Глава 19 (Заключение)
СВЯЩЕННОЕ ПИСАНИЕ В ЖИЗНИ ЦЕРКВИ651
Данной теме посвящена последняя, шестая глава Догматической Конституции "Dei Verbum". Библия родилась в лоне Церкви, будучи Ее преимуществнным проявлением, возвращается в Церковь, к народу Божиему для того, чтобы воспитать его, вскормить, освятить путь его вплоть до Полноты времен.
Библия возвращается в Дом свой, не потому что так должно быть, а потому что Церковь вмещает и расширяет Воплощение, потому что Церковь - это Христос Бого-человек, который возрождается в Бога-человечество=Церковь и который в Церкви обращается к людям через Священное Писание.
Конечно, этой проблематике следовало бы посвятить не одну главу данной монографии. Но наш труд и так достаточно объемен. Я ограничусь поэтому, в заключение работы, в которой к тому же уже неоднократно делались различные отступления в этом направлении, тем, что намечу лишь траекторию того пути, который проделала Библия в жизни Церкви, те основные точки, в которых она достигает сердца верующих.
1. Библия и Церковь. Библия и Литургия
"Церковь всегда чтила Божественные Писания, как она чтила и Само Тело Господне, никогда не переставая, в особенности на Божественной Литургии, питаться хлебом жизни от трапезы как Слова Божия, так и Тела Христова, и предлагать его верующим. Церковь всегда смотрела и смотрит на Священное Писание, воедино со Священным Преданием, как на наивысшее правило веры..." (DV 21)
Это то, над чем следует особенно задуматься в Божественной Литургии. Несомненно, Слово Божие входит в те сердца людей, кто слушает слово и принимает его, приносит плод, "один в тридцать, другой в шестьдесят, иной во сто крат" (Мк 4,20).
Но речь идет о том, что необходимо узнать и решить, было ли Слово Божие написано для того, чтобы каждый из нас в отдельности пытался постичь его и осознать по-своему, или же было оно провозглашено прежде всего с тем, чтобы отдельный человек, в сообществе других людей, мог внимать ему и принимать его как слово вечноживое и творящее, как Слово Вечноживого Отца, который объявляет его hic et nunc. В первом случае, речь идет о религии Книги, во втором - о религии живого Слова Божия, то есть того, на чем зиждется Христианство.
Народ Божий извечно был qehal Jahve, Ekklesia, собранием "слушающих" Слово Божие. Беспорядочная масса, прежние рабы, ранее пребывающие в хаосе, вдруг осознают свое положение, понимают, что являются народом, когда Господь в лице Моисея ведет израильтян к Синаю, чтобы вняли они Слову Его и всей общиной приняли веру в Завете, который Он им предложил (Исх 19-24). Правда, со временем Завет этот меркнет и в сердцах верующих не находит прежнего отклика; но книга Торы вновь волнует умы новых поколений, вновь воспевается на пасхальных службах и литургиях, и народ Божий возобновляет Завет в вере (2 Цар 22-23). И после пленения, евреи обращаются к Яхве, прислушиваясь к Слову Господню (Неем 8-10). Радостное благовестие несет в себе силу созидания Церкви (Деян 20,32), укрепление Слова совпадает с ростом влияния и распространением Церкви (Деян 6,7): Апостолы и Пророки Нового Завета "проповедовали Евангелие, возбуждали веру в Иисуса Христа и Господа и собирали Церковь" (DV 17; срв. LG 19). Сегодня епископы как прежде Апостолы, "проповедуют Слово истины и порождают Церковь" (AG 1).
Церковь, воздвигнутая на Слове, провозглашенном на литургических службах, является тем любимым местом верующих, где они соединяются со Словом Божиим, вечно живым и созидающим. Первым христианским проповедником был Христос, учивший в синагоге в Назарете: "Он встал читать книгу пророка Исаии... и глаза всех в синагоге были устремлены на Него. И Он начал говорить им..." (Лк 4,16-30). Ту же литургическую схему мы находим в Деяниях 1,3; кто-то один читает и провозглашает записанное Слово Божие (глагол anaginosko = официально читать - тот же, что и в Лк 4,16), а остальные (многие) слушают слова пророчества для того, чтобы воплотить их в жизнь. Именно на литургии можно услышать и понять Слово Божие таким образом, чтобы воплотить Его в своей жизни, потому что Христос, воскресший и живущий "особым образом присутствует на литургических службах" (SC 7). Иисус Христос руководит не только провозглашением Слова, но также его слышанием и пониманием со стороны верующих. "Это Он молвит истину, когда в Церкви читают Священные Писания" (SC 7), это Христос открывает нам ум и сердце к уразумению Писаний, как было это уже по дороге в Еммаус (срв. Як 24,25-27).
Слушать, чтобы жить; есть, чтобы жить. Таково правило библейской и христианской Евхаристии: "Послушайте Меня внимательно и вкушайте благо, и душа ваша да насладится туком. Приклоните ухо ваше, и придите ко Мне; послушайте, и жива будет душа ваша..." (Ис 55,2-3); "Я есмь хлеб жизни; приходящий ко Мне не будет алкать, и верующий в Меня не будет жаждать никогда..., ядущий хлеб сей будет жить вовек" (Ин 6,35-51). Иисус -"хлеб жизни", и мы питаемся "хлебом жизни от трапезы как Слова Божия, так и Тела Христова" (DV 21; ср. DV 26).. Здесь Слово становится присутствием Живого во имя жизни всех. Полное участие верующих означает не столько их участие в Слове, сколько в жизни Слова Божия.
2. Библия и проповедь
"Нужно, чтобы церковная проповедь, как и сама христианская религия, питалась и руководилась Священным Писанием" (DV 21).
"Также и служение словом, то есть пастырская проповедь, катехизация и всякое христианское наставление, в котором проповедь за литургией должна занимать исключительное место, здраво питается и укрепляется словом Писания" (DV 24).
Делая столь краткий обзор, мы не имеем возможности проанализировать богословие христианской проповеди во всем разнообразии его форм: благовестив, катехизис, диалог с миром (см. Библиографию в сноске 1). Ограничимся лишь кратким обзором проповеднического начала и прежде всего проповеди епископской (гомелии), которая является первым переложением Слова Божия на язык Церкви.
Гомелия - как, впрочем, любая церковная беседа без исключения - должна быть пропитана духом и языковым выражением Библии, подобно тому как Отцы Церкви жили, думали и говорили с Библией и по-библейски.
Конечно же, гомелия не имеет ничего общего с сухим заучиванием библейских фраз и с подобного рода библеизмами и поверхностным подражанием библейским формам. Сама суть гомелии в углубленном проникновении в Библию, ее суть, в созвучии с душой и языком Писания, являющимися результатом частого прочтения Священных книг, созерцательного и размышляющего. И только тогда гомелия из простого повторения Слов Божиих, превращается в речь самого Бога, становится общечеловеческой и диалогичной, современной, ясной и созидательной.
"Ибо в Священных Книгах Отец, который на небесах, с великой любовью идет навстречу Своим чадам и с ними беседует" (DV 21; срв. DV 2: см. гл. 2), и христианская беседа должна быть эхом этого непрерывного, вечного и всегда современного диалога. Диалог происходит между людьми. А когда священник, беседуя церковно, не присутствует сам, своей личностью в своей речи, когда люди, к которым он обращается, как бы не существуют для него, даже если они находятся перед ним, и он не понимает, что каждый имеет право на "свой собственный диалог с Богом" в поисках смысла, в таком случае диалога вообще не происходит, церковная беседа становится невыразимо скучной, усыпляющей и противоречит не только всем законам психологии и педагогики, но и всем нормам Евангелия.
Бог говорит языком Библии в истории и через историю (см. гл. 3): он не провозглашает абстрактные истины, а творит историю человечества, дает новую жизнь совершенно конкретным поколениям людей, именно в ней нуждающимся, конкретные христианские общины вовлекает в историю спасения. Что же означает быть проповедником? Вспомним пример Ионы, который не стал произносить свою предупреждающую проповедь под стенами города Ниневии, выкрикивая слова издалека, а "начал ходить по городу, сколько можно пройти в один день, и проповедовал" (Иона 3,4). Христианская проповедь проникает в самую гущу событий, вызывая отклик всех тех, кто ее слышит. Она подобна исповеди Самаритянки: "Пойдите, посмотрите Человека, Который сказал мне все, что я сделала: не Он ли Христос?" (Ин 4,29). В "Presbyterorum Ordinis" мы читаем: "Пасторская проповедь..., для того, чтобы она могла воздействовать должным образом на умы слушающих, не может ограничиться одним только прочтением Слова Божиего, сухим, абстрактным, всеобобщающим. Извечные истины, изложенные в Евангелии, необходимо объяснять и применять непосредственно в нашей действительности, доказывая на примере их бессмертную современность" (PO 4).
Слово Божие, "живо и действенно и острее всякого меча обоюдоострого" (Евр 4,12), оно есть "сила Божия ко спасению всякому верующему" (Рим 1,16), это "слово жизни" (Фил 2,16), это "слово примирения" (2 Кор 5,19). Подобно Слову Божиему, которое побуждает произойти то, что оно возвещает, христианская проповедь тоже жива и действенна, потому что "говорит ли кто, говори как слова Божии" (1 Петр 4,11). Апостол Павел учит, насколько "безмерно величие могущества Его в нас, верующих по действию державной силы Его" (Еф 1,19), и величие это и сила открыты для проповедников, насколько проникают они в историю нашу и в нашу действительность, охватывают все современные нам проблемы. С.Киркегор (S.Kierkegaard) говорил, что истинный Пастырь может провести лишь одну единственную проповедь в своей жизни, потому что стены храма обрушились бы от силы и величия Его слов. Подобная вера никогда не должна покидать пастыря Слова Божия.
3. Библия и Богословие
"Священное богословие вместе со Священным Преданием опирается на написанное Слово Божие, как на незыблемое основание; в слове Божием оно обретает свою силу, юность, углубляя в свете веры всю истину, сокровенную в тайне Христа. Священные Писания содержат слово Божие и, так как они богодухновенны, они воистину слово Божие; поэтому изучение Священного Писания должно быть как бы душою священного богословия" (DV 24; срв. ОТ 16).
"Богословие опирается на написанное Слово Божие, как на незыблемое основание": это утверждение настолько очевидно, что может показаться излишним. Однако при более серьезном историческом рассмотрении, оно таковым не оказывается: после уникального опыта Патристики, которая рассматривала богословие, как комментарий к Священным книгам, после великих схоластов (вспомним Фому Аквинского), которые поддерживали живую связь с Библией, в после-тридентский период происходит значительный разрыв между библеистикой и богословием: это происходит как в ходе полемики с принципом Реформаторов "только Писание", так и по причине все увеличивающегося отторжения любой философии, которая не является "philosophia perennis", используемой как инструмент размышлений по поводу откровения. В учебниках по систематическому богословию в период перед Собором Священное Писание было низведено до уровня "вспомогательного доказательства, подпоры догмы".652 Таким образом, существовал риск, что Библия будет сведена к роли простого конспекта доктринальных суждений, связанных с одним или несколькими библейскими текстами, взятыми в отдельности, поступательная линия Библейского Откровения будет предана забвению даже в самых основополагающих богословских проблемах, примат Слова Божия затеряется в теологии в значительной части построенной на внебиблейских основах.
Современные богословские школы, уже после Второго Ватиканского Собора, включают в свой курс основные положения "Optatam Totius" (n. 16): библейские темы, вклад Отцов Церкви, историю Догмы, углубление Тайны посредством философской спекуляции, имеющей в лице Св. Фомы своего первого учителя, сопоставление богословия с литургией и жизнью Церкви, проецирование богословской тематики на сегодняшнюю жизнь людей и историю.
Когда богословие - исполняя свой долг - гармонично вытекает из Библии, которая составляет ее основу, "оно обретает все новое величие и силу, юность и авторитет". Поскольку Откровение освещает путь людей до второго Пришествия, но не может быть постигнуто и выражено людьми во всей полноте своей тайны, богословие, как "наука об Откровении", становится постоянно обновляющимся прочтением Писания, герменевтикой, не имеющей ни предела, ни конца, Слова Божиего и живой Традиции Церкви.
Чтобы стать наукой живой, богословию нужна душа: "поэтому изучение Священного Писания должно быть как бы душою священного богословия" (DV 24). Для полного соответствия библейскому Откровению, богословие должно быть более историчным (см. гл. 3, 7а).
4. Индивидуальное прочтение Библии
"Поэтому нужно, чтобы все клирики, прежде всего священники Христовы и другие, как, например, диаконы или катехизаторы, законно предающиеся служению словом, прибегали к Священному Писанию посредством прилежного чтения и тщательного изучения, дабы никто из них не был 'суетным проповедником Слова Божия вовне, если он не прислушивается к нему изнутри' (...).
Священный Собор также сильно и настоятельно увещает всех верующих, в особенности монашествующих, научиться 'превосходному познанию Иисуса Христа' (Фил 3,8) через частое чтение Божественных Писаний, ибо 'не знать Писания - не знать Христа'" (DV 25).
Несмотря на то, что Энциклика "Divino Afflante Spiritu" папы Пия XII от 1943 года призывала всех католиков использовать все возможные средства, чтобы способствовать углублению любви, жажды познания и каждодневного чтения Священных Книг, П.Клодель в 1948 г. все еще осуждающе писал: "Уважение католиков к Библии безгранично, однако, проявляется оно еще слишком издалека"653. Сегодня, спустя двадцать лет после Собора, положение изменилось, и все же еще остается много трудностей, которые необходимо преодолеть, чтобы каждый христианин включил в список книг для ежедневного чтения то небольшое собрание книг, которые составляют Библию.
Богослужение и по сей день остается особенным местом благоговейного чтения (см. speciatim in sacra Liturgia в DV 25), но это не единственная возможность для того, чтобы верующие слушали чтение Священных Книг. Будь то персональное чтение-медитация или организованные библейские общества, если другие формы, стремящиеся к библейскому возрождению (о которых говорит DV 25), они должны быть приняты как продолжение или подготовка к литургическому провозглашению Слова Божиего. Не случайно движение за обновление литургии и возрождение Библии возникли и развивались одновременно и вместе. Индивидуум или группа людей, которые читают и толкуют письменное Слово Божие, должны не только настроиться на соборное дыхание вселенской Церкви (см. гл. 18), но должны читать Библию в литургическом ключе, так как Литургия есть "culmen et simul fons" Церкви (SC 10).
Жизненные взаимоотношения между литургическим и индивидуальным прочтением Библии могут быть определены как "подготовка, углубление, персонализация"654. Литургическое служение Церкви требует "души насыщенной чтением" библейских страниц, понимаемых и усвояемых в ежедневном обращении к ним. Животворящее слушание Слова в литургии требует обязательного последующего возвращения к священному тексту, дабы он открывался верующему всякий раз с новой стороны. Диалог между Богом и Его народом во время литургического собрания становится, таким образом, диалогом личностным, т.е. идущим от сердца к сердцу, и проявлением непрерывности "Lectio divina" (Божественного урока).
5. Молитва и служение словом
"Но нужно им помнить, что чтение Священного Писания должно сопровождаться молитвою, чтобы было собеседование между Богом и человеком; ибо 'когда мы молимся, мы беседуем с Ним; мы слушаем Его, когда читаем божественные изречения'" (DV 25).
Молитва - это ответ человека на Слово Божие, последнее доказательство его послушания и его понимания. Слова Блаженного Августина (совпадающие со словами Св. Амвросия, процитированными в DV 25) 'когда мы молимся, мы беседуем с ним', осуществляются в молитве: движение завершено, оно совершенно"655. Библия сама подсказывает соответствующую молитву: "Если текст - это молитва, молитесь; если стенание, рыдайте; если благодарность, радуйтесь; если страх, бойтесь. Потому что то, что вы чувствуете, есть отражение вас самих и души вашей"656. Перед нами чтение, которое сливается воедино с молитвой, когда вновь звучит Слово Божие, как звучало оно в Благословен в Книге пророка Захарии, в Величает душа моя Господа Марии, в Ныне отпущаеши Симеона. Молитва - это послушное эхо Слова Божия на устах слушающего Его.
И в конечном итоге, беседа - молитва человека с тем, Кто говорит, открывает путь к созерцанию. Первое слово Господа, обращенное к человеку, - это вопрос-поиск: "Адам, где ты?" (Быт 3,9). В Библии, между Богом и человеком все происходит так, будто бы человек вырвался из рук ваятеля-творца и убежал, а Господь ищет его, зовет, охраняет. Ответ верующего человека - в ожидании Божественного пришествия - это постоянный поиск собственного "я":
"Боже! Ты Бог мой,
Тебя от ранней зари ищу я;
Тебя жаждет душа моя;
по Тебе томится плоть моя
в земле пустой иссохшей и безводной" (Пс 62,2).
Слово-Откровение Господне приблизило Бога к человеку, Бог, беседуя с нами, сделался Богом-с-нами. Ответ на Слово, достигающий кульминации в молитве-созерцании, приближает человека к Богу, человек становится человеком-с-Богом.
Послесловие о. Бернардо Антонини
Читателю этой злободневной и насыщенной книги о Слове Божьем - полезного и своевременного введения в Библию, написанного согласно критериям Второго Ватиканского Собора - мне хотелось бы сказать несколько слов о преподавателе Папского Библейского Института в Риме отце Алонсо Шёкеле.
Дело в том, что этим я могу свидетельствовать огромное уважение и любовь к дорогому другу и коллеге по изучению Библии - монсиньору Валерио Маннуччи, так как мы оба были учениками профессора Алонсо.
С живейшей признательностью вспоминаю его лекции по соборной конституции "О Божественном откровении" (Dei Verbum), ощущаю глубину, с какой наш учитель объяснял историю написания и содержание в особенности пункта 8, посвященного живому Священному Преданию Церкви, когда мы, молодые ученики, только еще начинали вчитываться и понимать высказанную в нем мысль о непрерывном преемстве.
В годы, когда обсуждалась ценность Предания и всех волновал вопрос о соотношении консервативного традиционализма с новизной поисков прогрессистов, уроки нашего учителя подчеркивали стремление Церкви к полноте Божественной истины, так что в конце курса все мы были убеждены, что Священное Предание Церкви - это и есть жизнь и прогресс.
Точно также неизгладимы в памяти уроки древнееврейской поэтики, любимейшей темы учителя: ведь именно этой поэтике и ее истолкованию были посвящены и его дипломная работа и увидевшая свет его книга, особенно актуальная в наши дни благодаря своему глубоко новаторскому раскрытию темы.
Сколько неоценимой пользы принес нам курс его лекций о Псалмах: до сего дня, объясняя их и обучая своих учеников чтению и пониманию Псалмов, или же перечитывая их в кругу братьев по вере в библейских кружках, внутренним слухом слышу я его наставления.
Его истолкование Книги Иова как проблемы страдания праведников, когда человек должен полагаться на Бога и не судить о Его делах в истории или своей личной жизни, ибо очень мал человек, неизменно поддерживало нас в понимании богатства ответа на сложнейший вопрос Новозаветных Книг, данного в свете Пасхальной Тайны и Писаний великого священнописателя скорби Апостола Павла, призывающего слить воедино наши скорби с Пасхальной Тайной Христа во имя Церкви и Спасения мира (Кол. I, 24). Не раз передавали мы этот ответ Ветхого и Нового Заветов при встречах с больными и страждущими.
И сегодня перед внутренним моим взором - наш учитель, возносящий молитву перед началом лекций в заполненном до предела актовом зале Библейского института. Вот он - встает перед кафедрой и говорит, обращаясь к молодежи: "Приступим же к совместному и серьезному делу, посвященному Слову Божью. Давайте сообща трудиться во имя Царства Божия и во славу Господа, Единого в Трех Лицах". По этому слову он осеняет себя широким крестным знамением. Признаюсь, что не помню сейчас многих молитв, которые разные профессора нашего института возносили Богу в начале занятий. Но никогда не забуду торжественного и уверенного крестного знамения нашего учителя, которому я и по сей день стараюсь подражать, приступая к чтению своих лекций.
Однажды Павел VI заметил, что сегодняшний мир мало слушает учителей и наставников, предпочитая им свидетельство, однако мир прислушается к учителю, если он сам свидетельствует. Проф. Алонсо Шёкель для меня и моего дорогого друга Валерио был учителем, несущим свидетельство любви и глубокого знания Библии.
Наставляя своих учеников, Пифагор любил повторять: "Ни дня без строчки". Думаю, что и вам, дорогие читатели этой книги, следует произнести то же наставление, только осовременив его: "Ни дня без Библии", а еще лучше - повторить вслед за великим Покровителем всех изучающих Библию Св. Иеронимом, обратившимся в послании к Евстахию со следующим советом: "Cadentem faciem Pagina Sancta suscipiat" - то есть можно было бы сказать - не погружайся в сон, не прочитав прежде хотя бы страницы из Библии. Так меня и Валерио научил наш наставник.
о. Бернардо Антонины