| |< в начало | << назад | к содержанию | вперед >> | в конец >| | |||
 |
|||||||
Глава II
Тайны Христа — тайны Матери
Розарий — «краткое изложение Евангелия»
18. В созерцание лика Христа можно погрузиться, только слушая голос Отца, в Святом Духе, потому что «никто не знает Сына, кроме Отца» (Мф 11, 27). Находясь в окрестностях Кесарии Филипповой, Иисус, отвечая на исповедание Петра, точно определяет источник этой проницательной интуиции, открывающей, Кто Он: «Не плоть и не кровь открыли тебе это, но Отец Мой, Сущий на небесах» (Мф 16, 17). А значит, необходимо откровение свыше. Однако, чтобы принять его, следует начать слушать: «Только тишина и молитва создают подходящую среду, в которой может созревать и развиваться наиболее истинное и последовательное знание этой тайны»27.
Розарий — один из традиционных путей христианской молитвы, направленной на созерцание лика Христа. Папа Павел VI описывал его так: «Это евангельская молитва, в центре которой стоит тайна искупительного Воплощения, а значит, Розарий — исключительно христологическая молитва. Ибо для нее характерно подобное литании повторение слов «Радуйся, Мария», которое становится непрестанным прославлением Христа, к Которому, как конечной цели, относятся и возвещение Ангела, и приветствие матери Иоанна Крестителя: «Благословен Плод чрева Твоего» (Лк 1, 42). Более того, повторение слов Радуйся, Мария — это основа, на которой развивается созерцание тайн. Христос, Которого призывает каждое «Радуйся, Мария», — Тот же Христос, на Которого нам указывают все тайны, — Сын Божий и Сын Девы»28.
Необходимое дополнение
19. Розарий в своей наиболее распространенной форме, одобренной церковными властями, указывает только на некоторые из многочисленных тайн жизни Христа. Подобный выбор был сделан согласно первоначальной схеме этой молитвы, образующейся из числа 150, соответствующего числу Псалмов.
Однако я полагаю, что для углубления христологического содержания Розария необходимо дополнение, которое даст отдельным верующим и общинам возможность охватить также и тайны общественного служения Христа в период между Крещением и Страстями, независимо от того, как они это дополнение расценят. Именно в этих тайнах мы созерцаем важные аспекты личности Христа, явившего людям полноту Божественного Откровения. Он, провозглашенный Отцом во время крещения в Иордане возлюбленным Сыном, возвещает пришествие Царства, о котором свидетельствует делами и говорит о его требованиях. Именно в годы общественного служения тайна Христа раскрывается особенным образом как тайна света: «Доколе Я в мире, Я свет миру» (Ин 9, 5).
Чтобы с полным правом Розарий можно было назвать «кратким изложением Евангелия», необходимо после воспоминания Воплощения и сокрытой жизни Христа (радостные тайны), прежде чем остановиться на скорби Страстей Господних (скорбные тайны) и на триумфе Воскресения (славные тайны), размышлять над некоторыми важными моментами общественного служения (светлые тайны). Это дополнение в виде новых тайн, не причиняющее ущерба никаким существенным традиционным аспектам этой молитвы, предназначено для того, чтобы оживить в христианской духовности интерес к ней как к истинному погружению в глубину Сердца Христа, море радости и света, боли и славы.
Радостные тайны
20. Для первого цикла «радостных тайн» действительно характерна радость, излучающаяся из события Воплощения. Это проявляется в момент Благовещения, где приветствие, обращенное Гавриилом к Деве из Назарета, связано с призывом к мессианской радости: «Радуйся, Мария». К этому возвещению подготавливает вся история спасения и, некоторым образом, вся история мира. Если план Отца действительно состоит в соединении всего во Христе (ср. Еф 1, 10), то Божественное благоволение, с которым Отец склоняется над Марией, чтобы сделать Ее Матерью Своего Сына, охватывает, некоторым образом, всю вселенную. В свою очередь, все человечество как бы участвует в fiat (да будет), которым Она с готовностью отзывается на волю Бога.
В атмосфере ликования следует сцена встречи с Елизаветой, когда от голоса самой Марии и присутствия Христа в Ее чреве, «радостно взыграл» Иоанн (ср. Лк 1, 44). Радостью окрашена сцена в Вифлееме, в которой рождение Божественного Младенца, Спасителя мира, воспевается ангелами и возвещается пастухам как «великая радость» (Лк 2, 10).
Но уже две последние тайны, сохраняя оттенок радости, предваряют знамения драмы. Сретение не только выражает радость посвящения Младенца Богу и наполняет восхищением старца Симеона, но включает в себя также и пророчество о «знаке пререканий», которым станет Младенец для Израиля, и о мече, который пронзит душу Марии (ср. Лк 2, 34-35). Радостен и в то же время драматичен эпизод с двенадцатилетним Иисусом в храме. Здесь Он предстает в Своей Божественной премудрости, когда спрашивает и отвечает, будучи Тем, Кто учит. Откровение тайны Сына, полностью преданного делам Отца, является предвозвещением евангельского радикализма, когда даже самые дорогие человеку отношения приходят к кризису перед лицом абсолютных требований Царства. Иосиф и Мария, опечаленные и встревоженные, «не поняли сказанных Им слов» (Лк 2, 50).
Таким образом, размышление над радостными тайнами открывает причины и значение христианской радости: это значит устремить взор на реальность тайны Воплощения и на некое предвозвещение тайны спасительных Страстей. Мария ведет нас к пониманию тайны христианской радости, напоминая нам, что христианство — это, прежде всего, euanghelion, Благая Весть, центром и содержанием которой является личность Христа — Слова, ставшего Плотью, единственного Спасителя мира.
Светлые тайны
21. Переходя от детства и жизни в Назарете к общественному служению Иисуса, созерцание ведет нас к тайнам, которые могут по праву называться «тайнами света». В действительности же вся тайна Христа является светом, а Он — «свет миру» (Ин 8, 12). Но это измерение открывается особым образом в годы общественного служения, когда Он возвещает Евангелие Царства. Я считаю, что справедливо можно считать тайнами, «полными света», следующие знаменательные моменты этого периода жизни Христа: 1. Его крещение в Иордане; 2. Его откровение о Себе на браке в Кане Галилейской; 3. Возвещение Царства Божьего и призыв к обращению; 4. Преображение на горе Фавор; 5. Установление Евхаристии, ставшей сакраментальным выражением Пасхальной тайны. На них я хочу указать христианской общине.
Каждая из этих тайн — это откровение Царства, пришедшего уже в самой личности Иисуса. Светлой тайной является, прежде всего, крещение в Иордане, где в тот момент, когда Иисус входит в воду и, будучи без греха, становится жертвой за наш грех (ср. 2 Кор 5, 21), отверзаются небеса и голос Отца возвещает, что Он — Сын возлюбленный (ср. Мф 3, 17 и пар.), а Святой Дух нисходит на Него, чтобы призвать Его к грядущему служению. Светлой тайной является первое знамение, данное в Кане (ср. Ин 8, 1-12), где Христос, превратив воду в вино, благодаря ходатайству Девы Марии — первой из уверовавших — открывает вере сердца учеников. Светлой тайной является проповедь Иисуса, во время которой Он возвещает приближение Царства Божьего и призывает к обращению (ср. Мк 1, 15), отпуская грехи всем, приближающимся к Нему с упованием (ср. Мк 2, 3—13; Лк 7, 47-48), давая начало тайне милосердия, которую Он Сам будет воплощать до скончания века, особенно через таинство примирения, доверенное Церкви. Следующая светлая тайна, в полном смысле этого слова, — это преображение, по преданию имевшее место на горе Фавор. Божественная слава освещает лик Христа, когда Отец свидетельствует о Нем перед охваченными восторгом апостолами, призывая их слушать Его (ср. Лк 9, 35 и пар.), и готовит их к переживанию вместе с Ним скорбного часа страданий, чтобы вместе с Ним они пришли к радости воскресения и к жизни, преображенной Святым Духом. Наконец, светлой тайной является установление Евхаристии, в которой Христос в Своем Теле и Крови под видом хлеба и вина становится пищей, «до конца» свидетельствуя о Своей любви к людям (Ин 13, 1), для спасения которых Он принесет Себя Самого в жертву.
В этих тайнах, за исключением брака в Кане Галилейской, Мария остается в тени. Евангелия лишь упоминают несколько раз о Ее случайном присутствии в тот или иной момент проповеди Иисуса (ср. Мк 3, 31-35; Ин 2, 12), ничего не сообщая о том, была ли Она в горнице в момент установления Евхаристии. Но Ее роль во время брака в Кане Галилейской словно зримо открывается на протяжении всего пути Христа. Откровение, данное о Нем в момент крещения в Иордане Самим Отцом и отраженное эхом в словах Иоанна Крестителя, в Кане Галилейской мы слышим из Ее уст, оно становится великим материнским наставлением, обращенным Ею к Церкви всех времен: «Что скажет Он вам, то сделайте» (Ин 2, 5). Это наставление представляет собой мариологический фон всех светлых тайн, являясь прекрасным вступлением к словам Христа и тем знамением, которые были явлены Им во время общественного служения.
Скорбные тайны
22. Тайнам страдания Иисуса Христа Евангелие придает большое значение. Всегда, особенно во время Великого поста, христианское благочестие через совершение Крестного пути обращалось к отдельным моментам Страстей Господних, интуитивно сознавая, что здесь — кульминация откровения любви и источник нашего спасения. Розарий призывает молящегося сосредоточить взор своего сердца на некоторых моментах страданий и пережить их вновь. Путь размышлений открывается Гефсиманией, где Христос переживает особенно мучительные минуты, принимая волю Отца, против которой могла бы взбунтоваться слабая плоть. Там на Христа обрушиваются все искушения человечества и Он видит все его грехи, чтобы сказать Отцу: «Не Моя воля, но Твоя да будет» (Лк 22, 42). Его «да» перечеркивает «нет», сказанное прародителями в Эдемском саду. Чего стоило Ему принятие воли Отца, видно из последующих тайн, в которых путь на Голгофу, бичевание, увенчание тернием и смерть на кресте ввергают Его в наибольшее уничижение: Ессе homo!
В этом уничижении проявляется не только любовь Бога, но и само значение человека. Ессе homo: кто хочет постичь человека, должен суметь постичь его начало, его предназначение и его осуществление во Христе — Боге, унизившемся из любви «даже до смерти, и смерти крестной» (Флп 2, 8). В скорбных тайнах верующий вновь и вновь переживает смерть Иисуса, пребывая у подножия креста рядом с Марией, чтобы вместе с Ней погружаться в океан любви Бога к человеку и ощущать всю ее возрождающую силу.
Славные тайны
23. «Созерцание лика Христа не может остановиться на изображении Распятого. Христос — Воскресший!»29. В Розарии всегда выражалось это переживание веры, призывая верующего выйти за пределы тьмы страдания, чтобы устремить взгляд на славу Христа в Воскресении и Вознесении. Созерцая Воскресшего, христианин вновь открывает основы своей веры (ср. 1 Кор 15, 14) и вновь переживает радость — не только радость апостолов, Магдалины и учеников в Эммаусе — тех, кому явился Христос, но и радость Марии, Которая не менее сильно должна была ощутить новую жизнь прославленного Сына. С момента взятия на небо и Она будет вознесена к той славе, в которой после вознесения Христос восседает одесную Отца, чтобы предвосхищать то, что предуготовано всем праведным в воскресении плоти. Наконец, увенчанная во славе, — что мы видим в последней славной тайне — сияет Она как Царица ангелов и святых, предвосхищение и вершина эсхатологической реальности Церкви.
В середине этого пути славы Сына и Матери находится Пятидесятница, третья славная тайна Розария, являющая Церковь как семью, собравшуюся вместе с Марией, оживотворенную сошествием Святого Духа и готовую к миссии евангелизации. Ее созерцание, как и созерцание других славных тайн, должно привести верующих ко все более живому осознанию своей новой жизни во Христе, внутри реальности Церкви — жизни, для которой образ Пятидесятницы — великая «икона». Таким образом, славные тайны оживляют в верных надежду достичь конечной эсхатологической цели, к которой они стремятся, будучи частью Народа Божьего, странствующего в истории. Это должно побуждать их смело свидетельствовать о «радостной вести», придающей смысл всей их жизни.
От «тайн» к «Тайне»: путь Марии
24. Циклы размышлений, предлагаемые святой молитвой Розария, конечно, не исчерпывающи, они лишь указывают на то, что существенно, ведя дух «вкусить познание Христа», которое непрерывно черпается из чистого источника Евангелия. Каждая из отдельных черт Христа, изображенных Евангелистами, сияет блеском Тайны, превосходящей всякое знание (ср. Еф 3, 19). Это Тайна Слова, ставшего Плотью, в котором «обитает вся полнота Божества телесно» (Кол 2, 9). Поэтому Катехизис Католической Церкви делает такой акцент на тайнах Христа, напоминая, что «все в жизни Христа является знаком Его Тайны»30. Призыв Церкви в третьем тысячелетии — «duc in altum» — соразмеряется со способностью христиан к «совершенному разумению для познания тайны Бога и Отца и Христа, в Котором сокрыты все сокровища премудрости и ведения» (ср. Кол 2, 2-3). К каждому крещеному обращено горячее пожелание из Послания к Эфесянам: «Да даст [...] верою вселиться Христу в сердца ваши, чтобы вы, укорененные и утвержденные в любви, могли постигнуть [...] и уразуметь превосходящую разумение любовь Христову, дабы вам исполниться всею полнотою Божией» (Еф 3, 16-19).
Розарий служит этому идеалу, открывая «секрет», как легче всего встать на путь глубокого и захватывающего познания Христа. Мы могли бы назвать его путем Марии. Этот путь — пример Девы из Назарета, женщины веры, тишины и внимания. В то же время это путь почитания Марии, вдохновляемого сознанием неразрывности связи Христа с Его Пресвятой Матерью: некоторым образом тайны Христа — это тайны Марии, даже когда Она не является их непосредственным участником, потому что Она живет Им и для Него. В молитве «Радуйся, Мария» слова архангела Гавриила и святой Елизаветы становятся нашими, и мы чувствуем себя побуждаемыми вновь и вновь искать в Марии, в Ее объятиях, в Ее сердце «благословенный Плод Ее чрева» (ср. Лк 1, 42).
Тайна Христа, тайна человека
25. В уже упомянутом свидетельстве 1978 года, где сказано о Розарии как о моей любимой молитве, я выразил мысль, к которой хотел бы вернуться. Тогда я сказал, что «в простой молитве Розария пульсирует ритм человеческой жизни»31.
Подытоживая размышления о Христе, можно сделать более понятным антропологическое следствие Розария. Это следствие настолько же радикально, насколько на первый взгляд незаметно. Кто начинает созерцать Христа, размышляя над этапами Его жизни, тот не может не постичь в Нем истину о человеке. Это важное утверждение II Ватиканского собора, которое, начиная с энциклики Redemptor hominis, стало предметом моего учительства: «В действительности, тайна человека истинно освещается только в тайне воплощенного Слова»32. Розарий помогает открыться этому свету. Следуя путем Христа, в Котором путь человека прошел «переоглавление»33, был искуплен и открыт, верующий становится перед образом истинного человека. Он созерцает Его рождение, учась святости жизни; смотрит на дом в Назарете, осознавая первоначальную истину о семье согласно замыслу Божьему; слушает Учителя в тайнах общественного служения, достигая света, чтобы войти в Царство Божие; следует за Ним по дороге на Голгофу, постигая смысл спасительных страданий. И, наконец, созерцая Христа и Его Матерь во славе, он увидит цель, к которой призван каждый из нас, если позволит Святому Духу исцелить и преобразить себя. Следовательно, можно сказать, что каждая тайна Розария, если размышлять над ней должным образом, освещает тайну человека.
В то же время так естественно захватить на встречу со святой человеческой природой Искупителя наши многочисленные проблемы, страхи, трудности и планы, всё, что характерно для жизни человека. «Возложи на Господа заботы твои, и Он поддержит тебя» (Пс 55, 23). Размышлять с Розарием — значит вверить наши тревоги милосердным сердцам Иисуса и Марии, Его Матери. Двадцать пять лет спустя, вспоминая свои испытания, которых было достаточно в моем служении преемника Петра, я чувствую, что должен еще раз подтвердить и настойчиво призвать всех лично пережить, что в Розарии воистину «пульсирует ритм человеческой жизни», чтобы согласовать ее с ритмом Божественной жизни в радостном общении со Святой Троицей, к которому мы предназначены и которого так страстно жаждем.