|< в начало	<< назад	к содержанию	вперед >>	в конец >|

Глава шестая

ИСЛАМ В ПЕРЕВОДЕ: ПЕТР ДОСТОПОЧТЕННЫЙ И ОБСТАНОВКА В ИСПАНИИ

Для того, чтобы положить начало изучению ислама в Европе, как это сделал Петр Достопочтенный, требовалось сочетание оригинальности и героизма. Хотя мусульманская империя в значительной мере раскинулась на землях, отторгнутых от христиан, «христианский мир не спешил признать ислам за то, чем он являлся, как независимую религию, привлекательную для многих».

Джеймс Кричек¹⁰²

К середине XII века отношение западных христиан к исламу изменилось. Реконкиста проходила успешно, крестоносцы шли завоевывать Святую землю. И в Испании, и в Ливане впервые в числе подданных христианских правителей оказались мусульмане, и все больше становилось христиан, живших среди мусульман. Так что перед христианскими властями встали два вопроса: как проповедовать мусульманам, чтобы обратить их в христианство, и как предотвратить отступничество христиан, связанное с их обращением в ислам.

Проблема принятия христианами ислама существовала с тех пор, как мусульмане захватили христианские земли. Многие из христиан, живших под властью мусульман, приняли ислам отчасти из-за того, что обращение приносило им определенные социальные, экономические и политические выгоды, которых они не имели, оставаясь христианами. Но в христианском мире вероотступники из христиан никаких выгод не получали: наоборот, обращение в ислам было подсудным делом, принятие этой веры жестоко преследовалось, и поэтому принятие каких-то особых мер для предотвращения перехода христиан в указанную конфессию казалось излишним. Христиане в Средневековье уходили в разные ереси и расколы, но не в ислам. Но и в такой ситуации церковные власти все же считали, что их пастве необходимо знать о вреде ислама.

Более важным обстоятельством, действительно допускавшим вмешательство, являлось то, что под властью христиан находились теперь мусульмане, которых в потенции можно было бы обратить в христианство. Самым выдающимся среди христианских вождей, обративших внимание на открывавшиеся в связи с этим огромные перспективы, был знаменитый аббат Клюнийского монастыря Пьер Морис де Монбуасьер, более известный как Петр Достопочтенный.

К тому времени небольшой монастырь, основанный еще в 910 году в Клюни, во Франции, разросся до обширной организации, включавшей шестьсот монастырей с десятью тысячами монахов. Оттуда вышли несколько пап (например, папа Урбан II), кардиналов и советников императоров и королей. Монастырь вносил также существенный вклад в укрепление нравственной и духовной жизни Церкви. Ранее уже говорилось о стремлении Клюнийского монастыря ограничить проявления средневековой жестокости с помощью двух правил: Перемирия Божьего, согласно которому запрещалось сражаться в святые дни, и Мира Божьего, которое определяло, кого именно можно было рассматривать в качестве противника. Теперь же Петр занялся издательским делом - публикацией переводов мусульманской литературы и прочих материалов. Данный почин знаменовал начало нового этапа во взаимоотношениях между католическим Западом и исламским миром.

Неизвестно, когда Петр впервые подумал об издании подобного рода работ. Но в 1142 году он отправился в Испанию, чтобы лично ознакомиться с обстановкой в монастырях, подчиненных Клюнийскому, и обменяться мнениями с испанским императором Альфонсо VII. Здесь он впервые увидел, как христиане и мусульмане живут бок о бок, и оценил плюсы и минусы такого соседства. Встретившись там же, в Испании, с Петром Толедским, искусным переводчиком с арабского языка, аббат поручил ему перевести на латынь «Апологию» ал-Кинди, «возможно, самую знаменитую из ранних апологетических работ арабских христиан»¹⁰³. Книга, именуемая обычно по ее арабскому названию «Рисала» [«Послание», «Трактат»], вероятно, написана на Востоке в X веке. Она состоит из двух писем, одно из которых, более длинное, представляет собой христианские обвинения в адрес ислама. Кроме того, Петр Толедский нашел еще трех ученых, которые помогли ему перевести с арабского три других арабских трактата, уже мусульманских авторов, а также сам Коран¹⁰⁴. По-видимому, это было первой организованной попыткой в западном христианском мире собрать достоверные сведения об исламе с тех пор, как Карл Великий в 799 году приказал своему образованному помощнику Алкуину перевести работу, где говорилось о споре между неким Феликсом и сарацином.

Толедо, как и Кордова и Севилья, стал с этого времени одним из главных центров, где работали ученые из иудеев, мусульман и христиан и переводились на латынь рукописи на арабском и сирийском языках. Толедский епископ Раймондо даже основал школу по подготовке переводов с соответствующих языков, первую в Европе. Главный переводчик подобных материалов учился у Хунайна ибн Исхака, несторианина, о котором говорилось ранее. Он, как сообщается, переводил с греческого на сирийский и арабский научные работы Галена по анатомии (последняя из них сохранилась только в переводе на арабский, греческий же текст был потерян), Гиппократа, «Государство» Платона, «Категории», «Физику» и «Этику» Аристотеля. Эти и многие другие работы, созданные в древности, пропали в Западной Европе из-за варварских набегов, но сохранились в переводах на греческий в Византии и на арабский и/или сирийский - в крупнейших мусульманских городах, таких как Багдад. Теперь они стали доступными и для латиноязычных христианских богословов и философов на Западе. В огромный перечень материалов, с которыми могли отныне знакомиться западные ученые, можно включить и чудесные математические, астрономические и медицинские трактаты, не говоря уже о философских и исторических трудах. Работавшие в этом замечательном, открытом для всех научном учреждении в Испании арабы (как мусульмане, так и христиане) и иудеи поддерживали постоянный огонь в печах западного христианского ученого мира. По словам Джеймса Кричека, «в Европе не было ни одного интеллектуального центра, который бы не воспользовался так или иначе созданными в школе в Толедо трудами и не находился в долгу у нее»¹⁰⁵.

К 1143 году переводчики, отобранные Петром, выполнили данное им поручение и отправили своему наставнику подготовленные рукописи, прекрасные оригиналы которых хранятся сегодня в Bibliothuque de I'Arsenal в Париже. Самым главным произведением Толедского собрания, как часто называют эти материалы, был Коран в переводе Роберта Кет-тона, английского ученого, снискавшего себе известность как астроном и математик. Помогал англичанину в работе над текстом мусульманский ученый по имени Мухаммад. Как это ни удивительно, но Кеттону удалось заручиться поддержкой со стороны мусульманина, хотя в исламе запрещено переводить мусульманские священные книги. В переводе Роберта суры переставлены, к тому же англичанин был склонен возводить прилагательные в превосходную степень независимо того, как давались они в оригинале, а это приводило подчас к смещению акцента. Так что перевод скорее являлся пересказом, но и то, что было сделано, впервые позволило европейцам непосредственно прикоснуться к Корану, заглянуть в его содержание. Роберт, довольный своей работой, писал Петру: «Я обнажил дым Мухаммада, с тем, чтобы вы смогли погасить его своими мехами»¹⁰⁶.

Первым переводом из этого собрания стали «Басни сарацин». Несмотря на название, способное вызвать у многих негативную реакцию, этот труд, содержавший материалы, до этого практически неизвестные в Европе, - легенды и реальные факты, касавшиеся ислама, - явился одним из свидетельств того, сколь умело подбиралась в целом литература для проекта Петра. Две другие работы - мусульманские трактаты «Книга рождения Мухаммада» и «Учение Мухаммада» - были не столь интересны. Первая содержала материалы, которые, при самой благоприятной оценке, можно было бы назвать лишь тривиальными, и в то же время приводила ничтожно мало точных, достоверных сведений. А в последней недоставало подробного, в лучших мусульманских традициях, изложения родословной ее автора, что подтверждало бы аутентичность данного произведения.

В этих трех книгах писалось о чудесах, - тема, весьма популярная среди мусульман. Например, в «Книге рождения Мухаммада» говорится об осле, возвестившем о Мухаммаде, когда тому было пять лет: «Сей, есть печать пророков, господин посланников, лучший из всех, которые были до него, друг Всемогущего»¹⁰⁷. Читатель мог сравнить эту историю с повествованием об Иисусе в неканонических Евангелиях. И у христиан, и у мусульман такие повествования отходят от основной сюжетной линии и все же, несмотря на это, пользуются у народа огромным успехом. В тех же работах можно прочесть и о таинственном свете, который окружал Мухаммада, о чем говорится, в частности, в «Баснях сарацин». Этот мотив вообще присущ мусульманской литературе. Подобные истории и предания, обычные для мусульманской традиции, не могли не воспламенить сердца западных ученых.

Последний из этих переводов, «Апология» ал-Кинди, состоит из двух частей: «Письмо от сарацина» и «Ответ христианина». Ал-Кинди, христианин, считается обращенным из ислама, но, вероятнее, он был из восточных христиан из Сирии, близких к мусульманам. Содержащийся в книге материал изложен в форме диалога между мусульманином ал-Хашими и христианином ал-Кинди. Мусульманин начинает говорить первым. Он объясняет ал-Кинди, что тот приобретет, приняв ислам: он сможет иметь четырех жен, разводиться, как только пожелает, и войти в милость при дворе мусульманского правителя. В словах ал-Хашими можно услышать отзвуки христианских критических замечаний в адрес ислама, из чего становится ясно, что автор этого произведения - христианин, а не мусульманин.

Возражения ал-Кинди против ислама стандартны. Он начинает с того, что пытается объяснить мусульманскому другу догмат о Троице. В данном случае в пользу автора говорит уже то, что ему известны и суть мусульманской аргументации против догмата о Троице, и взгляд мусульман на Иисуса. Далее, но уже в другом контексте, он повторяет обычные христианские обвинения Мухаммада в воинственности, полигамии и неспособности творить чудеса, то есть во всем том, что, взятое вместе, может служить, по мнению автора, доказательством того, что в действительности Мухаммад не был пророком. Аль-Кинди уличает также мусульманских воинов в лицемерии, поскольку, мол, они увязывают войну с материальной выгодой для себя и наградой на небесах. Он утверждает, что паломничество в Мекку - это идолопоклонство, а священная война - «дело дьявола»¹⁰⁸.

Работа ал-Кинди не удовлетворила Петра, и он решил, что нужна новая апология против ислама, основанная на известных источниках, которые имелись теперь и на латинском языке. Он предложил Бернару Клервоскому написать ее. Но у Бернара это не получилось, и Петр сам написал апологию. Назвав свою работу «Краткое изложение всей ереси сарацин», он поместил ее в начале Толедского собрания как вступление.

Располагая новыми источниками, а также «Хрониками» Феофана, Петр имел возможность с большей точностью, чем его предшественники, излагать материал. Он верно представил мусульманские возражения против Троицы и мусульманский взгляд на Иисуса, верно датировал жизнь Мухаммада и отверг распространенное мнение, будто учение Мухаммада каким-либо образом связано с неоднозначными взглядами Николая, упоминаемого в шестой главе Деяний «диакона» и, согласно христианскому преданию, первоеретика. Но избежать ошибок и ему не удалось. Он полагал, что Мухаммад основал религию в поддержку своих политических устремлений, хотя известно, что это не так. Он утверждал, что Пророк одобрял чревоугодие, по-видимому, не замечая, что жизнь Мухаммада говорит об обратном, и развивал точку зрения Иоанна Дамаскина, что Мухаммад ранее был несторианином, то есть относился к еретикам, которые почитали человеческую природу Христа больше божественной. И к тому же время завоевания Азии и Африки было указано им неправильно.

Повторялись и оскорбительные слова в адрес Мухаммада. Он был «варваром среди варваров», «идолопоклонником среди идолопоклонников»¹⁰⁹, находящимся во власти сатаны. О мусульманских книгах в Толедском собрании Петр писал: «Не мог ни один народ на Земле без помощи дьявола измыслить такие басни, как эти писания, которые здесь содержатся»¹¹⁰.

В целом, однако, Петр писал в достаточно сдержанном тоне. Его «Книга против секты или ереси сарацинов» открывается красивым вступлением, довольно часто цитируемым:

Кажется странным, но все-таки это так, что я, живущий далеко от вас, в ином государстве и говорящий на ином языке, не знакомый с вашей жизнью и обычаями, пишу в дальних западных странах для людей, живущих на Востоке и Юге, и нападаю в своей книге на то, чего я никогда не видел и, верно, никогда не увижу. Но я сражаюсь с вами, как мы часто делаем, не с оружием в руках, но словом; не силой, но правдой; не ненавистью, но с любовью¹¹¹.

Впрочем, Петр все-таки не был столь уж ярым противником насилия. Он поддерживал крестовые походы, хотя ему же принадлежит и следующее весьма примечательное высказывание: не сумев просветить мусульман, крестоносцы упустили возможность обратить их. По его мнению, одних лишь военных и политических целей недостаточно для того, чтобы оправдать крестовый поход. О крайностях крестовых походов Петр писал Людовику VII: «Нет Божией воли на преднамеренное убийство или открытую резню»¹¹². Слова, выделенные мною курсивом, пародируют крик собравшейся в Клермоне толпы в ответ на призыв папы Урбана к крестовому походу: «Такова воля Божия!».

Принимаясь за издательское дело, Петр преследовал две цели: отговорить христиан принимать мусульманство и уговорить мусульман стать христианами. Однако и то, и другое было бесполезным занятием. В подтверждение этого можно привести следующие полные здравого смысла слова Бернарда Льюиса: в свое время христиане решили, что нет необходимости предпринимать какие-то особые шаги для предотвращения перехода христиан в ислам и что обратить мусульман в христианство просто невозможно¹¹³.

В заключение отметим, что Петр, как и его предшественники, относился к исламу резко отрицательно. Он считал, что ислам и как религия, и как военная сила представлял собой наибольшую угрозу христианскому миру и, подобно ранним христианским ересям, был порождением сатаны. Стремясь к тому же, что и его предшественники, он в то же время выгодно отличался от них, поскольку стал собирать собственно мусульманскую литературу, знание которой, как рассчитывал он, должно было помочь ему опровергнуть заблуждения ислама. Деятельность Петра явилась большим шагом вперед в истории христианско-мусульманских отношений. Но его работа была нужна только христианам. Мусульман его аргументы заинтересовать не могли, поскольку опирались на христианские предпосылки и в результате только очерняли ислам. Материалы, которыми он пользовался, были ограничены, но, скорее всего, и более широкий круг источников не повлиял бы на его взгляды, поскольку, как и предыдущие авторы книг об исламе, он исходил из положения, что христианская религия истинная, а ислам - ложная. Предварительные посылки предопределяли, таким образом, конечный вывод. И все же то, что он совершил, - это подлинный подвиг во благо христианской общине.

|< в начало	<< назад	к содержанию	вперед >>	в конец >|