| |< в начало | << назад | к содержанию | вперед >> | в конец >| | |||
 |
|||||||
5. ПОПЫТКИ К ОБЪЕДИНЕНИЮ ПОСЛЕ ФЛОРЕНЦИИ ВПЛОТЬ ДО УЧРЕЖДЕНИЯ "КОНГРЕГАЦИИ РАСПРОСТРАНЕНИЯ ВЕРЫ"
Собор во Флоренции несмотря на свои недостатки представлял собой высшую точку взаимного движения Востока и Запада навстречу друг другу. Далее расскажем о последующем развитии вплоть до учреждения "Конгрегации распространения веры", с чего началась новая стадия в усилиях Рима приобрести Восток для восстановления единства. Здесь пойдет речь не только о том, в какой мере Рим был склонен допустить действительность литургических обрядов Востока, но и о его отношении ко всему духовному восточному наследию, главным образом, также и к его иерархической структуре и традиционному самоуправлению, к его самостоятельному богословию и особой духовности.
а. Отношение Рима к Востоку в период Ренессанса и Контрреформации
После падения Константинополя (1453) отношения между Римом и византийской Церковью сначала в течение почти столетия оставались практически полностью прерванными, поскольку политическая ситуация им не благоприятствовала. Однако папы и в это время имели дела с греками и, в частности, с теми, которые жили под латинским господством, например, в венецианских поселениях на Востоке или в Южной Италии и Сицилии. Их отношение к грекам изменялось в зависимости от духа времени, а также и от характера отдельных пап. Принципиальное признание греческих обрядов и обычаев, как это было сформулировано во Флоренции, первоначально полностью сохранялось. Однако уже при Павле II мы снова наталкиваемся на средневековое отношение к обрядам. Не имеет существенного значения, что письмо (1469 г.) папы, в котором это проявилось, было направлено не грекам, а маронитам. Речь идет о принципиальной позиции по отношению к Востоку, которая обозначена в этом письме. Здесь папа призывает маронитов приблизиться насколько это возможно к обрядам Святой Вселенской Римской Церкви.
Время Ренессанса с его увлечением всем греческим привело, однако, в первой половине XVI столетия и отдельных пап к более положительному - правда временно
- отношению к церковному своеобразию греков. Контрреформация, которая наступила вскоре после этого, с ее тенденцией к всеобшей унификации в католическом лагере и с подчеркнутым недоверием к еретикам и схизматикам, привела к ухудшению положения. Лев Х (1513-1521) взял греков, проживающих на территориях, подвластных латинянам, под свою особую защиту. Он послал своего особенного уполномоченного, чтобы защитить их от вмешательств латинян, и разрешил греческим епископам осуществлять их юрисдикцию даже в странах, где преобладал латинский обряд. Папа указал, собственно, на то, что обряды греков были одобрены собором во Флоренции. Павел III снова строго подтвердил положения Льва. Папа Юлий III (1550-1555) даже утвердил одного греческого епископа, назначенного архиепископом Охриды в Агригент, не задавая чрезмерных вопросов, действительно ли этот архиепископ является католическим. Реакция против этого движения навстречу началась с наступлением Контрреформации. Борьба с ересью на Западе сделала пап в это время снова более недоверчивыми к грекам и склонными выискивать у них злоупотребления и ересь. Характерной для этого времени является булла Пия IV от 16 февраля 1564 г., в которой он отменил все уступки своих предшественников в пользу греков с обоснованием, что все эти уступки якобы только способствовали тому, что взяла верх ересь и начали распространяться обычаи, достойные порицания, как например, причащение детей сразу после крещения. Тон этого послания довольно жесткий. Здесь говорится о суеверии, ереси, нечестии, святотатстве и проч. Греки снова были подчинены латинским епископам, которые должны были наблюдать за их богослужением и за совершением таинств. Тем самым были открыты двери для латинизации. Нужно все же признать, что католичество греков в Италии тогда было действительно довольно сомнительным. Однако нужно думать, что при более глубоком понимании их своеобразия, греков скорее можно было бы действительно приобрести для католической Церкви.
Как раз во времена Пия IV мы встречаемся с характерным случаем непонимания богословского своеобразия Востока и проявления тенденции не только просто требовать от него принятия сущности католической веры, но и навязывать ему латинскую теологию как существенную для католичества. От халдейского патриарха Абдишо, который прибыл в Рим в 1562 г., потребовали принятия Символа веры, в который был включен целый декрет для армян, принятый Флорентийским собором. И дело не в том, что непонимание восточной психологии проявилось не только по отношению к грекам, но и к халдеям. Этот случай - символ господствовавшего тогда в Риме отношения к Востоку вообще. Декрет для армян касался, как известно, вопросов, не имевших ничего общего с католической верой, но имел чисто дисциплинарный характер. Таким было предписание применять при рукоположении священника передачу богослужебных предметов ("traditio mstrumentorum"), что считалось как необходимый элемент таинства. Восточный патриарх должен был поклясться, что он верит этому в высшей степени сомнительномму учению, и что он готов отдать свою жизнь для нее.