| |< в начало | << назад | к содержанию | вперед >> | в конец >| | |||
 |
|||||||
Тот факт, что для значительного по объему свода документов, содержащего социальное учение Пап нашей эпохи, не нашлось места в большинстве работ по истории политической, экономической или социальной мысли, объясняется, скорее всего, не принципиальным исключением его, а особенностями литературного жанра, которому принадлежит этот материал. Это, прежде всего — теология, философия, пастырские воззвания и, в более общих чертах, социальная этика, адресованная в первую очередь католикам, но вместе с тем и всем людям доброй воли: верующим и неверующим.
Этот материал sui generis является, тем не менее, одним из самых крупных произведений нашего времени. Многочисленные эти документы1 затрагивают большое количество тем: объединяет их то, что их автор — Епископ Римский. В общих чертах можно сказать, что первые документы, которые цитируются в книге — это энциклики Льва XIII, содержащие множество принципов, из которых его преемники-Папы сделали соответствующие выводы, применив их к новым обстоятельствам.
Эта вдохновенная последовательность объясняется не только учительным авторитетом тех, кто формулирует социальную мысль Церкви: она тесно связяна с одним проектом, с одной мыслью, лежащей в основе «архитектоники», пронизывающей и вдохновляющей эти столь разнообразные тексты. Этот проект можно было бы определить как обращение к одному историческому идеалу — христианскому идеалу послесредневекового периода: речь идет о жизненном христианском вдохновении, касающемся земного порядка, законная автономия которого уважается. Связь этого исторического идеала с традиционной идеей христианского мира является аналогической, т. е. она сохраняет некоторые типические общие элементы, например, концепцию личности. Вследствие крушения прежнего мира с его культурой и институциями, так глубоко отмеченными влиянием христианства, Папы, сначала с оглядкой, а затем с растущей симпатией, начали постепенно делать выводы из этих «новых вещей»2. Они не теряли из виду универсальности христианства и поняли, что его гений был в том, чтобы внести свойственное ему измерение в разные цивилизации, уважая при этом их глубинную природу. С другой стороны, современный мир, сначала враждебный Церкви, в наши дни проявляет гораздо более тонкий психологический подход к ней, констатируя духовный, по сути своей, характер ее деятельности.
Социальная мысль Церкви находит свою непосредственную связь с определенным историческим христианским идеалом — и этот последний может быть понят лишь с точки зрения аналогии. Таков ключ к изучению этого свода документов, создание которого продолжается уже целый век. Самые старые тексты не только не становятся архивным достоянием, но напротив, недавние документы проливают на них свет и сами получают новое освещение при их помощи. Без сомнения, происходит эволюция, но имеет место не в меньшей мере и непрерывность, и знание всей совокупности папских документов позволяет уловить их глубинную направленность. Глобальное прочтение, которое мы здесь предлагаем, отсылает нас к уже упомянутому архитектоническому проекту, который не направлен на восстановление старого христианского мира, а, скорее, имеет целью христианизацию нового мира, уважая его (новую) природу и обращаясь к опыту прошлого только для применения его по аналогии.
В самом деле, Церковь не может предложить никакой модели экономической и социальной жизни или защищать тот или другой политический режим. Она не была основана, чтобы заменить собою Кесаря, но чтобы установить Царство Божие. Она старается способствовать созданию благоприятных условий для своей духовной задачи: мир и свобода. К сожалению, история показала, что война и угнетение, вследствие непрекращающихся проявлений несправедливости, порождающих конфликты, суть явления, более привычные, чем мир и свобода. Уже тысячу лет утописты предлагают каждый свое Решение, которое, по их мнению, разрешило бы все проблемы. Решение это чаще всего отличается от других предлагаемых решений: это относится и к теоретикам коммунизма, которые, провозгласив отмену частной собственности, не приходят к единому мнению относительно организации общества и, в частности, по вопросу о статусе семьи.
В своем социальном учении Церковь не преподносит решения такого порядка: она предлагает гуманизм, который придает силы отдельным личностям и распространяется на людские общества. Самые же подробные замечания об экономике или политике преподносятся не с технической точки зрения, а скорее, в качестве конкретной поддержки норм этического характера. Достаточно в этом смысле вспомнить, что такие явления как «соучастие» (participation) или частная собственность, выступающие в самых разнообразных формах, не являются единственным предметом социального учения Пап, хотя там можно встретить ссылку на тот или иной опыт или традицию. Богословское в своей основе, социальное учение Пап включает столь многочисленные политические, экономические и социальные рассмотрения, что это придает ему характер настоящего литературного жанра, единство которого гарантируется практической направленностью, т. е. осуществлением одного исторического христианского идеала, примененного в духе времени и места. Постоянно прогрессирующий всемирный технический процесс, оказывающий влияние на людские дела и мышление, в особенности за последние тридцать лет, привел к тому, что этот идеал, возникший первоначально на основе практической проблематики, типичной для Европы, приобрел гораздо более обширный и, безусловно, международный характер. Это не означает, что до сих пор социальное содержание христианских идей не имело универсального значения, скорее можно сказать, что их практические применения относились к специфическому европейскому контексту.
Безусловно, создание ООН и Всеобщая декларация прав человека (1948) стали важными факторами в расширении практического поля социального учения Церкви, и настоятельные ссылки на естественный закон (Пий XII) отражают это желание предложить такой исторический идеал, правопорядок которого не имел бы предпосылкой веру в Откровение, и который, отнюдь не противопоставляясь христианству, вместе с тем, находился бы в гармонии с основными требованиями, сформулированными в Декларации прав человека.
По этому поводу можно ответить, что существование единой мировой власти (рождающейся), не является радикально новым фактом для Церкви, основанной в эпоху, когда Римская Империя господствовала над огромной частью мира и заставила мир принять порядок, который в то время мог рассматриваться как всеобщий. Мир средневекового христианства носил более ограниченный характер из-за разрыва между ним и Востоком и, в особенности, из-за его противостояния мусульманскому миру. И, тем не менее, это был истинно сверхнациональный мир. С распадом средневекового христианского мира возникает главенство националистической современной идеи, которую до сих пор не могут оспорить серьезным образом Международные организации. Присущее человечеству единство, которое Церковь осознает, еще больше объясняет ее симпатию к организациям, собирющим нации вокруг целей мирового значения. Посещения Павлом VI и Иоанном-Павлом II в ООН имеют особо высокое значение и дают представление о новых отношениях между духовной и светской властями в преддверии 2000ого года, а именно: ни охранительная роль Церкви в стиле Средневековья, ни кофликтуальный дуализм, часто имевший место в XIX веке, а, скорее, тесное сотрудничество духовной инстанции, «эксперта по человечеству», т. е. вдохновительницы культурных и религиозных ценностей и политической инстанции на международном уровне. Успех такого исторического проекта неотделим от активной экуменической деятельности, охватывающей совокупность религиозных и духовных традиций, экуменической деятельности, которая могла бы сама по себе стать одним из условий для социального и экономического развития всех обездоленных и условием самого мира.