Часть пятая
ТОЛКОВАНИЕ СВЯЩЕННОГО ПИСАНИЯ
Библия — это переложенное на язык человеческий Слово Божие, обращенное к людям во имя их Спасения. "Слушай, Израиль..." (Втор 6,4); "...знаете ли, что Я сделал вам?" (Ин 13,12). Услышать и понять - означает откликнуться, ответить на Слово Божие.
Услышать - означает открыться тому, кто "с тобой", тому, кто говорит для тебя. Понять — это значит пойти навстречу, сблизиться с ним, услышать призыв его, голос души его, постигнуть его устремления, войти в мир его... Основа основ герменевтики - любовь (E.Fuchs). Любить, чтобы понять.
Труднее всего понять те слова, которые дошли до нас из глубины веков, доверенные письменному тексту. Текст - это реализация идеи, воплощение намерения, замысла, это обращение автора к тому, кто его слушает, через те странно-загадочные средства выражения, которыми являются знаки языка и культуры. Автор их использует для того, чтобы выразить себя. Серьезный читатель стремится, понять то, что говорит ему автор, первым местом встречи, где возможно взаимопонимание, является текст.
Толкование же - долгий и изнурительный труд, требующий от исследователя предельной концентрации всех его возможностей и способностей. "...Не горело ли в нас сердце наше, когда Он говорил нам на дороге и когда изъяснял нам Писание?" (Лк 24,32). Понимание - "это постоянное хождение от меня самого к тексту и от него ко мне самому; это своеобразное сотрудничество-противоборство между автором и читателем" (A.Rizzi), такое понимание требует от толкователя умения вслушиваться и повиноваться услышанному. Понимание возможно при условии восприятия главного вопроса, звучащего в словах и Слове. Можно читать, изучать и понимать просто в качестве ученого; можно даже усваивать, почитать, признавать истины и восхищаться. Однако всего этого недостаточно, чтобы понимать Библию. Она ждет верующих. Нужно прислушиваться к голосу Ее, понять и принять для себя и на всю жизнь с непоколебимой уверенностью как императив, беспрекословный и абсолютный. "...Какие странные слова! Кто может это слушать?" (Ин 6,60): "Кто хочет творить волю Его, тот узнает о сем учении, от Бога ли оно, или Я сам от себя говорю" (Ин 7,17).
Глава 16
ИСТОРИЯ ТОЛКОВАНИЯ БИБЛИИ (ОТ ИСТОКОВ ДО ВТОРОГО ВАТИКАНСКОГО СОБОРА)484
То, что отцом современной герменевтики является Ф.Шлейермахер (F.D.E.Schleiermacher) — см. гл. 17. — не вызывает сомнений. Но герменевтика как искусство и наука истолкования Слова Божия столь же древняя как и сама Библия. Краткий исторический обзор этой науки интересен не только историку. Исследования прошлых времен, решения герменевтических проблем, какими они были тогда (пусть даже имплицитные), освещают исследования и решения нашего времени, подчеркивают не только их "новизну", но и их "традиционность".
1. БИБЛИЯ КАК ПЕРВЫЙ ЭТАП В РАЗВИТИИ ГЕРМЕНЕВТИКИ485
а. Ветхий Завет
Израиль в свете новых деяний Божиих во спасение человечества и под воздействием новых и насущных общественных проблем был постоянно занят толкованием своего прошлого и Священных Книг, запечатлевших его историю.
Сама история литературного оформления книг или целых литературных комплексов ВЗ (см. гл. 5) свидетельствует о том, что библейская литература развивалась и обогащалась за счет "толкования", со временем становившегося также "Священным Писанием".
Так, к примеру:
- История Патриархов и Моисея, написанная в X веке до Р.Х. в традиции J, в VI веке до Р.Х. излагается по-новому, в соответствии с духом новой эпохи и с применением новых литературных и теологических традиций - это уже традиция Р.
- Кодекс Второзакония (Втор 12-26) во многих случаях является переистолкованием, приспособленным к изменениям в социальной и экономической жизни Израиля, обосновавшегося в Ханаане, законам общества крестьян и пастухов, зафиксированным в Завете (Исх 20,22-23,3); в ряде случаев он реконструирует установления, чуждые его системе и часто архаичные, но делает это с учетом изменившихся условий жизни и применительно к основным принципам теологии Второзакония: права Бога на свою землю и свой народ; предпочтение, оказываемое: бедным и убогим, которых он защищает.
- В книге Иисуса, сына Сирахова, содержится экзистенциональное осмысление древних сюжетов и соответствующих текстов: Сир 3 — это комментарий 4-ой заповеди; Сир 15 — комментарий Быт 3; Сир 17,1-12 - комментарий сотворения мира Быт 1; Сир 34,18-35,4 - продолжение разговора о культе и общественной справедливости. Стоит также обратить внимание на главу 17 книги Премудрости Соломона, посвященную толкованию девятой язвы - тьмы.
- Пророческая литература, быть может, наиболее изобилует толкованиями, как бы положенными поверх древних пророчеств486 при помощи таких технических приемов, как глосса (ср. Ис 7,20), монтаж (ср. Ис 8,1-10), и прибавление, объясняющее оракула и адаптирующее его применительно к новой ситуации (ср. Ис 11,10-16).
Из этих многих примеров видно наличие особого типа понимания, исследование смысла Писания, обусловленного убеждением в том, что Писание является и "ветхим" и "новым" одновременно. Новый смысл не совсем тот, который мог быть уловлен первыми читателями, жившими в свое историческое время; речь идет о смысле, который доступен новому читателю, знакомому с современными ему проблемами и в свете Откровения, свершившегося за время, прошедшее между древним писателем и нынешним писателем и читателем. Речь идет о процессе актуализации древних текстов, который в Иудаизме именуется термином мидраш (midrash).
б. Иудаизм487
Исходя из того, что Писание должно быть нормой жизни для общины верующих несмотря на переменчивость исторических обстоятельств, иудаизм в период между двумя Заветами исходил из необходимости "официального" толкования Писания. Таким o6paзом, зарождается midrash (исследование — от глагола darash — исследовать, искать), который развивается в двух направлениях. 1. Halaka (путь или норма от глагола halak - идти). Это направление разъясняло, главным образом, главы Священной Книги, посвященные законодательству, чтобы вывести из них правила поведения, моральные нормы, юридические и ритуальные правила. 2. Другое направление - Haggada (повествование от hagad — рассказывать, повествовать) разъясняло преимущественно главы исторические и паримийно-пророческие, обогащая Писание историческими рассказами и легендами. Древние тексты служили питанием веры и надежды, необходимым для подкрепления сердец и молитвы.
В Кумране были найдены весьма своеобразные мидраши, получившие название pesher (от глагола pashar - толковать). В этих толкованиях некоторые тексты (например, Дан 2;4;5;7) понимаются как скрытое пророчество происходящих событий, являющихся прелюдией великого эсхатологического кризиса.
Помимо этих принципов, которые мы можем назвать "богословскими", Иудаизм включает также и технические принципы экзегезиса, связанные с культурой своей эпохи: простой экзегезис базируется на прямом и очевидном смысле текста: филологический — на языковых особенностях текста; экзегезис диалектический рассматривает глубинное содержание текста. Палестинские раввины, начиная со II века от Р.Х., составляли нормы правильного экзегезиса.
Экзегезис александрийского Иудаизма зависит от палестинского, но приспособлен к духу александрийской культуры. Так, Филон александрийский, наиболее видный ее представитель, сочетал экзегезис с философией и систематически использовал аллегорию для объяснения священных текстов.
в. Новый Завет488
в.1 Экзегезис Иисуса из Назарета
Иисус, прежде всего - последний и истинный экзегет Отца: "Бога не видел никто никогда; Единородный Сын, сущий в недре Отчем, Он явил (exegesato)" (Ин 1,18). Именно в Иисусе Христе вечно существовавшее Слово Божие сделалось плотью и историей человеческой, в Нем всецело - в Его личности, в Его жизни, Смерти и в Воскресении - Царствие Божие сделалось присутствующим и актуальным, т.е. открылось нам в Откровении.
Из этого нового события, которое есть личность Иисуса, происходит вся новизна экзегезиса, осуществленного Им Самим в Ветхом Завете. Евангелие наглядно показывает это, потому что, "начав от Моисея, из всех пророков изъяснял им сказанное о Нем во всем Писании" (Лук 24,27). Иисус не объясняет Писание пусть в своеобразной, дотоле неведомой манере. Он открывает, изъясняет смысл Писаний, ибо Писания "свидетельствуют о Нем" (Ин 5,39.46); ибо Он "пришел исполнить закон и пророков" (Мф 5,17). Как прекрасно выразил Ин 19,28-30, Писания не столько "сбываются", сколько "находят свое завершение" в Иисусе, ибо Он один может сказать: "Совершилось!" (Ин 19,30). В этом все новое учение (Мк 1,27) и власть (Мк 1,22) нового экзегезиса Иисуса.
При этом Иисус сын своего времени: в беседах с иудеями он применяет технические приемы их экзегезиса. В диспуте о разводе он основывается на Быт 2,24, в духе halak ("Итак, что Бог сочетал, того человек да не разлучает", Мф 19.6), тем самым положив конец терпимости законов Моисея и раввинской традиции. Проповедуя о воскресении из мертвых (Мф 22,23-32), Христос обращается к Исх 3,6 ("Я Бог Авраама, Бог Исаака и Бог Иакова"), приводя доказательства в духе haggada: "Бог не есть Бог мертвых, но живых". В спорах с иудеями Иисус приводит им аргументацию в раввинистическом духе (ср. Ин 10,34-36).
в.2 Экзегезис Апостольской Церкви
Экзегезис Апостольской Церкви также формируется под воздействием нового принципа герменевтики: Христос — центр всех событий. Для апостолов и новозаветных авторов, когда они берут в руки ВЗ, абсолютным началом этой великой партитуры, новым музыкальным ключом к этому произведению, несомненно, является сам Христос. И весь ВЗ (а не только Пророков) они призывают читать и изучать в новом свете христианской философии и Воскресения Христова, что дает нам совершенно иное "уразумение" книг Священного Писания: "И сказал им: вот то, о чем Я вам говорил, еще быв с вами, что надлежит исполниться всему, написанному о Мне в законе Моисеевом и в пророках и псалмах. Тогда отверз им ум к уразумению Писаний" (Лк 24,44-45).
Цель такой экзегетики состоит в определении взаимоотношений между двумя Заветами. Для большей ясности, в дальнейшем, стали использовать такие технические термины как typos и anti-typos. Для Св.Павла, а также для 1 Петр ВЗ - это typos, a Христос и новая христианская практика составляют anti-typos (срв. 1 Кор 10,6-11; Рим 5,14; 1 Пет 3,21). В Послании к Евреям небесное завершение исполнения тайны Христа - это typos (или архитип). Такой архитип в ВЗ имеет свои модели (ypodeigma), фигуры (anti-typos), символы (parabola), "тени (skia), в то время как христианская практика является их истинным образом (eikon).
Такова общая картина, где экзегезис апостольской Церкви обращается как к культуре раввинистической, так и александрийской: она включает в себя направления halaka, haggada, pasher, раввинистические толкования, толкования в духе Филона александрийского и аллегорию. Экзегезис апостольской Церкви оставил своеобразное герменевтическое наследие, в котором сталкиваются и взаимопереплетаются два элемента - постоянно присущий, богословский, то есть прочтение ВЗ в христологическом и христианском ключе, и культурно-исторический, т.е. толкование Библии в данный конкретный отрезок времени (см. дальше гл. 18, Б, 6а).
2. Эпоха Отцов Церкви (Патристика)
Первые серьезные научные размышления и выводы в области герменевтики в современном ее понимании восходят к трудам Оригена. Его текстологический труд Гекзапла (см. гл. 7, 3, в.2) - одна из основных работ по критике текста, - где автор тщательно исследует текст Писания. Известны его усилия постигнуть истинный, духовкой смысл библейских текстов Филонова аллегория, в оценке Оригена и всей александрийской школы, становится тем герменевтическим средством, которое позволяет ему выдвинуть на первый план при прочтении Библии Христа и Его тайну. И недаром Де Любак (H.De Lubac) озаглавил монографию, излагающую доктрину великого александрийца, Histoire et Esprit (L'intelligence de l'Écriture d'après Origène)489. Именно Ориген положил начало систематическому анализу двойственного характера Писаний: исторического (буквального) и духовного (см. гл. 18, Б, 6).
Сопряжение этих двух направлений характеризует две Восточные христианские школы: антиохийскую и александрийскую. Первая склонна утверждать первостепенность буквального смысла текстов, а вторая - отдает предпочтение поискам глубокого духовного смысла. Но нужно заметить, что антиохийская философия явилась "истинным ключом к пониманию глубокого, особенно там, где оно недостаточно эксплицитно"490, и в качестве "теории" не столько противопоставляет себя александрийской "аллегории", сколько ее преувеличениям.
Такое же сопряжение, правда, со своей спецификой, было и на Западе. Мы могли бы указать Св.Иеронима, как пример исторически-буквальной тенденции Св.Амвросия и Св.Илария, выразителей духовного направления. В то время как Св.Августин, влиявший на все философские течения Средневековья, соединил в своем учении оба направления, как литературно-историческое так и духовное, заложив основы особенно плодотворного экзегезиса.
3. Средневековый экзегезис
Труд Де Любака491 "Средневековый экзегезис", который П.Грело определяет как "фундаментальное исследование средневековой мысли перед лицом Библии"492, обнаружил такое богатство экзегетического аппарата, что тот же Грело493 счел нужным призвать современных авторов вновь вернуться к изучению четырех смыслов, выявленных в Священном Писании средневековыми экзегетами. П.Рикёр (P.Ricoeur) призвал философов внимательнее относиться к общей теории средневекового библейского экзегезиса494.
"Исторически-буквальное и духовное течения" в средневековом экзегезисе можно действительно представить в виде четырехслойной схемы: история, аллегория, тропология, анагогия. Эта схема — "достоверная формула прочтения и наиболее часто употребимая[...], она выражает со всей достоверностью и чистотой метод, единственно адекватный христианской тайне"495. Эта схема была ритмически изложена в знаменитом двустишии доминиканца Августина дакийского — ум. 1282):
Littera gesta docet, quid credas allegoria, Moralis quid agas, quo tendas anagogia.
То есть, из общего контекста Писания толкователь прежде всего выделяет:
- историю - последовательность деяний Господа в истории спасения. Но эта история заключает в себе тайну Христа (то есть духовный смысл в патристике), которая тоже состоит из различных уровней: все то, что касается исторической реальности Христа и Его Церкви является собственно аллегорией; все, что касается учения, регулирующего христианскую жизнь - тропология, все то, что относится к небесной и эсхатологической реальности, предмету наших надежд, является анагогией. Этот тройственный смысл Писания и истории относится главным образом к текстам ВЗ, но применяется также, с определенными оговорками, и к Новому Завету, в котором история также играет значительную роль в связи с священным домостроительством (аллегорией), религиозной жизнью христиан (тропологией) и надеждой (религиозным экстазом).
Однако это учение о четырех смыслах Писания являлось не только методом, пригодным для экзегетики и практического изложения доктрины. Lectio divina - так называли чтение Библии в средневековых монастырях - не служило целям изучения прошлого для удовлетворения простого любопытства. Этот метод искал в Библии "пропитания веры, которая, опираясь на священные тексты и описываемые в них события, хочет познать тайну Христа и Церкви, дабы Церковь раскрыла себя в христианской жизни и могла созерцать вечность, к которой она движется"496.
Положение изменилось в XII веке, благодаря работам Гуго Сен-Викторского, но, особенно, в XIII в., когда, наряду с "Lectio monastica" начинают активно развиваться другие методы и направления: Lectio scolastica (схоластический метод), исходящий из Quaestiones (вопросов), возникающих при чтении и толковании Священных Книг.
Теолог анализирует книги Библии методом lectio cursiva, являющимся его обычным приемом. Затем он ставит questiones, возникшие в результате lectio, полученным summae, и должен найти в Писании auctoritas, которые бы подкрепили то решение, к которому пришло исследование. Отсюда следует новое представление о проблеме смыслов Писания и оценка sensus litteralis, которую мы находили, например, у Св. Фомы, полагающего, что только sensus litteralis является доказательным в Теологии497, тогда как sensus litteralis не в состоянии предоставить теологу достаточную аргументацию, ибо "духовный смысл" не дает ничего, что не было бы ясным образом выражено в том или ином месте "буквального смысла" Писания.
Согласно Св. Фоме, содержание "буквального смысла", вложенное Богом в Писание, требует не только применения грамматики и рациональной рефлексии, но и занятия истолкователем позиции внутри христианской Традиции и в свете тотального Откровения, единственных, обладающих способностью различить связь библейских текстов с Иисусом Христом.
4. Протестантская реформа и Тридентский Собор
Р.Марле пишет: "Реформа должна была придать герменевтике характер безотлагательной проблемы не только потому, что она отстаивала новые тезисы, основанные на Писании, обязуя теологов снова склоняться над Библией, но и потому, что создавала определенный культ Библии и придавала ей частично утраченный авторитет. Но самое главное заключалось в том, что тот "толкующий и разъясняющий Писание принцип", на который опиралась Реформа, принцип sola Scriptura соответствовал внедрению в христианство нового герменевтического принципа [...]. Принцип только Писание означал отречение не только от всех правил веры, но и от всех толкований Священных Книг, не исходящих из самого Писания. Реформаторы утверждали, что Писание может само сообщить нам свой смысл. Писание они определяли следующим образом: certissima, facilissima, apertissima, sui ipsius interpretes, omniun probans, judicans et illuminans"498.
В доказательство приведем некоторые высказывания Лютера:
"Да царствует одно Писание и да не будет Оно выражено моим духом или духом других людей, но понимается само по себе и собственным духом"; "Не могу терпеть, когда навязывают ограничения, либо способы толкования Писания, ибо Божие Слово, научающее всякой свободе, не должно и не может быть скверным"499.
Однако Тридентский Собор счел необходимым — в противовес Реформе - выдвинуть другой герменевтический принцип, призвав верующих держаться Церкви и Предания как хранителей и продолжателей Слова Божиего.
"Дабы сдержать чересчур мудрствующие умы (Священный Собор) заявляет, чтобы никто, полагаясь на собственную мудрость, в вопросах веры и морали, касающихся христианского вероучения, помыкая Священным Писанием, согласно своим собственным представлениям, не дерзал толковать его против смысла, который (всегда) хранила и продолжает хранить святая матерь Церковь, коей надлежит судить об истинном смысле и толковании Священных Писаний, либо выступать против единодушного согласия Отцов, хотя бы эти толкования никогда и не были бы обнародованы. Те же, кто поступает иначе, да будет указан епископом и наказан согласно праву" (ЕВ 62; СЕ 526; FC 61).
Однако XVI век был веком не только протестантской Реформы, это был век Возрождения. В этот век значительно возрос авторитет Библии, наряду с классиками греческой и римской античности. Гуманисты XVI в. разработали новые подходы к изучению текстов. Стремясь донести в публикациях древних манускриптов их оригинальное звучание, их живой дух, они принялись за углубленное изучение древних языков (в частности, восточных); начали применять более объективные методы литературного анализа, утонченные и более совершенные формы критического метода с целью раскрытия перед читателем в полной мере всей жизнеспособности, актуальности и первозданной свежести древнейших документов. Современный литературно-исторический критический метод, появившийся на свет в XIX-XX веках обязан своим рождением - возрожденческой текстологической и переводческой школе.
Этот новый историко-критический метод в литературе относился не только к произведениям классическим, но и, не в меньшей степени, к Библии. "Современный человек уже не относится к Библии так же, как Отцы раннехристианской Церкви или средневековые богословы. Те вопросы, на которые от хочет найти ответ в Писании, уже не связаны исключительно и не продиктованы одной лишь верой. Прежней гармонии, связывавшей учение о вере, порожденной Библией, и культурой, более не существует. Вопросы, которые задает современный человек, выходят за рамки учения о вере, они проистекают непосредственно из окружающей его жизни. Поэтому задачи современной герменевтики усложнились и стали значительно шире. Прежде исследование смысла документов было как бы заранее сориентированным природой самих документов, в отношении которой не возникало вопросов. Существовала как бы основополагающая предрасположенность самой проблематики; только благодаря этой коренной предрасположенности и могли обрести свое место относительно второстепенные различия в методе и позиции"500.
Искусство истолкования (Ars interpretandi), распространенное в античности, сменяется герменевтикой, перерастает в целую герменевтическую проблему, выходя за церковные рамки, или по крайней мере за рамки католической Церкви (см. гл. 17). Вначале задача католического экзегезиса была оборонительной, в ожидании появления нормативной и конструктивной католической герменевтики. Такой наукой герменевтику стали считать с появлением энциклики Divino Afflante Spiritu Пия XII.
5. Период между Первым Ватиканским Собором и энцикликой "Spiritus Paraclitus"
Первый Ватиканский Собор во введении к Догматической Конституции 1870 года Dei Filius дает следующую оценку отношения либерального Протестантизма к Библии:
"...Священное Писание, которое прежде было единственным источником и судией в христианском учении, не считается священным, а рассматривается как мифологическое повествование.
Зародились, а впоследствии получили широкое распространение во всем мире рационализм и натурализм. Они полностью противоречат учению христианства, как учению о сверхъестественном, и изощряются установить царство чистого разума, - как они его называют, - исключая Христа, единственного нашего Спасителя и Господина, из умов людей, их жизни и морали народов" (COD 780; СЕ 759).
Что касается католической герменевтики Библии, Конституция предлагает лишь самые общие принципы богословского характера, ссылаясь на Тридентский Собор:
"...Возобновляя этот (т.е. тридентский) декрет, мы заявляем, что его назначением было утверждение того, что истинным смыслом Священного Писания (в том, что касается веры и морали, составляющих здание христианской доктрины), является тот, который определила и определяет Святая Матерь Церковь, и ей одной надлежит судить и определять истинный смысл и толкование Священных Писаний. Иное толкование, не отвечающее этому смыслу и противоречащее единодушному мнению Отцов церкви, недопустимо" (Гл. II: ЕВ 78; СЕ 763; FC 62).
Энциклика Providentissimus Deus (1893) папы Льва XIII, положила начало, в определенном смысле, библейскому обновлению в католическом мире: экзегетам в ней предлагается взять все "наилучшее (optima) для правильного подхода к изучению Библии" (ЕВ 100).
Придерживаясь линии Первого Ватиканского Собора, энциклика предложила собственные критерии теологической герменевтики:
а. Библию следует толковать "в свете и Благодати Духа Святого, Которым Она была вдохновлена" (ЕВ 89);
б. в соответствии с "учениями, которые исповедовала и исповедует Святая Матерь Церковь" (ЕВ 108);
в. не противореча "согласию Отцов церкви" (там же).
г. учитывая "аналогию веры" (ЕВ 109).
Кроме того, Энциклика содержит ценные указания и рекомендации, без которых экзегет-католик был бы лишен необходимого для "защиты от нападок противника" научного аппарата. Речь идет об "изучении восточных языков" и "применении критического метода" (ЕВ 118) как к вопросам текстологии (например, "происхождение и сохранение священных книг" (ЕВ 119), так и к вопросам взаимоотношения между Библией и наукой (ЕВ 120-122). Те же правила применяются для "историко-критического метода"; энциклика утверждает: "то же самое касается и гуманитарных дисциплин, главным образом, истории" (ЕВ 122).
Providentissimus Deus дала толчок для значительного развития католических исследований Священного Писания; об этом свидетельствуют длинные и страстные дискуссию по "библейскому вопросу" (особенно между Ф. фон Хуммелауером и М.Лагранжем: см. гл. 15, 1, в). 30 октября 1902 года Лев XIII объявил в своем апостольском послании Vigilantiae об учреждении Папской Библейской Комиссии (Pontificia Commissione Biblica), первоочередной задачей которой стали скорее углубленные, расширенные научные исследования в области Священного Писания, а не контроль над ними. Первым печатным органом Комиссии предполагался журнал Revue Biblique, основанный в Иерусалиме Лагранжем (первый выпуск - январь 1892)501.
Однако приближалось время модернистского кризиса, который оказался чем-то вроде "инея, покрывшего весенние всходы герменевтики"502 — по образному выражению Фр.Муоснера. Начался период застоя в герменевтической науке. Инициатором модернистского движения был А.Луази (A.Loisy), который шел по следам модного в тот период либерального протестантизма. Он не только воспользовался его методом, но и целиком проникся духом этого направления, теми богословскими выводами и заключениями, которые позже были подвергнуты критике и осуждены Пием X в Декрете Lamentabili (1907) (ЕВ 190-256; FC 72-75) и в Энциклике Pascendi (1907) (ЕВ 257-282).
Большинство экзегетов-католиков, начиная с Лагранжа, осознавали все выгоды для апологетики богословия метода исторической и литературной критики и применили его в исследованиях Библии. Однако накаленная обстановка антимодернистской реакции отнюдь не способствовала их стараниям. Манифест Луази L'Évangile et l'Église вышел в 1902 году, а работа Лагранжа La méthode historique, surtout à propos de l'Ancien Testament в 1903 году. Хотя Лагранж503 и его единомышленники решительно и публично многократно отмежевывались от позиций Луази, они печальным образом стали мишенью яростных нападок со стороны консерваторов504. Таким образом, программа обновления католического экзегезиса неминуемо была приостановлена: "Декреты Папской Библейской Комиссии, выходившие между 1908 и 1915 годами, придерживались консервативных направлений, и даже энциклика Spiritus Paraclitus 1920 года предостерегает экзегетов от злоупотреблений в теории литературных жанров. Злоупотребления в действительности имели место в независимой критике и в протестантской экзегезе в этот период. Недаром католики в своих статьях и комментариях в период между 1910 и 1940 годами старались держаться подальше от подобных направлений и сохраняли апологетическую направленность"505.
Лишь с выходом в свет в 1943 г. Энциклики Divino Afflante Spiritu Пия XII и, особенно, после окончания второй сессии Второго Ватиканского Собора в библейской герменевтике действительно произошли значительные и долгожданные перемены.
6. Энциклика "Divino Afflante Spiritu" и Инструкция "Sancta Mater Ecclesia"
Энциклика Divino Afflante Spiritu Пия XII от 30 сентября 1943 г. открыла поистине новую эру в научных исследованиях Библии. Вторую часть Энциклики - систематическую - называют "хартией" библейской герменевтики:
а. Первая задача толкователя Библии — "понять буквальный смысл текста" и, — исходя из него, — раскрыть всю содержащуюся в нем теологическую доктрину. Чтобы осуществить это, он должен знать оригинальные языки Библии (еврейский-арамейский-греческий) и уметь воспользоваться всеми филологическими, археологическими и научно-историческими познаниями (см. ЕВ 547-541).
б. Толкователь обязуется "раскрывать духовный смысл, но только так, чтобы реально явствовало, что он вдохновлен Богом", тщательно следя за тем, "чтобы не выдать за подлинный смысл Писания другие изобразительные ценности текста" (ЕВ 552-554).
в. "Высшей нормой толкования является распознание и определение того, что намеревался сказать писатель"; и с этой целью "толкователь должен всеми способами стараться не упустить те новые сведения, которые обеспечены современными исследованиями, уметь распознать подлинный характер священного писателя, условия его жизни, эпохи, письменные к устные источники, которыми он пользовался. Таким образом, с большей точностью можно узнать, кем был в действительности священный писатель и что он хотел сказать в своем писании" (ЕВ 557).
г. В области литературной критики особое внимание следует обратить на "литературный жанр": смысл и намерение, которое хотели вложить в свои слова древние, не определяются только грамматическими или филологическими законами или выводами из контекста; толкователь должен как бы мысленно возвратиться к тем далеким векам Востока и, опираясь на историю, археологию, этнологию и другие науки, четко распознать, к какому литературному жанру решили прибегнуть писатели тех далеких времен... Толкователь не должен определять жанр a priori, но только после тщательного исследования древних литератур Востока. За последние десятилетия исследовательская работа пролила более ясный свет на формы изложения, к каким обращались в те древние времена, какой была поэтическая композиция, как диктовались законы или жизненные нормы, наконец, как излагались события истории... Из Священных Книг не должна исключаться ни одна из форм художественного языка древних народов, особенно на Востоке, к которым они обращались для выражения мысли, при условии, что жанр не повреждает святости Бога и истинности вещей" (ЕВ 558-559).
д. К толкователям обращен призыв "не впадать в уныние перед лицом многих еще не преодоленных и не решенных трудностей" (ЕВ 363) и "таким образом, не только опровергать возражения противников, но и высказывать прочные суждения, которые бы поддерживали вероучение Церкви и особенно ее традиционное учение о безошибочности Священного Писания" (ЕВ 564). Толкователи свободны "подлинной свободой чад Божиих, верных учению Церкви, воспринимающих с благодарностью дар Божий и использующих достижения светской науки. Эта свобода, поддерживаемая доброй волей всех, является условием и источником всякого истинного результата и прочного прогресса в католической науке" (ЕВ 565).
Истинная справедливая свобода, вверенная толкователям энцикликой, была подтверждена официальным Посланием от 27 марта 1948 г., одобренном папой Пием XII, направленным Секретарем Библейской Комиссии о. Востэ кардиналу Сюару, Парижскому архиепископу. В Послании в связи с тремя вопросами, на которые Комиссия дала ответ в 1905-1909 годах, касательно "источников Пятикнижия" и "историчности первых 11-ти глав Бытия", сказано: "Эти ответы не являются препятствием действительно научным исследованиям этих проблем по результатам последних сорока лет" (ЕВ 579; FC 85-86); более того, на этой основе возможны особые уточнения по двум из рассматриваемых вопросов (ЕВ 580-581; FC 86-87)".
В том же духе уточнены предыдущие постановления Библейской Комиссии, в формулировке ее Секретаря П.А.Миллера и его заместителя П.А.Кляйнхауза по случаю переиздания Энхиридиона библейского (1954). Они пишут506, что декреты Комиссии, принятые в начале века, должны рассматриваться в качестве постановки вопроса, соответствующей духу времени, то есть в качестве реакции на либеральную и рационалистическую критику той эпохи. Также благодаря этому уточнению, Комиссия добилась свободы, необходимой для того, чтобы давать более адекватные разъяснения и ответы на вопросы, стоящие сегодня перед библейской экзегетикой.
Самым важным документом в плане толкования Священного Писания, несомненно является Sancta Mater Ecclesia, то есть "Инструкция по исторической истине Евангелий" от 21 апреля 1964 года, не только цитируемая, но и изложенная в гл. 19 Догматической Конституции Dei Verbum (см. гл. 18, 13, 4).
- В этом документе Комиссия ссылается на энциклику Divino Afflante Spiritu, в которой "папа Пий XII провозгласил общее правило для герменевтики, действительное для толкования книг как ВЗ так и НЗ" (FC 91);
- Впервые в официальном церковном документе речь идет о "методе истории форм" и заявляется, что "экзегет имеет право использовать возможные положительные элементы этого метода для более глубокого уразумения Евангелий. Но поступать он должен со всей осторожностью, ибо вышеуказанный метод связан с неприемлемыми философско-богословскими принципами, которые нередко повреждают как сам метод, так и вытекающие из него выводы" (FC 91-92);
- "Экзегет, обосновывая свидетельство Евангелий в том, о чем Они сообщают, должен внимательно придерживаться трех стадий, благодаря которым учение и жизнь Христовы дошли до нас: Христос Господь...; Апостолы...; Евангелисты..." (FC 92-94);
- "Не противоречит истине свидетельства тот факт, что Евангелисты, повествуя о жизни, о подвигах и о чудодействиях Господа нашего, излагают их в разной последовательности, и излагают его изречения не буквально, но лишь придерживаясь смысла речи" (FC 94).
Энциклика Sancta Mater Ecclesia (1964) пришлась на самый разгар дискуссии Второго Ватиканского Собора. Приспело время для дальнейшего развития положений герменевтики, выдвинутых Divino Afflante Spiritu. Догматическая Конституция Dei Verbum является сегодня основой современной католической библейской герменевтики в официальном учении Церкви (см. далее гл. 18).