|< в начало	<< назад	к содержанию	вперед >>	в конец >|

Кардинал Поль Пупар,

РОЛЬ ХРИСТИАНСТВА В КУЛЬТУРНОЙ ИДЕНТИЧНОСТИ ЕВРОПЕЙСКИХ НАРОДОВ

Христианство, культурная идентичность, европейские нации - вся эта совокупность терминов предполагает почти двухтысячелетнюю христианскую историю Европы и одновременно подчеркивает сложность этих долгих столетий и оставленное ими наследие. Заново рассмотреть христианскую историю Европы в поисках ее идентичности, обусловленной особой ролью христианства, - значит заново рассмотреть историю тех наций, которые возникли на почве христианства и состояли из людей, боровшихся, страдавших и отдававших жизнь за христианскую веру, заново рассмотреть историю культур, сформированных христианством. Не случайно сегодня я вспоминаю о том, что на симпозиуме, организованном Понтификальным советом по культуре в преддверии специального синода европейских епископов, созванного Святым Отцом, были выделены три направления, которые, по-моему, сохраняют свою ценность как метод и задача исследования в поисках новой европейской культурной идентичности. От памяти о двухтысячелетней истории христианского прошлого Европы, его прочных и глубоких корней - к осознанию настоящего, осознанию того вызова, с которым наша Европа сталкивается ежедневно. На этом пути свидетельство множества одиночных голосов становится гласом народов, открывающим ту цель, ради которой трудится и борется Церковь. Цель эта - рождение Европы, питаемой универсальными христианскими ценностями: теми ценностями, которые ее сформировали и сегодня могут обновить ее при уважении множественности культур. Итак, диалог между тем особенным, что есть в каждой отдельно культуре, и внутренне присущим христианству универсалистским идеалом, гарантом которого оно выступает. Память о прошлом, и прежде всего о страданиях и мучениях, заблуждениях и поражениях, - хорошая школа для понимания настоящего при трезвом сознании, способном улавливать даже подспудные требования сегодняшней Европы, которая хочет заново защитить свою изначальную идентичность, при всем многообразии составляющих ее народов. Именно это единство в культурном разнообразии и есть остов нового европейского здания. Ощущать универсальные, общие для всех людей ценности, защищаемые христианством, и воспринимать их в разных культурах, способных к диалогу и восхитительному обмену. Понимаемое таким образом единство крепнет благодаря распространению языка мира, языка взаимного уважения и диалога. Память и сознание, прошлое и настоящее говорят нам о глубоких христианских корнях европейских наций и о присущем им очаровании древней и вечно новой истории. Примечательно, что в наши дни Европа и европейские культуры стали объектом бесчисленных выступлений и исследований исторического, экономико-политического, административного и социального характера, но, устанавливая болезни, весьма редко вспоминают о том, что Европа обладает глубоко духовным характером, который нужно сохранить, и что этот духовный характер на протяжении почти двухтысячелетней истории сформировал разнообразные культуры в диалектическом взаимодействии множественности и универсализма, именно в христианстве нашедших умиротворение и синтез. Ведь для Европы характерно также, и главным образом, ее плюралистское и духовное культурное измерение, отложившее отпечаток на жизнь и обычаи народов, которые ее населяли, а сегодня образуют ее государства и национальности. Как никакой другой континент, она постепенно возводилась в течение двух тысячелетий самоотверженными усилиями людей, уверовавших в Евангелие Христа, возвестившее о любви и свободе. Святые и герои поистине привили Евангелие в культуру, глубоко преобразив таким образом дух народов, их социальное и бытовое поведение, самые структуры общества. Евангелизация направлена, прежде всего, на человека и уже через человека дух Христа проникает во все общество, то есть в культуру. Таков антропологический аспект обращения в христианство и христианской культуры. Без святых Бенедикта, Кирилла и Мефодия, Бонифатия, Владимира, Венцеслава, Стефана, Франциска, Доминика, Бернара, Сергия Радонежского, Фомы Аквинского, Бонавентуры и многих других учителей веры и культуры мы не можем понять нашу цивилизацию. Эта культура, как и наша современная культура, не возникла из ничего: она родилась в вере, в вере же созрела и выросла, принесла плоды мудрости, обозначив контур четкой и неизгладимой европейской идентичности. Жизненная сила христианства, вобравшего в себя культурное наследие языческой античности, - это тот самый logos spermaticos (семенной логос, о котором любил говорить Ориген) - носитель скрытых возможностей, постепенно раскрывшихся и принесших поразительные плоды. Та же самая жизненная сила все еще придает смысл и цель самой культуре, исполненной значения. Европа, которая сегодня на наших глазах устремлена к желанному и все еще труднодостижимому единству, - эта Европа сформировалась под влиянием мощного движения, душой которого было христианство первых веков нашей эры, и обрела таким образом свое единство и идентичность. Заново найти и вновь подтвердить этот импульс с той искренностью, которая должна отличать людей веры и ученых-историков - одна их важнейших задач, стоящих в том числе и перед университетской наукой. Это необходимо для того, чтобы европейский человек вновь обрел свои культурные корни через корни духовные и посредством их еще раз подтвердил свою культурную идентичность. Следовательно, очертания той Европы, которую мы унаследовали, сложились в ходе долгого исторического процесса. На основе Евангелия, ставшего фактом жизни, рождается новая культура, несущая с собой новые структуры, выражающиеся в новых социальных институтах, - тот питательный слой, богатый гумусом, который позволяет новизне Евангелия привлечь к себе неисчислимое множество людей, припадающих к источнику веры, рождающей мысль и искусство в изумительном творческом порыве. Эта долгая история учит нас тому, что Евангелие прививается к культуре не посредством декретов, но путем медленного, продолжающегося многие столетия врастания, в ходе которого были периоды гонений и затишья, блестящих озарений и бесплодия. Этому процессу неизбежно сопутствовали драмы и отречения, соблазны и предательства; он шел через кризисы, в которых всегда противостоят друг другу грех и благодать. Из этих кризисов и осознаний возникла в течение столетий культурная идентичность нашего континента. Эпопею этого трудного опыта и его высшую точку мы пережили именно в нашем столетии: скептицизм и релятивизм, доведенная до крайности автономия и ощущение пустоты завладели духом европейца куда сильнее, чем безоружная истина, и трагические последствия этого сегодня известны всем. У вчерашней Европы было две души: одной владел атеистический марксизм ленинистского толка, лишивший человека его достоинства, его основания, его гарантии. Другой - западные демократии, которые, как отметил Святой Отец во время встречи с академическими кругами Вильнюсского университета, наряду с замечательными результатами обнаруживают также кричащие противоречия между формальным признанием свободы и прав человека и катастрофической нестыковкой постулата свободы с нравственной ответственностью человека. Всей Европе грозит опасность породить детей культуры широко распространенной имманентности, ведущей к таким проектам личного и коллективного существования, в которых нет места Богу и Его замыслу о человеке. Культура страдает от этого отсутствия священного и от того, что человечество живет согласно социальным нормам, недостаточно укорененным в этих ценностях, от которых невозможно отказаться, ибо они основаны на сущности человека. Культура не культура, если она не творится человеком и для человека. То же справедливо и относительно общества: оно является таковым, если состоит из людей и существует ради людей. Но сегодня ситуация в Европе, включая и культуру, совершенно иная, и к ней стоит присмотреться. Христианам Центральной и Восточной Европы одновременно и, пожалуй, слишком стремительно открывается контраст между двумя типами общества и культуры. Над Центральной и Восточной Европой все еще нависает большая опасность, суть которой - неуверенность в будущем. После антропологической катастрофы государственного атеизма и возобновления трагических и никогда не утихавших этнических конфликтов, при взаимной вражде между самими христианами, культура, особенно христианская, берет на себя главную роль, помогая восстановить утраченную идентичность. Ведь роль интеллектуалов имеет решающее значение именно в ситуации, когда крах идеологий грозит стать причиной парализующего неверия, а мысль рискует примириться со скептицизмом и прагматизмом. С собственно духовной точки зрения нации, оказавшиеся под гнетом атеизма, смогли на опыте убедиться в том, что к числу врожденных пороков коммунизма относится также неспособность поднять интеллектуальный и духовный уровень человека, - так что эти народы смогли найти прибежище лишь в ценностях, передающихся через семью и через гонимую христианскую общину.

Иная ситуация на Западе, что подробно описано синодом европейских епископов: "... Многие европейцы, особенно в образованной среде, привыкли смотреть на действительность так, словно Бога не существует. Они также привыкли и действовать в такой перспективе. Гносеологический субъективизм и имманентизм сопровождается автономистским подходом к этике. Человек объявляет самого себя источником нравственного закона, и только такой закон, который человек сам себе назначает, является мерилом его совести и его поступков. Он также является и мерилом культуры, хотя мы все ежедневно видим, что общество, именуемое обществом благосостояния, охвачено недугом, становится неуправляемым, что в нем вызревают новые духовные тенденции, вызванные кризисом научно-технической рациональности, и наблюдается возрождение языческой религиозности на фоне гедонизма и попустительства. На христианах, и в особенности на тех, кто посвятил себя науке и университетской деятельности, лежит огромная ответственность, как активных представителях своей веры и своей культуры. В недавнем прошлом они со своим мужественным участием в процессе освобождения Центральной и Восточной Европы доказали, что свобода и высшие ценности являются частью европейского наследия, наиболее глубоко коренящегося там, где сильнее зиждительная сила Евангелия Христова. Где нет религиозной свободы, нет и никакой другой свободы. Где возрождается религиозная свобода, там появляется и надежда на внутреннее обновление отдельных людей и семьи, что открывает возможность перестроить общество и перезаложить фундамент культуры, адекватной жизни человека. Она пульсирует между Востоком и Западом, Севером и Югом - в центре Европы, вновь вышедшем на историческую арену и играющем незаменимую посредническую роль. Для сегодняшней европейской реальности характерны всякого рода разрывы, расколы, непонимание и соперничество. Хотелось бы надеяться, что это лишь неизбежный переходный период, один из этапов непрерывного процесса эволюции европейского континента в направлении другой реальности, к установлению взаимных отношений, основанных на твердых ценностях, на уважении к достоинству человеческой личности и потребностям homo europeus. К сожалению, раздробленная культура и проблематичная вера все еще составляют европейский горизонт. Экономика, политика, семья, общество в целом, образование и средства коммуникации - вот области, более всего подвергшиеся в эти годы раздроблению и разрушению в нравственном, религиозном, культурном и собственно человеческом отношении. Сегодняшние разрушительные тенденции, родившиеся под эгидой автономистской культуры, привели к "слабому мышлению"¹ и абсолютной автономии субъекта. Драма этой культуры нашего времени восходит к "мастерам сомнения" - Марксу, Фрейду и Ницше, которые хотели сделать из человека бога, противостоящего Богу. Дело не в том, что без Бога человек не может организовать жизнь на Земле. Дело в том, что без Бога он может организовать ее против человека: эксклюзивный гуманизм - это гуманизм бесчеловечный. Четыре десятилетия назад прозвучали эти вещие слова Анри де Любака, предвидевшего драму атеистического гуманизма и тех культур, которые вдохновлялись этим гуманизмом и ввергли человека в лишенное надежды настоящее. Христианская культура Европы, родившаяся под знаком евангельского универсализма, подверглась более чем какая другая искушению модерностью. Ницшеанская мистика сверхчеловека была гигантским соблазном, ослабившим все области культуры. Мета-соблазном нашего времени, для которого человек является абсолютом, в то время как человек обретает смысл лишь как образ и подобие Бога, вне которого он, по выражению Жана-Поля Сартра, всего лишь бесполезная страсть. Специфический кризис нашего времени - не только кризис смыслов, но и кризис идентичности.

Отсутствие доверия к собственной человеческой природе приводит к утрате радости, которая является следствием этого доверия и источником творчества. Поэтому кризис европейской культуры оказывается и кризисом культуры христианской.

Каковы основные факторы, ставшие в эти годы причиной этого кризиса? Перечислим некоторые из них. Во-первых, под воздействием секуляризации и превознесения имманентности, с исчезновением всех форм трансцендентности, в некоторых культурных сферах вновь появились соблазны, казалось бы, подавленные, в виде культур и альтернативного знания, связанных с неоэпикурейскими течениями мысли. В самом деле, секуляризм производит индивидуальную перестройку субъекта в соответствии с нормой индивидуалистического счастья, которого добиваются любыми средствами и во всех областях. И культура, и альтернативные формы веры лихорадочно ставят себе высшей целью это счастье, при некритическом увлечении так называемыми паранауками, легко вызывающими ажиотажный интерес обещаниями столь же легко достижимого счастья. Под предлогом мнимой вездесущности однозначной глобальной культуры осуществляется скорее возрастающая атомизация, распыление, затрагивающее жизнь человека, и в первую очередь его духовную жажду. Так, с точки зрения христианской культуры, основной соблазн Европы выражается в стремлении переосмыслить христианство как гуманизм, ориентированный на земную жизнь и обращенный на потусторонность, потерявшую всякий драматизм.

Во-вторых, этим состоянием духовной нищеты объясняется успех параллельных верований - не столько синкретических, сколько эклектических, но при этом странным образом часто принимаемых за научные воззрения. Они ориентированы на мир и человеческую самость; их горизонт носит внутримирный характер, их божественное - имманентно, отсутствие в них догмы и нравственного учения обусловливает их открытость для субъективного опыта наряду с забвением и упразднением опыта объективного. А революция в нравах подлаживается к этому секулярному гуманизму, принимая его за духовный ориентир. И все это - во имя нарастающего стремления к счастью через безудержную сексуальность, в ущерб нравственным и культурным ценностям.

В-третьих, как грандиозный крах коллективизма, так и логика плюралистского демократического общества служат объяснением того процесса индивидуализации, который превращает индивида и его счастье в абсолютную цель в этом мире: светскость, внимание исключительно к мирским вещам, в смысле Макса Вебера. Индивидуализм и прагматизм, можно сказать, становятся нормой оценки общества и культуры. Именно такое соположение культур, выдаваемое за плюрализм, само по себе не есть культурная ценность, а чаще всего выражение глубокой растерянности. Проводником этого часто оказываются средства массовой информации. Европейская культура, думается, страдает гипердинамизмом, в силу которого все новое или непривычное воспринимается как прекрасное и справедливое. В действительности множественность культур является богатством только тогда, когда свидетельствует о многообразной красоте добрых свершений человека - микрокосмоса и отражения божественного сияния.

В-четвертых, определяющей чертой, личным опытом и высшим судьей стал прагматизм. Искренность и подлинность занимают место объективности и истины - или, точнее, личное и субъективное чувство становится критерием истины. Перед лицом этих явлений у Европы нет другого будущего, кроме возврата к своим христианским корням - колыбели своей культуры. Секуляризация, параллельные верования, имманентизм, прагматизм, утрата чувства истины - все это породило жизнь без тайны. Но без тайны самая жизнь становится невыносимо удушливой, - считал философ Габриэль Марсель, - или, по словам поэта Пьера Эммануэля, атеизм - это Зима мира, вера, - его Весна. Культура Европы после роковой драмы атеизма жаждет снова пережить эту Весну. Наша эпоха отмечена той двойственностью перспектив, которые характерны для всякой переходной эпохи, с ее ускоренной сменой событий, ускользающих от спокойной и исторически достоверной оценки. Современного человека пьянит техницизм и расточительность; он злоупотребляет скоростью, светом, стимуляторами, наркотиками, всеми теми чудодейственными возбуждающими средствами, которые оказались доступны даже детям. Наш организм реагирует на все это примерно так же, как на медленное отравление: он привыкает к яду и вскоре начинает испытывать в нем потребность, каждый день находя дозу недостаточно сильной. Так сам человек разрушает свою собственную человеческую природу, без которой не имеет будущего. В большом зале ЮНЕСКО в 1980 г. Иоанн Павел II говорил: "... Существует основное измерение, способное поколебать в самых основаниях системы, образующие совокупность человечества, и освободить индивидуальное и коллективное человеческое бытие от нависших над ним опасностей. Для создания культуры требуется утверждение человека ради него самого, а не ради других мотивов или причин: только ради него самого".

В Европе, идущей, несмотря на препятствия, к экономическому и политическому единству, Церковь отстаивает центральное положение человека в обществе и культуре с помощью трех фундаментальных ценностей: свободы, верности и истины. Без них нет ни культуры, ни веры. Они - та рамка, в пределах которой вырисовывается идентичность народов.

Вера и культура, их спокойный диалог образуют фундамент, на котором христианство предлагает восстановить Европу, отвечающую своему призванию и исторической идентичности европейских народов. В этом отношении имеют большое значение выводы симпозиума Понтификального совета по культуре, состоявшегося в минувшем мае в Трингентале, под Страсбургом, и посвященного роли христианства в культурной идентичности европейских народов. Симпозиум собрал мужчин и женщин - деятелей культуры с Востока и Запада, Севера и Юга, - из двадцати стран Европейского континента: католиков, православных и англикан. На этой встрече был выдвинут проект восстановления европейской культурной идентичности, с опорой на ценности христианства и при содействии местных церквей; тогда же был предпринят ряд серьезных шагов в сфере культуры, отвечающих осознанию определенной проблематики. Позволю себе сослаться на то, что мною было сказано в заключение этой встречи: "Историческое и духовное сознание Европы: нет сомнения, что Европа как историческая реальность родилась в симбиозе различных культурных традиций с христианской верой, привившейся на иудейской оливе. Церковь в течение столетий и вплоть до сегодняшнего дня была гарантом и защитой этой реальности. Европейские нации обрели историческое самосознание в крещении, осознав таким образом собственную идентичность через духовное обоснование, полученное от христианской веры. Она сформировала эту христианскую идентичность наций в самых ее истоках: идентичность, отнюдь не замыкающую нации в самих себе, но открывающую их навстречу универсальности других наций, вместе с которыми они составили мир христианства, ныне раздробленный.

Сознание европейской раздробленности: из этого развалившегося универсализма родилась нынешняя Европа, в которой мы живем, а из этого разделения рождается необходимость диалога. Европейские народы выросли, порою враждуя друг с другом, тяготея к различным духовным и политическим полюсам, определившим и их культурные границы. На Западе - Рим, на Востоке - Византия, а позднее Москва. Религиозно-политические концепции и культурное непонимание еще и сегодня обнаруживают тенденцию к отдалению народов друг от друга. Эту трагическую пропасть помогают преодолеть перспективные экуменические инициативы христиан и межрелигиозный диалог, призывающий людей разных верований к сотрудничеству во имя блага Европы и человечества.

Сознание европейской модерности: складывание европейских наций шло далеко не мирно и не ровно и никогда не достигало завершенности, часто сопровождаясь конфликтами на протяжении двух тысячелетий кровавых драм. В частности, образование современных государств часто происходило при подавлении меньшинств, которые обрели в Церкви защитницу их культур, передававшихся с верой и выражавшихся на их собственных языках. Именно язык становится основополагающим фактором культурной идентичности. Папа, обращаясь к президенту Эстонской республики во время встречи 10 сентября 1993 г., напомнил, что именно в языке оседает и накапливается, как в вековом хранилище, богатое и культурное многообразное наследие всякой нации. Язык - средство идентичности, а не разделительный барьер. Сознание европейской культуры в различных национальных культурах идет по двум основным направлениям, вокруг которых сегодня сосредоточены усилия верующих в Европе. Речь идет об инкультурации Евангелия и евангелизации культур: именно через эту миссию мы вновь можем обрести европейскую идентичность и смысл нашему бытию в качестве европейцев. Ведь христианская вера, проникая в европейские культуры, воспринимает из них ценности, совместимые с Евангелием, и в то же время раздвигает и возвышает их силою провозвестия Христова. Евангелие доставляет европейским народам фундаментальные убеждения, выраженные в сущностных дистинкциях: град земной не есть град Божий. У града Божьего своя автономия, по воле Создателя, но люди, отнюдь не освобожденные от всякой связи с ним, должны обнаружить порядок, установленный творцом в их взаимоотношениях друг с другом, чтобы как можно больше осуществлять эту автономию при полной и ответственной свободе.

Сознание европейского человека, воспитанного на евангельских ценностях: Европа получила от Евангелия, вместе с откровением личного Бога, представление о человеке, созданном по образу Божьему, а потому единственном и неповторимом, наделенным божественностью, как неотъемлемым свойством. Перед лицом этого близкого Бога европеец открывает себя как личность, свободную и ответственную перед своим создателем и перед братьями; способную к добру, но также и ко злу. Он ощущает непрестанный призыв к святости, но также и соблазн греха, слишком часто приносивший трагедии Европе.

В этом духовном контексте возникновение проблемы прав человека связано с глубоким непониманием, которое мы должны преодолеть. Право на религиозную свободу - это ключ ко всем прочим правам. Его утверждение имеет универсальное значение. В рамках этого права, полагаю, можно говорить также о подлинном значении светскости в плюралистическом обществе - то есть таком обществе, которое предоставляет всем гражданам законное пространство для осуществления их ответственной свободы.

Художественное сознание и воспитание чувства красоты: именно искусство представляет собой сверхнациональную и духовную ценность, способную создать культурное тождество европейцев и их взаимное общение между собой. В самом деле, христианское искусство наряду с философским и логическим проявлением христианской мысли, с христианской политической теорией и практикой, а также с уважением к правам человека, вносит несравнимый вклад в проявление европейского гения. Светоносная красота икон восточной Церкви, поразительная духовность лиц на портретах западных художников (вспомним Рубенса), великолепие соборов, жестокая и безмолвная мука распятий, сельские тропинки, свет на полотнах великих мастеров, шедевры духовной музыки - все это не сравнимое ни с чем наследие, в котором европейский человек с любовью выражает радостное благо жизни среди испытаний, в которых утвердилось его достоинство - достоинство человека перед лицом Бога. В этой области тоже встает задача европейского масштаба: задача осознать всю ценность огромного культурного наследия, за которое мы все ответственны. Церковь, взрастившая европейские народы, была тем тиглем, где выплавлялась эта культурная идентичность.

Несмотря на разделение Церквей, эту трагедию Европы, первостепенной задачей становится также восстановление единства в истине любви. Оно нужно для того, чтобы Европа могла полной грудью, обоими легкими, вновь дышать полнотой Христа в духе и вновь обрести собственную духовную щедрость, необходимую для будущего неевропейских народов. В этом смысле драгоценным примером может служить народное почитание святых. Щедро разделяя дары Божьи в многоцветий своих национальных языков, именно мистики и святые, вместе с теологами и философами, прочно ввели Евангелие в культуру Европы. Они - наша память и наша надежда. Наше будущее неразрывно связано с нашей историей в это время, благодатное для Церкви, через которую Христос живет и действует среди народов. Задача всех людей доброй воли в том, чтобы, не страшась непрерывно возобновляющегося искушения Вавилонской башни, строить Европу нового тысячелетия в духе Пятидесятницы, духе истины, свободы, красоты и любви ко всякому народу и ко всей европейской общности.

|< в начало	<< назад	к содержанию	вперед >>	в конец >|