| |< в начало | << назад | к содержанию | вперед >> | в конец >| | |||
 |
|||||||
Глава 7
СНОВА МАДРИД
Сие сказал Я вам, чтобы вы не соблазнились. Изгонят вас из синагог; даже наступает время, когда всякий убивающий вас, будет думать, что он тем служит Богу.
Ин 16, 1-2
ВОЗВРАЩЕНИЕ В МАДРИД
28 марта 1939 года Хосемария Эскрива вместе с солдатами национальной армии вошел в Мадрид.
Следы войны были заметны на каждом шагу. По прибытии в Мадрид основатель Opus Dei сразу отправился в ректорский дом св. Елизаветы. Там он и расположился со своей семьей. Он отправился также к дому, где было общежитие, в которое было вложено столько надежд и за которое он столько молился и страдал. Он обнаружил на его месте лишь груду битых кирпичей. Надо было все начинать сначала.
Некоторые члены Opus Dei умерли совсем молодыми еще до войны (Мария Эскобар и Луис Гордон). Другие члены, а также многие знакомые, связанные с работой Opus Dei, были разбросаны войной по всей территории Испании или пали на фронтах. Сейчас, по прошествии 10 лет, у отца Эскривы была только горстка людей, понимавших смысл Дела и стремящихся распространять его во славу Божию.
Думаю, что стоит перечислить имена этих "первых", а также указать их профессии. Ведь и Христос призывал апостолов на служение во время совершения ими повседневных трудов. Исидоро Сорсано - инженер; Хосе Мария Гонсалес Барредо - специалист по физической химии; Хуан Хименес Варгас - физиолог; Хуан Фернандес Вальеспин - архитектор; Висенте Родригес Касадо - историк; Педро Касиаро - архитектор; Пако Ботелья - математик; еще два инженера: Альваро дель Портильо и Хосе Мария Эрнандес де Гарника; Хосе Мария Альбареда - биолог.
Их было немного, зато трудностям и проблемам не было конца. Они могли испугать кого угодно, но только не основателя Opus Dei. Отец Эскрива не отчаивался и оценивал жизнь только с духовной точки зрения. Opus Dei - от Бога, и Бог будет по-прежнему поддерживать его. Он возобновил апостольское служение с большей верой, с большим рвением, с еще большей надеждой на успех, уверенный в том, что Opus Dei станет реальностью, так как оно от Бога.
Отец Эскрива приступил к осуществлению давно задуманного плана: распрастранению Дела Божия по всей Испании. Он начал поездки по главным четырем направлениям внутри страны. В результате этих апостольских путешествий в разных городах Испании начали возникать центры Opus Dei. В 1939 году такой центр открылся в Вальядолиде и в Валенсии, а в 1940 году - в Барселоне.
Во время апостольских поездок по Испании отец Хосемария привлекал к Делу Божию не только мужчин, но и женщин. В 1939 году в Opus Dei вступила Лола Фисак, - за ней в 1941 году Энкарнасьон Ортега, Энрика Ботелья и Ниса Гонсалес Гусман. И в дальнейшем Бог призывал в ряды Opus Dei молодых женщин: Гуадалупе Ортис де Ландасури, Марию Терезу Эчеваррия, Кармен Гутьерес Риос, Викторию Лопес Амо, Рахиль Ботелья, каталанку Дигну Маргарит...
Основатель учил своих последователей, что дела Господни не терпят урона от материальных лишений, а лишь от недостатка веры и мужества. Материальные средства придут! Сейчас же, самое главное - верить в Бога, молиться, умерщвлять плоть, работать с совершенством человеческим и божественным, и беззаветно совершать апостольское служение.
В 1941 году отец Хосемария по просьбе епископов многих епархий Испании руководил духовными упражнениями священннослужителей. К тому времени за ним уже следовала слава святого. Тысячи священников слушали отца Эскриву, захваченные его апостольским рвением и горячей любовью к Богу. Сверх того, многочисленные ордена и конгрегации приглашали его для произнесения проповедей. Основатель Opus Dei великодушно принимал эти приглашения, "несмотря на очевидные затруднения, которые ему при этом приходилось преодолевать", - вспоминал один из тех прелатов, на чьи просьбы он откликался, монсеньор Моро Брис, епископ Авильский.
Монсеньор Моро сравнивал силу воздействия проповедей св. Хосемарии с ударом толедского клинка и даже со взрывом ручной гранаты. Действительно, его проповеди разили в самое сердце и переворачивали сознание тех, кому посчастливилось его слушать.
"Это была редкая удача и великая милость Божия, - вспоминал августинец Феликс Кармона, который познакомился с отцом Хосемарией во время духовных упражнений. - Я считаю, что познакомился с настоящим святым, с «святым для канонизации» каковыми, по его глубокому убеждению, должны быть мы все. Впечатление, произведенное его необыкновенной духовностью, с годами не потускнело в моей памяти".
Будущий Архиепископ Мадрида Кардинал Анхель Сухия, слушавший Хосемарию еще семинаристом в конце 1938 года, написал пять лет спустя, в 1942 году: "Каждая его фраза дышала любовью ко Христу. Храню неизгладимое воспоминание о его словах: Любить Христа безумно, страстно, как скупец свое золото, как торговец свой бизнес, как влюбленный свою возлюбленную, как бедный неудачник свои плотские наслаждения!"
"Во время духовных занятий для августинцев монастыря Эль Эскориаль, проходивших с 3 по 11 октября 1944 года, - пишет дон Альваро дель Портильо, - наш основатель был очень болен: на шее образовался огромный фурункул, в результате чего поднялась высокая температура... Именно тогда у него установили диабет. Но все же он выполнил свое обещание. Провинциал* августинцев написал мне письмо 26 октября: "Перескажу Вам вкратце свои впечатления от духовных занятий, проведенных отцом Хосемарией августинцам монастыря Эль Эскориаль. Он превзошел все ожидания монастырского руководства. Теперь ждем от Бога обильных плодов. Все без исключения (отцы, богословы, философы, братья и аспиранты) внимали ему, как говорится, не дыша. 30-35 минут его бесед пролетали незаметно - так захватывали всех его рвение, энтузиазм, искренность и сердечность. «Это идет у него изнутри, он полон внутреннего огня», «он святой, апостол, если мы переживем его, то увидим его образ на алтарях...» - таково общее мнение тех, кто его слушал..."
"После окончания гражданской войны, - рассказывает дон Альваро дель Портильо, - в Испании престиж нашего основателя стал быстро возрастать. Предчувствуя, что ему может быть предложен сан епископа, он попросил у своего исповедника дона Хосе Марии Лаигеры разрешения дать обет, что он никогда не примет должность или титул епископа. Дон Хосе Мария ответил, что не позволит ему этого без согласия епископа города Мадрида. Поэтому 19 марта 1941 года Отец изложил свое намерение монс. Леопольдо Эйхо, а затем записал среди других вопросов, которые обсуждал с Прелатом: Господин Епископ не дал мне разрешения. Это очень меня огорчает".
"СТРАШНО ПОСТУПАЕТ БОГ СО СВОИМИ ДРУЗЬЯМИ"
"Страшно поступает Бог со своими друзьями", - написала св. Тереза Авильская, узнав о пересудах по поводу ее "полумонаха", как она называла св. Иоанна Креста, имея в виду его маленький рост.
Эскрива, как и большинство святых, не избежал преследований со стороны врагов веры и гонений тех, кто считали себя приверженцами истины. И хотя он страдал от непонимания и подозрений с самого начала своей апостольской деятельности, в течение первых послевоенных лет атмосфера недоброжелательности вокруг его личности особенно сгустилась. По всей стране гремел такой хор злопыхателей, что один биограф основателя сравнил его с "хором лягушек на закате".
Из слухов рождалась клевета, а из клеветы, как круги по воде, расходились самые нелепые фантазии. Не проходило и дня без того, чтобы до ушей основателя не доходили новые выдумки, столь разнообразные и прилипчивые, что по утрам отец Эскрива спрашивал Альваро дель Портильо, своего ближайшего соратника с 30 годов: Альваро, с какой стороны сегодня на нас нападают?
Вспоминая эту кампанию лжи, Хосе Орландис, познакомившийся с отцом Эскривой в 1939 году, еще будучи студентом, писал: "Потоки хулы и оскорблений в адрес основателя Opus Dei имели самое различное происхождение: они исходили от известных священников и монахов, «благочестивых» молодых людей, интеллектуалов-атеистов и университетских профессоров, от представителей диктаторского режима".75
В конце 1939 начале 1940 года началась настоящая кампания против Opus Dei. К обвинениям в ереси добавились обвинения в засекреченности, в стремлении к политическому господству, в жидомасонстве, антипатриотизме и многие другие.
Некоторые наветы носили политический характер. Фаланга - единственная официально признанная и правящая партия в Испании во времена Франко - не питала особенной любви к Хосемарии Эскриве, т.к. он последовательно отказывался вмешиваться в политику из уважения к свободе своих духовных детей.
После победы над коммунистами в стране доминировали националистически-религиозные настроения. Поэтому неизменная устремленность Opus Dei только к духовным целям, уклонение от однозначных политических оценок, нежелание участвовать в хоре тех, кто прославлял победителей, выглядели как прямой вызов диктаторскому режиму.
Иерархия Католической Церкви заняла четкую позицию в пользу Франко, победу которого во многих кругах считали "провиденциальной". По окончании гражданской войны на фасадах соборов во всех столицах епархий появились фалангистские гербы с надписью: "Погибшие за Бога и Испанию - вы с нами!" Основатель Opus Dei много раз протестовал против такого злоупотребления. Позднее он писал в "Крестном Пути": Нужно соединить людей, нужно понять и оправдать их. Не поднимай никогда Креста только для того, чтобы напомнить, что одни убивали других. Он тотчас станет хоругвью дьявола. Христов Крест - это молчать, прощать и молиться за всех, чтобы все пришли к миру.76
"В этих условиях, - вспоминает дон Альваро дель Портильо, - признавая заслуги Франко как миротворца, Отец все же счел необходимым воспротивиться двум угрозам: с одной стороны - инструментализации веры, то есть стремлению отдельных политических групп монополизировать влияние католиков на общественную жизнь; с другой - стремлению отдельных католических кругов использовать свое влияние в обществе для поддержки светской власти. Отец Эскрива воспринимал и то, и другое как проявление столь нелюбимого им клерикализма.
"Отец воздерживался от высказываний по политическим вопросам, ибо всегда признавал, что руководство католиками в этой области является исключительной прерогативой Церковной Иерархии. А Иерархия открыто призывала католиков поддерживать Франко - вплоть до того, что в разных правительствах фигурировали представители «Католического Действия» и других религиозных организаций. Клерикализм дошел до такого предела, что некто, прежде, чем принять портфель министра, спросил разрешения у епископа (и, разумеется, получил его)".
Одним словом, католические организации прямо и открыто поддержали режим, и многим было непонятно, почему Opus Dei ведет себя иначе. Но отец Эскрива всегда с жаром защищал свободу мнений своих детей. И вполне естественно, что среди членов Opus Dei были как сторонники, так и критики франкизма.
"Как-то брат Хосе Лопес Ортис, - вспоминает Альваро дель Портильо, - монах-августинец, который позже стал епископом Туй-Виго и Архиепископом армейских сил Испании, а в то время служил исповедником в нашем общежитии на ул. Диего де Леон в Мадриде, вручил Отцу копию «секретного досье» на Opus Dei и его основателя (службы информации фалангистов довели его до сведения местных властей, а Лопесу Ортису передал надежный человек). Этот документ был переполнен ужасным злословием и означал начало новой очернительной кампании против основателя. В нем были собраны все распространявшиеся ранее сплетни. Я присутствовал при этой встрече и могу подтвердить свидетельство брата Хосе: «Когда Хосемария закончил чтение документа, то, видя насколько тяжело я это переживаю, рассмеялся и сказал мне с героическим смирением: Не волнуйся, Пепе, то, что тут сказано, слава Богу, неправда. Но если бы они знали меня как следует, то могли бы вполне оправданно утверждать и худшие вещи. Ведь я - всего лишь ничтожный грешник, безумно любящий Иисуса Христа. И вместо того, чтобы порвать эти лживые бумажки, он отдал их мне и просил вернуть в Министерство Фаланги, откуда они были взяты: Отдай это своему другу, пусть положит на место - иначе ему грозят неприятности»".
Преследования Opus Dei и его основателя не ограничивались выдумками и злословием. В 40 годах отец Хосемария был обвинен перед Трибуналом по Подавлению Коммунизма и Масонства. Это было крайне серьезное обвинение в послевоенной Испании. Достаточно сказать, что за причастность к масонству грозила смертная казнь. На заседании Трибунала Opus Dei было названо "иудаистической ветвью масонства", "иудаистической сектой, находящейся в связи с масонами". Изложив мотивы обвинения, один из членов трибунала заметил: "Следует признать, что члены Opus Dei трудолюбивы и ведут целомудренную жизнь". Это вызвало немедленную реакцию председателя трибунала, грозного генерала Саликвета: "Если они действительно ведут целомудренную жизнь, значит не масоны. Я не знавал целомудренных масонов". И объявил о закрытии дела.
Гонения проводимые Фалангой не прекратятся до самой смерти Франко. 28 октября 1966 года, отец Эскрива напишет следующее письмо начальнику Фаланги министру Хосе Холису:
Уважаемый друг!
До нас дошли слухи о той кампании против Opus Dei, которая столь несправедливо ведется в подчиненной Вам прессе Фаланги.
Я повторяю вновь и вновь, что каждый из членов Opus Dei абсолютно свободен лично - так, словно он и не принадлежит к Opus Dei, - во всех мирских делах и теологических вопросах, которые Церковь оставляет на свободное обсуждение верующих. А поэтому не имеет смысла выставление напоказ принадлежности конкретного человека к Opus Dei, когда речь идет о политических, профессиональных, социальных и пр. вопросах - так же, как не было бы разумным, обсуждая общественную деятельность Вашего Превосходительства, упоминать Вашу жену, детей и других членов семьи.
Именно этим неправильным подходом пронизаны публикации, инспирированные Вашим министерством. Но этим Вы лишь оскорбляете Бога, смешивая духовное и земное, когда совершенно очевидно, что руководители Opus Dei не могут ограничить законную личную свободу его членов - которые, со своей стороны, никогда не скрывают, что каждый из них несет личную ответственность за свои поступки. Плюрализм мнений среди членов Opus Dei есть и будет всегда еще одним проявлением их свободы и доказательством христианского духа, который учит уважать чужое мнение.
Во имя честности и справедливости, прошу Вас не ссылаться на Opus Dei, оспаривая или поддерживая мнения или действия кого-либо из граждан. Наша семья не вмешивается и не может вмешиваться в политику и прочие земные дела, поскольку ее цели исключительно духовны.
Надеюсь, Вы поймете, насколько я был удивлен как началом этой клеветнической кампании, так и методами ее реализации. Уверен, что Вы отдаете себе отчет в совершаемом безрассудстве и в той ответственности, которую берете на себя перед Господом, опрометчиво очерняя организацию, не влияющую (и влиять не способную) на то, как ее члены, проживающие на пяти континентах, пользуются личной свободой граждан, не избегая при этом и личной ответственности.
Я прошу Вас положить конец этой кампании против Opus Dei - иначе я подумаю, что Ваше Превосходительство не способно понимать и уважать свободу, qua libertate Christus nos liberavit - которою освободил нас Христос, - христианскую свободу граждан.
Спорьте (хоть я и не сторонник споров) - но не втягивайте в эти драки то, что выше страстей человеческих.
Пользуясь случаем, обнимаю и благословляю Вас и близких Ваших.
In Domino.
ПРОТИВОСТОЯНИЕ ДОБРЫХ
Рассказывая историю гонений на Opus Dei, Альваро дель Портильо относит их еще ко времени "основания и первых шагов Opus Dei, между 1930 и 1936 годами. Гонения эти имели глубокие теологические корни. Всеобщее призвание к святости, о котором по вдохновению свыше учил Отец многими воспринималось как дерзость и даже кощунство. Сам отец Хосемария много лет спустя «объяснял» мотивы, которыми руководствовались его преследователи без тени осуждения: Когда сорок с лишним лет назад простой двадцатишестилетний священник начал говорить о том, что святость является уделом не только монахов, монахинь и священников, но и всех христиан, и всякий человек - холостой, женатый или вдовец - может достичь святости, ибо Господь наш Иисус Христос сказал всем: Будьте совершенны, как совершен Отец Мой Небесный, - то говорили, что этот священник - еретик.
"Были и такие, которые считали его безумцем как за его идеи, казавшиеся в то время «сумасбродищем» (по выражению самого основателя), так и за его, не соответствующие обычным человеческим возможностям, апостольские начинания.
"Сюда следует добавить зависть и ревность тех, кто стремился «законсервировать» и «монополизировать» существующие формы пастырского служения".
Cв. Хосемария писал в "Пути": В часы борений и споров, когда "добрые люди" мешают тебе идти, вознеси сердце - и услышишь как Христос говорит о горчичном зерне и о закваске. Тогда скажи Ему: Edissere nobis parabolam - объясни мне эту притчу. - И возрадуешься, увидев будущую победу - птиц небесных на древе твоего служения, взошедшее тесто...77
Это гонение, - вспоминает Хосе Орландис, - "было, без сомнения, для cв. Хосемарии самым болезненным из всех испытаний, потому что исходило от священнослужителей и монахов, по отношению к которым он испытывал особую любовь и уважение. Эскрива не был монахом, не были ими также и члены Opus Dei, ибо на то была воля Божия. Но он любил монашество и испытывал благоговение перед ним".78
"Наш основатель, - вспоминает отец Алваро дель Портильо, - всегда любил и уважал монахов, по возможности помогал им, читая проповеди в монастырях, и воодушевлял мирян, просивших у него совета, если видел в них призвание к монашеской жизни. Он проповедовал не единообразие, но единство апостольского служения Церкви - за что все члены Opus Dei молятся каждодневно.
"Отец никогда не позволял себе критиковать другие учреждения Церкви. Он часто повторял: Никогда и пальцем не пошевелю, чтобы погасить огонь, зажженный в честь Христа - не моя это миссия. Если масло плохое, он сам потухнет".
В монашеской среде также было много таких, которые понимали (и сейчас понимают) духовность Opus Dei и очень любили св. Эскриву. Они вполне осознавали то, что члены Opus Dei - "созерцательные души в миру", в то время как монахи, - "созерцательные души в пустыне". Но при столь радикальном различии путей, цель у тех и других одна - святость. Но были среди монахов и такие, которые из зависти клеветали на Opus Dei и его основателя, видя в Opus Dei опасного конкурента (особенно в работе с молодежью). Более всего их должны были настораживать эти строки: Стремись к освящению души. - Да, именно ты. Ты думаешь, что святость - дело одних священников и монахов? Всем нам без исключения сказал Господь: «Будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный».79
Особая роль в преследованиях Opus Dei принадлежит одному иезуиту, отцу Каррильо де Альборнос. На вопрос о "вражде" между Opus Dei и Обществом Иисуса Альваро дель Портильо отвечает: "Не стоит обобщать. Клеветническая кампания действительно исходила от одного иезуита, который в те времена имел большое влияние как в Обществе Иисуса, так и вне его, но годы спустя он оставил Орден и отрекся от веры и от Церкви. Отец пытался с самого начала объяснить ему суть нашей работы, от всей души простил его и пытался в дальнейшем, когда тот был уже вне Церкви, помочь ему через членов Opus Dei.
"Когда отец Эскрива говорил об этой ситуации и о других, ей подобных, он прибегал к определению Святой Терезы: «противостояние добрых» и евангельскому: «obsequium se praestare Deo» - будет думать, что тем служит Богу (Ин 16, 2). Он рассматривал гонения как повод для очищения. Видя, что порой они исходят от людей, принадлежащих к старинным и прославленным учреждениям Церкви, он утверждал, что Бог хотел воспользоваться скальпелем из платины".
Сам основатель так определял свое отношение к монахам, выступающим с нападками на Opus Dei: Возможно, вам встречались монашествующие, которые не понимают нас или не сочувствуют нашему Делу. Если это так, то это, должно быть, из-за недопонимания, из-за того, что им не хватает знания о светском и мирском характере нашего апостольского служения, которое ни в коем случае не покушается на принадлежащую им территорию. Мы почитаем и любим всех монашествующих и просим Господа сделать их служение Церкви и всему человечеству еще более плодотворным. Между Opus Dei и монашествующими никогда не будет драки - для борьбы нужны двое, а у нас нет никакого желания бороться с кем бы то ни было.80
Обвинения нередко исходили от священнослужителей, которые опасались, что апостольство, основанное на "мирской духовности", может лишить их авторитета и влияния. Некоторые из них даже посещали семьи членов Opus Dei. Родителям говорили, что Opus Dei будет подвергнуто церковному проклятию, а их дети - жертва порочного священника, который ввел их в заблуждение, призывая их к святости в миру, и им угрожает вечная погибель. Нетрудно себе представить тревогу, которую испытывали эти семьи.
В самом начале существования Opus Dei, - рассказывал отец Эскрива, - тридцать с лишним лет назад, ко мне приходили отцы семейств, возмущенные кампанией клеветы, развязанной вышеупомянутыми монахами, которых я очень люблю. Семьи страдали от этого вмешательства. Я был тогда молодым священником - мне тогда еще не было и сорока, - и поэтому позволял им высказаться, а потом говорил: "Если бы я услышал об Opus Dei то же самое, что слышали вы, я бы думал так же. Согласен с вами. Скажу больше: не только я, но и черт с вами согласен!" После чего я старался объяснить им положение дел, и мы расставались добрыми друзьями.
Удивительнее и прискорбнее всего то, что многие из активных участников этой кампании клеветы были искренне верующими людьми, убежденными в том, что отстаивают добро и исполняют волю Божию.
В частности, по словам Хосе Орландиса, многочисленные нападки на Opus Dei исходили от "благочестивых юношей, членов религиозных сообществ, ассоциаций и конгрегаций, пользовавшихся большим влиянием в те времена".81 Отца Эскриву обвиняли в том, что он отвращает молодых людей от священнического и монашеского пути. "Кроме того, - пишет Хосе Орландис, - этих благочестивых юношей беспокоило то, что члены Opus Dei не носят ни знаков отличия, ни сутаны. В те времена члены религиозных конгрегаций и ассоциаций имели обыкновение носить отличительный знак на лацкане и вешать на шею шнурки или ленты с медалями своих сообществ... Естественность, "странность не быть странными", навела на членов Opus Dei подозрение в "засекреченности".82
Члены Opus Dei никогда не скрывают свое членство в Деле Божием, иначе они просто не могли бы совершать свое апостольское служение. Тем не менее, духовное призвание мирянина - это факт его частной жизни. Призвание же монаха - это факт не только частной жизни, но и жизни социальной. Монах свидетельствует своей одеждой о том, что он отрешился от мира. Монах - напоминание о бренности мира сего. В противоположность монаху, мирянин не отрешается от мира, и кроме христианского призвания он ничем не отличается от своих сограждан. Для мирянина носить отличительный знак на одежде - неестественно, даже нелепо. Другими словами члены Opus Dei - стопроцентные миряне, а не скрытые монахи. Члены Opus Dei не только ведут себя "как другие", они и в самом деле не отличаются от других. В своей работе, жизни, общении с людьми они не ставят своей целью "миссионерствовать", а скорее свидетельствуют о своем христианском призвании и миросозерцании в безупречном выполнении своего профессионального долга. Они стараются в первую очередь проявить свои христианские, человеческие и профессиональные качества. А потом в теплой и естественной беседе с коллегой или другом они открывают причины этого человечевского и духовного рвения. К сожалению, для тех, кто любит показуху - эта естественность подозрительна.
В конце концов буря преследований разразилась во многих городах Испании, но особенно жестоко в Барселоне, где членов Opus Dei буквально можно было сосчитать по пальцам. Снова обратимся к воспоминаниям Альваро дель Портильо: "Клевета распространилась по всему городу: и в церковных кругах, и в семьях, и в университете. Членов Opus Dei обвиняли в ереси и обмане. Отец пристально следил за развитием событий в Барселоне - в первую очередь потому, что они могли повлиять на духовную жизнь его детей и их апостольскую работу. Но обвинения религиозно-политического характера так повлияли на ход событий, что вскоре он уже не мог приблизиться к столице Каталонии без риска быть арестованным. Сам папский посол предупредил его об этом и посоветовал ехать в Барселону под чужим именем. Однако Отец предпочел не прибегать к подобной хитрости и отправляясь в столицу Каталонии, выписал авиабилет на имя Хосемария Э. де Балагер, поскольку в те времена он был известен как «Отец Эскрива». Кроме того, он старался не задерживаться в Барселоне долее необходимого времени (обычно на пару дней останавливался в доме своего друга - священника Себастьяна Сирака). Несколько лет спустя гражданский Губернатор Барселоны Корреа Веглисон признавался: «Ведь о нем говорили такое, что я бы непременно послал в аэропорт полицию, чтобы задержать его». Наш основатель хотел, чтобы даже в этих условиях его дети в Барселоне всегда проявляли милосердие. Он призывал их молчать, молиться, работать, улыбаться".
Из всех выдумок одна особенно ранила отца Хосемарию. В молельне центра Opus Dei в Барселоне был деревянный крест из черного дерева без всяких изображений. Католическая Церковь в течение многих веков призывает верных поклоняться Святому Кресту именно в таком виде, без изображения Распятого. Крест этот служит напоминанием о том, что путь христианина - самоотречение и жертвенность, что распятие, каждодневное, ежеминутное - удел каждого истинного христианина. Об этом мы читаем в "Пути": Когда увидишь бедный деревянный Крест - такой одинокий, жалкий… и без Распятого, - помни: это - твой Крест. Каждодневный, скрытый, без блеска и без утешения… Он ждет Распятого - и Распятым должен быть ты.83
Именно то, что такой крест находился в Центре Opus Dei, дало повод для слухов о том, что там совершаются кровавые ритуалы, во время которых членов Opus Dei распинают в молельне... Эскрива воспринял это со свойственной ему стоической веселостью. Сочтя благоразумным заменить этот крест на другой, меньший по размеру, он шутил: Теперь уже не скажут, что мы распинаемся, поскольку не помещаемся.
По воспоминаниям Хосе Орландиса, в молельне общежития другого центра Opus Dei "на деревянном фризе были начертаны на латыни слова из 2 гл. 42 стиха Деяний Апостолов: «Erant autem perseverantes in doctrina Apostolorum, in communicatione fractionis panis, et orationibus», и они постоянно пребывали в учении Апостолов, в общении и преломлении хлеба и в молитвах. Там же на передней части алтаря были изображены основные евхаристические древнехристианские символы: колосья и лозы, хлебы и рыбы. Двери общежития были открыты для всех, и в этот дом «эзотеризма» приходили некоторые из ревностных «инквизиторов» Opus Dei. После этого они рассказывали о том, что обнаружили там «каббалистические знаки и слова, написанные на странных языках...»"84
Отец Эскрива никогда не испытывал враждебных чувств к кому бы то ни было, но наговоры (чем менее справедливые, тем более распространенные), конечно, огорчали его. Но вместо того, чтобы вселять в него неуверенность, они убеждали его в том, что Дело действительно Божие, так как оно было благословлено Крестом. Крест, труд, испытания, - написал он в "Пути", - будут они у тебя, пока ты живешь. По этому пути шел Христос, и ученик не больше Учителя.85
Но были у Opus Dei и активные защитники. В том числе, епископ Мадридский монс. Леопольдо Эйхо-и-Гарай, который, как вспоминает Альваро дель Портильо, "всегда выражал решительную поддержку Opus Dei и неоднократно защищал его публично. Он писал дону Аурелио М. Эскарре, аббату Монсерратского монастыря - самого важного в Каталонии центра распространения духовности: "Поверьте мне, Преподобный Отец Аббат - это Дело (Opus) действительно Божие (Dei): от первоначальной идеи до конкретных шагов и уже проводимых работ". Далее он рассказывал о покорности основателя епископу и развенчал сплетню о «секретности» Opus Dei. Это письмо успокоило много семей и развеяло сомнения церковнослужителей в той части Испании".
Епископ Мадридский всегда поддерживал основателя Дела Божия. Много, очень много лет назад, - вспоминал св. Хосемария, - улегшись спать и уже засыпая (а спал я всегда очень хорошо, и никогда не терял сон из-за оскорблений, преследований, скандалов того времени), я услышал телефонный звонок. Когда я поднял трубку, в ней раздался голос, произнесший: "Хосемария", - это был дон Леопольдо, тогдашний епископ Мадридский. В его голосе чувствовалась теплота. Уже много раз он звонил мне в такое время, потому что он ложился очень поздно, уже на рассвете, а богослужение проводил в 11 часов утра.
Что случилось? - Спросил я его. И он ответил: Ecce satanas expetivit vos, ut cribraret sicut tricum (се, Сатана просил, чтобы сеять вас как пщеницу*). Вас перетряхивают, вас уязвляют так как уязвляют зерно, чтобы провеять его". Затем добавил: "Я так молюсь за вас!.. Et tu… confirma filios tuos! (А ты - утверди детей своих!**)" И повесил трубку.
В 1941 году преследование Opus Dei достигло апогея. "Епископ Мадрида, рассказывает Альваро дель Портильо, решившийся выразить письменное одобрение Opus Dei, стал объектом критики. Некоторые говорили - и даже с амвона, - что в истории Церкви многие ереси проталкивались епископами. Основателю Opus Dei показалось, что дон Леопольдо Эйхо слишком рискует - тем более, что открылась вакансия примаса в Толедо, и ходили слухи, что у него есть шансы быть туда назначенным. Поэтому Отец сказал ему однажды:
- "Господин Епископ, не защищайте меня больше, бросьте меня.
- "Почему Вы так говорите? - спросил удивленный дон Леопольдо.
- "Потому что, защищая Opus Dei, Вы ставите на карту Толедскую митру.
"Епископ Мадрида посмотрел на него и сказал:
- "Хосемария, я ставлю на карту свою душу. Я не могу покинуть Вас и Opus Dei".
При всех обстоятельствах, в самый разгар клеветнической кампании, отец Эскрива не терял спокойствия. В 1974 году на встрече со многочисленной толпой в Южной Америке он рассказал следующую историю: Много лет назад, изнемогая ото лжи, клеветы и сплетен "добрых"... бедных людей, которых я так люблю, - я встал чуть свет и пошел в часовню, что была рядом с комнатой, в которой я спал. Я приблизился к Иисусу сокровенному, стал на колени и сказал Ему: "Господи, если Тебе не нужна моя честь, то зачем она мне!" И с тех пор мне безразлично то, что говорят обо мне или могут сказать.
О самых абсурдных наветах он говорил без малейшей драматизации, как если бы они относились не к нему. Он никогда не пытался представить себя жертвой. "Величие души Хосемарии, - вспоминал его друг Хосе Мария Гарсия Лоигера, - поднимало его выше этой мышиной возни, и не она причиняла ему страдания. Ему было больно от того, что клеветники оскорбляют Бога и наносят ущерб человеческим душам. Себя же он никогда не считал обиженным". На обиды у него всегда был только один ответ - прощение. Прощение соверщенно естественное для такого великодушного сердца: Мне не надо было учиться прощать, - пояснял он - потому что Бог научил меня любить. И когда, осознав свою неправоту, некоторые из хулителей просили у него прощения, он отвечал им: Ты обидел не меня. Меня огорчает обида, нанесенная Богу, которую нанесли те, кто ввел тебя в заблуждение. Но и их я тоже люблю.
Во время церемонии причисления отца Эскривы к лику блаженных, Папа Иоанн Павел II напомнив о перенесенных им тяжких испытаниях и гонениях, привел слова из Деяний Апостолов: Многими скорбями надлежит нам войти в Царствие Божие (Деян 14, 22). "Духовная и апостольская жизнь нового Блаженного, - сказал Папа, - основывалась на знании им через веру, что значит быть сыном Божиим во Христе. Эта вера питала его любовь к Создателю, его евангелизаторское горение, его непрестанную радость, даже в тяжких испытаниях и затруднениях, которые ему приходилось преодолевать. Нести Крест - значит обрести радость и счастье, - говорит св. Хосемария Эскрива в одной из своих медитаций, - нести Крест - значит отождествлять себя со Христом, стать Христом и потому стать сыном Божиим".
"Opus Dei и личность нашего основателя, - вспоминает дон Альваро дель Портильо, - явились объектом невероятной клеветы и грубой лжи, в результате чего возникли серьезные препятствия на путях развития апостольской работы. Господь допустил это испытание - и многие сомневались в том, что Opus Dei выживет. 25 сентября 1941 года основатель послал мне письмо из Сеговии, в котором описал случившееся:
Да сохранит тебя мне Иисус, Альваро.
Моросит дождь, мы все спрятались в гостинице. Жизнь в таком комфорте меня ужасно раздражает.
Тем не менее, я уверен, что отдельные моменты очень полезны: вчера я отслужил Литургию за местного епископа, сегодня предложил Святую Жертву и весь день за Папу и его намерения. Должен сказать, что после освящения Святых Даров почувствовал внутренний импульс сделать то, что причинит мне боль (при этом я абсолютно уверен, что Папа будет очень любить Opus Dei). Со слезами, сжигающими глаза, глядя на Евхаристического Христа, я сказал Ему с предельной искренностью в сердце своем: "Господи, если Ты этого хочешь, то я приму несправедливость". Ту несправедливость, о которой ты догадываешься - разрушение Дела Божия.
Знаю, что это Ему понравилось. Как бы я мог отказаться от подчинения Его Воле, если бы Он попросил меня об этом? Уже в 1933 или 34 году я поступил точно так же - и только ОН знает, чего мне это стоило.
Сын мой! Какой замечательный урожай готовит для нас Господь после того, как Папа по-настоящему (а не из сплетен) узнает нас, ему преданнейших, и благословит нас!
Мне порой хочется кричать, не заботясь о том, что подумают окружающие, то, что порой я восклицаю во время медитаций: "Ай, Иисус, какая нива!"
Альваро! Молись сам и проси других молиться о твоем Отце: Иисус позволяет врагам развернуть эту кампанию невероятной клеветы - и в нас пробуждается animalis homo, животный человек с его человеческими импульсами. Но, благодаря милости Божьей, я всегда отвергаю эти естественные реакции, которые кажутся переполненными (а может и в самом деле полны) искренности и справедливости. И говорю Господу: "Да будет воля Твоя" - как сын (ведь я - сын Бога!). И эта молитва наполняет меня покоем, радостью и миром.
В "Друзьях Божиих" отец Эскрива описывает этот период своей жизни и жизни всего Opus Dei следующими словами: Наступило время полюбить пассивное умерщвление плоти - то умерщвление, которое мы для себя не выбирали, которое нам даровано. Те раны, которые наносятся нам тайно, исподтишка, или вызывающе дерзко - но всегда неожиданно. Овцы побиваются камнями, которыми следовало запустить в волков. Последователь Христа убеждается на собственном опыте, что те люди, которые, казалось бы, должны любить его, на деле относятся к нему сперва с недоверием и подозрительностью, а затем с откровенной ненавистью и враждебностью. На него смотрят как на лжеца, ибо не верят в то, что он в самом деле имеет личную связь с Богом, свою сокровенную духовную жизнь. И наоборот, скептиков и атеистов одаривают снисходительностью, дружелюбием - хотя те, как правило, упрямы и дерзки. Возможно, Господь Сам иногда дозволяет, чтобы Его ученик был ранен неблагородным оружием клеветы, грубости, массированной лживой пропаганды. Хороший вкус и чувство меры - качества, присущие далеко не всем (...) Так закаляет Христос души ближних Своих, которые не теряют радости и внутреннего спокойствия, ибо знают, что бесы, со всеми их измышлениями, не в состоянии сотворить ни единой истины. Христос выковывает в сознании своих ближних твердую, как сталь, уверенность в том, что лишь тогда они будут чувствовать себя удобно, когда откажутся от всех удобств (...) Восхищаясь и воистину любя Богочеловечество Иисуса, мы откроем для себя одну за другой Его раны. В эти важные, трудные минуты внутреннего очищения мы, грешные, со слезами счастливыми и горькими, которые мы пытаемся скрыть, почувствуем необходимость погрузиться в каждую из этих Святых Ран, омыться в них, с радостью очиститься в этой спасительной Крови, укрепить свою душу.86
А в "Борозде" отец Эскрива с присущим ему юмором пишет: Чтобы ты не утратил покоя в те времена жестоких и неправедных гонений, я сказал: "Если проломят голову, Бог с ней. Значит, так нам и надо ходить с проломанной головой".87
БАБУШКА
Мать св. Хосемарии донья Долорес и его сестра Кармен были первыми "администраторами" Дела. Этим наименованием обозначалась работа тех, кто создавал в центрах Opus Dei атмосферу уюта, обслуживал людей, живущих в них. Этот труд св. Эскрива называл апостолатом апостолатов, т.е. "главным апостольством", потому что он создавал условия для осуществления апостольской деятельности Opus Dei.
Вначале донья Долорес и Кармен трудились в общежитии Хеннер, в которое они переехали в августе 1939 года. Общежитие занимало три квартиры, снятые в одном доме: две на первом и одну на третьем этаже. Мать и сестра Хосемарии вселились вдвоем в одну комнату, полутемную, окнами во внутренний двор.
Это были "голодные годы" в Испании, а этим двум женщинам необходимо было накормить несколько десятков юношей, которые вносили весьма скромную плату за пансион. И если бы проблемы были только с питанием! Надо было поддерживать порядок в доме, стирать, платить по счетам. Надо было подыскивать девушек, которые могли бы хорошо выполнять любую домашнюю работу, обучать их, прививать им навык быть всем для всех: следить за здоровьем, питанием и состоянием одежды каждого юноши.
"Собственно домашней работой, обслуживанием, едой, уборкой и т.д. занималась Кармен, - вспоминает Сантьяго Эскрива де Балагер, - моя мать занималась, в основном, шитьем. Она часами шила и перешивала одежду для всех, живущих в общежитии.
"Моя мать всегда говорила о членах Opus Dei с большой любовью. И все они реально чувствовали себя ее внуками. Недаром ее называли Бабушкой".
При том, что ни Кармен, ни донья Долорес не были членами Opus Dei, они очень содействовали его развитию и процветанию. Основатель Дела Божия благодарил Бога за то, что может опереться на них в своей миссии. Вижу Божественное Провидение в том, что моя мать и моя сестра Кармен нам помогают, чтобы создать в Opus Dei семейную атмосферу: Господь хотел этого.
В конце 1940 года Хосемария смог перевезти свою семью в дом на улице Диего де Леон, просторный и красивый, который должен был приютить многих членов Opus Dei. У доньи Долорес там была комната пососедству с комнатой ее дочери. Это была просторная комната в бельэтаже с застекленным балконом, обращенным к улице, на котором было достаточно места, чтобы она могла расставить свои горшки с цветами. Рядом с балконом был стол с жаровней для согревания ног. За этим столом бабушка починила множество брюк, пришила бесчисленное количество пуговиц, неутомимо приводила в порядок рубашки. Всего и не перечислишь! Кармен же ежедневно ходила в Хеннер, чтобы вести хозяйство в общежитии.
22 апреля 1941 года отец Эскрива находился в Лериде, куда он приехал, чтобы преподавать духовные упражнения священникам местной епархии.
Многие из священников, собиравшихся для участия в упражнениях, проводимых св. Хосемарией по всей Испании, прошли трехлетнюю голгофу гражданской войны: некоторые из них были приговорены к смерти только за то, что были священниками и с большим трудом спаслись; они вызывали подозрения, подвергались оскорблениям, преследовались или были свидетелями мученической смерти своих друзей... Как он мог отказаться, когда тот или иной епископ просил его проповедовать этим людям!
Он поехал с радостью, но и с тревогой в душе: в Мадриде осталась больная мать. Врачи успокаивали: ничего серьезного нет - через несколько дней она будет здорова. Прощаясь с матерью, он попросил ее посвятить свои страдания Господу за тех священников, которые примут участие в духовных упражнениях. Донья Долорес, как всегда, согласилась, но с губ ее невольно сорвалось: "Вот как сын!.."
Он беспокоился о ней, но поступил как обычно, предав себя в руки Божии. Господь, - молился он, - позаботься о моей матери, пока я забочусь о Твоих священниках!
Когда он начал проповедь, беспокойство о матери заставляло усиленно биться его сердце. Он говорил о великом подвиге матери священника, которая всегда рядом с сыном. Эти слова выходили прямо из его любящего сыновьего сердца.
Мне пришло в голову сказать: "Матерям священников", - я с болью думал о своей матери, - "следовало бы умирать не раньше, чем через день после смерти сына..."
В этот момент пришли позвать епископа. Он ушел, и я закончил проповедь.
По окончании медитации отец Хосемария остался молиться в часовне. Спустя некоторое время он услышал, как кто-то его окликнул. Обернувшись, он увидел епископа с побледневшим лицом, который сказал, что Альваро звонит ему из Мадрида. "Отец, - услышал он с другого конца провода. - Бабушка умерла."
После разговора он снова вернулся в часовню.
Он преклонил колени пред Святыми Дарами и произнес: Господи! Ты так решил, а я ошибался. Ты всегда прав. Ты взял мою мать - и я всем сердцем принимаю Твою Волю... И добавил: Да исполнится Воля Божия, да будет прославляема и вечно восхваляема святейшая и всеславная Воля Его превыше всего. Аминь, Аминь.
В два часа утра он приехал в Мадрид, вошел в дом на улице Диего де Леон. Тело его матери было положено в молельне. Он стоял рядом и молча плакал. Когда он покинул молельню, ему рассказали, как умерла его мать. Это случилось совсем неожиданно. Боже мой, - услышали те, кто был рядом с ним, - Боже мой, что же ты наделал? Ты отнимаешь у меня все, все отнимаешь. Я думал, что моя мать нужна моим дочерям, а ты оставил меня безо всего.., безо всего!
"СВЕРХ НАДЕЖДЫ"
Но даже лишенный всего отец Эскрива обладал всем. В этом проявлялась та полнота христианской веры и надежды, которая была у него всегда. Он, по слову Апостола Павла, сверх надежды поверил с надеждою (Рим 4, 18). Именно о сверхъестественности, независимости от житейских обстоятельств - этой одной из главных христианских добродетелей он писал: бренность дел мирских не душит надежду - наоборот, признавая их мимолетность, но не отказываясь при этом от усилий, мы раскрываемся навстречу подлинной надежде, которая возвышает наш труд и превращает его в место встречи с Богом. Таким образом, наша деятельность освещается светом вечности, который рассеивает тьму разочарования.88 И он продолжал беззаветно трудиться во благо Дела Божия.
Однажды ноябрьским вечером 1942 года, через несколько месяцев после смерти матери, Хосемария пришел в центр, в котором собирались мадридские женщины - члены Opus Dei. Их было только трое. Это собрание, по словам одной из его участниц, Энкарнасьон Ортега, "было самым немногочисленным в мире". Но именно перед этими тремя молодыми, неопытными женщинами, основатель развернул грандиозный план апостольской деятельности Opus Dei на пяти континентах. Он говорил с абсолютной убежденностью и неколебимой верой в то, что план этот будет реализован. И никто уже не помнил о том, что их было только трое.
"Следование за мыслью Отца, - вспоминала Энкарнасьон Ортега, - вызывало ощущение головокружительного полета: он с живостью рисовал нам женские крестьянские фермы, различные дома для профессионального обучения женщин, женские университетские общежития, центры по формированию моды, дома материнства в различных городах мира, действующие библиотеки, которые позволяют обеспечить познавательным и здоровым чтением народы в самых отдаленных уголках земли, книжные магазины... И самое главное - личное апостольство каждой из нас...
"По-видимому, на наших лицах было написано как острое желание выполнить то, что начертал перед нами Отец, так и ощущение нашего бессилия. Поэтому, меряя шагами комнату, он сказал: То, что вы слышали может вызвать две разные реакции. Первая: все это прекрасно, но фантастично и неосуществимо. Вторая, проистекающая из веры: если Господь хочет этого, от нас, то Он поможет нам двигаться вперед. Я ожидаю от вас второй.
"Его вера не принимала в расчет ни количество женщин в Opus Dei, ни их молодость, ни их неподготовленность во многих областях".
Как показывает история Opus Dei, эта вера не была тщетной. Дело, начатое отцом Эскривой с небольшой горсткой последователей, сейчас распространилось по всему миру.
Вера св. Хосемарии помогает нам понять глубину и истинность слов Ап. Павла: Вера есть осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом (Евр 11, 1).
СВЯЩЕННИЧЕСКОЕ ОБЩЕСТВО СВЯТОГО КРЕСТА
Было всего три женщины, а основатель говорил им о распространении Дела Божия на пяти континентах. Это же он говорил трем членам Opus Dei, которые уже в течение некоторого времени готовились к принятию священнического сана. Это были три инженера - Альваро дель Портильо, Хосе Мария Эрнандес де Гарника и Хосе Луис Мускис, которые обучались по программе, одобренной епископом Мадридским. Св. Хосемария еще не знал, ни когда возникнет задуманная им священническая организация, ни как она будет называться. Он лишь молился и просил Бога открыть ему это.
Господь внедрил в его душу апостольское рвение и любовь к священникам. Сейчас эта любовь подкреплялясь все возрастающей насущной апостольской необходимостью: Opus Dei нужны были свои собственные священники, которые могли бы безраздельно посвятить себя Делу. Господь открыл ему также, что священники должны быть выдвинуты из членов Opus Dei. Годами он молился и умерщвлял за них свою плоть. Я так много молился, - вспоминал он позднее, - что могу смело утверждать, что все священники Opus Dei - дети моей молитвы.
Но еще не было решено, как будут называться эти новые священники в рамках церковного права.
Долгие месяцы основатель изучал этот вопрос. Советовался со специалистами. Молил Бога дать ему откровение. И 14 февраля 1943 года Бог внял его мольбам.
После того как, несмотря на упорные поиски, я не нашел юридического решения вопроса, - вспоминал св. Хосемария, - Господь соблаговолил дать мне ответ точный и ясный. Утром 14 февраля, во время Божестенной Литургии в одном из женских центров Opus Dei в Мадриде, его разум озарил свет. После окончания Литургии, - вспоминал он далее, - я начертил "печать" Opus Dei: Крест Христов, обнимающий мир и исходящий из его недр. И после этого я уже мог говорить о Священническом Обществе Святого Креста.
Бог уже в который раз указал ему путь. Священническое Общество Святого Креста - новый шаг в раскрытии того Озарения, которое он получил 2 октября 1928 года, когда он увидел Opus Dei, как нерасторжимое единство священников и мирян. 25 июня 1944 года епископ Мадридский монс. Эйхо и Гарай рукоположил первых трех священников Opus Dei.
Этих трех первых священников отец Эскрива готовил особенно тщательно. И объяснял это пятью причинами:
Вторая. Священники, не имеющие надлежащей теологической подготовки, непригодны для осуществления апостольской миссии Дела Божия.
Третья. Если члены Opus Dei, хорошо успевающие в мирских науках, не приложат такого же тщания в духовном образовании - это станет нарушением их духовности.
Четвертая. Многие испытывают к нам большую нежность - и хотелось бы, чтобы они видели хорошую подготовку священников Opus Dei.
Пятая. Нет недостатка и в людях, которые смотрят на нас с меньшим уважением - и было бы разумно показать им, сколь прочна и серьезна наша работа.
И первая. Я могу умереть в любой момент. Мне придется давать отчет перед Господом.
Через несколько часов после рукоположения отец Эскрива говорил, обращаясь к вновь посвященным в сан: Когда пройдут годы, и я, в силу естественного закона, уже давно исчезну, спросят вас ваши братья: "Что говорил Отец в день рукоположения первых трех?" Ответьте им просто: "Отец повторял нам свое обычное: Молитва, молитва, молитва; самоотречение, самоотречение, самоотречение; работа, работа, работа".
В 1950 году основатель увидел, что епархиальные священники также могут входить в Священническое Общество Святого Креста. С тех пор Opus Dei занимается духовным руководством этих священников, которые в качестве своего единственного главы имеют своего собственного епископа. Принадлежность к Делу Божию всячески поддерживает в них чувство послушания епископу и единения с ним.
В 1972 году на встрече со священниками Opus Dei в Испании отец Эскрива объяснил, что у священников и мирян Дела Божия одно и то же призвание: Я очень рад видеть среди своих детей как священников, так и мирян, потому что мы все равны. У всех нас священническая душа и одинаковое предание себя Богу, у всех нас одно и то же призвание. В Opus Dei есть только одна богословская реальность, только одна аскетическая реальность, только одна правовая реальность, только одна реальность.
26 июня 1944 года, на следующий день после рукоположения Альваро в сан священника, Отец спросил его, выслушивал ли он уже чью-нибудь исповедь. Дон Альваро ответил, что нет - и он воскликнул: Тогда выслушаешь мою, я хочу тебе исповедаться! И вот с тех пор и до конца своей жизни основатель исповедовался каждую неделю у дона Альваро.
15 июля 1943 года скончался от тяжелой болезни Исидоро Сорсано, один из первых членов Дела и давний друг отца Эскривы со времен Логроньо. Бог забирал этого верного сподвижника именно тогда, когда основатель в нем особенно нуждался. Он смирялся, хотя это было ему очень трудно. В течение всей своей мучительной болезни Исидоро непрестанно молился, сохраняя неизменное спокойствие и посвящал свои страдания Церкви, Делу и его первым священникам.
Незадолго до смерти Исидоро говорил: "Надо подчиниться Богу, оставить все и уйти в 40 лет, хотя необходимо еще много сделать. Это вроде путешествия, переезда в другой дом, перемены места жительства. Даже только для того, чтобы почувствовать этот мир в душе в последний час, стоит сделать то малое, что мы делаем для Господа". Несколькими годами позднее начался процесс канонизации этого доброго и самоотверженного духовного сына Хосемарии Эскривы.
"Смерть дочери или сына причиняла ему острую боль, - вспоминает Альваро дель Портильо. - Логично, что я страдаю, дети мои, - говорил он. - Ведь Господь наделил меня для вас сердцем отца и матери. Если ушедший был юн, отец Эскрива протестовал по-сыновьи, жалуясь, что не в силах понять своим человеческим умом, зачем Бог призвал к себе того, кто мог бы служить еще много лет... Но затем он решительно, хоть и с болью, подчинялся Воле Божьей..."
АСКЕТИЗМ С УЛЫБКОЙ
Среди всех этих горестей и бед отец Хосемария являл своим примером и учил других "аскетизму с улыбкой". Он любил говорить о том, что радость имеет прообраз в форме креста. Я хочу, чтобы ты радовался, - говорил он, - потому что радость - неотъемлемая часть твоего пути. Он стремился оставить в наследство своим детям любовь к свободе и доброе расположение духа.
Радостью была пронизана вся его проповедническая деятельность. То и дело с его губ слетали веселая шутка, смешное наблюдение, остроумный комментарий.
Вот, к примеру, история из его собственной пастырской практики. Он рассказывает о том, как беседовал с одним священником на курсе духовного уединения. Я начал беседу с одним из них - грубоватым, но очень благородным и открытым человеком. Чтобы подлечить те раны, которые, возможно, упрятаны в самых потаенных глубинах его сердца, я вызвал его на предельную откровенность - но с тактом и осмотрительностью. В какой-то момент он прервал меня примерно такими словами: "Я завидую своей ослице: она успела послужить в шести приходах - и ничего худого о ней не скажешь. Вот бы и мне так!
Приглядимся к себе получше. Возможно, и мы не заслуживаем тех дифирамбов, которые пропел своей ослице этот деревенский батюшка.89
В проповедях отца Эскривы часто встречаются яркие и остроумные афоризмы, надолго врезающиеся в память: Мы легко забываем об ответственности, лежащей на наших плечах, и готовы в любой момент самым убедительным образом оправдать свое безделье, чтобы бездельничать дальше. Между тем Сатана и его приспешники трудятся без отпусков и выходных.90
Открывая вам душу в присутствии Божием, я твердо знаю, что не являюсь предметом для подражания, что я всего лишь ничтожный человек, глухое и неумелое орудие, которое Господь избрал, чтобы продемонстрировать, что Он отлично пишет и ножкой стола.91
Количество подобных примеров можно было бы значительно увеличить. Приветливость и веселость были также чертами, определяющими его отношения с членами Opus Dei. В центрах Дела царили радостное настроение и взаимная открытость, особенно ощущавшиеся в посиделках, носивших семейный характер.
Друг св. Хосемарии валенсийский священник Хуан Эрвас, будущий епископ острова Майорка, вспоминал, что основатель "внимательно вникал во все радости и огорчения своих детей и заботился об их здоровье. Он всегда и на любом месте был окружен своими детьми, и был тем, кто своими шутками оживлял разговор и незаметно вовлекал в разговор всех. Я никогда не видел, чтобы кто-нибудь из его духовных детей чувствовал себя стесненным в присутствии своего Отца, хотя постоянно ощущалось глубокое уважение по отношению к нему.
"Во время этих посиделок пели, рассказывали анекдоты, шутили; и с такой же естественностью говорили об апостольском служении, обсуждали актуальные события и в каждый миг чувствовалась взаимная любовь и привязанность, апостольское горение и присутствие Бога".
Здесь перед нами живая картина проникновения "божественного в мирское и мирского в божественное", о котором еще применительно к Академии DYA писал Архиепископ Сарагосский монс. Кантеро.
С ОПЕРЕЖЕНИЕМ НА СТО ЛЕТ
Если в 1939 году, сразу по окончании гражданской войны, единственный центр Opus Dei лежал в руинах, то шесть лет спустя, в 1945 году, уже существовали центры в Мадриде, Барселоне, Валенсии, Бильбао, Севилье, Гранаде, Сарагосе, Вальядолиде и Сантьяго де Компостела.
Едва забрезжил конец Мировой Войны, как основатель начал подготовку распространения Дела на другие страны.
Иисус с первого момента существования Своего Дела хотел видеть его наполненным вселенским, католическим содержанием, ибо Opus Dei не является откликом на потребности какой-то одной страны или какого-то определенного времени.
Вскоре эти слова стали реальностью. В 1946 году уже были члены Дела, постоянно учившиеся или работавшие в Португалии, Англии и Италии и распространявшие через свою профессиональную деятельность евангельское призвание к освящению в миру.
В то же время, св. Хосемария вполне осознавал, что определение юридического статуса Opus Dei в рамках Церкви столкнется с немалыми трудностями, т.к. это была принципиально новая форма пастырского служения, беспрецедентная в церковном законодательстве.
Отец Эскрива отправил в Рим Альваро дель Портильо с поручением добиться одобрения Дела Папским Престолом. Вот как вспоминает об этом сам отец дель Портильо: "Поскольку специфические особенности Opus Dei являлись беспрецедентными в каноническом праве того времени, я трудился на пределе своих возможностей, следуя точным указаниям основателя. Однако, в итоге мне пришлось услышать, что утверждение Opus Dei было бы преждевременным, что мы родились на целый век раньше срока... Трудности были столь значительны и очевидно непреодолимы, что я решил написать Отцу о необходимости его личного присутствия в Риме".
Письмо от отца Альваро застало св. Хосемарию тяжело больным. У него был жесточайший диабет, и лечивший его доктор Роф Кабальо заявил, что если основатель отправится в это путешествие, то он снимает с себя всякую ответственность за его жизнь.
Сверх этого, путешествие заграницу в те годы было вообще авантюристической затеей. Французы закрыли свою границу с Испанией в целях дипломатического давления на Франко. Единственный путь пролегал через море. А это значило, что сначала надо было ехать из Мадрида в Барселону, затем плыть из Барселоны в Геную, а оттуда - автомобилем до Рима. Но отец Эскрива не колебался: Бог вверил ему будущее Своего Дела.
Вечером 19 июня 1946 года он выехал из Мадрида в Барселону. В первый день он достиг Сарагосы, где как когда-то, в дни семинарской молодости, горячо молился у ног Пиларской Девы.
На следующий день, в праздник Тела Христова, он прибыл в Каталонию, а ранним утром 21 июня он руководил медитацией перед Дарохранительницей для проживающих в Барселоне членов Opus Dei. Он начал свою молитву словами ап. Петра: Вот, мы оставили все и последовали за Тобою; что же будет с нами? (Мф 19, 27).
Его последователи, молодые люди, молившиеся вместе с ним, оставили все: семьи, будущее, личные амбиции и планы - во имя Божие. Среди них были Хуан Хименес Варгас, Хосе Орландис и Альфонсо Балселлс, который на собственной шкуре, еще не будучи членом Дела, испытал кампанию лжи и оскорблений только за то, что снял в Барселоне помещение для духовных детей отца Эскривы. Присутствовали и многие другие, посвятившие весь жар своей души служению Церкви в соответствии с духом Дела Божия. А теперь выяснялось, что для него не было места в юридических границах Католической Церкви. Что же будет с ними?
Господь! - взывал отец Хосемария. - Можешь ли ты позволить, чтобы я сознательно обманул эти души? Ведь все, что бы я ни делал, я делал во славу Твою, зная, что такова твоя воля! Разве может Святой Престол сказать, что мы идем с опорежением на сто лет?!.. У меня всегда было только одно желание: служить Тебе.
В тот же день в 6 часов вечера он отплыл на почтовом пароходике, водоизмещением чуть больше 1.000 тонн, в направлении Генуи.
Море было неспокойно. Едва они покинули порт, началась сильная буря, ветер бросал корабль с волны на волну. Волнение было столь сильным, что все пассажиры и даже капитан страдали от морской болезни.
"Из нашей кабины, - вспоминал Хосе Орландис, сопровождавший в этом путешествии основателя, слышен был звон разбивавшейся посуды и шум передвигавшейся в кают-компании мебели. Наших ушей достигали также причитания и крики женщин и детей. Они взывали о помощи, думая, что корабль идет ко дну, потому что волны, перекатывавшиеся через палубу, достигали холла, и вода просачивалась под двери многих кают". Св. Хосемария со свойственным ему юмором сказал: Хотелось бы знать, как дьяволу удалось запустить свой хвост в Лионский Залив! Видать ему совсем не хочется, чтобы мы добрались до Рима.