|< в начало	<< назад	к содержанию	вперед >>	в конец >|

X. ОКОНЧАТЕЛЬНЫЙ РАЗРЫВ

Период от конца IX до половины XI века был эпохой тягчайших испытаний для папства. Римские магнаты и западные монархи, начиная с Карла Великого (+ 814), которого папа Лев III короновал Римским императором, были в значительной мере заражены тем же духом, что и византийские императоры, старой языческой идеей возглавления духовенства самодержцем. Они стремились подчинить себе папу. Все эти западные "сильные мира сего" завидовали греческим императорам и старались догнать их в умении отворачивать Церковь от ее вселенских заданий и направлять ее по узкому руслу своих политических затей. Они часто оказывали сильное давление на римское духовенство при выборе каждого нового папы. Подчас они вооруженною силою заставляли клир и верующих принимать их кандидатов на папский престол. Появился ряд пап весьма невысокого нравственного уровня, чрезмерно преданных своим покровителям. Монархи и бароны создавали и антипап, стремившихся устранить канонически избранного папу, чтобы захватить в свои руки первосвященническую власть. Чтобы отделаться от неугодного им папы, иные политические деятели или авантюристы не останавливались даже перед убийством. В те времена на Западе, как и на Востоке, "влияние светской власти на дела Церкви... выразилось в избрании высшего духовенства... Вследствие этого состав западного духовенства слагался из таких лиц, которые часто не могли удовлетворять самым скромным требованиям пастырского служения... Светские владетели стали вмешиваться в чисто церковные дела"¹⁹¹.

В связи с этим господствовавшим тогда как на востоке, так и на западе, цезаропапизмом, понижение нравственного уровня пап породило и ослабление их ревности в деле охранения единства Церкви и священнической иерархии. Между тем как все подлинно святые, самоотверженные, насквозь проникнутые евангельскими началами папы - Келестин, Лев Великий, Григорий Великий, Мартин, Агафон и др. -энергично сопротивлялись принципу поглощения вселенской Церкви империей и бесстрашно требовали послушания от всех епископов, недостойные папы рассматриваемого нами периода не имели достаточно духовной силы, чтобы надлежащим образом противиться притязаниям императорских патриархов на независимость от римской кафедры ап. Петра и стремлениям, как восточных так и западных, светских властелинов разрывать Церковь на части, на "автокефалии".

Со временем, становясь все более и более сверхнациональным центром, папство преодолело все эти препятствия. Самая идея папства, как она выражалась в писаниях и действиях великих и святых пап первых веков, мощно помогала папам средневековия сопротивляться попыткам западных монархов сделать из пап то, что византийские императоры сделали из константинопольских патриархов - орудия своей самодержавной политики, готовые в угоду властелину извратить самую сущность Церкви, подчиняя ее вселенские задания узко понимаемым интересам государства и национальному эгоизму. Но в разбираемую нами эпоху моральная победа папства еще не была окончательно одержана.

Печальные события церковной истории X века наглядно показывают, как вредно отзывается на жизни всей Церкви ослабление духовного авторитета Римского епископа, "главы всех глав". Византийцы обыкновенно не понимали - как и теперь многие не понимают -, что коробящие их явления из жизни Римской церкви и истории папства порождены вовсе не избытком католического духа или "чрезмерным авторитетом пап", а как раз наоборот - удушением этого духа, ущемлением и порабощением папской власти, забвением "католической идеи". Если бы в эпоху Фотия все христиане единодушно поддерживали папство, оно само лучше сопротивлялось бы духу мира сего и вернее исполняло бы свой долг по отношению ко всей Церкви, ибо оно органически связано с нею. Беда не в том, что те или иные носители папского сана были слишком будто бы проникнуты сознанием величия и ответственности этого сана, а наоборот в том, что они недостаточно сознавали это величие и эту ответственность перед Христом, Главою Церкви. Как катастрофически непоследовательны те, кто из исторического факта страшных последствий слабого авторитета и нравственного порабощения некоторых пап выводит заключение, что папа должен быть лишен всякого авторитета и может быть только "первым по чести" епископом христианской Церкви!

Что больше всего раздражало греков, это самый факт признания Римом других монархов, кроме византийского. "Папа, передавший императорский скипетр западному варвару, становился вдвойне чуждым и враждебным грекам. Чтобы отнять у него всякую точку опоры в Константинополе, императорам достаточно было окончательно отказаться от своих еретических наклонностей, что давало возможность всем "православным" объединиться под знаменем антикафолицизма. Это и не замедлило случиться: "торжество православия" и раскол Фотия были византийским ответом на венчание на царство Карла Великого. Дело было не в богословском споре...: это - старая империя Константина не хотела уступить места новой западной власти... Всё остальное было лишь предлогом и частностью"¹⁹².

В то же время на Востоке уже было мало таких подвижников как св. Софроний или св. Флавиан, смело державшихся идеи единства Церкви под главенством преемников апостола Петра. Почти забыты были заветы Афанасия Великого, Василия Великого, Григория Богослова, Амвросия, Максима Исповедника и других отцов Церкви относительно невмешательства императоров в дела Церкви и независимости ее от государства. Массы постепенно свыкались с тем, что восточная Церковь стала национальным учреждением. К концу IX века император Василий Македонянин сочинил т. н. еианагогу, закон во многом касающийся Церкви. "В епанагоге... византийский законодатель говорит только о константинопольском патриархе и в нем видит, так сказать, шпиц византийского священства... Епанагога ничего не знает о римском епископе, высшую власть которого еще незадолго перед тем признавали Максим Исповедник и Феодор Студит, ...точно так же, как не знает церкви и государства, как двух общений. Церковь и государство составляют один церковно-госу-дарственный порядок... Канонисты... изображали положение царя, усвояя ему и учительское, и священническое достоинство, и попечение о душах и телах подданных, и преобразование канонов законами"¹⁹³.

Но несмотря на то, что в Византии старая дохристианская идея подчинения религии государству всё более и более вытесняла высокое представление о Церкви великих "столпов православия", после Фотия "единение греческой церкви с римским папою продолжалось 150 лет, в течение которых власть римского престола признавалась и на Востоке. Доказательством тому служат обращения греческих императоров к римским епископам в 993 и 1019 г.; первый раз об утверждении патриарха Феофилакта, и второй раз с просьбой о признании папою за константинопольским патриархом титула вселенского..."¹⁹⁴. А "патриарх Николай Мистик..., не встретивший никакой поддержки в римских легатах..., не сделал ни малейшей попытки возобновить религиозную полемику с Римом. Что факт существования западной империи был в высшей степени неприятен в Константинополе, и что по этой причине могли прорываться крайне неприязненные чувства по отношению к западу вообще, в этом не может быть никакого сомнения, но о церковном разрыве сериозно не думали ни на западе, ни на востоке, хотя мысль о таковом разрыве иногда проявлялась с восточной стороны. В отчете Луитпранда кремонского рассказывается, что Никифор Фока (963-969) унизительным образом третировал посольство западного императора, что Оттону I отказывалось в титуле Августа Римлян... Но что касается религиозных вопросов, Ники-фор ограничился иронией... и воспретил в Апулии и Калабрии употребление латинского обряда, предписав совершать богослужение по греческому обряду"¹⁹⁵.

Таково было положение, когда на константинопольскую патриаршую кафедру вступил Михаил Керуларий (1043-1058). "Многие церковные исследователи называют Михаила виновником разделения восточной и западной церквей"¹⁹⁶. "Главным деятелем в окончательном разрыве между востоком и западом был патриарх константинопольский, более чем кто-либо желавший быть признанным главою восточной церкви... В 1053 году патриарх Михаил Керуларий, не надеясь на какие-либо уступки со стороны Рима, вступил с ним в открытую борьбу"¹⁹⁷. Тогдашние византийские патриархи всецело отдавались политике. "В особенности же внимания историка и канониста заслуживает патриарх Михаил Керуларий, царененавистник и демагог по современным о нем отзывам..., желавший законополагать царям..., устраивавший политические перевороты... и украсивший себя знаками императорского достоинства"¹⁹⁸.

"Нет сомнения, что патриарх обдумал заранее план своих действий против Рима, прежде чем сделать решительные шаги... В Константинополе существовали латинские церкви для проживавших там латинян, подобно тому как в Италии и в самом Риме существовали церкви и монастыри греческого обряда... Закрывая латинские церкви в Константинополе, патриарх предписал всем латинским священникам, аббатам и монахам следовать греческим обрядам, угрожая им, в случае упорства, анафемою... Римские легаты констатируют факт растоптания ногами латинских освященных Даров, при закрытии латинских церквей, патриаршим сакелларием ("казначеем"; С. Т.)"¹⁹⁹.

Керуларий продиктовал двум своим единомышленникам два антикатолических трактата, "В обеих полемических статьях против Рима, ничем на этот раз не вызванных со стороны Рима, важнейшая латинская разность - учение об исхождении Св. Духа и от Сына - не упоминается; из обвинений, выдвинутых некогда патриархом Фотием, упоминается только пост в субботу и латинский взгляд на брак духовенства; остальные пункты выставляются в первый раз..., на первый план выдвигаются опресноки (употребление безквасного хлеба за литургией; С. Т.) ...Для греков вообще вопросы культа имели огромную важность, и даже относительно высокообразованного патриарха Фотия нельзя отрицать, что латинские обрядовые разности он ставит в своей .энциклике наряду с учением о Св. Духе и даже не с этого последнего начинает, а напротив им заканчивает исчисление латинских заблуждений. Еще ведь и гораздо раньше Фотия Трулльский собор 692 г. хотел наложить на запад греческий обряд, между тем как на западе никто не думал налагать на греческий восток латинский обряд"²⁰⁰. Только позже Керуларий додумался использовать для своих властолюбивых целей возражения Фотия на счет исхождения Духа Святого. "Керуларий действительно потом упоминает об исхождении Св. Духа, но не в каком-либо документе, обращенном к западу, а в послании к Петру антиохийскому, и притом в числе многих других, даже мелочных пунктов, как брадобритие, чошение епископами колец на руках"²⁰¹.

"Керуларий ожидал установления такого отношения Константинополя к Риму, при котором церковь константинопольская не считалась бы членом и дочерью римской, как главы и матери, а признавалась бы со стороны Рима такою же главою и матерью для востока... Но папа не обнаружил никакой склонности к удовлетворению желания патриарха"²⁰². Впрочем вскоре выяснилось, что Керуларий мечтает быть главою всей Церкви. "Дело шло очевидно не о достоинстве и правах патриаршей константинопольской кафедры, а о власти на целом востоке, и даже с безмерными, с исторической точки зрения совершенно необоснованными, притязаниями на авторитет в западном мире"²⁰³.

Чтобы отвратить симпатии антиохийского патриарха Петра от Рима, Керуларий написал ему послание, которое "бросает неблагоприятный свет на константинопольского патриарха... В послании Керу-лария к Петру говорится о разных заблуждениях латинян..., об употреблении ими в пищу свинины и даже кожи, об исхождении Св. Духа и от Сына..., о неправильном способе причащения, состоящего будто бы в том, что один вкушает опресноки, а другие целуют его, в этом якобы целовании и поставляя причащение..., о непочитании латинянами мощей и даже св. икон... Но, что всего важнее, что наиболее тяжко из всех их заблуждений, проговорился Керуларий, это - рассуждение легатов, что они пришли де сюда не для того, чтобы их учили... Легаты, разумеется, прибыли в Константинополь, как представители епископа считавшего себя высшею церковною властью, и притом же отправленные к императору, а не к патриарху, и поэтому Керуларий напрасно ожидал, что они воздадут ему такое же поклонение, с которым обращалось к нему греческое духовенство. А место, которое указывал им Керуларий - ниже греческих митрополитов - было уже совершенным нарушением традиционного церковного порядка.. Из истории известно, что раньше легаты (представители папы Римского; С. Т.) даже на вселенских соборах занимали всегда место выше самих патриархов, а не только греческих митрополитов, и ссылка Керулария на изначальный обычай свидетельствует или о незнании истории, или о сознательном уклонении от правды"²⁰⁴. Суворов упоминает и о многих других извращениях истины, которые заключаются в этом послании Керулария.

"Ответное послание Петра антиохийского Керу-ларию не могло быть приятно для последнего... Петр начинает с поправки грубой исторической ошибки, касающейся времени исключения пап из церковных диптихов, из учтивости, впрочем, приписывая невежество не самому Керуларию, а его хартофилаксу (секретарю; С. Т.). Петр говорит, что стыдится за содержание полученного им послания, особенно если подобное же послание отправлено и к другим патриархам... Вигилий, поучает Петр Керулария, был во время пятого, а не шестого собора... Что касается скверноядения..., то подобное найдется и у нас, ибо в Вифинии, Фракии и Индии едят сорок, галок, голубей, земляных ежей, - ведь никакое творение Божие не должно быть отвергаемо..., о чем свидетельствует книга Деяний... Антиохийский патриарх взывает к константинопольскому о мире и братской любви..., от варварских народов нельзя и требовать того, что требуется от людей воспитанных. Достаточно и того, если они правильно исповедуют Св. Троицу и тайну воплощения... Обвинение латинян в непочитании икон Петр прямо отвергает ссылкой на то, что папа Адриан, "председательствовавший на седьмом соборе", анафематствовал иконоборцев,... что франки-перегрины (паломники из западной Европы; С. Т.), в бытность на востоке, посещают здешние храмы и воздают святым иконам всяческое почтение. Потом еще раз антиохийский пастырь горячо и усиленно просит константинопольского патриарха не доводить дела до разрыва. Послание его есть ценный исторический документ, свидетельствующий о том, что на востоке нашелся в то время человек христианского чувства и здравого смысла..., не допускавший мысли о разрыве даже из-за таких заблуждений, которые он считал важными"²⁰⁵. Но Керулария нельзя было переубедить: он решил принести единство Церкви в жертву своему властолюбию. А на Востоке уже было слишком мало "людей христианского чувства", чтобы удержать византийцев в единении с Католическою Церковью.

Положение было трудное, натянутое. Папскому главному легату Гумберту подобало проявить много самообладания, терпения и любви. К сожалению он оказался не на высоте своего ответственного задания. Никиту Стифата, вслед за Фотием и Керула-рием называвшего западных христиан "дикими кабанами", он публично назвал "глупейшим осла", "не лучшим бешеных собак Юлиана и Порфирия". Суворов пишет: "Римские легаты оказались... людьми несдержанными и бестактными. Выведенные из терпения уклончивостью Керулария..., легаты решились смирить патриарха публичною демонстрацией... И вот 16 июля 1054 г. они вошли в храм св. Софии, полный молящегося народа, и, после произнесения речи пред народом, в которой жаловались на упорство патриарха, положили на престол грамоту, содержавшую в себе приговор об отлучении Керулария и его единомышленников, потом, выходя из храма, оттрясли прах от ног своих"²⁰⁶. Этим они конечно никого не обратили на путь покаяния. Вместо того, чтобы высказать традиционное благожелательное отношение Св. Престола к разным обрядам, они в своей грамоте отрицательно отнеслись к некоторым греческим обрядам, чем оттолкнули от себя многих.

Керуларии совсем рассердился и после неудачной попытки завлечь легатов в Софийскую церковь и там, прочитав грамоту легатов в искаженном виде, натравить на них народ, он "произвел бунт в народе, так что император был вынужден выдать патриарху головой состоявших при легатах переводчиков"²⁰⁷. После этих событий Керуларии повел интригу против императора, который помешал ему отомстить легатам по своему. Он составил "синодальный эдикт", полный подделок, который "производит прискорбное впечатление... Что патриарх был мстителен..., в этом не может быть, никакого сомнения... Он ни с кем никогда не обходился кротко. Он сердился на .многих за то, что, сорок лет тому назад, проходя по улице или по дороге, не приветствовали его..."²⁰⁸.

Покончив с легатами окончательным разрывом и захватив в свои руки высшую власть в восточной церкви, Керуларии стал помышлять о том, чтобы устранить неугодного ему императора и самому сделаться как бы сверх-императором. Изобразив самонадеянность императора Исаака Комнена, греческий канонист и историк Зонара продолжает: "Но и патриарх не уступал ему в гордости, а хотел приказывать ему, и если ему когда-либо не удавалось получить просимого, досадовал на это, угрожал и запрещал и наконец грозился, что как он дал ему царство, так и отнимет его у него"²⁰⁹.

"Итак патриарх, недовольный Комненом, замышлял государственный переворот с целью низвержения... императора"²¹⁰. Но император решил действовать заблаговременно. "Он послал отряд варягов в место нахождения патриарха. Солдаты с бесчестием стащили патриарха с трона и, посадив на мула..., отправили в Проконес для заточения, а оттуда на один из островов Архипелага"²¹¹. Решено было предать Керулария суду. Философ-юрист Пселл приготовил обвинительную речь. "Обвинитель выставил пять пунктов : 1) ересь или нечестие, 2) тираннию, 3) убийство, 4) святотатство и 5) безразличие. Под ересью обвинитель понимает приверженность патриарха к хиосским монахам с их пророчицей и к занятиям алхимией... Под тираннией разумеется незаконный захват власти... Под убийством разумеется прикосновенность патриарха... к кровопролитию, которое произошло накануне прибытия Комнена в столицу ..."²¹².

Но суд над патриархом не состоялся, так как Керуларий умер в заточении до этого. Ему удалось разжечь в народе ненависть к богоустановленной верховной церковной власти, но устранить императора он так и не сумел. Весь этот замысел и все расчеты патриарха указывают на то, что в его время был уж очень силен греческий нациопапизм: убеждение греков, что именно они обладают православием, что всё не-греческое не-православно. "Торжество православия" вырождалось в торжество греческого шовинизма, в извращение религии в угоду национальной гордыне. Этот нациопапизм постепенно вытеснял старые цезаропапистические традиции, которые его породили. Вот почему впоследствии, до Флорентийского собора включительно, когда иные византийские императоры, видя опустошения причиненные цезаропапизмом и желая спасти Византию, помышляли, о возвращении греков в единое стадо вселенской Церкви, они не могли уже справиться с сопротивлением масс, придававших своим национальным, шовинистическим взглядам на христианство чуть ли не догматическое значение.

|< в начало	<< назад	к содержанию	вперед >>	в конец >|