| |< в начало | << назад | к содержанию | вперед >> | в конец >| | |||
 |
|||||||
б. Более глубокие причины
Если задать вопрос о более глубоких причинах этого, к сожалению доныне продолжающегося, раскола, то сразу следует заметить, что тогда у патриарха Константинополя не было никакого желания признавать принцип главенства папы, основанный на божественном праве. Во времена Фо-тия для этого еще были некоторые основания. Теперь исчезли и последние надежды. Михаил хотел вести перегово- ры с папой на условиях полного равноправия. Так, он писал папе: "Если благодаря тебе мое имя будет прославлено в Римской Церкви, то при моем посредничестве твое имя станет известным во всех Церквах мира". Он был готов к восстановлению прерванного общения, но только при условии признания Римом полного равноправия обеих Церквей. Папа готов был согласиться на восстановление этого общения только при условии признания за ним прав, дарованных ему Божественным Основателем Церкви. Эти права были одновременно и обязанностями. Таким образом, существенная доля ответственности за схизму - и это нужно сказать прямо - лежит на патриархе, который перестал признавать установленный Богом порядок в Церкви и тем самым отделился от средоточия церковного единства. Разумеется, о степени виновности в случившемся той или иной стороны может судить только один Бог. Поэтому и Запад не свободен от какой-либо ответственности. Способ действий, которым кардинал Гумберт от Сильва Кандида насаждал в Константинополе принцип примата, не в смысле главенства по Божественному праву, но с привнесением явно человеческого элемента, должен был глубоко оскорбить греков. Кроме того, он выдвинул против греков необоснованные и явно ложные обвинения. В письмах папы Льва IX, отредактированных кардиналом Гумбертом, проводилась папская идея клюнийской реформы. Это движение стремилось освободить Церковь от оков опеки со стороны мирской власти и поэтому возвышало папу как верховного главу всего христианства также и в мирских делах. Хотя он и передал мирской меч в руки императору, но тот должен был пользоваться этим мечом от имени папы и по его поручению. Эта идея примата не только не исходила из Божественного права, но примешивала человеческие элементы, неприемлемые для греков. Во времена папы Льва IX появился сборник правил под названием "Различные изречения Отцов" ("Diversorum Patrum sententiae"), в котором четко прослеживается претензия пап на примат также и в мирских делах. В выработке этой концепции сыграли определенную роль и "фальшивые Дары Константина", на которые конкретно ссылается кардинал Гумберт. Согласно этой фальшивке, которая возникла в куриальных кругах около середины VIII или в начале IX столетия, император Константин даровал папе Сильвестру императорское полновластие и верховное главенство над всеми остальными патриархатами, в том числе, и над Константинопольским. Эту императорскую власть папа мог осуществлять над всей Италией и вообще над западными странами, тогда как Константин оставлял за собой Восток. Гумберт дословно ссылался на фальсифицированный дар и делал на его основе и на основе Псевдо-исидоровых Декреталий весьма далеко идущие выводы. Он прославлял Рим "как главу, которая подобно императору возвышается над всеми подчиненными, как мать, к которой и император должен обращаться снова и снова, как выдающуюся вершину, которую воздвиг Сам Господь, а также как источник любой имперской христианской власти", а следовательно и также византийской. Это была обусловленная временем идея главенства, которая выходила далеко за пределы божественного права. Ожидать признания таких идей от византийцев - было бы чистой утопией. Однако на практике Гумберт был бы доволен, если бы император и патриарх снова допустили бы право апелляции к папе. Конечно, он рассматривал патриарха как подчиненного, точно так же, как любого западного епископа и хотел призывать его к ответу и судить его поступки. Таким образом, он оценил фактическую обстановку в Константинополе совершенно неправильно. В общем греческие обычаи Гумберт допускал. Он писал: "Церковь знает, что обычаи, различающиеся по времени и месту, не мешают спасению верующих, если есть только одна вера, движимая любовью, которая приносит все одному Богу". В этом пункте Гумберт был более терпим, чем противоположная сторона. Однако то и дело кардинал срывался на выпады против отдельных греческих обычаев. Так это было в его письме против Никиты Стифата, где он отвергал употребление копья при приготовлении Даров, добавление горячей воды в чашу и обычай совершать крещение на седьмой день. О браке священников и об употреблении квасного хлеба он высказался отрицательно, хотя и признал действительность освящения последнего. До самых тяжелых упреков против греков и особенно против патриарха Гумберт дошел в булле об отлучении Михаила и его приверженцев. Михаил там именовался только незаконным патриархом. Для Гумберта он был всего лишь епископом Константинополя. Кардинал обвинял греков в целом ряде ересей и выдвинул против них, как уже говорилось, даже практически бессмысленное обвинение, будто бы они вычеркнули Филиокве из Символа веры.
Греки, со своей стороны, во главе с патриархом тоже не воздержались от упреков в адрес латинского "еретика". Михаил выбрал различия в обрядах, сделал из них вопрос веры и, осознавая свое культурное превосходство, строго осудил варваров на Западе как еретиков. Византийские обычаи для него были, разумеется, единственно правильными. Запад должен был быть обращен в истинное православие греков. Только таким путем для Михаила было возможно восстановление единства. Только из-за него вопрос об обрядах и стал собственно яблоком раздора между Востоком и Западом. Прежде эти различия допускали в общем спокойно. Таким способом патриарху удалось натравить народ на латинян, потому что в этих вещах народ разбирался намного лучше, чем в запутанных богословских вопросах, как например, в вопросе об исхождении Святого Духа. Речь шла о деталях, которые нам теперь представляются просто смешными, например, по вопросу об употреблении для Евхаристии квасного хлеба или опресноков. Только квасный хлеб, так утверждали греки, является настоящим хлебом и образом "Истинного Агнца". Употребление опресноков было иудейским обычаем, отмененным Господом в Новом Завете. Субботние посты латинян были истолкованы как празднование субботы, т.е. как иудейский обычай. Кроме того, латинян упрекали в бритье бороды, в безбрачии священников, в употреблении в пищу удавленины, в запрещении пения "Аллилуя" и в ежедневном служении Литургии в период Поста, а также в других "чудовищных безобразиях".
Таким образом, никакая из сторон не хотела принимать точку зрения другой, убежденная, что только она обладает истиной. Папа Иоанн XXIII был прав, когда сказал о расколе: "Ответственности разделены". Схизма, существующая и до сих пор, является результатом долгого развития, где, как было показано, сыграли свою роль также и политические факторы и события, не зависящие от воли отдельных людей. Но это развитие обуславливалось также и человеческими ошибками, человеческой мелочностью и заносчивостью. В любом случае было бы ошибочным возлагать ответственность за схизму только на немногих отдельных лиц, например, на Фотия или на Михаила Керуллария. Они, как впрочем и многие другие, несут свою долю ответственности. Но когда ищут средства и пути, чтобы преодолеть раскол, необходимо исследовать еще более глубокие причины, и самой глубокой причиной для нас представляется как раз то, что обе части считали свои действия абсолютно верными и не хотели принять своеобразия другой стороны и признать действительность ее обычаев.