|< в начало	<< назад	к содержанию	вперед >>	в конец >|

IV. ПЕРВЫЙ ВЕК ПОРАБОЩЕНИЯ ЦЕРКВИ ИМПЕРИЕЙ

В 313 году римские императоры Константин, на Западе, и Ликиний, на Востоке, совместно признали христианство полноправной религией Римской Империи. Несколько лет спустя Константин оказался единственным императором огромного государства, обнимавшего страны окружающие Средиземное море и почти всю западную Европу. Он стал явно покровительствовать христианству. "Император возвратил христианам безвозмездно не только места молитвы, где они собирались до последнего преследования, но и все те прочие здания и недвижимые имущества, которые принадлежали их общинам, т. е. христианским церквам... Константин поддерживал христианство, обогащал храмы, и объявил об освобождении лиц духовного звания от всех общественных обязанностей. ...Так как он всегда был к услугам Церкви, то и вся деятельность его представлялась в хорошем освещении, и именно за это Церковь и была ему так благодарна"⁷¹. "Константин установил день, назначенный для молитв, и предписал, чтобы этот день праздновался по всей римской империи"⁷².

Константин был способный и самоотверженный правитель, заботившийся о благе своих народов и повидимому искренно желавший процветания христианства. Но не следует забывать, что он лично стал христианином и принял крещение (кстати, от еретического арианского епископа Евсевия) только за несколько дней до своей смерти, наступившей в 337 году. Он довольно поверхностно усвоил себе учение Христово. Неподдельное благочестие сочеталось в нем с недопустимою грубостью нравов. В некоторых отношениях он был похож на Петра Великого. Он велел убить побежденного им Ликиния, из слепой ревности он казнил в З2б году своего неповинного старшего сына, Криспа, и вскоре затем велел замучить до смерти свою вторую жену, Фавсту; он казнил и других своих родственников. Он никогда не отказывался от звания "верховного жреца", так что после своей смерти он был причислен язычниками к сонму богов. Идея св. Иринея о значении римской епископской кафедры, как центра Церкви, ему была совсем чужда. Да это и не удивительно: древние представления об императоре, как верховном начальнике служителей религии, были тогда так распространены, что даже многие епископы, склонные к ересям, поддавались им; так 270 африканских епископов, раскольников-донатистов, собравшись на собор, постановили обратиться к Константину за разрешением чисто церковных вопросов. Константин счел вполне естественным пойти навстречу этому желанию. "Константин созвал весьма многочисленный собор в Арелате (в южной Франции; С. Т.) ...и когда собор арелатский ...оказался недостигшим цели, в разборы споров и жалоб между донатистами и православными он входил уже исключительно своею властью"⁷³. "Совершая известный религиозно-политический переворот в пользу христианства, Константин Великий совершал его как властный государь, исключительно моту проприо (т. е. по собственному почину; С. Т.), руководясь убеждениями личными и указаниями истории; и когда распространял при этом на христианство и Церковь те или иные права религии государственной, или издавал в интересах христианства новые законы, выходил из начал чисто государственного свойства. Ни на какие соглашения с представительством христианской Церкви нет при этом указаний ни в законах и речах его, ни в свидетельствах историков церковных... Издавая те или иные законы по делам веры и Церкви христианской, или религии народной вообще, Константин В., а за ним и преемники его, руководились не интересами мнимого союза с представительством христианской Церкви, а общими началами древне-римского религиозно-государственного права"⁷⁴.

Вряд ли думал Константин о подлинном единстве Церкви Христовой, о том единстве ее, которое будет продолжаться и тогда, когда исчезнут десятки и сотни разных империй. Он, как и его преемники, хотел обеспечить религиозное единство своей империи, своего государственного вселенства. Царство Божие, предназначенное для всех стран и всех времен, он хотел втиснуть в сравнительно очень узкие рамки Римской империи. Отсюда крутые, искусственные приемы, противоречащие Евангелию, приемы, к которым Константин прибегал в своих впрочем искренних стремлениях обеспечить спайку государственного христианства.

В виду грозной опасности со стороны ариан, отрицавших божескую природу во Христе, епископы желали собраться на "общий" собор. Константин обеспечил материальную к тому возможность и созвал собор в Никею, недалеко от теперешнего Константинополя. Собор этот состоялся в 325 году; на нем присутствовало 314 восточных и только 4 или 5 западных епископов. Собор осудил ариан. В это время император угрозами ссылки загонял еретиков в Церковь. Но после собора он столь же энергично заставлял - всё в виду государственного, не церковного, единства христиан - православных епископов делать уступки еретикам. Мало того. Константин созвал епископов всего Востока и Египта на собор, который и состоялся в городе Тире (в Финикии) в 335 году. На этом соборе преобладали ариане. По их желанию Константин сослал в город Трир (в западной Германии) одного из величайших столпов православия, св. Афанасия Великого. Так уже при первом христианском императоре началась та трагедия, которая должна была впоследствии привести к отпадению христианского Востока от единства вселенской Церкви: гонение на подлинное православие со стороны императоров, сильных мира сего, стремившихся заменить подлинное единство Церкви своим, политическим единством империи.

Известный русский духовный писатель, епископ Игнатий Брянчанинов, в своем слове "О Православии" говорил: "Римский император, равноапостольный, великий Константин писал письмо святому Александру, патриарху александрийскому, обличителю ересиарха Ария, увещавая его прекратить прения, нарушающие мир из-за пустых слов. Этими словами, которые названы пустыми, отвергалось Божество Господа Иисуса Христа, уничтожалось христианство"⁷⁵. В другом своем письме к св. Александру и к Арию Константин писал: "Во первых, я предположил представления всех людей о божестве соединить как бы в один общий строй; во вторых, возвратить прежнее здоровие целому организму империи... Если бы я установил общее согласие в мыслях между всеми почитателями Бога, то это принесло бы пользу и управлению государственному"⁷⁶. За этими и подобными словами скрывается глубокий корень византийского раскола.

"Отношения Церкви к государству, как они сложились в царствование Константина, конечно не идеальны. Император... позволяет себе довольно часто вмешиваться в дела Церкви. Не став еще ее сыном, он действует как ее покровитель, даже как руководитель... Его окружает душная атмосфера придворной лести"⁷⁷.

Папы римские одобрили догматические постановления Никейского собора и отвергли Тирский собор.

Таким образом съезд восточных епископов в Никее получил для всей Церкви значение вселенского собора, а Тирский собор навсегда остался в числе отвергнутых Церковью соборов. О св. Сильвестре, папе римском во время Никейского собора, восточная Церковь поет в богослужебных книгах (2 января): "Верховник явился еси священного собора, священнотаинниче, и верховника учеников украсил еси престол. Ересей, Сильвестре, лесть отгнал еси, паству упасл еси. ...Яко божественный верховник священных Отцов, священное учение утвердив, еретиков заградил еси уста".

Заметим еще, что Никейский собор (канон 6) подчинил всех епископов каждой области одному митрополиту и таким образом, на деле, отверг мнение, что всякий епископ ответствен за свои слова и поступки только перед Богом.

После смерти Константина Великого (337 г.) императором Востока стал его сын Констанций, отъявленный еретик. Св. Афанасий вернулся было из ссылки, но не надолго. "Констанций выступил горячим защитником арианства... Православные были для него ненавистны. Опираясь на его сочувствие, арианские епископы на соборе в Антиохии (341 г.) осудили Афанасия. Афанасий удалияся на Запад к папе Юлию. Юлий сочувственно принял страдальца; на соборе он осудил действия врагов Афанасия, а его признал законным архиепископом Александрии"⁷⁸.

Еще незадолго до этого собора папа Юлий писал к враждебным Афанасию восточным епископам: "Почему же не писано было к нам особенно о церкви Александрийской? Или не знаете, что было это обыкновение, - прежде писали к нам, и здесь уже решалось, кто прав. Итак, если падало какое подозрение на тамошнего епископа, надобно было написать к здешней церкви... Что пищу, то служит к общей пользе. Ибо что приняли мы от блаженного апостола Петра, то и объявляю вам". Письмо это св. Афанасий приводит в своем повествовании об арианской смуте⁷⁹. Ему, конечно, и в голову не приходило протестовать против этого проявления папского главенства.

Но ариане не успокоились и не подчинились. Тогда решено было созвать большой собор из западных и восточных епископов. Собор этот состоялся в 343 году в Сардике (теперешняя София в Болгарии). По своему составу это был гораздо более "вселенский" собор, чем все древние оффициально вселенские соборы: на нем присутствовали лучшие, не зараженные ересью епископы Испании, Франции, Италии, Африки, Балкан, Греции, Палестины, Аравии, Египта, и т. д. Если папы не сочли нужным причислить Сардикский собор к вселенским, так это только потому, что на нем никакое учение не было догматически определено. Тем не менее, "Сардикский собор, из почтения к памяти апостола Петра, признал за римским епископом высшую судебную власть для целей Церкви (правила 3-5). Это признание имело тот смысл, что, в случае жалобы несправедливо осужденных восточными соборами епископов, папа, как скоро он найдет жалобу основательною, может составить новый собор для переисследования и перерешения"⁸⁰. Итак, уже в IV веке лучшие элементы епископата сознавали, что на папе римском лежит обязанность следить за правильным осуществлением соборного начала и утверждать или отвергать решения соборов. "Сардикийские отцы, отправляя свои деяния, в силу соборного положения, на утверждение папы Юлия I, писали ему, что правильно священникам относиться отовсюду к главе, т. е. к апостольскому престолу. Правила были присоединены к свитку Никейского собора, т. е. объявлены обязательными для всей Церкви"⁸¹.

Враги Афанасия и Церкви не дремали. Система управления Церкви "христианским императором" им была весьма на руку. "Император Констанций, сделавшись единодержавным правителем империи, решился теперь окончательно сокрушить православие... Констанций не стеснялся никакими мерами насилия против православных... Многие епископы, имевшие мужество защищать Афанасия, отправлены были в ссылку, а их кафедры отданы были арианам. После этого Констанций отдал приказ силою выгнать Афанасия из Александрии"⁸².

"В лице Константин мы в первый раз в истории встречаем тип богослова на престоле... Император вмешивается в выбор епископов константинопольских, приходит в ярость, когда узнает, что эта кафедра замещена без его соизволения... Но чаще всего прикрывает себя авторитетом какого-нибудь собора. Едва ли когда собиралось так много соборов, как при Константин... Что свободы на этих соборах было не много, это можно предположить с первого раза. Хитрые махинации придворных епископов, тонкий по форме, но сильный нравственный гнет, были еще не последними средствами к тому, чтобы превратить эти церковные учреждения в слепое орудие арианской партии. На Миланском соборе 355 года император потребовал от епископов прямо и решительно, чтобы они подписали осуждение Афанасия. Те заявили, что это будет против канонов. Чего я хочу, то вам и канон, загремел на них император: - епископы сирийские позволяют мне говорить таким образом; или повинуйтесь, или и вам быть в ссылке. Западные епископы имели настолько присутствия духа, что подняв руки к небу, смело опротестовали эту новую формулу отношений между Церковью и государством, которую терпеливо выслушали их сирийские собратья, напомнили императору, что его царство принадлежит не ему, а Богу, ... напомнили ему о будущем суде, и советовали... не смешивать власть над римскою империею с церковным управлением. Эти отцы Миланского собора не устрашились даже и тогда, когда император вздумал угрожать им обнаженным мечем, и мужественно отправились в далекое изгнание. Папа Либерий столь же твердо выдержал допрос императора и отправился в ссылку, отвергнув предложенную ему императором и императрицею сумму в 500 золотых, сказав, что она нужнее самому императору - на наем солдат, а то, может быть, и придворных епископов"⁸³.

Чуть ли не все епископские кафедры вскоре оказались в руках еретиков или иерархов равнодушных к вопросам веры. Последовал ряд соборов, на Востоке и на Западе, которые высказывались в пользу ереси. Об этой печальной эпохе ев. Иероним⁸⁴ писал: "Застонал весь мир и с удивлением увидел себя ариан-ским".

Испанский епископ Осия, представлявший папу еще на Никейском соборе, смело писал императору: "Перестань, умоляю тебя, вспомни, что и ты человек смертный, убойся дня судного, сохрани себя на оный чистым. Не вступайся в дела существенно церковные и не давай нам приказаний относительно их; а лучше, принимай учение от нас. Тебе вручил Бог царство, а нам вверил дела Церкви... Ты, царь, не имеешь власти приносить кадило... Не подпишусь к осуждению Афанасия, которого мы, римская Церковь и целый собор, оправдали... Удержись... На суде будешь отвечать один... Перестань, умоляю тебя". Св. Афанасий, который приводит это письмо в своем повествовании об арианстве, также горячо защищает евангельский принцип независимости Церкви от государства⁸⁵. "В эпоху близкую ко времени Никейского собора знаменитейшие защитники церковной свободы высказываются против участия чиновников на соборах... Собор с участием чиновников Афанасий Великий противополагает истинно церковному синоду, как еретический православному. Если император хочет церковного мира, говорил папа Либерии, то пусть соберется церковный собор вдали от дворца, пусть на этом соборе не присутствует император, не является комит (придворный чиновник; С. Т.), не приходит с угрозами наместник провинции"⁸⁶. Афанасий, как и папы и все лучшие представители древнего православия, прекрасно понимал, что беда и "ересь" не только в том, что император еретик, а главным образом в том, что он в своей религиозной политике, придерживаясь языческих взглядов, берет на себя роль объединителя Церкви. Вся последующая борьба значительной части восточного епископата против папства коренится в этой императорской ереси.

Папа Либерии был мужественным защитником св. Афанасия пред императором. Вот почему Констанций сослал папу во Фракию, где он был подвергнут разным мучениям, под влиянием которых он впал в такое психическое состояние, что подписал так называемую "третью сирмийскую формулу", вполне православную, но не выражавшую ясного осуждения арианства и потому нежелательную. Сам св. Афанасий считал Либерия неповинным в этом деле⁸⁷. "По освобождении своем папа Либерий продолжает борьбу с арианством: он прилагает старания к восстановлению св. Афанасия, не признает постановлений арианских соборов в Аримини и Селевкии, утверждает решения православного собора в Александрии. Восточные епископы пишут папе, как единомышленные с ним в вере"⁸⁸. И греческая и русская церковь признают Либерия святым. В русской Четье Минее (27 авг.) сказано, что св. Либерий "о правоверии много под-визася".

В 364 году на императорский престол вступил Валент, тоже яростный арианин и приверженец старой римской традиции возглавления Церкви не вселенским первосвященником, а императором. "Нетерпимость Валента выразилась прежде всего в том, что он изгонял православных епископов и замещал их арианами... В 370 году православные обитатели Константинополя, будучи притесняемы арианами и надеясь найти более беспристрастия в императоре, отправили к Валенту до 80 клириков с жалобою на ариан и с просьбой о защите. Император разгневался, но скрыл свой гнев, и поручил префекту Модесту казнить жалобщиков. Клириков посадили на корабль, как бы для того, чтобы везти их в заточение. Среди моря корабельники, согласно распоряжению префекта, высадившись в лодку, подожгли корабль... Клирики частью сгорели, частью потонули"⁸⁹.

Св. Василий Великий, один из знаменитейших отцов Церкви⁹⁰, был как раз в это время епископом. Он тоже не одобрял принципа управления Церкви светскою властью, императором. Император его конечно недолюбливал. "Император в день Богоявления (371 г.) пришел во храм, где священнодействовал Василий и был поражен многочисленностью молящегося народа и благоговейным служением самого св. Василия. Это не помешало впрочем Валенту вскоре после сего подписать приговор, осуждавший св. Василия на изгнание"⁹¹. Всё то же: сторонники цезаропапизма враги папства и православия.

Как Афанасий, так и Василий искал поддержки на Западе, у папы римского. Он даже упрекал папу за его недостаточно решительное, по его мнению, вмешательство в дела восточных церквей. Папе Дамасу св. Василий писал в 371 г.: "Мы ожидали, что единственным избавлением от этого (постоянных еретических волнений; С. Т.) будет посещение вашего сердоболия..., укреплялись в духе радостным слухом, что посетите нас как-нибудь. Но надежда наша не исполнилась; и не удерживаясь долее, приступаем к письменному изложению нашего прошения, чтобы восстали вы на помощь нашу и прислали кого-либо из единодушных с нами, и они бы, или сблизили ставших между собою далекими, или привели опять в содружество церкви Божий, или яснее показали вам виновников неустройства... Без сомнения же, мы требуем не нового чего, но бывшего в обычае и у прочих древних блаженных и боголюбивых мужей, а особенно у вас... Ныне дела наши требуют усильнейшего попечения...; если теперь не подвигнетесь на помощь, то через несколько времени не найдете, кому подать руку, потому что все будут покорены преобладающею ересью"⁹².

После ряда императоров еретиков на византийский престол вступил наконец православный император - Феодосий Великий (379-395). К сожалению и он был пропитан "римской идеей" главенства императора в религии. В 381 г. он созвал собор восточных епископов, который и состоялся в Константинополе. Еще перед этим "Феодосий обнародовал свое исповедание веры, как обязательное для всех его подданных в указе, имевшем тон военного деспотизма"⁹³. На собор явились епископы нескольких стран востока, далеко не всех; всего членов собора было 150 человек. Впоследствии догматические определения этого собора были признаны папой римским правильными, так что и сам собор стали считать вселенским. Собор определил веру в Божескую природу Духа Святого, до тех пор оспариваемую многими.

"Но с именем этого собора связан и грустный факт - вынужденное удаление Григория Богослова с константинопольской кафедры. Возведением Григория на эту кафедру не все были довольны. В Египте имели в виду заменить ее (его ? С. Т.) своим кандидатом... Египетские епископы на соборе повели теперь интригу против Григория... Его упрекали в том, что он не воспользовался переменою внешних обстоятельств, ревностью самодержца, чтобы отплатить арианам за то зло, которое причинено ими православным... Вместо Григория избран был престарелый сенатор Нектарий, еще не крещеный"⁹⁴. Итак, св. Григорий Богослов, один из величайших отцов Церкви, был устранен за то, что он был противником чрезмерной зависимости епископов от императорской власти, т. е. за то, что он придерживался начала самостоятельности Церкви Христовой.

Терневский пишет: "Имп. Феодосий не оказал поддержки св. Григорию, и св. Григорий должен был удалиться из столицы, нельзя сказать, чтобы без сознания того, что с ним поступают несправедливо... Св. Григорий сам был слишком серьезен, слишком неподвижен, слишком аскетичен, слишком - можно сказать - непрактичен для того, чтобы быть столичным епископом... Когда во главе православия стал сам император, то оказалось, что нравы и привычки св. Григория нисколько не согласовались с придворной обстановкой. Этого не мог не видеть ими. Феодосии, и даже сам св. Григорий в этом находил себе утешение: ...не буду целовать окровавленных рук или ласкать подбородков, чтобы добиться небольшой милости"⁹⁵.

О том же константинопольском вселенском соборе Болотов со своей стороны пишет: "Дела и здесь пошли не совсем тихо и мирно: некоторые его заседания казались Григорию Назианзину (т. е. Григорию Богослову; С. Т.) собранием журавлей. Отклоняя впоследствии одно приглашение на собор, он написал: я принял, за правило не являться на эти собрания. Много я видел на своем веку соборов, но не помню ни одного, после которого дела пошли бы лучше, чем прежде"⁹⁶.

В символе Веры, принятом на этом соборе, Церковь названа "католикэн", то есть католической, вселенской⁹⁷.

На соборе 381 года преобладали епископы, желавшие возвышения "придворной" епископской кафедры и, как мы только что видели, враждебно относившиеся к таким защитникам независимости Церкви от государства, каким был св. Григорий Богослов. Они то и составили так называемое "третье правило". Вот оно: "Константинопольский епископ да имеет преимущество чести после римского епископа, так как Константинополь есть новый Рим". Этим злополучным каноном вся иерархичность Церкви переносилась с почвы апостольских преданий на почву чисто земной, мирской политики. Это было первое "каноническое" выражение старой римской не-христианской идеи о непосредственной зависимости иерархии от кесаря, "Третье правило" было составлено также в разрез постановлениям первого вселенского собора о митрополичьих кафедрах. Большинство епископов христианского мира отвергли конечно этот "канон", только сторонники императорского направления в жизни Церкви цепко ухватились за него, что и привело к весьма печальным последствиям. По поводу "третьего правила" историк С. П. Шестаков пишет: "Константинополь - новый Рим. Последнее положение установляло важный принцип, который мог ясно повести к цезаропапизму... Решение это было принято на Востоке с сомнением, а отличие Константинополя, если и было вообще допущено, признавалось лишь как чисто почетное. В Риме оно совсем не было признано"⁹⁸.

В эту же эпоху жил на Западе великий Амвросий медиоланский, бесстрашный борец против арианства и противник объединения Церкви императором. Он "не допускал вмешательства государства в дела Церкви"⁹⁹. Как и все великие отцы Церкви, он перенес много гонений со стороны сильных мира сего. Феодосий уважал его и охотно принимал от него уроки человеколюбия; но западные императоры причиняли ему не мало трудностей и огорчений. "В 385 г. Амвросий медиоланский получил приглашение явиться по делу о своем споре с арианским епископом Авксентием в императорскую консисторию. Третейским судьей между ними хотел быть сам император Валентиниан II, находившийся под сильным влиянием своей матери Юстины, ревностной арианки. Вот что ответил императору в своем письме Амвросий: Когда же ты слышал, всемилостивейший император, чтобы в деле веры миряне были судьями епископа?... Если епископ должен учиться у мирянина, то что же выйдет?... Но кто же это может отрицать, что в вопросах веры..., не императоры бывают судьями над епископами, а епископы над христианскими императорами... Пожалуйста, не воображай, государь, что ты имеешь какое-нибудь императорское право и над божественными предметами... Император в церкви, а не выше церкви"¹⁰⁰.

Конец IV и начало V века ознаменованы гонениями, которым был подвергнут еще один столп древнего православия, св. Иоанн Златоуст, со стороны императорской власти и покорных ей епископов. Главным врагом святителя была императрица Евдоксия, жена слабовольного императора Аркадия. Призванный на константинопольскую архиепископскую кафедру, "Иоанн Златоуст скоро сделался любимцем столичного населения... Ему завидовали не только его собратья - епископы, но и сама императрица, стоявшая во главе светского правительства, считала его влияние на народ чрезмерным и опасным... Любимою темою бесед И. Златоустого было обличение алчных и жестокосердых богачей, а также женской суетности... Против ненавистного архиепископа был поднят поход ...под предводительством Феофила, патриарха александрийского. Собранный Феофилом из врагов Златоуста собор, в виду столицы в Дрисе близ Халкидона, осудил св. Иоанна на низложение с кафедры между прочим и за оскорбление величества в лице императрицы Евдоксии... Повинуясь царскому указу, осуждавшему его на изгнание, св. Иоанн удалился из столицы... Мог ли Златоуст искренно уважать епископский суд, когда в большинстве современных епископов видел честолюбивых и коварных интригантов? Никого я так не боюсь, как епископов, писал Златоустый впоследствии"¹⁰¹. Златоуст был очень скоро возвращен из ссылки, но не из уважения к Церкви, а из-за какого-то суеверного страха императрицы. Но святой обличитель придворной распущенности не переменился и вновь начал обличать безнравственность. "Императрица... требовала мщения; сам император, вышедши из своей обычной апатии, сказал, что пора уже покончить с этим обличителем. По закону епископ должен быть судим себе равными; с этой стороны конечно не представлялось затруднения к осуждению Златоустого, так как между тогдашними епископами было много придворных угодников... Личное влияние Златоустого и сила его красноречия казались так опасны, что и на этот раз враждебные Златоустому епископы, собравшиеся в императорском дворце, предпочли осудить его заочно... Аркадий решился низложить св. Иоанна, и 20 июня 404 г. Златоустый был отправлен в ссылку... Он был отправлен на заточение в армянский город Кукуз, где много страдал... Преемником Златоустого на столичной кафедре был 80-летний Арсакий, брат прежнего архиепископа Нектария, человек красноречивый как рыба. Правительство очевидно с намерением избрало слабого духом архиепископа, потому что сильный духом пришелся уже очень тяжел. Крайняя древность и незначительность Арсакия не мешала ему сурово преследовать иоаннитов (сторонников св. Иоанна Златоустого; С. Т.). ...Преемником Арсакия был Аттик, человек более способный, но не более расположенный к Златоустому. Напротив, при Аттике гонения против иоаннитов усилились, и самому св. Иоанну присуждено было отправиться в более дальнюю ссылку, где бы его авторитет не мог тревожить враждебных ему иерархов, сидевших на главных кафедрах востока... Суровые воины повели Златоустого пешком, подвергая его всем трудностям гористого пути и переменной погоды... На пути он скончался в гор. Команах... Подвижник синайский Нил писал к имп. Аркадию: несправедливо послал ты в изгнание предстоятеля Византии Иоанна, это великое светило вселенной... Более горячо заступался за св. Иоанна римский папа Иннокентий, который вместе с западным императором Гонорием предлагал созвать новый собор епископов для пересмотра дела о Златоустом. Аркадий оставил это предложение без ответа..."¹⁰².

В статье Православной Богословской Энциклопедии о Златоустом два крупных собора осудивших этого столпа православия названы "сонмищем" и "шайкой"¹⁰³. Шестаков пишет о трагедии Златоустого: "Здесь слышится уже контраст западной и восточной половины империи в вопросе об отношении светской власти к церковной. Папа писал духовенству и народу Константинополя о неправом осуждении Иоанна и вступлении на трон его преемника Арсакия. Единственное средство поправить дело папа видел во вселенском соборе, созвать который он брался. Златоусту он писал с дружеской симпатией, внушая ему не терять бодрости... В письме Аркадию императора Го-нория, несомненно продиктованном папою, провозглашается принцип: истолкование божественных предметов дело служителей церкви, наше (светской власти) дело соблюдение требований религии. Гонорий строго осуждал поступок Аркадия с патриархом"¹⁰⁴. "Когда папа Иннокентий потребовал пересмотра дела Златоуста на вселенском соборе, его требование в Константинополе оставили без последствий, как оскорбительное для верховной власти... Златоуст (по другому случаю; С. Т.) заявил, что благочестивый император не должен посягать на права церкви"¹⁰⁵.

Итак, к концу этого первого столетия после "выхода Церкви из катакомб" смутно, но во вселенском масштабе, обрисовываются контуры как бы двух лагерей: 1) лагеря сторонников чисто церковного предания и евангельской независимости Церкви от государства, и 2) лагеря сознательных и, чаще всего, бессознательных приверженцев применения к христианству старой римской идеи возглавления религии императором. В первом лагере мы находим: величайших отцов Церкви, знаменитейших богословов и архипастырей - Афанасия Великого, Василия Великого, Григория Богослова, Амвросия, Златоустого; ряд святых подвижников; всех пап этого периода; лучшие элементы епископата. Во втором лагере собрались жестокие гонители упомянутых отцов Церкви и пап; почти все императоры; разные "сонмища и шайки" придворных епископов, тех "журавлей", по выражению св. Григория, которые создали "третий канон второго вселенского собора"; и множество посторонних авантюристов.

Епископы навязанные Церкви государством в большинстве случаев не были на высоте своего призвания. Это породило длинный ряд крупных еретических соборов. К концу этого периода стало ясно, что епископат предоставленный самому себе, как множество "равных", почти всегда неспособен объединять всю Церковь и нуждается в высшем руководящем, его самого объединяющем начале, в верховной "инстанции". Где эта инстанция? Предстоял выбор между двумя решениями: или папа, как решили отцы Сардикского собора, единственного собора этой эпохи, на котором все главные части тогдашнего христианского мира были достаточно представлены; или император, как того желали сами властелины и менее достойная часть духовенства.

Наступил период долгой борьбы чисто церковного начала возглавления верующих соборностью епископов, объединяемых верховным первосвященником, с до-христианским древне-римским принципом возглавления религии императором самодержцем.

|< в начало	<< назад	к содержанию	вперед >>	в конец >|