Глава 6
ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ ЯЗЫК СВЯЩЕННОГО ПИСАНИЯ105
Вновь возвращаемся мы к мысли о том, что Библия не снизошла в один прекрасный день с небес на землю. Библия — это история, память Древнего и Нового Израиля, книга, повествующая о вехах его тысячелетнего исторического пути, и с этой точки зрения Библия есть воистину слово человеческое во всей целостности и глубине его.
Историк, пусть даже не верующий, может использовать Библию в качестве литературного источника по истории обществ и религий Ближнего Востока последнего тысячелетия до Р.Х, и первого столетия н.э.
Библия - это не единая книга, а собрание, состоящее из множества томов, как горный массив, состоящий из множества пластов. Это целая библиотека, книги которой различны как по форме, так и по содержанию: рассказы, написанные прозой, и законодательные кодексы, притчи и лирическая поэзия, эпос и эпистолярные произведения, книги "пророческого" жанра, религиозная литература и книги сугубо культовой литургии.
Если верующий поставит себе целью прочесть Библию исключительно в свете Слова Божиего и никак более, то неудивительно, что он будет пребывать в недоумении, если не в негодовании: уж "слишком много" в этой книге Божественной человеческого, ибо написана она людьми и для людей. Порой она несовершенна, в ней много пропусков и темных мест, порой очевидна узость научной, философской и даже религиозной трактовок, с точки зрения современной историографии она часто не выдерживает критики. Читая книги Писания, порой наталкиваешься на уже отжившие понятия и обычаи ушедших времен, на отсталость, в нашем понимании, народов, на всевозможные неточности в хронологии, географии, на расхождения в передаче учения Христа различными лицами. Этот перечень можно было бы продолжить и далее.
Каким образом можно примирить вышеперечисленные изъяны с непреложной истиной Слова Божьего, эти противоречия между человечески ошибочным и божественно истинным в Писании? Это сложно, очень сложно, если вообще возможно. Трудно, а скорее всего, нельзя соотносить Святость Духа с историко-критическим методом: библейская богодуховность не есть оплот научных изысканий. "Библия - есть Слово Божие в слове человеческом" (Г.Лофинк - G.Lohfink). "Библия - слово человеческое и Слово Божие" (Ж.Леви - J.Levie). "Слово Божие на языке человеческом" (С. Местерс - C.Mesters): таковы некоторые попытки выразить и передать таинство Библии. В Конституции Dei Verbum приравнивается библейская тайна к тайне воплотившегося Глагола: "Слова Божии, выраженные человеческим языком, уподобились человеческому языку, как некогда Слово Предвечного Отца, восприняв слабую человеческую плоть, сделалось подобным людям" (DV 13). Верность тайне Библии - это прежде всего принятие до конца ее человечности; в противном случае рискуешь превратиться в библейского "монофизита".
Значит, Слово Бога нашего не "поглотило" и "не растворило" в Себе слово человеческое, а уподобилось ему, поэтому Слово Господне постижимо и познаваемо, но познать Его можно только посредством человеческого слова, поняв его и изучив его во всей глубине и неоднозначности.
1. Библейские языки106
Библия написана на трех языках: на еврейском, арамейском и греческом.. На еврейском написаны почти все книги ВЗ. Однако некоторые книги, а чаще, отдельные главы, написаны на арамейском: (Езд 4,8; 6,7,12-26; Дан 2,4-7,28; два слова в Быт в гл. 31,47, одна фраза в Иер 10,11. На греческом изначально были написаны книги Премудростей Соломона и вторая книга Маккавеев. Есть книги или отдельные их главы, изначально написанные, вероятно, на еврейском, но впоследствии утерянные и дошедшие до нас уже переписанными на греческом языке: первая книга Маккавеев, книги Иудифи, Товита, отдельные части книги Даниила (Дан 3,24-90; 13-14), а также греческие добавления к Есфири (к главам 1,1; 3,13; 4,17; 8,12; 10,3).
Следует особо отметить книгу Екклезиаста (называемую также книгой Иисуса, сына Сирахова), которая целиком является переложением с еврейского языка на греческий. Оригинальный еврейский текст не сохранился; он был утерян во времена Св.Иеронима и найден (две трети его) в 1896 и 1931 годах в Каире (в Genirah); некоторые другие фрагменты древнееврейского оригинала были обнаружены в Кумранах и в Массаде. В Кумране были обнаружены разрозненные фрагменты на арамейском и еврейском языках из книги Товита.
Весь Новый Завет написан целиком на греческом языке107.
Язык108 — это не просто система условных обозначений, принятая обществом и необходимая для общения всех членов этого общества между собой. Да, язык — это, конечно, знаковая система. Но это и сложная, многогранная модель; модель, отражающая и исторические и духовные особенности народа, носителя данного языка и данной языковой культуры в целом. Языковая модель общества - не просто знаковая система и не просто средство общения - это отражение современной культуры данного народа. Язык (т.е. каждая языковая система в отдельности) отражает своеобразие и неповторимость своего народа, такое понимание и восприятие действительности, которое присуще лишь данному народу.
Люди по сути своей близки друг другу, поэтому, несмотря на языковые барьеры, им часто удается найти общий язык и понять друг друга. Почему же тогда, и вопрос ваш будет вполне закономерен, почему, несмотря на общечеловеческую близость людей, языки их не уподобляются друг другу и различия их не стираются со временем?
Да потому, ответим, что "богатейший и многогранный человеческий опыт вносит в каждый язык свою оригинальную специфику и преломляется всякий раз по-разному. Чтобы людям одной языковой культуры понять другую культуру и другой язык, им приходится преодолевать значительные трудности. Часто приходится забыть или отказаться от своей родной культуры и средств ее выражения (т.е. языка), чтобы приспособиться и понять другую культуру, чтобы дать познать культуру родную и родной язык другому народу"109.
Но вы скажете: "А как же переводы? Для чего, в таком случае они существуют?" Но, к сожалению, самый верный и самый точный перевод неминуемо искажает текст оригинала. Теряется определенный смысл или определенные оттенки того смысла, который автор вкладывает в слово или фразу, а вместо этого неизбежно появляется что-то новое, свойственное уже личности переводчика, а не автору. Поэтому перевод Библии всегда останется только переводом, только "помощником" и "пособием", отличным от оригинала. И поэтому никто не вправе претендовать на совершенное знание и владение источником, не овладев им в оригинале110.
Приведем наглядный пример в доказательство, что любой перевод несовершенен по сути. В ветхозаветной книге пророка Исаии в главе 5, 1-7 частях приводится лирическая песнь Господа, поющего народу Своему о разочарованной любви. Пророк Исаия участвует в празднике сбора винограда и выступает в роли импровизатора, исполняющего от имени жениха песнь о виноградной лозе. Невинная идиллия (1-12а) превращается вдруг в горькое обвинение (2в-6), брошенное в лицо слушателей (7). Трагическая игра слов завершает песнь-притчу. Вместо ожидаемого правосудия (по-еврейски mishpàt) — кровопролитие (mispàh), a вместо справедливости и правды (sedaqà) - вопли (по-еврейски se'aqà).
Эта искусная игра слов, использование приемов аллитерации и гиперболы, наполняющие песнь Исаии в оригинале, в переводе значительно обедняются, текст теряет свою неповторимую самобытность и колорит, сглаживается и обезличивается.
В данной монографии мы не ставим задачу подробного лингвистического анализа Библии. Мы обращаем внимание читателя лишь на самые общие особенности и свойства библейских языков, на принципиальные и самые общие отличия и расхождения языковых систем, о которых следует иметь представление, если мы действительно хотим глубже проникнуть в книги Писания.
а. Еврейский язык111
Еврейский язык относится к семитской языковой семье, имеющей собственный алфавит. Все языки этой группы, в частности, и еврейский, имеют свою принципиальную языковую структуру, отличную от других языков. Основу еврейского языка составляет метод корневого слова. Корневое слово состоит из трех согласных, которые определяют значение этого корневого слова, а с помощью суффиксально-префиксального метода образуются его многочисленные производные. Это касается как глаголов, так и существительных и прилагательных. Архаичная языковая система учитывала лишь согласные звуки, и уже значительно позже, в раннем средневековье, раввины, чтобы облегчить чтение текстов на еврейском языке (см. гл. 7), ввели новую систему точечно-гласного метода.
Еврейский язык достаточно прост в своей лексической и синтаксической (т.е. словарно-фразовой) структуре, которая не столь богата и разнообразна, как в языках европейских. Еврейский язык использует систему сочинительных связей и не использует подчинительные связи, поэтому читателю часто приходится домысливать смысл предложения из контекста. Так, например; "Ной же был шестисот лет, как потоп водный пришел на землю" (Быт 7,6) в оригинале звучит дословно "Ной был шестисот лет, потоп водный пришел на землю". Или в Быт 18,13: "Неужели я действительно могу родить, когда я состарилась", дословно в еврейском оригинале подчинительный союз "когда" отсутствует.
В еврейском языке есть прилагательные (gadol = большой, qaton — маленький, kabed = тяжелый и т.д.), но в большинстве случаев они заменяются существительным с предлогом, например, вместо "святого места" - "место святости" (meqom haqqodesh), "царь милосердия" (malke hesed) вместо "милосердный царь", "дом вечности", а не "вечный дом" (bet'olam).
В еврейском языке полностью отсутствует сравнительная и превосходная степень имен прилагательных. Для того, чтобы выразить ту или иную степень сравнения в языке существует определенная конструкция с частицей min, обозначающей сравнение, а прилагательные не меняются. Например, если мы скажем "величественнее всего народа" или "больше, чем песка на морском берегу", то по-еврейски это звучит: "великий чем (т.е. min) народ", "большой чем (min) песок" и т.д. Для выражения превосходной степени существует несколько вариантов: это либо повтор прилагательного ("тройной или трижды Святой" вместо "Святейший" см Ис 6,3); или родительный падеж имен существительных - ("Песнь песней" - т.е. "Самая красивая песнь"); или артикльXI перед определительным прилагательным, как показатель сравнительной либо превосходной степени (молодой из сыновей = моложе остальных сыновей, самый молодой из сыновей), красивая из женщин = красивейшая из женщин).
Для еврейского языка характерно использование инфинитива в качестве усилителя перед личной формой глагола: Быт 2,17 -"умереть умрешь" = "конечно, наверняка умрешь"; аналогичный пример - Лк 22,15 - в переводе: "очень желал я...", а в оригинале дословно: "желал желать". Категория наречия практически отсутствует и заменяется полу-служебными (полу-всгомогательными) глаголами: например, вместо наречий "еще", "снова", "вновь", "опять"... употребляется глагол shub = возвращаться к чему-либо, снова делать что-либо: Быт 26,18: "и вновь выкопал Исаак..." в оригинале — "возвращался выкапывать" (wayyashab wayyahpor); или Ис 6,13: "опять будет разорена" по-еврейски "возвращаться будет разорена" (weshaba wehayeta).
Абстрактные существительные практически отсутствуют и заменяются конкретными существительными во множественном числе: жестокость, молодость, старость — дословно переводятся как "жестокие поступки" (tahpukot), "вещи молодые" (zequnim), "вещи старые" (ne'urim). Вспомним памятное начало Екклезиаста (Еккл 1,2: "Суета сует, - сказал Екклезиаст, - суета сует, -все суета!"). В оригинале совсем по-другому: вместо олова "суета" - hebel, что означает "дуновение, порыв ветра" или еще "легкий туман", то есть что-то ускользающее, рассеивающееся в тумане, неуловимое.
Глагол в еврейском языке имеет богатую видовую и залоговую систему, однако в плане системы времен и наклонений он уступает европейским языкам. Возьмем, к примеру, глагол qatal = убивать. Эта инфинитивная форма (qatal) несет в себе три различные видо-смысловые формы: простую (убить), интенсивную (истребить, зверски убить...) и каузативную (заставить убить). Каждая из этих форм спрягается как в действительном залоге (qatal, qittel, hiqtil), в страдательном (niqtal, quttal, hoqtal), так и в возвратном (niqtal, hitqattel). Итак, проследим: из простой формы (корневой основы) образуются еще шесть производных форм: удвоением одного из трех корневых согласных (интенсивно-действительный и страдательный залоговые формы); добавлением одного слога (каузативная форма действительного и страдательного залогов, возвратный залог простой и интенсивной форм), изменением гласного звука (можно образовать любую из шести форм).
Если хорошо уяснить семь форм еврейского глагола, то окажется, что его залоговая система достаточна проста: два времени в изъявительном наклонении, повелительное наклонение (1 время), две формы инфинитива и причастие. Время изъявительного наклонения имеет две формы - совершенную и несовершенную. Первая обозначает действие законченное во времени, единичное (совершенное) и неповторяемое, второе - действие длительное, повторяющееся во времени.
И все же, несмотря на богатство и разнообразие глагольной системы, в плане временной системы - глагол в еврейском языке далеко не совершенен. Часто трудно понять, говорит ли автор повествования в прошедшем или настоящем времени, или же действие относится к будущему. Грамматически часто относят прошедшее время к форме совершенной, а настоящее и будущее - к несовершенной, хотя и это не всегда верно. Очень часто это общее грамматическое правило не соблюдается: Иов 1,5 "И так делал (по-еврейски ya'ase — время несовершенное, обозначает не настоящее, а прошедшее время) Иов во все такие дни".
б. Арамейский язык
Арамейский и еврейский - языки родственные, они относятся к семитским языкам северо-западной группы. Недаром, из-за их близости, бытует ошибочное мнение о том, что арамейский -это, в определенной степени, диалект еврейского языка, развивавшийся в период после вавилонского пленения. Но это не так. Арамейский язык, это, несомненно, язык самостоятельный и равноправный, как и еврейский. С одной стороны, он архаичнее еврейского, но в определенных своих свойствах - значительно более развитый.
Изначально, это был язык кочующих племен, которые в течение II тысячелетия до Р.Х. постепенно завоевывали и оседали в верховьях Месопотамии, Сирии, а в I тысячелетии под именем халдейских племен завладели южной Вавилонией. Эти арамейские народы способствовали развитию торговли на заселенных ими землях, являясь активными посредниками в торговле между Месопотамией, Малой Азией и Средиземноморским побережьем; таким образом, постепенно их язык становится языком купцов и коммерсантов, а с середины первого тысячелетия - языком высокой дипломатии.
Со времен вавилонского пленения евреи, не только те, кто побывал в Вавилонии, но и те, которые остались на родной земле, стали говорить сначала параллельно на двух языках: родном -еврейском и на арамейском. Но после пленения и возвращения изгнанников на родину, арамейский язык начинает постепенно вытеснять и подавлять еврейский, всемерно распространяясь и становясь ведущим языком, а древнейший еврейский язык начинает угасать; он сохранил себя благодаря лишь религиозным традициям и церковным обрядам и службам, которые проводились на еврейском языке. Арамейский — родной язык Иисуса Христа, апостолов, ранней христианской Церкви, первого Иерусалимского Храма. На этом языке Иисус произносил свои проповеди, те слова, которые Евангелия донесли до нас в греческом переводе.
По своей грамматической структуре арамейский очень близок еврейскому языку (см. выше).
в. Греческий язык Библии
Библейский греческий язык - это не классический язык античной Греции. Речь идет о языке, развивавшемся в значительно более поздний период: начиная с империи Александра Македонского; а со второй половины IV в до н.э. на этом языке стали говорить все народы восточного Средиземноморья. Этот поздний вариант греческого языка имеет свое название koinè.
По сравнению с языком классической античной Греции koiné значительно отличается по своей структуре, главным образом, синтаксически. Поздний греческий стремится к значительному упрощению, самые трудные моменты в грамматике и синтаксисе классического языка опускаются, сложная подчинительная связь заменяется сочинительной, предложения становятся короче, синтаксис свободнее.
Однако, тот греческий язык, на котором написана Библия - это не разговорный упрощенный "koiné", a koiné семитизированный. Нетрудно почувствовать, читая библейский греческий оригинал, что образность, нередко само синтаксическое и логическое построение текста заимствованы из еврейско-арамейской традиции. Встречаются и очевидные кальки с еврейского языка, типа "он говорил, сказав", "дети света", "случилось, что" и т.д., слова, непосредственно перешедшие из арамейского: "geenna, satan, sabbat, amen". Некоторые греческие слова обретают новые значения под влиянием этих языков, например: слово "чаша, бокал" получает значение "судьбы"; слово "язык" употребляется в значении "нация"; "путь", "развитие" теперь означают еще и "доктрина", "учение" и так далее. Многие греческие слова, сохраняя свою прежнюю форму, наполняются новыми христианскими значениями, понятиями и смыслами: "Справедливость, любовь, милосердие, слава, вера, верить, плоть, воплощение, дух, день, мир..."112.
2. Еврейский гений
Язык, как уже было отмечено выше, будучи средством общения, отражает культуру, духовное начало народа, говорящего на данном языке. Совершенно очевидно, что те многочисленные трудности и преграды, мешающие и осложняющие чтение Библии, сегодня заключаются не только (и не столько) в языковых различиях, сколько в различии наших культур. Библия, включая и НЗ, это книга восточных народов, психологический климат, культурные корни которой обусловлены традицией и культурой семитских народов. И если современный нам человек европейской западной культуры (как, впрочем, и любой другой отличной от культуры семитской) захочет постигнуть необъятные глубины Священного Писания, то ему придется поменять на время свой привычный "европейский климат" на "восточный", приобщиться в какой-то мере к библейской психологии и культуре.
Поясним нашу мысль. Говоря о приобщении к данной культуре, мы совсем не имеем в виду канонизацию библейского языка и культуры, забвение культуры собственной. Точно так же, как не подверглась канонизации культура и язык иврита в противопоставлении особенностям греческого языка, так же не подвергается канонизации и "гений европейской культуры". Гармоничный переход от еврейского к греческому в переводе Семидясяти толковников и еще более в НЗ свидетельствует о восприимчивости к переводу на все языки библейского слова Спасения. И пойдет по неверной дороге и зайдет в тупик тот, кто будет противопоставлять образ мышления и культуру еврейскую греческой, ошибочно приравнивая Откровение только к еврейской культуре. Обратимся в этой связи к библейской антропологии и подчеркнем ее несомненную заслугу в концепции бессмертия души и воскресения из мертвых. Конечно, та антропология, которая основывается на взаимонепримиримости и дисгармонии души и тела, глубоко ошибочна и не имеет ничего общего с истинной антропологией Откровения ветхо- и новозаветного. Основа библейского Откровения - в сложном и гармоничном единстве человеческой личности, в единстве духовного и физического, плоти и духа. Это единство пронизывает, например, всю книгу Премудрости Соломона, и выражается в соединении двух языковых культур - иудейской и эллинистической - в одной этой книге, написанной на греческом языке. Это относится и к некоторым частям творчества Апостола Павла.
К тому же, именно неразложимость сложного единства человека в рамках одного семитского языка (который мог бы приобрести универсальность и абсолютную ценность, чего, однако, не произошло) делает возможным прочтение библейского текста в духе традиций томизма, продолжая тем самым аристотелевское понимание человека; томизм принял дуалистическую терминологию "души" и "тела", но неизменно и во всю силу подчеркивает при этом конкретное единство человека113.
В связи с вопросом о вечной жизни "души", о ее существовании после смерти, хотелось бы обратить внимание читателя на цитату из недавнего документа, принятого Святой Конгрегацией Веры, - в главе "Отдельные вопросы, относящиеся к проблемам эсхатологии", где сказано:
"Церковь утверждает оставление при жизни и существование после смерти духовного начала, который наделен сознанием и волей таким образом, что человеческое "я" сохраняется. Для обозначения этого начала церковь использует слово "душа", освященное применением Священного Писания и Предания. Не оставляя без внимания, что этот термин в Библии обладает различным значением, Церковь, тем не менее полагает, что не существует никаких серьезных причин отказываться от него, и считает также, что совершенно необходимо иметь словесное средство для поддержания веры христиан"114.
Из этого высказывания вытекают три интересных и заслуживающих внимания положения:
1. Человеческое "я", его духовное начало бессмертно, а значит, - это откровение, данное нам в вере;
2. Это богодуховное начало нуждается в "средствах словесной поддержки", т.е. о вере нужно уметь рассказать, веру свою человек должен уметь передать ближнему своему;
3. Термин "душа", "дух" - во всей своей многозначности и поливалентности — есть также и средство лингвистическое, через которое вера человеческая утверждается и крепнет.
В заключение процитирую высказывание П.Грело, с которым полностью согласен:
"Библейское Откровение, Слово Божие дошло до нас на языке человеческом, воплотившись в определенную и конкретную его форму (еврейский язык), которая впоследствии видоизменилась, влившись в новую форму (язык греческий). Раз за разом Слово Божие вбирало в себя менталитет среды, столь переменчивый в зависимости от исторической эпохи и культурного уровня. Это не означает, что Слово Божие унифицировано и канонизировано в эти языковые формы и может и впредь быть выражено лишь через них; но не следует забывать, что Божественная действительность была переведена на язык человеческий и дошла до нас посредством определенных слов и идей, материально воплотившихся в определенной языковой культуре"115.
3. ЛИТЕРАТУРНЫЕ ФОРМЫ
В современной библиотеке каждой книге отведено определенное место в общей схеме, классифицирующей все ее собрание по жанрам: роман или новелла, поэзия, произведения исторического, биографического характера, театральная критика и т.д. Библия - результат разнообразнейших и богатейших литературных поисков, которые велись на протяжении двух тысячелетий. Так, длительно и трудно создавалась эта своеобразная маленькая библиотека: 46 книг ВЗ и 27 - НЗ. Главная особенность этого уникального собрания в исключительном разнообразии литературных форм.
Самая общая, скажем, имплицитная классификация книг ВЗ по их литературным формам в иудейский период выглядела следующим образом: Законы, Пророки, Писания. В Христианский период к ней добавились: Евангелия, Апостольские деяния, Послания и Откровение.
Конечно, подобная классификация слишком общая. Тщательный литературный анализ текстов, а еще более, знакомство с обнаруженным ныне литературным наследием народов, современных описанным в Библии, позволили выделить в Библии значительно большее число литературных жанров.
а. Поиски литературных жанров
В современном богословии можно выделить отдельное направление, получившее название критики жанровых форм. Родоначальником этого направления был Х.Гункель (H.Gunkel) (1862-1932), профессор кафедры теологии в Университетах Гессена и Галле. В своем труде Einleitung in die Psalmen Гункель дает подробное обоснование тем принципам, которые легли в основу его классификации Библии по жанрам. Это общность идей и тематики, особенности тех или иных стилистических и синтаксических форм, явная однородность лексического выбора и, конечно, общность географическая, хронологическая..., образа жизни (по-немецки Sitz im Leben) - вот те факторы, от которых зависит выбор того или иного жанра.
Отсюда логически вытекает определение или скорее описание понятия "литературный жанр", которое по Гункелю звучит следующим образом: "Литературный жанр - это та форма и манера письменного изложения, которая характерна для всех людей данной исторической эпохи и местности и подразумевает определенное содержание". Очевидна четкая связь между литературной формой, содержанием и той жизненной ситуацией, в которой находится пишущий. Эта связь и предопределяет как форму, так и содержание. Тот, кто стремится постигнуть содержание Священного Писания должен быть хорошо знаком с формами его литературных жанров. О необходимости их изучения говорится в Энциклике Divino Afflante Spiritu Пия XII и в Догматической Конституции Dei Verbum (см. гл. 18).
Х.Гункель провел свой "критический анализ жанровых форм" на примере Псалтири и книги Бытия116; М.Дибелиус (M.Dibelius), К.Л.Шмид (K.L.Schmid), Р.Бультманн (R.Bultmann) - на примере синоптических Евангелий117. В этих работах также была предпринята попытка вычленения из устоявшейся редакции евангельского текста отдельных фрагментов (например, чудес, притч и т.д.) и определения характерных черт тех или иных литературных жанров или "форм", которым принадлежит отрывок; при этом исследователи исходили из того предположения, что жизненная среда (Sitz im Leben) этих фрагментов свойственна среде превохристианских общин, обладавших своей особой манерой проповеди, культа и решавших свои особенные проблемы.
И сегодня как среди католиков, так и среди протестантов эта исследовательская работа продолжается. Приведу несколько имен, представляющих, с моей точки зрения, особенный интерес: Х.Грессманн (H.Gressmann)118, О.Айсфельдт (O.Eissfeldt), Й.Шильденбергер (J.Schildenberger), Л.Алонсо Шёкель (L.Alonso Schökel)119, Х.Циммерманн (H.Zimmermann).
б. Классификация литературных жанров Библии б.1 - Ветхий Завет
О.Айсфельдт в своей классификации разделяет ВЗ на две части. К первой части (Драматургический период. Минимальные единицы устных форм и среда их происхождения) он относит:
I). прозаические единства, включающие речи, указы, молитвы, документы, поэтические рассказы (мифы, легенды, сказания, саги, сказки), исторические рассказы;
II). пророчества, которые подразделяются на: законодательные, культовые, притчи, книги премудростей и загадки;
III). песни: среди них в первую очередь песни царей, песни культовые и премудрая поэзия.
Во второй части (Литературная предыстория книг ВЗ) Айсфельдт рассматривает исторические книги, собрания законов, книги пророческие и апокалиптические, а также поэтические и дидактические.
Л.Алонсо Шёкель предлагает свою классификацию библейских книг по жанрам:
I). Народная поэзия, к которой относятся: песнь груда (Чис 21,17-18), песнь любви (Песня песней), песнь стража (Ис 21,11-12), сатира (Ис 23,15-17), песнь победы (Исх 15), сказка (Суд 9), благословения и проклятия (Быт 49), притчи (1 Цар 10,12), загадки (Суд 14,14), макаризмы (1 Цар 10,8), клятвы (1-4 Цар).
II). Проза официальная: завет (Втор 5), символ веры (Втор 26), Законы судейские (Пс 50)120, Тора (Лев 1-8), порицание (Агг 2, 12-14), священная война (Втор 20), генеалогия (Быт), письма (Езд 4-6).
III). Художественное повествование, к которому относятся: мифы (скорее мифические персонажи, например в Ис 14), сказки (вернее, вкрапления сказочных элементов - Чис 22), саги (например, Быт 19), легенды (Быт 28,10-22), летописи, хроники времен (1-4 Цар), исторический рассказ, воспоминания о событиях и фактах истории (книга Неемии), автобиографический рассказ (Иер 20), историческое повествование (1 и 2 Цар), авторские повествования (см. Есф, Тов и т.д.).
IV). Пророческая литература: оракулы и видения (Ам 7-8), сны (Иер 23, 31-32), эсхатологические единства (Ис 34-35), апокалипсис (книга Даниила).
V). Жанр "премудрости", в основе которого - мвогочисленные и разнообразные притчи.
Рассмотрим одну из наиболее развернутых классификаций Л.Сабурина (L.Sabourin)121 на примере Псалтири (заметим, что попытки подобного систематического анализа Псалтири предпринимались Х.Гункелем и Х.Краусом [H.J.Kraus])122.
I) Гимны, гимны-притчи, песнь о Царстве Яхве, песнь о Сионе.
II) Индивидуальные псалмы: среди них мольбы, псалмы-благодарности, псалмы доверчивости
III)Коллективные псалмы: имеют такое же подразделение
IV)Царские псалмы
V) Песни дидактического характера: притчи, премудрости, исторические песни, песни-порицания, песни пророческие, литургии.
б.2 - Новый Завет
Рассмотрим классификацию книг НЗ по Циммерманну:
I) Евангелия синоптические: которые в свою очередь подразделяются на две группы:
а. традицию слова: пророчества, премудрости, параболы и аллегории; рассказ от первого лица (Ich-worte); собрания притч.
б. традицию историческую: парадигмы (т.е. краткие и не связанные по смыслу с целым изложением вкрапления и рассказы), диспуты, рассказы о чудесах, исторические рассказы, страсти, композиционные объединения жанров в одном изложении
II) Послания, которые автор подразделяет на:
а. литургический материал в традиции: гимны, исповеди, евхаристические тексты.
б. увещевания и порицания в традиции: перечни добродетелей и грехов, перечень семейных обязанностей.
в. формулы: прославление Господа во Славе и в Своей Церкви; формула веры, выражающая свершившееся в прошлом Избавление; доксология — краткие прославления Бога и/или Христа.
III) Деяния Апостолов. По мнению Циммермана, их нельзя отнести к какому-либо литературному жанру, известному как в ветхо- так и в новозаветной традиции. Это произведение исключительное и неповторимое в своем роде, равно как и Евангелие от Луки, максимально приближенное к Деяниям и часто рассматриваемое как единое и неделимое целое (см. гл. 5).
Р.Фабрис (R.Fabris)123, напротив, считает, что книга Деяний включает в себя определенные литературные жанры: повествование (деяния, чудеса, странствия, событийные описания) и документы (речи, письма, молитвы).
IV) Откровение Иоанна Богослова. Несмотря на христианское происхождение, это произведение относится к жанру апокалиптической литературы, присущему как более ранней, пророческой литературе (Ис 24-27; Иез 37; 40; но, главным образом, Дан 7-12), так и синоптическим Евангелиям (Мк 13) и апокрифическим апокалипсисам. Его отличает символико-аллергическая насыщенность, богатство языка-символа (например исключительно символическое использование чисел и т.д.), представление современного мира как источника зла, а светлого будущего как источника добра. Главная цель, основная направленность произведения - в упрочении незыблемой веры в Господа нашего, в Отца и Сына, через веру эту добро восторжествует над злом и над силами сатанинскими.
Особого разговора заслуживают (как литературный жанр) Евангелия детства и Евангелие от Иоанна. Здесь мы можем только упомянуть их.
V). Евангелия детства (Мф 1-2; Як 1-2): в них присутствуют такие жанры как генеалогия, midrash124, схематический план Благовещения.
VI). Евангелие от Иоанна - хотя может и должно считаться таким же Евангелием, как другие, более того - "наиболее зрелым результатом в своем жанре и совершенным осуществлением того, к чему стремится Евангелие в своем наиболее глубоком содержании, оно, тем не менее, преследует свою собственную цель, которая на первый план выдвигает непреложный вечный авторитет Спасителя, прославляет Логос, сошедший на землю, чтобы обитать среди нас и раскрыть нам тайный смысл спасительной истории нашего прошлого125. Литературный жанр "свидетельства"126 только частично может являться причиной того, что четвертое Евангелие занимает особое место.
4. Авторы Священного Писания - настоящие авторы
Люди, создавшие Библейские писания, не были пассивным орудием в руках Господа. Они не просто собирали существовавшие до них материалы. Нет, эти люди были "'богодухновенные авторы или священные писатели", которых "Бог избрал, предоставив им для составления Священных Книг применить свои способности и силы" (DV 11).
а. История редакции
Сама литературная критика скорректировала направление исследовательской работы. Поскольку "история форм" чрезмерно настаивала на традиции минимальных литературных единиц, предшествовавших окончательной редакции, постольку в последние десятилетия исследования, посвященные редакции текста, выдвинули на первый план изучение индивидуальных намерений и теологических склонностей каждого из авторов или редакторов окончательного текста. Ныне одинаково существуют понятия "истории жанровых форм" и "истории редакций" (то есть Formgeschichte и Redaktionsgeschichte)127. Ветхозаветные писатели, равно как и евангелисты, оставившие нам величайшее письменное наследие, конечно же не были просто беспристрастными летописцами или ревностными хранителями фактов нашей истории. То историческое наследие, обладателями которого мы сегодня являемся, это материал тщательно отобранный и переработанный. Библейские тексты всегда несут отпечаток авторского - творческого, личностного начала. Целью историко-редакционных поисков является распознать автора, выявить ключевую идею данного произведения, тот глубинный смысл, который автор стремился донести до читателя.
б. Авторский стиль и личная заслуга создателей Библии
Библейским писателям также были ведомы муки творчества. Автор второй книги Маккавеев говорит о "трудностях для желающих заняться историческим изложением", о "нелегком деле, требующем напряжения и бдительности" (2 Мак 2,24-33), но все это окупится признанием благодарного читателя (15,39). Евангелист Лука в прологе к своему произведению (Лк 1,1-4) пишет о "тщательном исследовании всего начала, о стремлении по порядку описать" все события, излагаемые в этой книге. Апостол Павел в проповеди о кресте делает авторское отступление, уточняя, таким образом, свою мысль (см. 1 Кор 1,14-16). Это, впрочем, распространенный и часто используемый в литературе прием.
Авторы Библии - писатели со свойственными каждому особенностями, личным мировосприятием, темпераментом, характером, столь отличными друг от друга. Например, живая и непосредственная манера изложения, язык максимально приближенный к разговорному, народному языку Евангелия от Марка существенно отличается от академического, тяжеловесного, "профессорского" стиля евангелиста Матфея. Притягательная сила и обаяние одного и торжественное величие другого оттеняют ясность мысли и элегантность стиля Евангелия от Луки.
Амос, Осия, Исаия, Иеремия — пророки, носители и распространители Слова Божиего. Но у каждого из них свой почерк. Амос по духу и манере письма ближе к культуре деревенской (4,1-3, 6,1-7), Осия - любящий, но предательски обманутый супруг (2,1-25) и нежный, но негодующий отец (11,1-11) переводит на письменный язык свою страсть, боль, обиду; Исаия, вменяя Израилю его грехи перед Богом, сохраняет свое достоинство и остается остроумным и ироничным, умным и гибким политиком (2,16-4,1). Оракулы Иеремии отличаются своей непримиримой противоречивостью: автор их не в состоянии усмирить свой нрав и прийти в примирение сам с собою. Это пророк - жестокий и милосердный, он призван "искоренять и разорять, губить и разрушать, созидать и насаждать" (1,10). Иеремия, любящий жизнь и созидающий в этой жизни, внял Слову Господа, призвавшего его к отстранению от жизни и к одиночеству (16,1-13) и изливает душу свою в молитвах (11,18-12,16; 15,10-21; 17,12-18; 18,1823; 20,7-18).
в. После Гункеля: поэтический гений способен изменить литературный жанр
А.Алонсо Шёкель, отталкиваясь от программной установки X.Гункеля, по которой "подлинная и конечная цель (исследования литературных жанров) - понять литературное произведение", утверждает, что "нет надобности повторять то, что он сделал или продолжать делать то, что он делал...; скорее следует пересмотреть или сделать то, что он не сделал". "Гункель хотел понять произведение, определяя его общие особенности и воспринимая его мотивы. Я стараюсь понять поэтическое произведение в его единстве, единичности и убедительности, в слиянии содержания и формы, как выражения поэтическим словом человеческого опыта (...). Хотя это исследование и не обязано позиции Гункеля, его изложение как контраст некоторым его принципам будет облегчено. Жанру противостоит индивидуум -единичность; за пределами общей схемы - другие модели и специфическая организация - единство; неоднократная замена мотивов символами - поэтический язык; за пределами оригинального контекста - контекст актуальный — убедительность (...). Решающим фактором, составляющим уникальность псалма, поэмы, является внутренняя организация, ее единство"128.
Читатель может найти в Тридцати Псалмах с комментарием Алонсо Шёкеля применение этого метода, состоящего в определении с помощью стилистических средств единства организации и структуры поэтического текста, в которых проявляется и осуществляется ее смысл. Таким же образом, хотя и совершенно оригинально, исследует тексты Дж.Равази в своем недавнем блестящем труде "Комментарии к Псалмам"129.