|< в начало	<< назад	к содержанию	вперед >>	в конец >|

VI. ПОСЛЕ ХАЛКИДОНСКОГО СОБОРА

Осужденные на Халкидонском соборе монофизиты, т. е. сторонники учения не признававшего человеческой природы Иисуса Христа, продолжали распространять свою ересь. Такое положение дел в империи сильно озабочивало византийских императоров. "Они употребляли разные меры, чтобы положить конец религиозным разногласиям и борьбе партий. Но их меры не давали результатов главным образом по тому, что в них не было последовательности, и в основе их лежали такие побуждения, которые не имели ничего общего с церковными интересами. Одни из императоров, чтобы обеспечить себе прочность положения, опирались на монофизит-ство, а другие старались лавировать между православием и ересью" ¹³¹. Иначе конечно и быть не могло: вопиющее злоупотребление, именно управление Церковью непризванным к тому "божественным" властелином, по существу своему могло порождать только беспорядки. Хуже всего было то, что это злоупотребление в высшей степени мешало объединению Церкви преемниками апостола Петра и вело к страшному упадку религиозного уровня епископов.

В 475 г. император Василиск "осудил" все постановления Халкидонского вселенского собора и угрозами заставил около 500 епископов одобрить это мероприятие.

Император Зенон, в 482 г., по чисто политическим соображениям, решил сделать некоторые уступки монофизитам. В этом духе был составлен его указ, известный под названием Энотикон, в котором даже не упоминаются постановления Халки-донского собора. "Энотикон Зенона внес разделение в среду православных; православные видели в нем уступку монофизитам и унижение Халкидонского собора. Особенное недовольство этот акт вызвал в римской церкви. Папа не мог помириться с унижением Халкидонского собора... На римском соборе 484 г. Энотикон Зенона был отвергнут, на константинопольского патриарха Акакия, принимавшего его, произнесена была анафема... Разрыв между римскою и константинопольскою церковию продолжался 35 лет" ¹³². Строго православные представители клира и мирян были недовольны этим отрицательным отношением императора и придворных епископов к папской власти; их называли акимитами, неусыпаемыми. "В самом Константинополе папа имел себе единомышленников в лице крайних ортодоксов... Один фанатический акимит во время соборного служения патриарха Акакия приколол ему к облачению папскую анафему и был тотчас же убит... На анафему папы патриарх константинопольский отвечал анафемой" ¹³³. Это характерное явление повторялось впоследствии очень часто: "крайние ортодоксы", т. е. люди придерживавшиеся древних православных преданий, тяготели к папству, между тем как еретики или православные зараженные цезаропапизмом всё более уклонялись от единства Церкви. "Унионным стремлениям византийских императоров (т. е. их обычным стремлениям смешать ересь с православием в одну государственную религию; С. Т.), совместно с папами римскими всегда противодействовали и греческие ревнители православия" ¹³⁴.

Многие епископы, которых император Зенон заставил быть в общении с Акакием, страдали от мысли быть из-за этого оторванными от центра христианства. Они обращались к папе, умоляя его не лишать их общения с римскою Церковью и уверяя св. Отца, что они придерживаются вполне православного, Римом одобренного, вероучения. "В 512 г. император Анастасий заставил Антиохию принять, как патриарха, монофизита Северия. Сирийские православные от этого сильно страдают и также обращаются за помощью к папе: около 200 монахов подписывают и посылают письмо св. Гормизде; они величают его: ...патриарх всей земли, занимающий престол Петра, князя апостолов" ¹³⁵. После смерти имп. Анастасия народ осмелел и открыто требовал восстановления общения с Римом. Тогда папа св. Гормизда составил формулу воссоединения, которую должны были подписать все возвращающиеся в Церковь. В ней мы читаем: "Не может пройти даром слово Господа нашего Иисуса Христа, сказавшего - ты Петр, и на сем камне Я создам Церковь Мою. Сказанное подтверждается и на деле, ибо на апостольском престоле (римском) всегда сохранялась неповрежденной католическая религия... Мы следуем во всем апостольскому престолу и исповедуем всё им определенное и уповаем, что будем достойны пребывать в единении с вами, требуемом апостольским престолом, который хранит в целости и совершенной прочности христианскую веру". Под этим исповеданием главенства римского епископа подписались почти все восточные епископы, числом более 2000 ¹³⁶.

Но еретики не дремали, особенно монофизиты. Заметим мимоходом, что в эту эпоху жил александрийский патриарх Петр Монг (Заика), отъявленный монофизит, которого наши фанатики старообрядцы, поверив какой-то греческой басне XIV века, переделали в никогда не существовавшего "папежа (папу римского) Петра Гугнивого" ¹³⁷.

Очень тяжкие испытания постигли церковь в царствование императора Юстиниана I (527-565), поставившего себе целью воскресить все традиции древней римской империи, в том числе полное подчинение "жрецов", раньше языческих, теперь христианских, "божественному" самодержцу. "Его авторитет не допускал, чтобы в империи, объединенной его заботами, оставалось какое-либо разногласие в верованиях... Чувствуя, каким превосходным орудием является церковь, он ожидал, что этот инструмент будет в его руках... Он определенно отстаивал власть свою не только над лицами, не исключая и самых высоких, но и над предметами церковной дисциплины и догмата. Как говорил один византийский богослов: император для церкви высший владыка верований. Отправляя свою власть как жрец, он отдает повеления подобно тому, как давала оракулы античная сивилла" ¹³⁸. Юстиниан преследовал еретиков, но делал недопустимые богословские уступки монофизитам: он находился под влиянием своей супруги, ярой монофизитки. Для достижения своих целей он не разбирался в средствах. В 529г. произошло восстание самаритян. "Император поступил с ними с крайнею жестокостью: 20,000 самаритян было перебито, равное число отдано арабским вождям и продано в рабы на персидских рынках" ¹³⁹. При всем этом Юстиниан хотел казаться ревностным христианином и повсюду строил много церквей; между прочим он соорудил знаменитый храм св. Софии в Константинополе. Большой его заслугой было издание великого собрания законов.

Одна, чуть ли не главная, "сторона цезареопапской деятельности императора состояла в установлении вероисповедного единства между всеми подданными империи... Император сам ставил себя как бы во главе духовного сословия" ¹⁴⁰. Не могло не дойти до столкновения с папою.

"Монофизиты упорно стояли на том, что халкидонский собор восстановил несторианство. В доказательство этого они указывали на то, что на нем признаны были православными блаженный Феодорит и Ива эдесский, некоторое время горячо стоявшие за Нестория. А Феодор мопсуетский, главный виновник этой ереси, не только не был осужден Церковно, но и продолжал считаться великим учителем на востоке. Император Юстиниан решился устранить и это препятствие, именно добиться осуждения этих трех лиц. Мера эта предложена была Юстиниану одним епископом, тайным монофизитом... В 544 г. Юстиниан издал первый свой указ, которым подвергался анафеме Феодор мопсуетский с своими сочинениями. Осуждались в такой же степени сочинения блаж. Феодорита... и письмо Ивы... Восточные патриархи после некоторого колебания согласились с этим указом и подписали его. Но на западе отнеслись к нему иначе... Противников императорского указа осуждения трех лиц смущали следующие обстоятельства. Лица эти давно уже умерли... В свое время они оказали церкви большую пользу... В частности блаж. Феодорит и Ива эдесский произнесли анафему на Нестория и признаны православными на Халкидонском соборе... Защитники трех лиц прямо указали, что осуждением трех глав монофизиты стремились не только к тому, чтобы умалить, но и совершенно уничтожить всякое значение Халкидонского собора, как такого, который допустил погрешности" ¹⁴¹. "Мысль об осуждении трех глав была чужда и даже противна большинству православных почитателей Халкидонского собора" ¹⁴².

Юстиниан вполне сознавал, что без папского одобрения его осуждение трех глав не действительно. Его агенты силою привезли папу Вигилия в Константинополь. Вигилия заставили со своей стороны осудить трех неосторожных богословов. Хотя папа издал лишь частичное осуждение трех глав, не заключающее ничего несогласного с постановлениями Халкидонского собора, из-за непонимания дела на Западе начались волнения, для успокоения которых Вигилий взял обратно свое решение, за что был подвергнут разным истязаниям со стороны Юстиниана. Решено было созвать вселенский собор, чтобы успокоить умы. Этот пятый вселенский собор, на котором впрочем присутствовало только 165 епископов, состоялся в 553 г. Собор осудил Феодора, Феодорита и Иву. Папа одобрил это решение.

Во всем этом деле Вигилий, почти замученный Юстинианом, несомненно проявил неустойчивость. Но не следует забывать, что его колебания касались исключительно осуждения упомянутых личностей: их лжеучения Вигилий всегда и неизменно осуждал, никаких колебаний относительно веры у него не было. Сомнение касалось лишь вопроса: следует ли предать "проклятию" не только учение трех давно умерших подсудимых, но и самые их личности? Это последнее претило папе. Он осудил только еретика Феодора, личностей же блаж. Феодорита и Ивы его постановление не коснулось, "Если непоследаватель-ность папы Вигилия должна служить доказательством против папской безошибочности, то нет безошибочности и у вселенских соборов, ибо они (IV и V всел. соборы; С. Т.) в том же вопросе столь же непоследовательны, как и папа Вигилий" ¹⁴³.

"Ближайшей цели, для которой состоялось осуждение трех глав, император не достиг. Монофизиты не только остались равнодушными зрителями..., но даже старались закреплять существующее разъединение. Мало того: к концу своего царствования император - по самостоятельному ли ходу своего богословского мышления или вследствие влияния монофизитствующих придворных, сам пристал к монофизитам, и притом к самым крайним... По своему обычаю, император не замедлил свое новое догматствование сделать обязательным для подданных... Столичный патриарх Евтихий, не соглашавшийся с догматствованием императора, должен был оставить кафедру и отправиться в ссылку. Та же участь угрожала и другим епископам, не желавшим присоединиться к новоизмышленной догматике императора" ¹⁴⁴. Прав был Крылов: "Беда, коль пироги начнет печи сапожник, а сапоги точать пирожник". Не только беда, но и настоящая трагедия, когда светские властелины или национально-политические деятели берутся управлять Церковью и учить ее. Столкновения императора с папою продолжались и при ближайших преемниках Юстиниана. Император Маврикий был не злой человек, но он "воспретил законом принимать в состав клира и монашества людей проходящих общественные должности и воинов прежде, чем они отслужили свой срок... Римский папа Григорий Великий, следуя традиционной политике своих предшественников, протестовал против царского закона, стеснительного по мнению папы для Церкви..., царь не имеет права удерживать Богом врученных ему людей от служения Богу... Маврикий уступил папе, конечно потому что видел, что папский протест совпадает с образом мыслей и желаний большинства набожных византийцев... Около того же времени было и другое пререкание между папою Григорием и константинопольскими властями. Патриарх Константинополя Иоанн Постник в одном из своих писем к папе наименовал себя вселенским... Естественно, что папа был крайне встревожен и возмущен... В противоположность громкому титулу константинопольского патриарха папа стал подписываться servus servorum Dei (раб рабов Божиих). Александрйский патриарх Евлогий... уведомлял, что, согласно папскому повелению, отказал преемнику Иоанна Постника Кириаку в титуле вселенского; в том же письме Евлогий почтил этим титулом самого папу. Григорий в ответном письме выражался так: "...прочь все титла питающие тщеславие и нарушающие любовь!". Смирение впрочем не мешало папе Григорию вести обширнейшую переписку со всеми выдающимися лицами христианского мира и полагать основания политическому значению папства" ¹⁴⁵. Папа Григорий Двоеслов, один из величайших подвижников и святых христианского мира всех времен, прекрасно понимал, что гордость императорских столичных патриархов неизбежно приведет к расколу: вот почему он считал нужным давать патриархам уроки смирения, в которых они так нуждались. Что же касается "политического значения папства", то следует заметить, что св. Григорий думал о политике лишь поскольку это было нужно для блага всей Церкви. Как все святые папы, он требовал послушания от всех архиереев как запада, так и востока. Он сознавал свой долг быть не только патриархом запада, но и главою всех патриархов.

"Папа никогда не уступал ему (императору; С. Т.) в спорных пунктах, отдавал распоряжения, противоречащие императорским рескриптам... Когда патриарх Иоанн Постник принял титул вселенского патриарха, Григорий написал Маврикию, чтобы тот сказал ему, что претензии Иоанна являются верным признаком приближения дней антихриста... Известны также столкновения папы с императором Маврикием из-за поставления епископа Салоны в Далмации Максима. Папа запретил ему священнослужение и в конце концов Максим должен был признать, что погрешил против Бога и папы Григория... Могущество папы объясняется значительным расширением к этому времени и церковной компетенции и церковных владений римской кафедры... В Испании, в Галлии (Франции; С. Т.) и в Африке влияние Рима значительно увеличилось при Григории и обращение Британии значительно раздвинуло границы западного христианства" ¹⁴⁶.

Св. Григорий Двоеслов был поборником того, что иные антикатолические авторы называют "па-поцезаризмом": он ожидал послушания даже от монархов, поскольку этого требует сама природа Церкви, как самостоятельного вселенского духовно и иерархически сплоченного общества, защищающего мораль Христову. Заметим кстати, что глубоко ошибаются те полемисты, которые видят в послушании папе такое же зло как и цезаропапизм: из того, что отец не должен быть подчинен детям, а небесное земному, вовсе не следует, что не должно быть никакого подчинения детей отцу и земного небесному. А прежняя "папская область", теперь "град Ватикан", это только внешнее выражение той очевидной истины, что верховный пастырь всей земной церкви не может быть подданным того или иного земного царства.

В Православной Богословской Энциклопедии о папе св. Григории мы читаем: "Его глубоко религиозная натура возмущалась роскошью и честолюбием... Он сделался монахом и предавался столь суровому аскетическому подвижничеству, что здоровье его значительно пошатнулось и даже жизнь его находилась в опасности. ...Положение римского епископа в то время было отнюдь не легкое... Тем не менее... он занимал почти совершенно независимое положение... Его голос имел значение и в Константинополе, хотя его отношения с императором Маврикием более и более омрачались... Как ни велики были успехи Григория Великого в распространении влияния и власти римской кафедры в западных странах, но еще больше он сделал для внутренней организации и укрепления Церкви... Идеи Григория В. о папской власти были довольно неопределенны; но вообще он был строг и явно стремился к верховенству... Он много сделал для преобразования монастырей, но еще более для упрочения их независимости... У него была мысль сделать из монахов могучее орудие, которым папа мог бы располагать независимо от духовенства. С другой стороны, некоторые из особенностей монашеской жизни он перенес на духовенство, как, напр., целибат (безбрачие; С. Т.)... Для духовенства он написал... свою знаменитую книгу: Пастырское правило, которая в течение столетий считалась нравоучительным кодексом духовенства... Ему приписывается составление литургии Преждеосвященных даров... Система григорианского пения доселе служит основанием для богослужебного пения Римско-католической Церкви" ¹⁴⁷.

Русский православный издатель "Собеседований" св. Григория пишет о нем: "Святая неутомимая ревность его была обращена постоянно к устроению блага не только собственной его паствы, но и всей вселенской Церкви... Заслуги сего святителя для всей христианской Церкви были вообще так важны и многочисленны, что вселенская Церковь причислила его к лику святых, а беспристрастная история усвоила ему название: великого" ¹⁴⁸. А в наших Четьях-Минеях (12 марта) мы читаем: "Нарече тя Господь быти первопрестольника святыя Его Церкве, за нюже излия кровь Свою, и наследника святаго верховного апостола Петра... Пас же Григорий свя-тый Церковь Божию тринадесять лет...". Как все наиболее святые папы, св. Григорий бесстрашно отстаивал право и долг свой быть не только "первым по чести", но и действительным авторитетным пастырем всех пастырей; как все они, он опирался при этом исключительно на слова Господа нашего Иисуса Христа обращенные к апостолу Петру, а не на политическое значение столицы империи.

Эпоха Григория Великого была началом крупных исторических сдвигов. Власть римско-византийского императора в Италии становится все более и более призрачной. В западной Европе постепенно появляются новые государства. В средней Европе происходят массовые передвижения или образования новых народов. Вся северная Африка находится накануне полного отпадения от империи. С востока нажимают на Византию персы, арабы и другие племена. Границы империи уже совсем не совпадают с пределами христианского мира, Церкви Христовой. Становилось ясным, что старая императорская затея господства "римского императора" над всею Церковью потерпела полное крушение. Ей предстояло или совсем исчезнуть или переродиться в новую политическую затею, более приспособленную к новым условиям. И вот некоторые императоры и их придворные епископы-угодники начинают смутно мечтать о постепенном образовании своего, уже чисто византийского, греческого "вселенства", своего православия, своей независимой от Рима Церкви со своим вселенским патриархом во главе. Один недуг очень медленно, но неизбежно, превращался в другой.

Но окончательное отпадение Византии от единства Церкви, которого так опасался уже св. Григорий Великий, совершилось только в XI веке.

|< в начало	<< назад	к содержанию	вперед >>	в конец >|