| |< в начало | << назад | к содержанию | вперед >> | в конец >| | |||
 |
|||||||
Борис Бобринский
ПАТРИАРХ ФОТИЙ И СТОЛКНОВЕНИЕ ДВУХ ЭККЛЕЗИОЛОГИЙ
События, произошедшие в жизни Церкви в период между восхождением Фотия на Константинопольский патриарший престол в 858 г. и восстановлением его на этой кафедре, утвержденным Константинопольским собором 879-880 гг., являются ярким примером того, каким образом пытался Рим осуществлять свой суверенитет над всеми церквами, и каким образом понимали Римское первенство Византия и восточные патриархаты.
История этих событий хорошо известна по работам Ф. Дворника, Х.Г. Бека, Й. Мейера, Д. Штирнона. Православная точка зрения изложена в трудах о. Пьера Л'Юилье, О. Клемана, А. Ван Буннена. Я перечислил только тех авторов, которые посвятили данной теме специальные исследования.
В настоящем докладе мне хотелось бы напомнить ключевые моменты этих событий, имеющие непосредственное отношение к теме нашей работы:
I. В 858 г., после насильственного низложения патриарха Игнатия и избрания на патриарший престол Фотия, партия зилотов обратилась по этому делу с апелляцией в Рим - якобы от имени патриарха Игнатия. Однако последний в ходе фотианского собора 861 г., утвердившего в присутствии римских легатов его низложение, настойчиво заявлял, что он не имел никакого отношения к апелляции в Рим, хотя и считал свое низложение незаконным. Из всего этого можно сделать вывод, что апелляция к Риму считалась в то время вполне законным шагом. Но для того, чтобы папа смог вмешаться в дело, было необходимо, чтобы ее непосредственно подал сам Игнатий. С точки зрения византийских епископов и императора, эта апелляция их ни к чему не обязывала, и они согласились пересмотреть дело Игнатия на соборе 861 г. только из уважения к первенству Рима, считая при этом, что дело это давно решено. На свое несчастье легаты утвердили приговор собора, не списавшись предварительно с папой, который дезавуировал их подписи и наказал их.
II. Все исследователи признают важность Константинопольского собора 861 г., который, если можно так выразиться, подтвердил и возвысил моральный авторитет папства. Впервые, кажется, на этом Соборе римские легаты ссылаются на сардикийские каноны 343 г., предоставлявшие право низложенным епископам апеллировать к папе. Восточные епископы не оспаривали это право, пытаясь, вместе с тем, ограничить осуществление римского первенства рамками пентархии. То уважение, которое проявлял к Римской кафедре на протяжении всего периода своего патриаршества Фотий, свидетельствует о том, что он признавал за преемником апостола Петра особый престиж и авторитет.
III. Под впечатлением тех речей, которые он услышал от сторонников низложенного патриарха Игнатия, папа Николай I собрал в 863 г. в Латеране собор и добился низложения и отлучения патриарха Фотия, даже не выслушав его самого. Историки по-разному оценивают поведение папы. Одни видят в нем непримиримого - даже беспощадного - папу-централизатора, стремящегося во что бы то ни стало восстановить свою юрисдикцию над Иллириком и расширить свою власть на Востоке. Другие, напротив, видят в нем прозорливого иерарха, стремящегося защитить несправедливо низложенного епископа и выступающего против вмешательства светской власти в церковные дела.
IV. Прямое отношение к делу патриарха Фотия имеет письмо императора Михаила III к Николаю I, датированное 865-м годом. Это послание посвящено проблеме римского первенства и показывает, каково было отношение Византии к Римскому престолу. Я процитирую Ф. Дворника, который следующим образом резюмирует содержание императорского послания:
"Император ... сначала упрекнул папу за то, что тот не оценил по достоинству уступки, которые он сам и Византийская церковь сделали по отношению к Римскому престолу, позволив папским легатам судить Игнатия. ...Затем император протестовал против требования папы снова вернуться к делу Игнатия ...Дело Игнатия никоим образом не затрагивало интересов Римской кафедры и было чисто дисциплинарным".
Текст ответного послания, подписанного Николаем I, был составлен начальником папской канцелярии Анастасием Библиотекарем. В нем говорится о неотъемлемых правах Римского престола и власти папы "на всю землю, то есть на всю Вселенскую Церковь" ("super omnem terram, id est super universam ecclesiam"), в том числе, и на церковь Константинопольскую. Ф. Дворник отмечает, что сам тон этого послания указывает на то, что папа был не против пересмотра осуждения Фотия:
"В том случае, если бы они (византийцы - ред.) согласились признать права и привилегии папы, они могли бы рассчитывать на пересмотр соборного приговора - как раз в силу соблюдения этих папских привилегий" (1, р. 166).
V. Игнатианский собор 869-870 гг. (доныне называемый на Западе восьмым Вселенским) низложил и отлучил патриарха Фотия, но формализм папских легатов всерьез и надолго подорвал авторитет Рима в глазах византийцев: "Рим мог только лишиться престижа, которым он еще для них обладал" (р. 215). Дворник делает тонкое замечание:
"Сравнивая результаты, достигнутые в Константинополе Радоальдом и Захарией, которые присутствовали на соборе 861 года, и теми легатами, которые были посланы на собор 869-870 гг., невольно приходишь в недоумение. Заявления Отцов собора 861 г. являются гораздо в большей степени "проримскими", чем решения собора игнатианского. Не доказывает ли это, что действуя в духе примирения, стараясь не обидеть Византийскую церковь, можно было добиться от греков гораздо большего, чем оказывая на них давление?" (р. 281).
Этот собор раскрыл глубокое расхождение между Византией и Римом по поводу понимания юрисдикции последнего. В Риме считали, что если папа вынес приговор по какому-либо делу, Византия могла лишь утвердить этот приговор. Византийцы же, напротив, утверждали, что дело Фотия должно быть рассмотрено снова, но на этот раз в присутствии легатов. Византийцы подчеркивали, что римское первенство ограничивается рамками пентархии. Тексты, принятые игнатианским собором, свидетельствуют о том, что в те годы "еще не существовало общепринятого положения, в соответствии с которым приговор, вынесенный Римом, считался бы окончательным и не требовал бы согласия других патриархов; в ту эпоху на Востоке Рим не считался главным и единственным центром церковного общения" (4, р. 273).
Итоги этого Собора можно охарактеризовать как "пиррову победу" (3, р. 220). Патриарх Игнатий, которого иногда пытаются представить сторонником Рима, с еще большей настойчивостью, чем некогда патриарх Фотий, "в каждом из своих посланий к папе напоминал, что Главой Церкви является Христос, в то время как в посланиях папы постоянно утверждалось, что главой церквей является Рим. В коде VI сессии собора Илия Иерусалимский заявил, что Святой Дух действует не только в святой Римской церкви, но в равной степени и в других церквах" (4, р. 266 ).
Вместе с тем в ходе того же самого собора византийцы вполне определенно высказались в пользу Римского первенства и даже его власти в дисциплинарных вопросах. 21-й канон этого Собора запрещает унижать патриарха или изгонять его с престола. Папа - как, впрочем, и другие патриархи - получает своего рода "иммунитет" (4, р. 267-268).
VI. После смерти Игнатия, последовавшей в 877 г., Фотий был восстановлен на Патриаршем престоле. Константинопольский собор 879-880 гг. в присутствии римских легатов подтверждает его восстановление и отменяет решение и приговор собора 869-870 гг., не пытаясь при этом оспорить первенство Рима. Отец Иоанн Мейендорф пишет по этому поводу: "Это был последний собор, который проходил с соблюдением этой процедуры (он был общим для Востока и Запада, проходил, как это и было принято на Востоке, был созван императором, почетное место на нем занимали римские легаты, представлявшие собою последнюю инстанцию в судебном деле), и которому Православная церковь придает почти такое же значение, как предыдущим вселенским соборам" (&, р. 135-137).
Догматическое правило этого собора утверждает незаконность каких-либо добавлений к Никео-Константинопольскому Символу веры. Отец Пьер Л'Юилье считает этот догматический декрет "основополагающей хартией церковного общения между Востоком и Западом: нарушив это соборное решение, утвержденное, между прочим, папскими легатами, и приняв добавление Филиокве к Символу веры, Рим ipso facto прервал общение с остальными патриархатами, сохранившими верность древней православной вере" (5, р. 110).
Принял ли решения этого собора, то есть отмену решений игнатианского собора 869-870 гг., догматическое постановление, направленное против каких бы то ни было добавлений к Символу веры, папа Иоанн VIII, или же он попросту ограничился тем, что утвердил восстановление Фотия, признанное собором в присутствии своих легатов? Во всяком случае, патриарх Фотий превозносит его в своем Тайноведении Святого Духа, написанном уже после ухода на покой, когда он боролся против "Филиокве".
"Мой Иоанн, - пишет, в частности, Фотий, - он мой и по другим причинам, и потому, что встал на мою защиту с такой силой как никто иной, - итак, мой Иоанн... через своих святых и славных легатов Павла, Евгения и Петра, прелатов и священников Божиих, прибывших на наш собор, принял Символ веры, поступив так, как всегда поступали его предшественники в Кафолической церкви, епископы Римские; и он подписался под этим Символом через посредство ума, голосов и священных рук этих достойных и святых мужей, поставивших под ним свои подписи. Более того, его преемник святой Адриан (Адриан III, 884-885), следуя древнему обычаю, отправляя нам свое соборное послание, исповедал ту же веру, которая учит, что Дух исходит от Отца" (PG 102, col. 381 ).
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Труды Дворника показали, что Рим бе- возражений принял решения собора 879-880 гг. и что патриарх Фотий умер в общении с Римским престолом. Версия о второй фотианской схизме - не более чем позднейший миф, полная несостоятельность которого была окончательно доказана Дворником.
Беспокойная история патриаршества Фотия является ярким примером столкновения двух экклезиологий, двух центров юрисдикции и влияния, которым было суждено в это время в последний раз встретиться в рамках единого собора, в последний раз сообща свидетельствуя о церковном общении между Востоком и Западом.
Со времени восшествия на патриарший престол и до окончательного ухода на покой Фотий выступает как подлинный свидетель экклезиологического сознания, традиционного для Византийской церкви, которому свойственны уважение к первенству Римской кафедры, основанному на том, что в этом городе проповедовал и принял мученический венец первый среди апостолов, а также признание - хотя и несколько запоздалое - канонов Сардикийского собора, освящающих право апелляции к Риму.
Вместе с тем, для Фотия и других восточных патриархов осуществление римского первенства может считаться законным и соответствующим Преданию лишь тогда, когда оно ограничено рамками пентархии. Византийцы сопротивляются той тенденции, которую де Фрис назовет "чрезмерным преувеличением роли Римского первенства самим Римом, осуществлявшимся в ущерб соборному принципу управления Церковью" (4, р. 282). Таким образом, принцип пентархии представлял собой определенную базу для modus vivendi между Римом и Константинополем, обеспечивая осуществление римского первенства в рамках внутренней автономии восточных патриархатов в вопросах дисциплины, наряду с осуществлением соборного управления Церковью.
Константинопольский собор 879-880 гг. в последний раз засвидетельствовал о тождестве веры Рима и Византии, запретив любые добавления к Символу веры. Его можно рассматривать как последний собор "единства Востока и Запада", уважавший автономию поместных церквей в вопросах дисциплины и признававшей Римское первенство не как форму господства и безграничной власти над церквами, не подлежащей никакому обжалованию, но как форму служения единству и братскому общению.
Имеем ли мы право говорить, что в эпоху собора 879-880 гг. само понятие пентархии стало весьма двусмысленным? А. ван Буннен отмечал, что ослабление восточных патриархатов после христологических споров и мусульманских завоеваний свело собор 879-880 гг. к "диархическому" противостоянию Рима и Константинополя и что 1-й канон этого собора уже содержит в зачатке идею о своего рода разделе христианского мира между Старым и Новым Римом, "хотя определенное лидерство по-прежнему сохранялось за Римской церковью" (6, р. 56).
Собор 879-880 гг. - несмотря на определенную ограниченность и целый ряд недостатков - можно с полным правом назвать собором примирения и единства церквей. Он пользуется огромным авторитетом в православном мире, а иногда даже причисляется к вселенским соборам. Его правила включены в православные канонические сборники. Своим успехом он в значительной степени обязан трудам и заслугам святого патриарха Фотия. В течение всего своего патриаршества он был миротворцем, свидетелем неразделенной веры, представителем соборного Предания Кафолической Церкви.
БИБЛИОГРАФИЯ
1. Francis Dvornik, Le Schisme de Photius, Histoire et legende, Paris, 1950;
2. Francis Dvornik, Byzance et la Primaute romaine, Paris, 1964;
3. Francis Dvornik, Histoire des conciles, Paris, 1961.
4. W. de Vries, Orient et Occident: les structures ecclesiales vues dans I'histoire des sept premiers conciles oecumeniques, Paris, 1974.
5. P. L'Huillier, Le saint patriarche Photius et 1'unite chretienne / / Messager de l'exarchat du patriarche russe en Europe occidentale 22, 1955, p. 92-110.
6. Alexis Van Bunnen, Le concile de Constantinople de 879-880 // Contacts 113, 1981, p. 6-40; 115, 1981, p. 211-234; 117, 1982, p. 47-61.
7. George Every, The Byzantine Patriarchate, London, 1962.
8. J. Meyendorff, Initiation a la theologie byzantine, Paris, 1975;
9. J. Meyendorff, Saint Pierre, sa primaute et sa succession dans la theologie byzantine // Primaute de Pierre, Neuchatel, 1960, p. 93-115.
10. T. Ware, L'Orthodoxie, Paris, 1963.
11. Olivier Clement, L'Essor du christianisme oriental, Paris, 1964.