|< в начало	<< назад	к содержанию	вперед >>	в конец >|

Глава десятая

ТУРКИ КАК ЗНАМЕНИЕ КОНЦА СВЕТА: ЛЮТЕР И ДЕ СУСАННИС

Мир так усердно бежит и торопится к концу, что мне часто приходит на ум, как бы Последний день не наступил раньше, чем мы полностью переведем Священное Писание на немецкий. Ибо из Священного Писания ясно, что нам не следует уже ничего ожидать во времени. Все сделано и исполнено: Римская Империя пала, турки достигли уже наивысшего, пышность папства рушится, и мир трещит по всем швам, словно лопнет сейчас и разлетится на части.

Мартин Лютер (1530¹⁶⁵

[Рассмотренные выше проповедники] никоим образом не должны позволять себе проповедовать о точном времени грядущего зла, пришествия антихриста или точной дате Судного дня... Тем не менее, если Господь даст откровение этим [проповедникам] неким особым вдохновением, особенно о будущих событиях, мы вовсе не желаем препятствовать этим людям.

Пятый Латеранский собор (1516)¹⁶⁶

Мартин Лютер

Во времена Лютера мусульманские войска представляли собой серьезную угрозу для Европы. Впервые за много веков они, - теперь уже турецкие армии, - продвигались в глубь этой части света. Их присутствие ставило заслон долгому наступлению Запада на мусульманские земли.

До этого христиане сумели добиться определенных, подчас немаловажных, успехов. В ходе крестовых походов христианские войска вторглись на Святую землю, велись разговоры об еще одной подобной кампании. Последний оплот ислама в Испании пал в 1492 году, при Фердинанде и Изабелле, и весь полуостров теперь вновь принадлежал христианам, потерявшим его еще в VIII столетии.

Но сейчас течение обратилось вспять. В 1453 году турки-османы овладели Константинополем, великой столицей Византийской империи и одним из величайших городов мира, и Византийская империя, - единственное, что оставалось еще от Древнего Рима, - перестала существовать. Но турецкие войска не остановились на этом: вступив в Восточные Балканы и завоевав Константинополь, они двинулись дальше на север, в Венгрию. К 1529 году армия великого Сулеймана II, внука завоевателя Константинополя, стояла уже у ворот Вены. Если бы пал этот город, то путь в Центральную Европу был бы открыт, и в опасности оказались бы и Германия, и Франция. Сулейман и так уже простирал свою власть на большую часть северного побережья Африки, Балканы, две трети территории Венгрии, морские пути Средиземноморья и Ближний Восток до Ирака. Теперь он, казалось, готовился добавить к своим владениям и всю Европу.

Во время этих событий Вена оказывалась на его пути дважды: впервые - в 1529 году и снова - в 1532. Оба раза его войска отступили, не взяв города. Окончательно перестали турки быть угрозой лишь спустя много времени, только после того, как их армии «потерпели полный разгром под стенами Вены в 1683 году»¹⁶⁷, но в течение полутора веков, как раз в тот период, когда и жил Лютер, такой исход представлялся сомнительным.

Тем временем в Европе царил политический, военный и религиозный хаос. В 20-х годах XVI века Карл V, новый император Священной Римской империи, вел борьбу за укрепление своей власти. Конфликты с папой (войска Карла в 1527 году разграбили Рим), с французским королем Франциском I (над ним Карл одержал верх в борьбе за престол императоpa) и сложные отношения с протестантскими государями Северной Европы продолжались на протяжении всего его правления. Временами Карл собирался организовать крестовый поход против турок. Папы с одобрением относились к его намерению, но ему никак не удавалось найти достаточной поддержки своему начинанию. В начале 1529 года на рейхстаге в Шпейере (когда и появилось слово «протестант») Карла представлял его брат Фердинанд, король Венгрии и Австрии. Он попросил князей помочь ему войсками, чтобы вытеснить Сулеймана из Венгрии, но у тех солдат хватало только на то, чтобы защитить их собственные владения в Европе, заставить же турецкую армию повернуть назад, им было просто не под силу.

Хотя большинство авторов эпохи Реформации, так или иначе, касались турок в своих работах, - исключение составил только Теодор Библиандер с его солидным трудом об исламе, - из них лишь один, Мартин Лютер, уделил этой проблеме действительно большое внимание. Жан Кальвин говорил иногда о той угрозе, какую представляют турки, но практически хранил молчание по поводу собственно ислама и полностью проигнорировал столь важную работу, как книга Библиандера, хотя она и была напечатана в его собственной типографии в Базеле. Дезидерий Эразм [он же - Эразм Роттердамский] неоднократно принимал участие в обсуждении вопроса об исламе, характеризуя его в своих публикациях как мешанину из ошибок и заблуждений, заимствованных из иудаизма и христианских ересей. Он выступал против насильственного обращения турок, но соглашался, что христиане Европы должны принять адекватные меры, чтобы обезопасить себя от их нападений. Как и Лютер, он верил, что христианам необходимо покаяться, чтобы избежать суда Божьего, который может наступить вскоре после нашествия турок. Об этом, впрочем, говорили все реформаторы.

Никто не сделал так много для уяснения стоявших перед Европой проблем, связанных с исламом, как Лютер. Он написал три пространных трактата об этом вероучении и несколько небольших по объему, перевел на немецкий язык «Опровержение» Риколдо и, как говорилось выше, сыграл видную роль в публикации «Алкорана» Библиандера. Католический монах, ставший университетским профессором, Лютер жил и работал в полном уединении, в лесах Саксонии на севере Германии, вдали от изысканных умствований Южной Европы. Поэтому его воззрение на ислам формировалась скорее в рамках средневековой традиции, чем в духе эпохи Возрождения. Он не выказывал широких философских взглядов Сеговии или Кузанского. Лютер говорил как протестант.

В рассуждениях Лютера об исламе содержались явные противоречия. Он выступал против крестовых походов и в то же время признавал, что без войны не обойтись. Он боялся нападения турок и вместе с тем практически призывал их, видя в них орудие божественного суда над христианским миром, погрязшим в грехах. Будучи страстным проповедником Апокалипсиса, он рассматривал турецкое нашествие как исполнение предсказанного в этом произведении. По мнению Лютера, через турок вершился Божий суд над христианским миром, где подверглись порче и папский престол, и Церковь. И он считал также вполне возможным, что их появление знаменовало Второе Пришествие Христово.

Ранние заявления Лютера

Впервые Лютер заговорил об исламе в 1518 году, когда, защищая свои знаменитые «Девяносто пять тезисов», стал доказывать, что Бог послал турок, чтобы покарать христиан, так же как Он посылает войны, моры и землетрясения. «Всяк, кроме бедного христианина, сможет узнать в этом плеть и розгу Божию»¹⁶⁸, - говорил он, подразумевая, что папа римский, духовный вождь христианского мира, не увидел ясного значения турецкой угрозы. Слова Лютера удивляют кажущимися возражениями против оборонительной войны с турецкими завоевателями.

Как бы то ни было, многие, даже «большие колеса» Церкви, сейчас не мечтают больше ни о чем, кроме войны с турками. Они хотят сражаться не против беззаконий, но против наказания за беззаконие и, таким образом, против Бога, Который сказал, что наказывает нас за наши беззакония, потому что мы сами не наказываем себя за них¹⁶⁹.

Молодому реформатору припомнили эти возражения против войны в знаменитой булле (слово, производное от bullum, как называлась восковая печать на папских документах) папы Льва X от 15 июня 1520 года - Exsurge domine. В этом заявлении папа Лев угрожает Лютеру отлучением и утверждает, что немецкий монах говорил: «Воевать с турками значит только бороться против Бога, наказующего нас за грехи тем, что посылает турок»¹⁷⁰. Папа пытался изобразить Лютера бунтовщиком, который призывает сдаться туркам.

Впрочем, в свое время Лютер разработал свою собственную концепцию оправдания войны с турками. Он говорил, что христиане могут сражаться с турками, но сперва они должны раскаяться и исправить и себя, и Церковь. Поскольку турки посланы как кара христианскому миру, христиане должны устранить причину кары. Когда это будет сделано, христиане могут начать войну для самозащиты, и такая война будет справедливой. И Священное Писание, и события наших дней подтверждают необходимость в обновлении, и если война начнется раньше, чем будут произведены должные обновления, она будет проиграна, поскольку пойдет против дела Божьего. Лютер подражал Максиму Исповеднику, византийскому писателю VII века, который писал, что раскаяние христиан может остановить нашествие мусульман. Лютер, неугомонный реформатор, призывал христиан и церковные власти исправиться:

Пусть эта битва начнется с покаяния, и мы должны изменить нашу жизнь или же будем сражаться тщетно¹⁷¹.

Богу не нужны крестовые походы, индульгенции и войны. Он хочет, чтобы мы жили правильно. Но папа и его последователи бегут от хорошего быстрее, чем от чего-нибудь другого даже желая уничтожить турок. [Лютер замечает иронически] вот причина, почему наша война против турок столь успешна, - там, где они раньше владели одной милей земли, теперь они владеют сотней¹⁷².

Но если христиане сражаются, они должны сражаться, очистив прежде совесть покаянием и духовным обновлением.

Так как турки - бич гнева нашего Господа и слуги гневного дьявола, первое, что надлежит сделать, - это поразить дьявола, их господина, и вынуть бич из Божиих рук, с тем чтобы турки сражались только своими силами, без помощи дьявола и без Божией руки... Если бог турок, сатана, не будет поражен первым, можно бояться, что турок не просто будет сразить¹⁷³.

Доказательства Лютера, ставшие столь понятными по прошествии времени, не оказали особого влияния на его читателей. Даже многие из его последователей продолжали думать, что если турки посланы Богом, то противостоять им значит противостоять Богу. Изгибы и извивы в суждениях Лютера вполне определенно говорят о том, как трудно приходится богослову, который пытается разобраться в политических и военных проблемам, используя религиозные категории.

Лютер утверждал, что в основе всех невзгод, выпавших на долю христианского мира, - развращенность Рима. Он сетовал, что Рим облагает христиан налогом и продает им индульгенции под предлогом сбора средств на войну с турками, но «ни из аннатов [религиозного налога], ни из денег за индульгенции, ни из чего другого против турок не используется ни геллера, а все ссыпается в бездонный мешок»¹⁷⁴. Более того, говорил он, «они обманывают и двоедушничают, устанавливают и заключают с нами соглашения, которые ни на йоту не собираются соблюдать»¹⁷⁵.

Духовные и светские власти

В сочинении «О войне с турками», написанном для графа Филипа Гессенского, всего за несколько месяцев до того, как турки осадили Вену, Лютер попытался внести, наконец, ясность в свою позицию относительно рассмотренных выше вопросов, объяснив разницу между духовной и светской властью и, таким образом, между духовной и светской битвой. Это различение заняло видное место в теоретических построениях Лютера, и было воспринято им же самим как своего рода принцип, которого, по его собственным словам, он сам еще не понимал, когда впервые писал об исламе. Он говорил, что духовные власти должны вести только духовную битву и притом духовным, а не материальным, оружием. Для светских властей верно обратное. Что касается князей и правителей, то в данном случае вопросы войны и мира должны решаться на основе светского права, вне зависимости от религиозной принадлежности той или другой стороны. Таким образом, воевать будут уже не христиане и мусульмане как таковые, а напавший и подвергшийся нападению. Кроме того, действия по обращению мусульман следует ограничивать исключительно битвой духовной, без какого-либо участия в этом процессе военной силы. Из этого следует, что Лютер не признавал крестовые походы как действенное средство борьбы против ислама.

В то же время Лютер, как Риколдо де Монте-Кроче и Петр Достопочтенный, был убежден, что ислам исходит от дьявола и служит злу и неверию. Роль турок в результате такого подхода принимала двойственной характер: как исполнители божественного правосудия они служили Богу, но - непреднамеренно, поскольку в действительности они являлись слугами сатаны, своего истинного хозяина. И папа, и турки противостояли Богу:

Если папа - Антихрист, то турки - воплощение самого дьявола. Если весь христианский мир будет молиться против них [и против папы, и против турок], то они окажутся в аду, хотя, возможно, и в Последний день, который, надеюсь, уже недалек¹⁷⁶.

В этом высказывании, как мы сами же видим, не содержится призыва воевать с турками только потому, что они мусульмане. Вскоре, после того как Лютер написал это, Сулейман дошел до Вены, но спустя короткое время был вынужден снять осаду города и отступить. Лютер счел причиной военной неудачи турок молитвы благочестивых христиан.

Чуть позже в высказываниях Лютера все чаще и чаще стала затрагиваться такая тема, как близость Страшного суда, предвестниками которого он считал и турок, и папу. Великие события, которые они предвещали, будет трудно вынести. «Христиане понесут за свои грехи наказание здесь, на земле, а невинные станут мучениками»¹⁷⁷ [переведено мною. - Р. А.]. Лютер видел, как приближаются ужасные дни предсказанной злой власти Гога и Магога, и хотя два этих воплощения зла погибнут потом от огня с небес, они все же успеют ввергнуть христиан в пучину страшных бедствий. Затем, словно изменяя самому себе, он объявляет, что христиане должны сражаться с турками, поскольку они от дьявола и враги Бога: «Кто будет сражаться против турок, не должен сомневаться, что сражается против самого дьявола»¹⁷⁸. Создается впечатление, что Лютер призывает к религиозной войне вопреки своим же собственным заявлениям, с которыми он выступал когда-то.

Наконец, Лютер не исключает возможность того, что турецкие войска захватят Германию. Если это случится, христиане станут мучениками. Понимая, что многие попадут в плен, он увещевает читателей заучить наизусть Десять заповедей, Молитву Господню и Апостольский символ веры, чтобы и ум, и сердце хранили спасительную веру. Он говорил, что если случится эта трагедия, каждый должен знать, что конец света близок, и в этом - последняя надежда христиан.

Последние публикации

Лютер издал свои последние работы об исламе в то самое время, когда турецкие армии уже овладели практически всей территорией Венгрии и теперь угрожали войной и другим странам Запада. Между 1539 и 1543 годами он переиздал две ранних работы, написал новый небольшой трактат и опубликовал сделанный им же самим перевод на немецкий язык «Опровержения Корана» Риколдо. Лютер пишет, что прочел книгу Риколдо (он называет его Ричардом) еще в 1530 году, однако сомневался тогда, действительно ли мусульмане верят так, как говорит Риколдо. Но когда в 1541 году ему в руки попал перевод Корана на латынь, он убедился, что Риколдо был прав, говоря о зле ислама. В 1543 году Лютер написал предисловие к одному из изданий «Алкорана» Библиандера.

Лютер не стал давать новых толкований ислама. Его мысли, чуть ли не полностью были заняты тем, что волновало и лично его, и его современников: исходившей от турок угрозой и разложением папства и Церкви. Развращенное папство, лживая Церковь, нашествия с востока знаменовали для него конец света. По своим апокалиптическим взглядам Лютер стоял в одном ряду с такими толкователями, как византийский писатель VII века Софроний, мученики Кордовы, Петр Пустынник и Иоахим Флорский [он же - Иоахим Калабрийский], калабрийский пророк, который называл папу антихристом и предсказывал скорое наступление эры Святого Духа.

Традиционный католический взгляд: Марквардус де Сусаннис и De Iudaeis

Другой эсхатологический взгляд XVI века поступил из довольно неожиданного источника, от католического чиновника Марквардуса де Сусанниса, который подготовил конспект папских законов о иудеях под простым названием «О иудеях» (De Iudaeis) и опубликовал его в Венеции в 1558 году Тремя годами ранее папа Павел IV издал буллу, в которой не только подтверждал прежние ограничения для евреев, но и вводил новые, согласно которым «евреи должны жить в гетто, продать свое имущество христианам и сократить торговлю с христианами в сфере предметов первой необходимости (то есть еды и одежды) »¹⁷⁹. Целью закона, ограничивающего терпимое отношение к евреям, было обращение евреев и поддержка миссионерской деятельности папства. Объяснение введения этих ограничений бралось из предсказания апостола Павла в Послании к Римлянам (11:26) о том, что «весь Израиль» войдет в Царство незадолго до Судного дня.

В третьей части книги «О иудеях» де Сусаннис рассматривает ислам. Предупредив мятежных протестантов, что их кампания за реформы непременно потерпит неудачу, и, оборвав обсуждение вопроса о новых землях в Америке заявлением о том, что обращение местных жителей в тех краях не составит особого труда, де Сусаннис переходит к мусульманам. По его словам, мусульмане и иудеи - единственные, кто слышал Евангелие, но не обратился. Что необходимо в таких условиях, так это обращаться к мусульманам с проповедью. Используя избитые, давно уже известные аргументы, он заявляет, что Мухаммад использовал для утверждения своей религии войну, поскольку знал, что если его последователи услышат христианское благовестие, то предпочтут его исламу. Иисус подкреплял свою Весть чудесами, а не силой. Посему проблема не в мусульманах, которые обратятся, как только ясно услышат Евангелие, а в их повелителе, султане, не позволяющем христианам проповедовать. Де Сусаннис пишет, что если христианам удастся обратить султана, то его битва с Персией станет частью последнего вселенского сражения между добром и злом в Судный день. Обращение турецкого повелителя станет главным событием мировой истории. «Что же можно обещать султану? Не победу на поле битвы, но последнюю и окончательную победу, эсхатон»¹⁸⁰. Эти идеи, согласно которым ислам рассматривался в эсхатологическом контексте, были по сути преданы забвению на несколько веков, но в XX столетии к ним вновь обратились, чтобы применить их в первую очередь уже не к исламу, а к евреям и их возвращению на землю Израиля.

|< в начало	<< назад	к содержанию	вперед >>	в конец >|