактовка логики и математики сталкивается с непреодолимыми¤ препятствиями при «переводе» классических понятий (классы классов, кардинальные числа и проч.) в язык первопорядкового исчисления предикатов. В более поздних работах К. признал объективность свойств и отношений, настаивая, однако, на вторичном, производном характере их существования.

Аналитический стиль мышления был перенесен им в сферу этики и практической деятельности. Он сформулировал программу праксеологии как общей теории рациональной деятельности, привлекшую внимание ученых различных специальностей: логиков, экономистов, психологов, кибернетиков. Основной принцип этики К., которую он противопоставлял утилитаризму, а также религиозной морали, гласит: «человек должен стремиться к уменьшению зла в жизни всех существ, на судьбы которых он может оказать влияние». Принцип «минимизации зла» допускал различные прочтения: индивидуалистическое самоусовершенствование, непротивление злу насилием, активное сопротивление злу, включая борьбу за социальное равенство и справедливость.

Развитие праксеологии // Польское обозрение. 1962, № 12-13; Избранные произведения. М., 1963; Трактат о хорошей работе. М., 1975; Utylitaryzm w etyce Milla i Spencera. Krakow, 1915; Wybór pism. T. 1-2. Warszawa, 1957-58; Elementy teorji poznania, logiki formalnej i metodologii nauk. Wroclaw, 1961.

КОЭН (Cohen) Лоуренс Джонатан (p. 1922l) - брит. философ-аналитик. С 1957 преподавал в Оксфордском ун-те. Его первые исследования относятся к социальной философии, где К. попытался, базируясь на своем опыте службы во время второй мировой войны в Индийском океане, определить интеллектуальные предпосылки существовавшего в то время мирового сообщества с его экономическими и социальными связями, соответствующими социальными институтами. По мнению К., мир в середине XX в. существенно иной, чем в социальных учениях Гоббса и Гегеля, исходивших из полной независимости национальных государств, но он весьма далек и от модели сверхнационального государства. С начала 60-х годов К. занимается главным образом исследованием способов концептуального анализа, в частности, применительно к телеологическому объяснению в биологии, фундаментальным понятиям юриспруденции, медицины и т.п. Предпринял попытку синтезировать разные, но взаимосвязанные подходы к проблеме значения, разработанные в синхронической и диахронической лингвистике, в истории и социологии познания, в формальной логике и аналитической философии. Наибольший интерес, согласно К., представляет процесс изменения значения при установлении соответствия научных гипотез вновь открытым научным фактам. Для анализа таких ситуаций необходимо отделить проблему индукции от более широкой проблемы научного рассуждения и трактовать индукцию как способ получения нетривиальных обобщений. Степень надежности последних зависит от разнообразия потенциально релевантных обстоятельств, в рамках которых терпят неудачи попытки фальсификации таких обобщений. Для индукции, по К., наряду с традиционным критерием индуктивного подкрепления не меньшее значение имеют структурные критерии типа простоты, успешности и т.п. Такой подход К. применил к анализу доказательства фактов в процессе судебного разбирательства, к исследованию психологии индуктивного и вероятностного рассуждения. Оценивая современное состояние аналитической философии, К. пришел к выводу, что ее трактовка как чисто лингвистической деятельности является слишком узкой: задачи философии необходимо связаны с решением вопроса о том, что представляют собой разум, рациональность в той или иной конкретной ситуации.

Является ли эпистемология науки разновидностью логики или истории науки? // Вопросы философии. 1980, № 2; The Principles of World Citizenship, Oxford, 1954; The Implications of Induction. L., 1970; The Probable and the Provable. Oxford, 1977; The Dialogue of Reason. Oxford, 1986.

КРАФТ (Kraft) Виктор (1880-1975) - австр. философ. Основная сфера интересов - эпистемология и теория науки. Вся жизнь и деятельность К. прошли в Вене. В течение некоторого времени примыкал к Венскому кружку, однако не разделял его крайние антиметафизические и физикалистские позиции. Значительное влияние на взгляды К. оказала традиция австрийской мысли (Мах, Брентано, Мейнонг, Йодль). От первой крупной работы (Weltbegriff und Erkenntnisbegriff, 1912) и до последней (Grundlagen der Erkenntnis und Moral, 1968) творчество К. отличалось устойчивостью взглядов и содержательным единством. Он дистанцировался как от трансцендентального идеализма, так и от имманентной философии, доминировавших в теории познания в начале века, и придерживался принципов эмпиризма и реализма конструктивисткого толка. По К., имманентным сознанию является опыт, но сознание всегда предполагает «мир». Поэтому теория познания имеет дело с различными способами конструирования мира, среди которых научное познание обладает наибольшей предсказательной силой. В решении психофизической проблемы К. критиковал физикализм и редукционизм и придерживался дуализма, полагая, что основная проблема состоит не в том, существует ли этот дуализм, а в том, как он может быть адекватно понят. Основным мотивом философствования К. считал создание «системы мира», которая делала бы умопостигаемым мир как целое. С этой точки зрения он оценивал прошлые достижения философской мысли. Из историко-философских работ К. наиболее известна его книга о Венском кружке.

Philosophie und Geschichte der Philosophie. W., 1915; Grundformen der wissenschaftlichen Methoden. W., 1925; Der Wiener Kreis. W., 1950.

КРЕАТИВНОСТЬ (от лат. create - творить) - порождающая способность, характерная черта творческой личности, проявляющаяся в изменении универсума культуры, опыта индивида, сферы культурных значений и смыслов. Существует несколько трактовок К. Психоаналитическая теория К. основывается на идее сублимации сексуальных влечений. Бихевиоризм трактует ее как биологическую функцию приспособления поведения к новым условиям посредством проб и ошибок. В гештальт-теории К. понимается как целенаправленная трансформация проблемной ситуации в целом. В диалогической теории культуры К. порождает культурные ценности посредством интеракции личностей, социальных групп и различных культур.

КРИПКЕ (Kripke) Сол Аарон (р.1940) - амер. философ и логик. Проф. Принстонского ун-та (с 1976). Основные области исследования: философия языка, логическая семантика, модальная логика, аналитическая философия. Позиция К. сформировалась под влиянием логических и эпистемологических идей Аристотеля, Локка (учение о реальных и номинальных сущностях), а из современных философов - Рассела, Тарского, Карнапа, Витгенштейна, Гудмена, Куайна. Ему принадлежит оригинальная концепция имен собственных, согласно которой такие имена указывают на сущностные характеристики объектов, не являясь при этом дескрипциями объектов. Имя получает «первое крещение» путем указания на его носителя, а затем исходное значение передается от поколения к поколению (так называемая каузальная теория значения). «Правильным» употреблением имени будет употребление, соответствующее исходному значению. Свою трактовку имен собственных К. распространяет и на слова, обозначающие «естественные виды» («вода», «золото», «лошадь» и проч.). В связи с этим К. различает жесткие десигнаторы, т.е. имена, выполняющие референтную функцию в любом из «возможных миров» (напр., «Р.Никсон», «квадратный корень из 25» и др.), и нежесткие десигнаторы, которые в контрфактических ситуациях (т.е. в иных «возможных мирах») не обозначают тот же самый объект (напр., «изобретателем бифокальных очков» может при изменившихся обстоятельствах оказаться и не Б. Франклин). Истинные утверждения тождества между жесткими десигнаторами должны иметь необходимый характер. Однако, подчеркивает К., тождество между жесткими десигнаторами, обозначающими те или иные психические состояния (напр., состояние боли) и состояния нервной системы, не имеет необходимого характера, поскольку возможны такие мозговые процессы, которым не соответствуют никакие психические состояния. Это рассматривается как логический аргумент против теорий, отождествляющих психическое и телесное.

К. дает неформальное философское обоснование ряду понятий и концепций современной логики. Так, «возможные миры» он рассматривает как абстракции возможных состояний реального мира. Он отдает предпочтение изучению модальностей самих вещей и явлений (de re модальности) перед изучением модальностей, выраженных в языке (de dicto модальности). Он критикует характерное для логического позитивизма отождествление необходимых утверждений с априорно-аналитическими утверждениями, допуская возможность необходимо истинных утверждений a posteriori. К. также занимается проблематикой семантических парадоксов. В 80-е годы развернулась дискуссия вокруг интерпретации его взглядов позднего Витгенштейна и так называемого скептического парадокса, ставящего под сомнение постоянство значения употребляемых нами слов и знаков. С точки зрения К., реальным гарантом и ограничивающим условием такого постоянства может быть только само «лингвистическое сообщество», конвенционально устанавливающее правила употребления, которым следует в своей практике включенный в коммуникативную ситуацию конкретного «сообщества» индивид.

Тождество и необходимость // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XII. М., 1982; Загадка контекстов мнения // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XVIII. М., 1986; Naming and Necessity. Oxford, 1980; Wittgenstein on Rules and Private Language. Oxford, 1982.

КРИСТЕВА (Kristeva) Юлия (p. 1941) - франц. философ, специалист в области семиологии и философии языка. Родилась в Болгарии; после защиты диссертации по структурной лингвистике работала ассистенткой у Леви-Строса, в 60-е годы - активный член круга «Тель-Кель»; проф. ун-та Париж-VII, приглашенный проф. Колумбийского ун-та (США). Испытала влияние Лакана, Деррида и других представителей франц. постструктурализма.

Текст для К. - поле напряжения между желанием и знаком. Смысл текста складывается из взаимного наложения и взаимного пересечения бессознательного и сознательного, непонятного и понятного, укорененного в сфере влечений и прошедшего рефлексивную проработку. За знаково-символической деятельностью, лежащей в основе текстовой практики, стоит наделенный телом субъект, поэтому структуры влечения с самого начала неотделимы от смысловых структур текста. В центре внимания текстового анализа, проводимого К. на материале литературного авангарда рубежа веков - множественность и противоречивость смысла, принципиальная полисемия литературного произведения.

К. принято относить к теоретикам феминизма, однако проблематика полового различия в ее работах - интегративная часть проблематики различия (difference) как такового.

Бахтин, слово, диалог и роман // Диалог. Карнавал. Хронотоп. Витебск. 1993, №4; Дискурс любви // Танатография эроса. Жорж Батай и французская мысль середины XX века. СПб., 1994; Semeiotike: Recherches pour une Sémanalyse. P., 1969; La Revolution du Language Poétique: L'avantgarde à la fin du XIX siécle, Lautréamont et Mallarmé. P., 1974; Le Language. Get in-connue: Une Initation à la Linguistique. P., 1981; Histoires d'Amour. P., 1983; Etrangers à nousmêmes. P., 1988.

КРИТИЦИЗМ. В широком смысле слова К. обозначает методологический подход, восходящий к «критике разума» Канта. Ряд философских школ XX в. - эмпириокритицизм (Мах, Р. Авенариус), критический реализм, Франкфуртская школа, критический рационализм - рассматривает К. как свою основную ориентацию. Если критический реализм и эмпириокритицизм поясняют смысл К. аналогиями с кантовской критикой метафизики, а Франкфуртская школа - с марксовой критикой буржуазного общества, то критический рационализм специально разрабатывает систему методологических регулятивов К., обеспечивающих рациональность научного и философского мышления.

В узком смысле К. совпадает с критическим рационализмом Поппера Уоткинса, Лакатоса, Агасси, Альберта и близкими к нему концепциями Фейерабенда, У. Бартли и др. Как философское направление К. возник в 1930-е годы в ходе критики неопозитивизма и эволюционировал в ходе дискуссий с представителями исторического направления в философии науки (Полани, Кун, Тулмин). К. предполагает, что не существует метода, обеспечивающего строго логическое приращение истинного знания, а потому задача ученого - поиск и выбраковка ложных теорий с помощью формально-логических способов (напр., modus tollens). Поэтому ядром К. является принцип фальсификации. Будучи первоначально чисто негативной методологической установкой, К. в дальнейшем приходит к осознанию ограниченности своих положений, невозможности свести науку и ее методологию к совокупности критических процедур.

КРИТИЧЕСКАЯ ТЕОРИЯ - одно из обозначений философской позиции Франкфуртской школы. Парадигматическое значение для К.т. имела статья Хоркхаймера «Традиционная и критическая теория» (1937). В отличие от традиционной философии К.т. исходит из того, что мир не является неизменной данностью, но может и должен быть изменен. Восходящее к Декарту разделение действительности на «бытие мыслящее» и «бытие протяженное» скрывает то обстоятельство, что человеческая действительность есть результат общественного производства, в ходе которого трансформируется не только мир, но и видение человеком мира. В этом смысле мир производится человеком. Навязываемое традиционной философией представление об «объективной реальности» есть не что иное, как иллюзия, мешающая человечеству развиваться в направлении своего сознательного самоопределения.

M.Horkheimer. Kritische Theorie. Fr./M, 1968; H.Markuse. Philosophie und kritische Theorie (1937) //H.Markuse.Kultm und Gesellschaft. Fr./M., 1965.

КРИТИЧЕСКИЙ РАЦИОНАЛИЗМ - направление англ. и нем. философии, ядро которого составляют методологические и социально-политические идеи Поппера и его последователей (Агасси, Уоткинс, Лакатос, Альберт, Э. Топич, X. Шпинер и др.). Термин «рационализм» в названии этого направления имеет несколько различных, но связанных между собой смыслов. Прежде всего, в нем выражено стремление отграничить сферу рациональности, ядро которой составляет научная рациональность, от псевдонауки, метафизики и идеологии как сфер, которые не обладают «врожденным иммунитетом» против влияния иррационализма. В этом отношении К.р. продолжает традицию «демаркационизма», имея непосредственными предшественниками и оппонентами логических эмпиристов, с которыми, правда, серьезно расходится в вопросе о критериях демаркации и, соответственно, в понимании рациональности. Хотя сторонники К.р. декларируют принципиальную антиидеологичность, проблема демаркации имеет не только методологическое значение. По мысли Поппера, наука и рациональность могут и должны стать основой в отстаивании принципов свободного, «открытого общества» и противостоянии тоталитаризму и всякого рода глобальным историцистским проектам, попытки реализовать которые привели в XX в. к катастрофическим последствиям для жизни миллионов людей. Во-вторых, рационализм Поппера противопоставлялся эмпирицизму неопозитивистов Шлика, Нейрата, Карнапа, Рейхенбаха и др. Разногласия касаются принципов обоснования научного знания, проблемы «рациональной реконструкции» истории науки, понимания сущности научного метода. В противовес индуктивизму К.р. выдвинул на первый план гипотетико-дедуктивную модель научного исследования, в которой преимущественное значение имеют рационально конструируемые схемы объяснения эмпирических данных, а сами эти данные, опирающиеся на конвенционально определяемый эмпирический базис, во многом зависят от указанных схем. В-третьих, рационализм этого направления выступает не только как характеристика научного знания и научных методов, но и как норма поведения ученого в ситуации исследования. Рационально действует тот ученый, который строит смелые теоретические гипотезы, открытые самым разнообразным попыткам их опровержения. Синонимом рациональности является соблюдение принципа бескомпромиссной критики, опирающейся на научную методологию (принцип фальсификации). Это подчеркнуто и в самом названии К.р. Важнейшим следствием этой синонимии является признание принципиальной гипотетичности, предположительности знания, критика джастификационизма и эпистемологического фундаментализма, поскольку претензия знания на абсолютную истинность противоречит принципу критицизма и, следовательно, нерациональна.

В 60-70-е годы К.р. стал теоретической основой целого ряда политических программ и практик, проводимых как брит. и амер. консерваторами, так и нем. социал-демократами. В этом плане он отстаивает принципы «социальной инженерии» и «социальной терапии», образуя совокупность концепций, направленных на решение конкретных проблем социальной жизни. Глобальным идеологическим планам он противопоставляет стратегию конкретных «рациональных проектов» производственного, культурного, политического развития. Улучшение качества жизни и исправление социальных дефектов - социотехнические задачи, требующие системы «рациональных образцов» и «рациональных ориентиров». Эти установки К.р. оказались привлекательными для многих людей в западном обществе, воспринявшей их как наиболее приемлемую философию социального действия.

В развитии К.р. различимы четыре этапа: 20-30-е годы - формирование методологической доктрины Поппера; 40-50-е - распространение его идей на область социальной философии и социально-исторического знания; 60-70-е - его сращивание с реформистскими политологическими и социологическими концепциями; 70-80-е - ревизия «ортодоксального» попперианства и его модернизация с помощью новых методологических и социологических идей, вступающих в заметные противоречия с исходными принципами К.р. Методологическая концепция К.р. развивалась от первоначального «наивного фальсификационизма» (опровергнутые опытом гипотезы и теории немедленно отбрасываются и заменяются новыми) к «усовершенствованному фальсификационизму» (теории могут сравниваться по степени «правдоподобия», хорошо подтвержденные теории не отбрасываются немедленно при обнаружении «контрпримеров», а уступают свое место лишь тогда, когда появляются более продуктивные в объяснении фактов теории). Наиболее важной в этом методологическом сдвиге была концепция методологии научно-исследовательских программ Лакатоса. Следующий шаг в сторону либерализации требований рациональности связан с деятельностью «еретика» попперовской школы Фейерабенда, отбросившего идеи демаркации и фальсификации и, по сути, отождествившего в своем «методологическом анархизме» рациональность с прагматическим успехом и творческим произволом. Другое направление ревизии К.р. выразилось в «панкритическом рационализме» (У. Бартли, Альберт и др.), провозгласившем принцип «критики собственных оснований» этой доктрины. Однако данный принцип остался в значительной мере декларативным. Распространение принципов К.р. на социальное знание означает прежде всего их ориентацию на общие для науки принципы рациональности. Причем, предлагаемый круг методологических идей и рецептов здесь невелик и не играет заметной роли. Речь прежде всего идет о превращении принципа критицизма в нормативно-этическую основу деятельности научных сообществ, занятых социально-историческими исследованиями. С точки зрения попперианцев, в этих сообществах еще слишком распространены групповые, политико-идеологические и личностные пристрастия, что уводит социальных ученых от научной рациональности. В качестве идеала научного сообщества в этом плане опять же предлагается модель «открытого общества» беспристрастных и критически настроенных исследователей. С этих позиций подвергаются критике социальные учения и теории, содержание и практика реализации которых не соответствует этому образцу.

Новейшие течения и проблемы философии в ФРГ. М., 1978; В поисках теории развития науки. М., 1982; Критика современных немарксистских концепций философии науки. М., 1987; Поппер К. Открытое общество и его враги. Т. 1-2. М., 1992; Criticism and the Growth of Knowledge. Cambridge, 1972; Kritische Rationalismus und Sozialdemokratie. Bde. I-II. Bonn, 1975-76.

КРИТИЧЕСКИЙ РЕАЛИЗМ - один из видов философского реализма, развивавшийся в первой половине XX в. Для его сторонников характерно требование эпистемологического обоснования реальности предметов сознания и познания. Продолжая традицию кантовского критицизма, К.р. противопоставлял себя «догматическому реализму» - некритическому постулированию объективности внешнего мира. К такому догматизму относился как «наивный реализм» обыденного мышления, так и идеализм, сводящий предмет познания к опыту. Важное значение К.р. придавал качественному различению объекта и его представления в знании. В трактовке их отношения представители К.р. придерживались разных версий. Ряд философов (А. Риль, Э. Бехер, Г. Шварц) продолжали трансцендентализм - знание имеет объективное основание, но предметность создается самим сознанием. В. Вундт, О. Кюльпе и их последователи, напротив, большое значение придавали анализу психологических механизмов освоения и представления реальности в сознании. Онтология К.р. также неоднозначна. В ней встречаются материалистические тезисы, однако сам по себе реализм не тождественен материализму. Поэтому многие представители К.р. допускают реальность идеальных сущностей.

В США К.р. как философское течение сформировался на базе критики неореализма. В 1920 Р.В. Селларс, Дж.В. Пратт, Лавджой, Д. Дрейк, А.К. Роджерс, Ч.О. Стронг выпустили программный сборник «Очерки критического реализма» (Essays in Critical Realism. L., 1920). Вскоре к группе примкнул Сантаяна. Объединяющим амер. К.р. основанием было неприятие неореалистических идей прямого «схватывания» субъектом объекта и «имманентности независимого». Любое содержание человеческого сознания рассматривалось как результат, опосредованный сложным познавательным процессом в контексте взаимодействия субъекта и объекта. Этим объясняется значительное внимание К.р. к анализу механизмов познания, особенно чувственного, и реабилитации классической корреспондентной теории истины как соответствия знания предмету. Однако в трактовке объектов познания, природы «чувственно данного» и критериев истины позиции представителей К.р. расходились. У Р.В. Селларса совокупным объектом познания выступала физическая реальность. Стронг и Роджерс трактовали объекты в духе идеалистического эссенциализма. Позиция Сантаяны была противоречива, но он также склонился к эссен-циалистскому варианту. Согласно К.р., адекватность знания обеспечивается его соответствием объекту, опосредованным идеальными структурами и опытными данными, которые принципиально не могут быть «похожими» на объект. Расхождение мировоззренческих позиций в К.р. было еще более значительным. Лавджой и Р.В. Селларс склонялись к материалистическим взглядам, другие критические реалисты близки к объективному идеализму, нередко теистического толка (Пратт, Дрейк). Несмотря на непродолжительное существование, амер. К.р. сыграл заметную роль в развитии натурализма и научного материализма в США. Как особое течение К.р. в настоящее время уже не существует. Однако некоторые его идеи в модифицированном виде воспроизводятся в научном реализме и разрабатываются в рамках конкретных философских концепций. К ним, напр., относится «радикальный критический реализм» амер. философа М. Мандельбаума, который испытал влияние Лавджоя и стремился разработать критико-реалистическую методологию исторического познания.

Хилл Т.И. Современные теории познания. М., 1965, гл. 5, 6; A. Peacocke. Intimations of Reality: Critical Realism in Science and Religion. Notre Dame, Indiana, 1984; R. Harre. Varieties of Realism. Oxford. 1986; H. Albert. Kritik der reinen Erkenntnislehre: Das Erkenntnisproblem in realistischer Perspektive. Tübingen. 1987.

KPOHEP (Kroner) Рихард (1884-1974) - нем. философ. Сначала ассистент, затем доцент и проф. ун-тов Фрейбурга (1919-24), Дрездена (1924-29), Киля (1929-34). Франкфурта-на-Майне (1934-35). В 1910 вместе с Георгом Мелисом и русскими философами Федором Степуном и Сергеем Гессеном К. основал международный журнал «Логос» и до 1933 был редактором его нем. издания. Лишенный нацистами права преподавания (1935), выехал в Англию, где работал в Оксфордском ун-те, в 1940 перебрался в Канаду, а оттуда в США. В 1949-52 - проф. философии религии в Объединенной теологической семинарии (Нью-Йорк), с 1953 в Темпльском ун-те (Филадельфия). Взгляды К. на протяжении жизни претерпели ряд существенных изменений. Начав как ученик Риккерта, он унаследовал от неокантианства интерес к проблеме ценности. На страницах «Логоса» К. с дуалистических позиций выступает против философского монизма. Под впечатлением от катастрофы мировой войны К. обращается к философии Гегеля. В этот - неогегельянский - период своего творчества, отразившемся в кн. «От Канта до Гегеля» (1921-24) К. попытается реконструировать целостный ход развития нем. идеализма. Здесь впервые в историко-философской литературе раскрыто значение идей Ф. Шиллера для истории нем. классической философии. По К., интерпретируя интеллектуальную интуицию как эстетическую, Шиллер способствовал переходу от этического идеализма Канта и Фихте к эстетическому идеализму Шеллинга. В кн. «Самоосуществление духа. Пролегомены к философии культуры» (1928) К. выдвигает положение, согласно которому сущность и смысл культуры коренятся в потребностях человеческого духа, во внутренне присущих последнему противоречиях (природное и божественное, чувственное и разумное, единство и множественность). На этом систематическом основании К. строит работу «Культурфилософский базис политики» (1931), объясняя противоположность внешней и внутренней политики, демократии и монархии, сословного и классового государства. В годы эмиграции начинается третий этап его философской эволюции, связанный с религиозными исканиями. К. обращается к С. Кьеркегору и к идеям диалектической теологии. В кн. «Спекуляция и откровение в истории философии» (1958-61) К. утверждает, что отношение между спекуляцией и откровением было «нервным центром» истории философии от ее начала до системы Гегеля. Спекуляция, по К., есть предельная проблема философии, философский Абсолют. Но спекуляция знает только научную истину, т.е. истину «теоретическую», безличную, отделенную от мыслящего субъекта. В отличие от спекуляции, откровение не зависит от человека, оно - всецело дело Бога. Истина, передаваемая откровением, - истина «практическая», недоказуемая, личностная, она адресована конкретному человеку. Поэтому, между сферами откровения и спекуляции существует пропасть, ибо истина обеих требует «предельности». Теоретическое знание с необходимостью ограничено конечными вещами, что только и делает возможным объективное, безличное познание. Бог же недоступен объективному познанию, ибо является субъектом, имеет личностный характер и бесконечную природу. Поэтому Бог являет себя, то есть открывает человеку свои действия и цели не в теологической системе, а в эпическом повествовании или драматическом диалоге. Различия откровения и спекуляции не исключают, однако, их единства, т.к. религия и спекуляция в конечном счете выражают один и тот же Абсолют.

Философия творческой эволюции (А. Бергсон) // Логос: международный журнал по философии культуры. Кн.1. М., 1910; К критике философского монизма // Логос. Кн.3-4. М., 1913; Самоосуществление духа. Пролегомены к философии культуры // Культурология. XX век. М., 1995; Von Kant bis Hegel. Tübingen, 1921-24; Die Selbstverwirklichung des Geistes. Tübingen, 1928; Speculation and Revelation in the History of Philosophy. V. 1-3. Filadelfia, 1956-1961; Between Faith and Thought. N.Y.. 1966.

КРОЧЕ (Сгосе) Бенедетто (1866-1952) - итал. философ, представитель неогегельянства, историк, литературный критик и публицист, общественный деятель, прозванный за свое влияние в кругах интеллигенции первой трети XX в. «светским папой». В молодости К. испытал влияние марксизма. С начала века К. развивал систему философии духа на манер гегелевской, исключая из нее логику и натурфилософию, в которых усматривал результат некритического воспроизведения некоторых положений христианского теизма.

Единственную реальность, по К., представляет дух, развертывающий свое бесконечное содержание в историческом процессе, вне которого нет ни «идеи», ни природы. Внутренний ритм исторического движения воспроизводится с помощью диалектики, которую К. понимает иначе, чем Гегель. Он отвергает триаду и высший синтез противоположностей, а также однонаправленное движение от низшего к высшему. Согласно К., движение духа происходит в замкнутом круге его основных форм, и потому бессмысленно искать, где начало этого движения и где его конец. Основные формы духа определяются традиционной триадой - истина, добро и красота, которым в философии соответствуют логика, этика и эстетика. К ним К. добавляет еще и «жизненное», т.е. полезную целесообразность, «экономику». Диалектический ритм духовного развития К. разбивает на четыре такта: сама сфера духа делится на две формы - теоретическую и практическую, и в каждой из них движение совершается от особенного ко всеобщему. В области практики это движение от экономики, т.е. всякого действия, имеющего структуру целесообразности, к этике, вдохновляющейся всеобщим императивом, а в области теории - от эстетики (интуиции) к логике (понятию). При этом К., в противовес Джентиле, пытавшемуся снять различие теоретического и практического в стихии «чистого акта», отстаивает примат практики над теорией и их несводимость друг к другу. С точки зрения К., позиция Джентиле ведет к ликвидации различия между познанием и жизнью, мышлением и действием, понятием и волей.

Наибольший общественный резонанс получили взгляды К. в области эстетики и теории историографии. Вначале К. видел сущность искусства в деятельности чистой интуиции, в простой функции выражения индивидуального, единичного в деятельности автономного воображения. К. стремился опробовать выработанные теоретические принципы в конкретных исследованиях. Исследуя творчество Гомера, Ариосто, Тассо, Гете, К. пришел к выводу, что их эстетический мир гораздо богаче, чем то предполагала его собственная теория, и что искусство нельзя отождествить с общей деятельностью языкового выражения. Этот вывод подрывал устои всей схемы философии духа. Сходный результат имела и разработка К. философии истории. Здесь особенную популярность приобрел его тезис - «всякая истинная история есть современная история». Подлинная история, по К., имеет глубокие корни в общественной жизни настоящего, которому принадлежит и сам историк со всеми его мыслями и чувствами. Исторический процесс реально существует в преемственности поколений, каждое из которых живет своим настоящим, прошлое не может держаться своей собственной силой. Согласно К., историческое знание всегда организовано системой ценностей историка, а «мертвая хроника» событий - только подготовительный материал, а не сама наука. Однако из его теории остается неясным, чем гарантирована объективность исторической истины и возможна ли она вообще. Не меньшие трудности встретила и его теория исторического процесса, согласно которой история есть путь разума и свободы, а периоды реакции и террора - всего лишь «абстрактный момент» диалектической конкретности. В политике К. придерживался либерально-демократических позиций, что привело его к отказу от компромисса с режимом Муссолини и к критике расовой теории.

КРЮГЕР (Krüger) Феликс (1874-1948) - нем. философ и психолог, основатель так называемой «второй» лейпцигской школы «целостной психологии», (первой была психологической школа Вильгельма Вундта), в которую входили Г.Фолькельт, Ф. Зандер, А. Веллек и др. Философско-психологические воззрения К. складывались под воздействием нем. мистицизма и романтизма, идей И. Гердера и Гегеля о мире как саморазвивающемся целом, а также философско-психологических взглядов Г. Корнелиуса и Т. Липпса. Протестуя против «догматического феноменализма» современной ему эмпирической психологии сознания, К. стремился построить систему психологической науки на основе философской концепции объективно-идеалистического толка и возвратить в науку понятие «душа» (Seele). Это понятие К. не отождествлял ни с сознанием, ни с переживаниями человека. В конкретно-психологическом плане это означало изучение не только феноменального мира, актуального человеческого сознания, но и лежащего «за» ним трансфеноменального мира диспозиций, смысловых и ценностных структур - потенциального и «сущностного» в человеческой психике. Исследования К. внесли существенный вклад в разработку проблемы целостности в психологии, решение которой в лейпцигской школе существенно отличалось от подходов гештальтпсихологии, также рассматривавшей эту проблему, проблем «единиц анализа» психики, развития аффективной сферы и самореализации личности. Отдельные идеи К. оказали влияние на Шелера в поздний период его творчества, а также на Плеснера, Бинсвангера, Ф. Лерша и некоторых представителей «гуманистической психологии» (Г. Олпорт и др.).

КУАЙН (Quine) Уиллард ван Орман (1908-1997) - амер. философ и логик. Преподавал в Гарвардском ун-те. При разработке своего учения испытал влияние прагматизма, а также логического позитивизма, будучи непродолжительное время членом Венского кружка. Однако в дальнейшем К. подверг критике ряд основополагающих неопозитивистских идей. В 1951 в статье «Две догмы эмпиризма» выступил, во-первых, против разграничения аналитических предложений, т.е. необходимых предложений логики и математики, зависящих только от значения составляющих их терминов, и синтетических (эмпирических) предложений, основывающихся на фактах. Во-вторых, против редукционистского тезиса о том, что каждое осмысленное предложение эквивалентно некоторой конструкции из терминов, указывающих на непосредственный чувственный опыт субъекта. Источник этих «догм» К. видел в ошибочной установке рассматривать изолированные предложения, отвлекаясь от их роли в контексте целостной языковой системы или теории. Данной установке он противопоставил холистскую установку, согласно которой проверке в науке подлежит система взаимосвязанных предложений теории, а не отдельные предложения, гипотезы. Этим объясняется относительная устойчивость теории при ее столкновении с опытом, ее способность к самокоррекции на основе соглашения ученых (конвенционализм).

Философия, согласно К., принципиально не отличается от естественных наук, выделяясь лишь несколько большей степенью общности своих положений и принципов. Собственную позицию он квалифицирует как натурализм, или научный реализм. Цель натурализированной эпистемологии он видит в сугубо научном объяснении связей между наблюдениями и теориями. Большой резонанс вызвали исследования К. в области онтологии. Он доказывает, что «концептуальная схема» языка определяет онтологические характеристики. При экспликации онтологической проблематики на языке экстенсиональной логики он формулирует свой знаменитый тезис: «Быть - значит быть значением связанной переменной». Предпочтение одних онтологии другим объясняется сугубо прагматическими мотивами. С этим связан и тезис «онтологической относительности», в соответствии с которым наше знание об объектах, описываемых на языке одной теории, можно рассматривать лишь на языке другой теории, а этот язык, в свою очередь, должен рассматриваться в отношении к языку следующей теории, и так далее до бесконечности. Таким образом, онтологическая проблематика связывается с вопросом о переводимости языков (естественных или искусственных). Но «радикальный перевод», по К., является принципиально неопределенным, ибо предложения любого языка способны обозначать самые разные объекты, и способ их референции (указания на объекты) остается «непрозрачным» (неясным). В своей философии К. широко использует данные лингвистики, антропологии, бихевиористской психологии (критикуя при этом психологический ментализм). Язык рассматривается им как важнейшая форма человеческого поведения, а наука - как один из путей приспособления организма к окружающей среде. Он вводит понятие «стимульного значения» - совокупности внешних стимулов, которые вызывают согласие или несогласие с произносимой фразой, и в этой связи исследует проблему синонимии как тождества таких значений для говорящих на одном языке. В своих работах по формальной логике К. подчеркивает преимущества экстенсионального подхода перед интенсиональным (включая модальную логику), в философии математики развивает оригинальную версию крайнего номинализма, в философии языка критикует лингвистический нативизм Хомского, которому противопоставляет учение о языке как комплексе приобретенных диспозиций к вербальному поведению.

From a Logical Point of View. Cambridge, Mass., 1953; Word and Object. Cambridge, Mass., 1960; Ontological Relativity and Other Essays. N.Y., 1969; The Roots of Reference. La Salle, 1974; Theories and Things. Cambridge, Mass., 1981; The Time of My Life. Cambridge, Mass., 1985; Pursuit of Truth. Cambridge, Mass., 1990.

КУМУЛЯТИВИЗМ (от лат. cumulatio - увеличение, скопление) - установка ряда направлений истории и философии науки, согласно которой историческое развитие знания происходит путем постепенного добавления новых положений к накопленной сумме истинных знаний. Такое понимание роста знания акцентирует его непрерывность, исключает возможность качественных изменений знания. Эпистемологическую основу К. составляют фундаментализм, идея непрерывности познавательного опыта и понимание заблуждения как чисто субъективного момента познания. Существуют два основных вида К. Его эмпиристская версия отождествляет рост знания с увеличением его эмпирического содержания, с постоянной кумуляцией раз и навсегда установленных фактов, рационалистическая - трактует развитие знания как такую последовательность теоретических систем, в которой каждая последующая включает предыдущую в качестве своего частного случая. Большинство концепций современной философии науки отрицает К. в его строгом понимании и предлагает некумулятивистские модели развития науки.

КУН (Kuhn) Томас Сэмюэл (1922-1995) - амер. историк науки и философ, один из лидеров исторического направления в философии науки. Первоначально изучал физику, но под влиянием прослушанного курса истории науки стал заниматься историей и философией науки. Первая его книга посвящена истории коперниканской революции. Концепция исторической динамики научного знания К. в значительной мере сложилась под влиянием работ по истории науки Койре, Мейерсона, Мецжер, А. Майера. Кн. польского ученого Флека «Возникновение и развитие научного факта», а также идеи Витгенштейна способствовали разработке его центрального понятия «парадигма». Его трактовка научной революции как изменения взгляда на мир и идея несоизмеримости парадигм во многом стимулировались работами в области гештальтпсихологии, лингвистики (гипотеза Сепира-Уорфа), логики (концепция онтологической относительности Куайна). Свои взгляды К. отстаивал и уточнял в полемике со сторонниками стандартной модели науки, восходящей к неопозитивизму, а также с критическими рационалистами попперовской школы. В центре дискуссий оказалась проблема соотношения философии и истории науки. Стратегия, выдвинутая К., заключалась в том, что именно история науки должна стать источником и пробным камнем эпистемологических концепций. Он предложил отказаться от господствовавшего в неопозитивистской и попперианской философии образа науки как системы знаний, изменение и развитие которой подчинено канонам методологии и логики, и заменить его образом науки как деятельности научных сообществ. Специфика этого образа состояла в том, что логико-методологические факторы развития науки утрачивали свою надысторическую нормативность и ставились в функциональную зависимость от господствующего в те или иные исторические периоды способа деятельности научного сообщества.

В 1962 вышла его главная кн. «СТРУКТУРА НАУЧНЫХ РЕВОЛЮЦИЙ», в которой этот круг идей был изложен и обоснован на историко-научном материале. Работа была переведена на многие языки и вызвала широкий резонанс. Наиболее оригинальным и важным в ней считается рассмотрение когнитивного аспекта науки в неразрывной связи с динамикой научного сообщества. Согласно К., научное сообщество состоит из специалистов определенной области науки, получивших сходное образование и исследовательские навыки, усвоивших одну и ту же учебную литературу и отвечающих за развитие своей дисциплины, включая обучение научной смены. Цели сообщества имеют разный характер в период нормальной науки и в период научной революции. Основной единицей процесса развития науки выступает парадигма - концептуальная схема, которая признается членами научного сообщества в качестве основы их исследовательской деятельности. Научная революция связана с полной или частичной заменой парадигмы. Общий ритм этого процесса представляет собой диахроническую структуру, включающую ряд последовательных этапов: генезис научной дисциплины (допарадигмальный период), нормальную науку (парадигмальный период), кризис нормальной науки, научную революцию (смену парадигм). Допарадигмальный период характеризуется соперничеством различных школ и отсутствием общепринятых концепций и методов исследования. На определенном этапе эти расхождения исчезают в результате победы одной из школ. С признанием парадигмы начинается история научной дисциплины как развитие и совершенствование научной традиции. В это время ученые заняты нормальной наукой - решением конкретных и специальных задач («головоломок») на основе принятой парадигмы. Однако постепенно накапливаются «аномальные факты», которые не поддаются объяснению на основе данной парадигмы. Это порождает состояние профессиональной неуверенности в научном сообществе, наступает кризис парадигмы. В этой ситуации резко возрастает интерес к поиску новых идей, которые могли бы послужить основой новой парадигмы. В результате этого в конечном счете происходит научная революция - вытеснение старой парадигмы новой. Процесс смены парадигм, согласно К., не поддается логико-методологической реконструкции. Сам он объясняет его в социально-психологических терминах, уподобляя его обращению в новую веру или переключению гештальта.

Философский смысл концепции научных изменений К. состоит в критике идейного стержня нормативистской эпистемологии - убеждения в единственности, абсолютности и неизменности критериев научности и рациональности. Эти критерии объявляются им исторически относительными: каждая парадигма определяет свои стандарты рациональности, которые отнюдь не сводятся к соблюдению требований формальной логики, хотя и не противоречат им. Поэтому линия демаркации, отделяющая рациональную науку от нерациональных форм интеллектуальной деятельности устанавливается всякий раз заново с утверждением очередной парадигмы. К. отвергает эмпирицистский фундаментализм, считая, что не существует фактов, независимых от парадигмы, и, следовательно, не существует теоретически нейтрального языка наблюдения. Ученые, овладевая содержанием парадигмы, учатся видеть мир сквозь ее «призму». Не факты судят теорию, а теория определяет, какие именно факты войдут в осмысленный опыт. Отсюда тезис К. о несоизмеримости парадигм - утверждение о невозможности установления строгих логических отношений между сменяющими друг друга фундаментальными теориями. С этим связано отрицание К. кумулятивизма и преемственности в эволюции науки: знание, накопленное предыдущей парадигмой, отбрасывается после ее крушения, а научные сообщества просто вытесняют друг друга. Признавая, что научное знание относится к объективной реальности, К. в то же время релятивизирует его истинность по отношению к парадигме, отвергает предзаданную направленность развития науки. Прогресс, по К., - понятие, имеющее смысл только для «нормальной науки», где его критерием выступает количество решенных проблем. После выхода «Структуры научных революций» К. вернулся к историко-научной работе, в частности, возглавлял коллективный исследовательский проект по сбору и изучению источников, документирующих период возникновения и становления квантовой теории. В целом его работы сыграли существенную роль в преодолении неопозитивистской философии науки, стимулировали развитие динамических и исторических представлений о научном знании, подчеркнули значение социологических и социально-психологических аспектов научной деятельности.

Структура научных революций. М., 1975, 1977; Замечания на статью И. Лакатоса // Структура и развитие науки. М.. 1978; Объективность, ценностные суждения и выбор теории // Современная философия науки. М., 1994; Copernican Revolution. Cambridge, 1957; Sources for History of Quantum Physics. Philadelphia, 1967; The Essential Tension. Selected Studies in Scientific Tradition and Change. Chicago, L., 1977.