| |< в начало | << назад | к содержанию | вперед >> | в конец >| | |||
 |
|||||||
Игумен Иоанн (Экономцев)
РЕЛИГИЯ И КУЛЬТУРА В СВЕТЕ РУССКОГО ОПЫТА XX ВЕКА
Катастрофа, которая обрушилась на Россию в XX веке и в соответствии с буквальным значением этого слова все перевернула в нашей стране, принеся ей неисчислимые жертвы и беды, от которых мы до сих пор не можем оправиться, сопоставима лишь со стихийными катаклизмами. Но ведь эти катаклизмы вызваны нами, живыми, мыслящими людьми! Как могло это произойти? В чем причины жуткой исторической драмы? Это не праздный вопрос, ибо мы должны найти выход из глубочайшего кризиса, который до сих пор потрясает Россию, и, насколько это зависит от наших сил, не допустить повторения трагедии.
Высокие духовные идеалы и нигилизм, утонченная культура и варварство, утопия и антиутопия, религия и богоборчество - все это фантастическим образом перемешалось в нашей судьбе и трудно найти смысл в калейдоскопической смене событий, если подходить к ним с точки зрения элементарной логики и пытаться рационалистически анализировать. Но если мы сменим подход и обратимся к интуитивно-образному, непонятийному восприятию мира, тогда разрозненные события и феномены культуры начинают вдруг укладываться в целостную картину, оказываясь связанными внутренней логикой, особой имманентной диалектикой мифа, мифа - не как художественного вымысла, фантазии, а как реальности, более реальной, чем события, в которых она находит свое выражение.
Проблема мифа меня заинтересовала давно, еще в студенческие годы. Для филолога-классика это было естественно. К этому меня побуждала и окружающая нас "сюрреалистическая" действительность, абсурдность происходящего, не поддающаяся логическому объяснению. К сожалению, я не мог ознакомиться тогда с блестящей работой А.Ф. Лосева Диалектика мифа, написанной еще в 20-е годы, и, по существу, заново открывал Америку. Но такова была в то время судьба многих из нас. Первый вывод, который я сделал тогда для себя, заключался в том, что научного понятия, основанного на определении, недостаточно для адекватного понимания действительности. Более того, само определение ложно по своей природе, ибо кладет предел, ограничивает бесчисленное множество свойств исследуемого предмета несколькими основными в зависимости от априорной концепции исследователя. Далее, определение игнорирует процесс развития, в ходе которого второстепенные факторы могут стать первостепенными. Антитезой "научному понятию" может быть только образ, который вмещает в себя всю совокупность свойств предмета или явления. Образ, взятый в движении, является мифологемой. Видимо, не случайно емкую и универсальную форму мифа Платон использовал для выражения своих самых сложных идей. И не случайно Христос говорил притчами, которые представляют собой не что иное, как мифологемы.
Миф, однако, не только средство иррационального, непонятийного познания мира, но и онтологическая категория. Объединяя разрозненные явления духовной и культурной жизни и придавая им смысл, он является душой, живой и развивающейся во времени идеей каждой цивилизации. Каждая цивилизация имеет свой особый, уникальный и неповторимый миф. И в том, вероятно, есть Промысел Божий.
Споры между представителями различных цивилизаций зачастую бессмысленны. В этом случае стороны выступают с позиций различных несводимых друг к другу мифов. Кто прав и кто виноват - Галилей или его оппоненты? Права и та и другая сторона, но каждая с позиций того мифа, который она представляла.
Может возникнуть вопрос: "Так что же, не существует Абсолютной Истины?" - Существует. Но она вне мифа. Путь к ней лежит через веру и религию. Здесь стержень нашего бытия. Религия есть не миф, но каждый миф религиозен. И вот тут-то мы и приближаемся к причинам той драмы, которую суждено пережить России.
Ее истоки восходят к эпохе Возрождения, к эпохе, когда в европейской культуре четко определились два полюса, но одном из которых находилась творческая личность, созидающая в синергии с Богом, на другом - личность, дерзающая творить самостоятельно. В том, что в Западной Европе возобладала ориентация на независимую (независимую от Бога) титаническую личность и прометеевскую цивилизацию, корень многих проблем, стоящих перед современным секуляризованным миром.
Однако при ближайшем рассмотрении титаны Возрождения производят странное впечатление. В них ощущается какая-то неестественность, неустойчивость, раздвоенность. И вдруг догадываешься, что перед тобой не столько титан, сколько актер, исполняющий роль титана.
Культура Возрождения - артистическая культура. Ее герой - артист, играющий на подмостках театра среди искусственных декораций. Доминирует чувство, но это поддельное чувство, имитация, игра, которая может на время увлечь зрителя и самого актера, но обмануть не может. Ибо за маской, которую надел на себя актер, скрывается пустота.
Не потому ли в недрах прометеевской, или скорее псевдопрометеевской, цивилизации рождается острая жажда знания и соприкосновения с реальностью, зримой и ощутимой. На смену актеру приходит новый герой - Фауст. Ему необходимо знание, но он сам отгородил себя от истинного знания - Абсолюта. Вырваться к нему - значит выйти из мифа. На это он не способен. Союз с диаволом - логическое завершение фаустовского мифа.
Диавол, однако, может дать только фиктивное знание. И реальность, твердь, на которую жаждет опереться герой фаустовской цивилизации, оказывается миражом. Вера во всемогущество знания и примат материи ведет к возникновению нового мифа, может быть, самого жуткого и отталкивающего за всю историю человеческой цивилизации. Материя, обожествленная жрецами новой религии, по словам А.Ф. Лосева, обращается во вселенское мертвое чудовище. "Единственное и исключительное оригинальное творчество новоевропейского материализма, - говорит философ, - заключается в мифе о вселенском мертвом Левиафане, который, - и в этом заключается материалистическое исповедание чуда - воплощается в реальные вещи мира, умирает в них, чтобы потом опять воскреснуть и вознестись на черное небо мертвого и тупого сна без сновидений и без всяких признаков жизни".
Так обстояли дела на Западе Европы. Россия же развивалась в соответствии с логикой своего собственного мифа. Одновременно с Западом она пережила свое особое Возрождение, плавно продолжавшее средневековую традицию. Здесь на передний план также выдвигается творческая личность, но не актер, а художник, не бунтующий титан, а демиург, продолжающий дело божественного творения в синергии с Богом. Конечно и Россия - грешная земля, где действуют обычные искушения и соблазны (нет никаких оснований идеализировать ее), но это и небесный Иерусалим, невидимый Китеж, укрытый Господом от зла и греха.
Она ограничена локально и этнически, но вместе с тем имеет вселенский и даже космический характер.
Миф Святой Руси связывал воедино все феномены духовной, культурной и материальной жизни России вплоть до конца XVII века, когда под натиском иных идей началось его разложение. Сильнейший удар нанесла ему имперская идея, противопоставившая идеалу духовной вселенскости и общечеловечности глобальные имперские устремления, эсхатологии - политику, возвышенному космизму - принципиальную ограниченную приземленность, утонченному мистицизму - рационализм и позитивизм, религиозному понятию добра и Бога - юридические нормы, личностному началу - тоталитарность, соборности - коллегиальность, духовной иерархии - табель о рангах, принципу терпимости - борьбу с инакомыслием, креационизму - ремесленничество, творчеству - его жалкую имитацию.
Следствием переворота, осуществленного Петром I, явился трагический разрыв, который возник между русской интеллигенцией и Церковью. Оторванная от своего народа, русская интеллигенция не имела корней и в Западной Европе, на идеалах которой была воспитана. Восприняв радикальные идеи Века Просвещения, она, однако, не впитала в себя того психологического противоядия, которое естественно созревало у западноевропейских народов в течение целого ряда поколений. Оторванной от реальной жизни, ей не хватало элементарного прагматизма и осторожности. Лучшей среды для произрастания утопических идей найти было трудно. Не знавшая и не понимавшая народа, она, тем не менее, была преисполнена страстного желания осчастливить его, построить для него земной рай, причем сразу же, немедленно. А для этого нужно было до конца разрушить миф Святой Руси, то есть довести до логического конца то дело, которое начал Петр. И в самом деле, в деяниях последнего можно увидеть зачатки всего, свидетелями чего мы были в последние десятилетия - и закрепощения крестьян, и создания государственных военных заводов с использованием рабского труда, своего рода гулагов, и поворота рек, и строек коммунизма - чего стоит только строительство Петербурга (даже дамбу на Финском заливе он, по-моему, собирался создавать) и работы заплечных дел мастеров из тайной полиции, и закрытия монастырей, и вавилонского пленения Церкви. Субъективно желания русских интеллигентов, вероятно, были благими, но ничего иного родиться из этих желаний не могло. Если они приняли материалистический миф, вошли в него, то должны были уже поступать в соответствии с его внутренней логикой. А этот миф таков, что он легко не отпускает своих жертв. Рассматривая человеческую личность и человеческое общество как бездушный механизм, он будет требовать, чтобы его адепты строго соблюдали правила игры и вели себя как положено колесикам и винтикам в механизме. Конечно, потом они будут горько сожалеть об этом. Однако до поры до времени русские интеллигенты развлекались, играя с огнем. Препарируя лягушек и истязая собак, они "научно" доказывали, что никакой души нет, что человеческий организм находится во власти инстинктов и рефлексов, что управляя последними, человека и массы людей можно заставить делать что угодно. Эти "научные истины" жадно впитывали в себя политические честолюбцы, люди, как правило, с духовными и физическими изъянами, с комплексами неполноценности, жаждущие компенсации и страстно мечтающие о власти.
Голоса сирен грядущей катастрофы зазвучали искусстве. Лейтмотив один - разрушить сотворенный Богом мир и построить новый, еще лучше и краше, по своему собственному замыслу. Первобытный хаос открылся в картинах Кандинского. Кубисты занялись расчленением окружающих предметов, вивисекцией и конструированием из разобранных частей человекомашины. Богоборческие и сатанинские мотивы зазвучали в музыке Скрябина. В "Черном квадрате" Малевича явственно проступили черты безжизненного, замкнутого пространства Гулага.
Конечно, можно пытаться оправдывать наших мэтров Серебряного века и восхищаться тем, как они верно умели предугадать будущие катаклизмы. Но можно ли снять с них ответственность за участие в создании самого страшного и бесчеловечного мифа за всю историю человечества. Потом они, правда, окажутся не нужны - ни Кандинский, ни Малевич, ни Скрябин. Каждый из них личность, и талантливая личность, а в материализовавшемся "Черном квадрате" места для личности нет. Мировая война, дестабилизировавшая ситуацию в России и разбудившая первобытные инстинкты в насильственно собранных воедино огромных массах людей, довершила дело. Миф созрел. Манипуляторы действовали быстро и решительно.
Каждый миф, как мы уже говорили, религиозен. Безусловно, религиозен и коммунистический миф. Сам коммунизм имеет все атрибуты религии - веру, развитое догматическое учение, культ, касту жрецов. Так называемые "богостроители", в число которых входили ближайшие сподвижники Ленина - Богданов и Луначарский, задумывались даже над тем, чтобы официально признать коммунизм религией. Судя по увлечению Луначарского (и не только Луначарского) Люцифером, можно догадаться, кому они намеревались курить фимиам. Действительность, однако, превзошла самые жуткие опасения.
За короткий исторический период мы, по словам Ренаты Гальцевой, "прошли путь от Люцифера к Ариману, путь от падшего ангела с опаленными крыльями к ангелу распада, когда восставший дух уже утратил энергию заимствованной благодати..., утратил обаяние бунтарской отваги и достиг в своем падении самого дна - стадии разложения. Перед нами пройденная человекобожеством дистанция от дерзкой попытки сравняться с Богом в величии до упоения падением, от соревнования с Творцом до прямого растления человека. При этом первоначальное скорбное неверие, когда душа, утратившая веру, еще тоскует по святыне, сменилось злорадным торжеством безверия и ненависти к святыне".
И вот аримановский миф рухнул в России, рухнул - я верю - по нашим молитвам и молитвам наших небесных покровителей, рухнул потому, что не мог истребить до конца истинной веры на Руси, потому что не мог осуществить свое лживое обещание о построении земного рая и этот обман стал очевиден для всех. Это очередное поражение и унижение сатаны, однако, не означает, что он прекратил бунт против Бога. Диавол творит новые миражи, новый миф и готовит новую западню.
В какой же ситуации находится Россия теперь? Мы много говорим о ее возрождении, о демократии, о ее возвращении в мировое сообщество. Но это лишь слова. Никакого возрождения и возвращения не будет, если не возникнет ясной концепции возрождения России. В данном случае речь идет не об оптимальном политическом устройстве и эффективной экономической системе, а той основополагающей идее, которая окажется понятой и будет принята большинством общества. Речь идет о мифе России. Уже сейчас можно говорить о нескольких вариантах такого мифа.
Прежде всего, возрождается миф Святой Руси. Он находит почву в православных религиозных и патриотических кругах. Если он будет ориентирован в прошлое, его ждет вырождение в очередную нереализуемую утопию. Существует и другая опасность. Став притягательной силой для религиозных фундаменталистов и радикальных националистов, он может стимулировать нетерпимость к инакомыслящим, превратиться в источник социальных потрясений и напряженности в отношениях с окружающим миром.
Если, однако, миф Святой Руси окажется обращенным в будущее, открытым к внешнему миру и иным идеям, он, как мне кажется, может стать источником реального духовного и материального возрождения России.
Второй миф, рожденный в либеральных позитивистских кругах, близких к Западу, игнорирует значимость исторических особенностей развития России. Это миф общества потребления, предпочтительно американского типа. В религиозной сфере этот миф ориентирован на плюрализм. Но, по существу, это протестантский миф. Еще два-три года назад в глазах широких слоев населения России он казался весьма притягательным, однако после того, как стало очевидно, что американские модели не будут эффективно работать в России, притягательность его заметно снизилась. Не только среди рафинированной части общества, но и в средних слоях населения усиливается неприятие американской массовой культуры. Вместе с тем нужно признать, что в настоящее время она оказывает сильное влияние на российскую молодежь.
Третий миф - евразийский. Он исходит из особого положения России как места между Европой и Азией. Этот миф, как и всякий миф, идеализирует некоторые ключевые исторические события, например, в период татаро-монгольского господства на Руси, но в нынешней ситуации в связи с заинтересованностью республик бывшего Союза в восстановлении разрушенных экономических и культурных связей, он получает серьезную основу для существования. Процесс интеграции республик и принцип целостности самой России требуют мифологического обоснования. Уязвимым место этого мифа является его религиозная сторона, ведь речь идет о взаимоотношениях христианских и мусульманских народов. То есть в самом важном аспекте этот миф раздваивается без всякой перспективы на преодоление религиозного дуализма. Не потому ли Лев Николаевич Гумилев, сам человек глубоко верующий, так упорно стремился исключить религиозный фактор из своих концепций.
Четвертый миф - пантеистический. В рамках этого мифа поверженный и дискредитированный материализм уступает место новому миросозерцанию. Материю заменяет энергия. Она выступает как живой и мыслящий себя Космос, между объектами которого постоянно осуществляется энергетический и информационный обмен. Верховный Космический разум является эманацией энергии Космоса. Закваской нового мифа стали восточные мистические учения. Но он выражает тенденцию к абсорбированию и других религиозных учений, пантеистических и монотеистических, включая христианское. Параллельно рождается новая мировая религия с кастой жрецов в лице многочисленных экстрасенсов, контактеров и целителей, к минимуму сводящая обрядовые элементы, но уделяющая большое внимание аскезе и медитации.
Возникающий миф, ориентированный на пробуждение скрытых потенциальных возможностей человеческого организма как психосоматического целого, выступает в качестве антитезы нынешней технократической цивилизации. Миф только творится, но его идеи распространяются уже подобно эпидемии. В одном гор. Николаеве зарегистрировано свыше 20 обществ экстрасенсов. Дети развлекаются тем, что пытаются взглядами разогнать облака. Беспокойство вызывают исследования в области психотроники на государственном уровне, не только у нас, но и за рубежом. Велик соблазн использовать психотронные методы для воздействия на психику людей, пусть даже из благих побуждений. Зачем обстреливать из танков здание парламента, если можно дать команду засевшим там людям и строем вывести их оттуда. Но все это, в конечном счете, ведет к созданию такой тоталитарной системы, о которой большевики не могли и мечтать.
Все идет своим чередом. Ученые разрабатывают новые концепции. Художественная элита играет на первобытных инстинктах людей. Экстрасенсы исцеляют страждущих и проводят сеансы массового зомбирования человеческих личностей. Контактеры вступают в связь с Космосом и получают оттуда какие-то команды. Не мерещится ли вам за всем этим бесовская ухмылка?
Возможно, благоразумный и прагматический Запад отнесется к подобному мифотворчеству со скептицизмом. Но я не уверен, что такая реакция будет у дезориентированных масс в России. В конце концов, кто мог предвидеть в XIX веке, что материализм через несколько десятилетий станет официальной религией в этой стране!
Не хотелось бы заканчивать свое выступление на столь пессимистической ноте, но откровенно должен сказать, что оснований для ликования у нас нет. И тем не менее, нужно жить и выполнять свое призвание, налаживать церковную жизнь, восстанавливать храмы, строить школы, просвещать народ и, конечно, молиться. Другого выхода у нас нет.
И еще одно, последнее уточнение. Когда речь идет о торжестве того или иного мифа, это не означает, что он автоматически и абсолютно вытесняет все другие. Как правило, в сознании или подсознании общества продолжают жить другие мифы, умирая и порождаясь, сосуществуя или борясь с господствующим мифом. Это видно из исследований А.Ф. Лосева. Это очень наглядно подтверждает и наше недавнее прошлое. В недрах тоталитарного общества при абсолютном, казалось бы, господстве официальной идеологии существовали и другие мифы. Более того, если говорить о чем-то ценном, возникшем в духовной и культурной жизни России за последние 70 лет, то оно родилось не благодаря, а вопреки бесплодному аримановскому мифу, имея свои истоки, прежде всего, в тысячелетнем мифе Святой Руси.