|< в начало	<< назад	к содержанию	вперед >>	в конец >|

3.8
ОБРЯД ПРИЧАЩЕНИЯ ЗА МЕССОЙ

3.8.1 «Отче наш»

Поскольку в молитве «Отче наш» содержится прошение о хлебе, Киприан Карфагенский и Амвросий Медиоланский отнесли ее к служению Евхаристии, тем более что последующее прошение об отпущении грехов может быть понято как моление о достойном причащении свв. Тайн²⁸⁴. Так Молитва Господня стала благодарственной молитвой за Трапезой. За исключением Римского обряда, а также и Византийского, в других восточных Литургиях она читается непосредственно перед причастием²⁸⁵.

Помещение Молитвы Господней после Евхаристической молитвы восходит к Папе Григорию Великому (590-604). Может быть, его к этому побудили греки, но он защищает свою позицию аргументами: поскольку Евхаристическая молитва - измышление человеческое, стало быть, последующая молитва (говоримая super oblationem [«над приношением»], т. е. над пресуществленными Дарами) должна иметь автором самого Господа.

Присоединение «Отче наш» к Евхаристической молитве в Римской Литургии очень тесное, - отсутствуют завершающие Анафору благословения и ектений, в восточных обрядах помещаемые перед Молитвой Господней, - присоединение настолько тесное, что «Отче наш» практически выступает как продолжение Евхаристической молитвы священника²⁸⁶. Это имело следствием, что Молитва Господня, призванная приготовить общину к причастию, перестала, по древнему свидетельству (Папы Григория), произноситься общиной и превратилась в одну из священнических молитв²⁸⁷. Община тихонько повторяла молитву за предстоятелем, а во всеуслышание звучало только аккламационное завершение последнего прошения «sed libera nos a malo»^cciv. Громко произносили, после вставных слов священника, также концовку аминь.

В обновленной Литургии молитва «Отче наш» снова признана молитвой всей общины, «una cum populo».

Как при произнесении других священнических молитв, во время чтения «Отче наш» общиной священник также принимает молитвенную позу^ccv. Теперь эта поза, собственно, нелогична. Она станет уместной, когда удастся побудить всю общину принимать ту же древнюю христианскую позу при молении «Отче наш».

Рамочное оформление «Отче наш», вступительные слова и последующий эмболизм^ccvi также свидетельствуют об особо высокой ценности молитвы.

По примеру свв. Отцов во вступительные формулы к «Отче наш» (как на Востоке, так и на Западе) вошел мотив отважного дерзновения, позволяющий христианам называть Всемогущего Бога «Отцом». В этом их наставил и дал им право - «Divina institutio»^ccvii - Сам Христос.

За «Отче наш» следует, в качестве говоримой священником молитвы, «эмболизм»²⁸⁸, имеющийся во всех не-византийских восточных литургиях, а также в Римском обряде. В обновленной Литургии он сохранен, но без перечисления имён святых^ccviii; сегодня он прямо подводит к славословию, произносимому общиной.

Эта доксологическая аккламация «Ибо Твое есть царство...» происходит из древнейшей Литургии; в непосредственной привязке к «Отче наш» она уже имеется в «Дидахе»^ccix (8,2), и она же проникла в некоторые рукописи Св. Писания как глосса к Мф 6, 13. Ее присоединение к «Отче наш», осуществленное в Церквах Реформации, вызвало у католиков представление о каком-то «протестантском "Отче наш"». Тем не менее включение данного славословия в Миссал в ходе литургической реформы имело место не для того, чтобы сделать шаг навстречу экуменизму, а по причине уважения к древнейшей традиции, свойственной, в частности, и восточным Церквам.

3.8.2 Приветствие мира

«В Римском миссале с течением времени досадно перемешались обряды хлебопреломления и приветствия мира. Реформа Миссала особенно в этом месте восстановила старый добрый порядок»²⁸⁹. Если, согласно Миссалу Папы Пия V (1566-1572)^ccx, еще во время завершения эмболизма уже осуществлялось преломление Гостии, то сегодня раздробление Хлеба совершенно удалено от приветствия мира.

Приветствие мира также относится к древнейшему литургическому достоянию; о нем упоминает уже Иустин Философ. Его первоначальное место было в конце богослужения Слова: оно как бы запечатлевало предшествующую молитву и служило выражением братских взаимоотношений в общине еще до начала служения Евхаристии. Как упоминалось, имеются предложения вновь подвинуть на это место акт покаяния в единстве с приветствием мира (как выражением братско-сестринской любви).

Византийцы сохраняют его приблизительно на этом месте, ибо по возложении Даров на алтарь за Великим входом теперь на передний план выходит мотив возношения Даров, а для этого, по заповеди Господа (Мф 5, 23 и сл.), надо примириться друг с другом.

Именно как запечатление предшествующей молитвы приветствие мира уже к началу V в. перешло на место после Евхаристической молитвы. А когда «Отче наш» в свою очередь перешло к непосредственному окончанию Евхаристической молитвы, то приветствие мира сместилось еще дальше - на место после Молитвы Господней, став одновременно печатью речения «Sicut et nos dimittimus debitoribus nostris»^ccxi.

Так Молитва Господня в конце концов стала рассматриваться в тесной связи в обрядом причащения. Аналогично интерпретировали и приветствие мира; оно считалось даже заменой причастия для тех, кто почему-либо не причащался. Это воззрение нашло свое выражение, в частности, в том, что приветствие мира преподавалось от алтаря, а затем «передавалось прочим, всему народу как послание, даже как дар, исходящий из Святого Святых»²⁹⁰.

Если это дар, то и сам служáщий священник должен получить его от кого-то, и он его получал, целуя алтарь²⁹¹. Интимность поцелуя, однако, весьма рано привела к определенному регулированию: мужчины могли целовать только мужчин, а женщины - женщин, а поскольку в храмах мужчины и женщины размещались порознь, такое было легко выполнимо.

Постепенно, однако, поцелуй превратился в едва намеченный жест, став в конце концов (как на Западе, так и в Византии) привилегией служáщего духовенства. Поцелуй мира получил, однако, новый стимул для бытия, когда из Англии пришла «мирная дощечка (таблетка)»^ccxii, посредством которой миряне снова вовлекались в обряд целования мира. Священник сначала целовал алтарь, затем поданную ему алтарником «мирную дощечку», а затем этот последний передавал ее всем прочим, которым предназначался поцелуй мира. Как замена алтаря, «мирная дощечка» часто имела изображение Распятия; также и кресты могли быть заменой «мирных дощечек»²⁹².

В Германии в XI в. появилась «Мирная молитва» священника, которая предшествовала целованию мира; она была составлена на основе Ин 14, 27^ccxiii, и ее включили в новый Миссал^ccxiv. Она, правда, более не является тихой, и священник ее ныне произносит во всеуслышание общины. Вместо былого единственного числа теперь употребляется множественное число: «ne respicias peccata nostra» (тогда как раньше было: mea).

Согласно новому Миссалу, диакон (или священник) может призвать общину обменяться знаками мира и любви, и в это время служáщий священник даёт поцелуй мира диакону или алтарникам. «Форма приветствия мира должна устанавливаться на епископских конференциях в соответствии с особенностями и обычаями народов» (АЕМ 56b). Хотя в различных странах обмен знаками приветствия мира совершается беспроблемно, всё же в некоторых культурных кругах он наталкивается на трудности²⁹³.

3.8.3 Fractio (преломление Хлеба), Agnus Dei («Агнец Божий»)
и Commixtio (смешение Тела и Крови Христа)²⁹⁴

В древние времена служение Евхаристии называлось по обряду преломления Хлеба. С учетом 1 Кор 10, 16-17 преломление Хлеба считалось самым значительным выражением всего служения Евхаристии: все, причащающиеся одного Хлеба, составляют одно Тело Христово, поскольку один и тот же Хлеб есть общение с Телом Христовым. До тех пор, пока было много причастников и пока применялся квасной (дрожжевой) хлеб, преломление евхаристического Хлеба было значительным обрядом.

Оно сопровождалось пением гимна «Agnus Dei» («Агнец Божий»). Его, как говорят, ввел в чин Мессы Папа Сергий I (687-701), который был сирийского происхождения. Слова гимна повторяли многократно до тех пор, пока продолжалось преломление. Как бы то ни было, восточно-христианское происхождение гимна весьма вероятно, поскольку наименование Евхаристии «Агнцем» было издавна известно на Востоке, равно как была известна и связь между преломлением и страданием и смертью Господа²⁹⁵.

Преломление Хлеба потеряло свое практическое значение после перехода к употреблению бесквасного хлеба (опресноков) и особенно когда стали заранее приготовляться маленькие гостии-облатки для верующих. А когда отпало практическое значение преломления Хлеба, гимн Agnus Dei также переменил свой характер; совместно с поцелуем мира он превратился в прошение о мире, и соответственно начиная с XI в. третье прошение «miserere nobis» («помилуй нас») было заменено на «dona nobis pacem» («даруй нам мир»).

Когда вследствие современной Литургической реформы имело место разделение сложного комплекса из поцелуя мира, преломления Хлеба, смешения Даров и гимна Agnus Dei, гимну была возвращена его исконная функция: «Во время преломления и смешения хор певцов или кантор, с участием общины, как правило, поёт Agnus Dei, в других же случаях гимн, как правило, прочитывается. Стихи гимна можно повторять до тех пор, пока не закончится преломление» (АЕМ 56е).

Богатой символике хлебопреломления (смерть Господа, приобщение всех к единому Христу посредством единого Хлеба) отдается должное также и в чине Мессы: уже в 1947 г. Папа Пий XII (1939-1958) потребовал, чтобы свв. Дары, которое преподаются причастникам за Мессой, были освящены за тем же самым служением Евхаристии, и это распоряжение содержится и в новом Миссале (АЕМ 56h). Преподание гостий из Дарохранительницы должно быть ограничено действительно исключительными случаями (что, конечно, ничуть не принижает учения о постоянном присутствии Христа в освященных Дарах).

Благодаря современному употреблению бóльших по размеру гостий, к тому же отчетливее сохраняющих форму хлеба, мы теперь приблизились к идеалу причащения всех или по крайней мере многих от одного Хлеба (например, при служении Мессы в небольших группах или за будничной Мессой).

Commixio, вложение частицы освященной Гостии в освященное Вино, имеет многообразную историю возникновения, а также множество толкований.

За Папским богослужением в VIII в. Папа со словами «Fax Domini sit semper vobiscum» («Мир Господа всегда да пребудет с вами») погружал частицу «Святой» («Sacra») в Чашу, т. е. он брал сохраненную от прошлой Мессы евхаристическую частицу, которую ему до этого показывали при его входе в храм и которой он воздавал поклонение. «Таким образом пытались показать, что вчера и сегодня служится одна и та же Евхаристия»²⁹⁶.

Подобно смешению за Папским богослужением, тот же обряд совершался и за теми литургиями в Риме и в округе, в которых Папа лично не принимал участия. Посредством церковнослужителя-аколита Папа рассылал в храмы евхаристическую частицу - «fermentum»^ccxv - как выражение церковного единства, а священники, также произнося «Pax Domini», полагали ее в Чашу. Этот обряд и назывался commixio («смешение»).

Это «смешение» выражало как «исторически-вертикальное единство уникальной Жертвы Христовой» («Sancta»), так и «локально-горизонтальное единство одной и той же Жертвы во многих мессах» («fermentum»)²⁹⁷.

Но за Папским богослужением имело место еще одно «смешение» (commixio): Папа опускал часть своего Хлебного причастия в Чашу и произносил при этом Молитву смешения. После причащения Папы архидиакон сливал остаток освященного Вина вкупе с содержащейся в нем частицей Гостии в Чашу преподания (scyphus^ccxvi), в которую было налито неосвященное вино.

Из этой Чаши преподания затем осуществлялось (путем отпивания) причащение народа, причем по мере необходимости вино подливали. Согласно другому источнику, употребляли и несколько чаш преподания.

За всем этим стоит представление, и до сих пор господствующее на Востоке в связи с причащением больных и с «Литургией прежде-освященных Даров», а именно: вино через соприкосновение с освященным Хлебом пресуществляется в Кровь Христову и освящается. Отсюда понятие «con-secratio» (буквально «со-освящение») в прежней сопроводительной Молитве смешения.

Под влиянием полемики с идеологами Реформации в Миссале 1570 г. прежняя формула «Fiat commixio et consecratio»^ccxvii была преобразована в простое описание действия «Haec commixio et consecratio»^{ccxviii / 298}.

Интересное символическое разъяснение смешения происходит из Сирии. Раздельное освящение Хлеба и Вина представляет собой смерть Христа, а смешение - это преодоление смертного разделения плоти и крови, т. е. Воскресение Господа²⁹⁹.

В ходе литургической реформы смешение было сохранено прежде всего по экуменическим соображениям. «Более честным решением в согласии с основными принципами обновления Литургии был бы отказ от этого обряда, тем более что и экуменическое обоснование имеет лишь небольшую убедительность»³⁰⁰. Действительно, например, в восточно-сирийской Литургии смешение в той же мере неизвестно, как и в Церквах, сложившихся после Реформации.

3.8.4 Обряд причащения

А. Приготовление

«Чтобы достойно причаститься Тела и Крови Христа, священник готовится к причащению в тайной молитве. Также и верующие должны молиться про себя» (АЕМ 56 и сл.). Священнические молитвы, предусмотренные также и в новом Миссале, - это частные молитвы, и поэтому их присутствие в чине Литургии создаёт проблемы, ибо приготовление к плодотворному принятию причастия есть дело всей общины. «Совместное приготовление к причастию обретает себе конкретную форму в соблюдении непродолжительного молчания. Эта тишина предназначена для того, чтобы каждый, лично молясь, приготовился к причастию»³⁰¹.

Форма причащения верующих до Литургической реформы определялась формой причащения больных. Вплоть до XI в. при причащении больных старались использовать как можно больше элементов из Обряда причащения за Мессой. Впоследствии в обряде причащения больных стало доминировать исповедание грехов; прочитывали «Confiteor»^ccxix, затем «Misereatur»^ccxx и в качестве отпущение грехов «Indulgentiam»^ccxxi. В издании «Rituale Romanum» 1614 г. вошли все эти элементы порядка причащения, т. е. они оказали обратное влияние на Мессу, в которой, таким образом, в качестве чужеродного тела, фактически появился обряд причащения больных, примененный к здоровым.

Это развитие следует рассматривать на фоне постоянной тенденции к уменьшению частоты причащений и редких случаев обязательного причащения верующих. Соответственно почти не случалось, чтобы причастников было очень много (почему причастие пришлось бы раздавать за рамками Мессы). Чаще же бывало, что причастников не было вовсе. И это отлучение верующих от причастия за Мессой продолжалось вплоть до нашего века.

Б. Приглашение

«Священник показывает верующим евхаристический Хлеб, который они примут в причащении, и приглашает их на Трапезу Господню. Вместе с ними он, словами Евангелия, выражает состояние смирения» (AEM 56g). Имеются в виду слова Иоанна Крестителя (Ин 1, 29) и сотника из Капернаума (Мф 8, 8). Приглашение к причастию в Римском миссале дополнено цитатой из Апокалипсиса (19, 9). Ныне священник и община совместно лишь один раз произносят ответ на приглашение; до литургической реформы они произносили его общим числом три раза.

В. Преподание причастия

а) Порядок принятия причастия

Согласно всем известным обрядам, священник причащается первым. При этом должно быть всем ясно, что хозяином Трапезы является не служóщий священник, а Иисус Христос. Иначе человек, привыкший к современным обычаям, - хозяин сначала угощает гостей и лишь затем угощается сам,- может не заметить, что священник также является всего лишь гостем за Евхаристической трапезой. И тем не менее с подобным предубеждением простых прихожан «следует считаться. Когда Месса служится в небольшой общине... неплохо устроить так, чтобы (хотя священник и раздаёт дары по очереди) вкушали Тело Господа все одновременно»³⁰².

б) Формула преподания причастия

Сегодня в Западной Церкви используется формула преподания: «Тело Христово» или «Кровь Христова». Эта формула восходит к практике Древней Церкви. Так, она уже известна Амвросию Медиоланскому, и она же содержится в «Апостольских постановлениях». Тогда ее понимали как вопрос, задаваемый причастнику, который подтверждал свою веру и произносил аминь.

Краткие формулировки, однако, обычно содержат в себе тенденцию к расширению. Поэтому на Востоке появились уважительные прибавки; называются также духовные плоды принятия причастия. Так, формула преподания в византийском обряде включает в себя упоминание имени причастника: «Причащается раб Божий (раба Божия) (имярек) честнаго и святаго Тела и Крови Господа и Бога и Спасителя нашего Иисуса Христа, во оставление грехов и в жизнь вечную»³⁰³.

На территории франкского государства из формулы преподания образовалось благопожелание, основная формула которого в VIII в. гласила так: «Corpus et Sanguis Domini nostri Jesu Christi custodiat te in vitam aeternam»^ccxxii. Сопровождающее слово священнического причащения вкупе с жестом благословения Гостией над причастником и стало формулой преподания³⁰⁴.

Вероисповедный характер древней церковной формулы преподания, ныне вновь введенной в употребление, действительно заслуживает предпочтения перед благопожеланием, потому что она активизирует причастника.

в) Как преподавать причастие - в руки или в уста?

Способ преподавания причастия на протяжении определенного времени был весьма спорным вопросом, и вокруг него сражались с идеологическим рвением. При этом, однако, нет сомнения, что древнейший способ преподания причастия - в руку. Форма сложенных рук, символически образующих престол, подробно описывается уже Кириллом Иерусалимским в его «Мистагогических беседах»³⁰⁵.

Рост благочестия, но также и опасение, что евхаристический Хлеб может быть употреблен на другие цели, породили в IX в. преподание причастие в отверстые уста, и одновременно совершился переход к употреблению бесквасного хлеба (опресноков).

В инструкции «Memoriale Domini» Конгрегации по богослужению от мая 1969 г. епископским конференциям предоставлено право разрешать, как второй способ причащения, преподание причастия в руки в тех странах, в которых оно укоренилась³⁰⁶. При этом, несомненно, пусть благочестие возобладает и пусть не будет затяжной идеологической войны, когда приверженцы преподания причастия в руки или в уста как раз и обвиняют друг друга в недостатке благочестия.

г) Причащение из Чаши

«Своей полной знаменательности причастие достигает тогда, когда оно преподаётся под двумя видами. В таком случае знамение евхаристической Трапезы выражается наиболее совершенным способом» (АЕМ 240).

Между тем причащение от Чаши на Западе, начиная с XII в., постепенно вышло из употребления. В тексте Установительных слов было сохранено (и сейчас сохраняется): «bibite ex eo omnes»^ccxxiii, но тем не менее появился целый ряд оснований, чтобы решиться на радикальное изменение.

Прежде всего, опасались, как бы не разбрызгать и как-нибудь еще не загрязнить сакрамент. Появились такие формы причащения, когда причастники больше не прикладывали уст к Чаше: например, Гостию обмакивали в Чашу и так подавали, или же втягивали в себя часть Вина посредством трубочки-фистулы (flstula)³⁰⁷.

Конечно, за отказом допускать мирян к Чаше в средние века отчасти кроется и показное благочестие, сконцентрированное на вкушении одного лишь Хлеба. Богословское обоснование отказа мирянам в причастии за Чашей содержалось в учении о конкомитанции (concomitantia^ccxxiv), согласно которому Христос выступает нераздельно под каждым видом причастия. Это учение служило легитимацией и раньше имевшихся случаев причастия под одним видом: одним Хлебом причащали больных при посещении домов, а одно Вино преподавали малым детям при крещении. А поскольку священник причащался и Крови, считалось, что заповедь Христова «пить от нее» - исполняется.

Требование причащения и от Чаши было программным требованием критиков Церкви пред-реформационного времени (например, Яна Гуса), а затем оно было подхвачено в Реформации. Вследствие этого отказ от причащения мирян от Чаши стал, среди прочего, отличительным признаком католичества.

Такое состояние продолжалось вплоть до литургической реформы II Ватиканского Собора³⁰⁸. Конституция о священной Литургии (SC 55b) поначалу предусматривала причащение от Чаши лишь для особых обстоятельств, и эти последние были весьма расширены в новом Миссале (АЕМ 242). Согласно современному каноническому праву, установленному отчасти церковно, возможности преподания Чаши весьма широки³⁰⁹. Поэтому приведенные в АЕМ 243 формы замены реального причащения от Чаши встречают осуждение³¹⁰.

д) Причастная песнь

Причастная песнь исполняется во время причащения священника и верующих. Будучи совместным пением, она призвана выразить духовную общность причастников, «обнаружить сердечную радость и братскую привязанность при принятии причастия» (АЕМ 56i).

Подобно Introitus'y, пение на причастии - это пение в процессии: оно первоначально сопровождало совместное приближение верующих к алтарю. Причастная песнь известна с IV в., и тогда она представляла собой респонсориальный диалог между кантором и подходившими к Чаше.

Предпочиталось исполнение псалмов 33 и 144: кантор выпевал стихи из Псалтыри, а община отвечала припевами. В X-XI вв. пение стихов утратилось, остался только припев-антифон, который переместился на место по завершении процесса причащения и в итоге потерял связь с ним. Восстановление этой связи, вероятно, лишь в редких случаях действительно приведёт к тому, чтобы предусмотренное пение за причастием и на самом деле сопровождало процесс причащения верующих. Поэтому представляется более подходящим предложение Эммингхауса (Emminghaus), чтобы священник, причастившись, произносил запричастный стих еще до того, как преподаст верующим Тело Господне, т. е. чтобы Причастная песнь была включена в обряд приглашения³¹¹.

е) Заключительная молитва

Достаточно обратить внимание на латинское наименование этой молитвы - «Postcommunio» (или в новом миссале «post communionem», «Молитва после причащения»), - чтобы распознать ее принадлежность к Обряду причащения.

Она происходит из совместного благодарения за причастие. В Византийской Литургии и до сих пор диакон призывает в малой ектений словами, которые в похожей форме сохранились в «Апостольских постановлениях»: «Приняв Божественных Христовых тайн, достойно благодарим Господа!»³¹² Во время ектений священник тихо произносит благодарственную молитву за воспринятое причастие.

В Римской Литургии Заключительная молитва - это третья молитва предстоятеля, и ей соответственно присущ «собирающий» характер «Коллекты»: она подытоживает тихо сказанные, личные благодарения верующих и поэтому упоминает о благодати, полученной в Таинстве. Отсюда Заключительная молитва должна быть еще одним, дальнейшим обобщением. Как благословение целокупной Мессы достигает вершины в сакраментальной встрече со Христом через принятие евхаристических Даров, так и в Заключительной молитве выражается общая благодарность в евхаристическом аспекте за все полученные благодатные дары Мессы.

Если Заключительную молитву понимать именно так, то наполняются смыслом обе (указанные в Миссале) позиции в пространстве храма, откуда она может произноситься (АЕМ 122). Священник или произносит ее подле алтаря (и тогда особый акцент делается на благодарности за причастие), или же он произносит ее со священнического седалища (и тогда особый акцент делается на обобщающем благодарении за всё последование Мессы).

3.8.5 Заключительный обряд³¹³

А. Объявления народу

«После Заключительной молитвы могут быть сделаны краткие объявления для общины», и сделать их может не только священник, но и диакон (АЕМ 123,139). Эммингхаус считает, что именно здесь - самый подходящий момент для объявлений³¹⁴, но, вероятно, допустимы и сомнения.

Конечно, этот момент лучше, чем объявления после проповеди, когда они - а среди них бывает информация вполне светского характер - не привлекают к священнодействию, а отвлекают от него. Делать объявления собравшимся сразу же после сердечного приветствия общины священником (еще до начала священнодействий, т. е. еще до Входа) - это также была бы сомнительная альтернатива. Как бы то ни было, принадлежность объявлений к кругу обряда причащения - старая традиция: она восходит к обычаю, когда не участвовавшие в причащении покидали храм до обряда преподания свв. Даров, а им, согласно римским источникам VII-VIII вв., всё же надо было до ухода сообщить, какие дни памяти мучеников предстоят, какие празднуются церковные праздники, а также сделать другие церковные сообщения³¹⁵.

Б. Благословение

Благословение общины до причащения сначала имело смысл подготовки верующих к достойному принятию причастия. Это благословение, которое торжественно произносил епископ и менее торжественно - священник, в Галликанской Литургии стало все больше и больше пониматься как замена причастия для тех, кто не причащался, поскольку они после этого покидали храм.

Этому благословению предшествовал призыв диакона к верующим преклонить голову перед Господом, как еще и сегодня с призыва «приклонить главы пред Господом» начинается Молитва главопреклонения (инклинации) в восточных литургиях.

Галликанское благословение епископа, опиравшееся на священническое благословение в Чис 6, 22-26, было трехчленным, причем на каждый член община отвечала аминь; также и даты церковного календаря находили в ней выражение, но в первую очередь, конечно, отношение к последующему раздаянию причастия.

Несмотря на разного рода возражения, это благословение перешло из Галликанской в Римскую Литургию³¹⁶.

А что касается ухода тех, кто не собирается причащаться, то ему было противопоставлено пришедшее из Испании более строгое мнение, согласно которому они всё-таки были обязаны оставаться до завершения Мессы. Соответственно теперь и благословение переместилось и стало даваться после причащения³¹⁷.

В Римском обряде более древней, чем благословение, является благословляющая молитва служащего священника над народом в конце Мессы, «Oratio super populum», которой также предшествовал призыв преклонить голову.

Эти благословляющие молитвы, в которых соблюдалась строгая форма римской орации, первоначально были принадлежностью каждой Мессы, но они довольно рано были поставлены в связь со временем поста (в качестве особого благословляющего прошения за кающихся).

Отказаться от священнического благословения, обычного для Галликанской Литургии, уже по причине народных пожеланий было не легко. Поэтому при переходе к Римской Мессе на территории франкского государства обратились в качестве благословляющей формулы к Римской oratio super populum, но эта молитву перестали понимать как благословляющую орацию, тем более что в грегорианских сакраментариях она была предназначена для кающихся³¹⁸.

Вероятно, «были переняты благословляющий жест и слово благословения, как они описаны в римских обрядах ухода от алтаря. Этот способ благословения, по-видимому, широко распространился до XI в.» Речь, стало быть, шла о благословении «после Мессы», после возгласа отпуста, и поэтому многие источники того времени молчат о нем³¹⁹.

Около середины XII в. это благословение стали произносить от самого алтаря, а священническое заключительное благословение стало всё больше походить на епископское, хотя в небольших деталях разница между священником и епископом всё же оставалась. Так, в средние века епископ преподавал благословение рукой, тогда как священник - посредством освященного предмета, например, мощами, частицей креста, или также дискосом-патеной, или же корпоралом^ccxxv. Ныне различие состоит только в том, что епископскому благословению предшествует стих-версикула (стишок).

Обновленный Миссал в определенные дни вновь предоставляет возможность торжественной, трехчленной благословляющей формулы, и тогда община троекратно произносит аминь, - по роду галликанских благословляющих формул. Есть также возможность в традиции «oratio super populum» и молитвы главопреклонения произносить благословляющие молитвы за народ. Обе формы сопряжены с тринитарной благословляющей формулой и предполагают совершение крестного знамения.

Строго говоря, к благословениям относилось также «Заключительное Евангелие» (Ин 1, 1-14), которое прочитывали в дореформенное время. Начиная с XIII в. этот Прóлог Евангелия от Иоанна весьма ценили как благословляющую формулу. Он же, в сочетании с другими евангельскими перикопами, прочитывался и в качестве благословения погоды. Он, естественно, вошел в состав Римского миссала 1570 г.

В. Заключительный возглас

Заключительный возглас устанавливает «официальное завершение» Мессы, ибо уже по социальным соображениям необходимо точно обозначить конец регулярного собрания³²⁰. Так, в церемониях дохристианского Рима поминальное богослужение завершалось возгласом «Ilicet» (= «ire licet», «можно идти»)³²¹.

В Заключительном возгласе «Ite, Missa est»^ccxxvi слово «missa» имеет еще свое первоначальное значение «отпуст»^ccxxvii. (В дальнейшем ему пришлось, вкупе со связанным с ним благословением, стать именем для служения всей Евхаристии³²².)

Римскому возгласу «Ite, Missa est» соответствовало галликанское «Benedicamus Domino», и вплоть до 1960 г. существовал симбиоз обоих возгласов: «Ite, Missa est» говорилось на мессах, на которых был пет гимн «Gloria», a «Benedicamus Domino» - на всех прочих мессах.

В средние века для поминальных месс (реквиемов) имелся собственный возглас-отпуст «Requiescant in расе» («Да покоятся в мире»). В обновленной Литургии имеется лишь «Ite, Missa est». Отпуст, однако, не говорится, если после Мессы будет совершаться дальнейшее богослужение.

Ответ общины «Deo gratias» («Благодарение Богу») известен в Северо-африканской Церкви и за рамками богослужения: он был широко распространенной аккламацией согласия или приветствия. Как ответ на чтение из Св. Писания «Deo gratias» - это подтверждение, что слушатели поняли прочитанное. Аналогичным образом привратник, согласно бенедиктинскому уставу, в ответ на стук в ворота должен ответить «Deo gratias» и этим показать, что знает о желающем войти³²³.

Совершенно аналогично формула «Deo gratias» в конце Мессы, наряду с благодарностью за полученные благодатные дары, выражает также, что известие о завершении богослужения - понято и принято.

Возглас «Ite, Missa est» наиболее приличествует диакону, и Юнгманн возводит его к служению глашатая-гарольда, возглашающего громогласно, тогда как судья или государственный чиновник в сознании своего достоинства говорит скорее сдержанным голосом³²⁴.

Г. Целование алтаря и Выход

И Целование алтаря, и Выход зеркально повторяют обряды начала Мессы, хотя как правило процессия Выхода проходит менее торжественно, чем процессия Входа. Священник «вместе с алтарниками выполняет предписанное знамение поклонения и возвращается в ризницу-сакристию» (АЕМ 125).

3.8.6 Преподание причастия в служении Евхаристии в других обрядах

А. Византийская Литургия

Обряд причащения в Византийском служении Евхаристии начинается с Просительной ектении, к которой присоединяется «Отче наш». Затем следует Молитва главоприклонения-инклинации (причем диакон призывает: «Главы ваши пред Господом приклоните»), после чего священник совершает малое возношение^ccxxviii и возглашает: «Святая святым!»³²⁵.

Раздробление евхаристического Хлеба и вложение частицы в потир-чашу предшествуют обряду вливания зеона-теплоты (подогретой воды) в освященное Вино. Мистическое толкование обряда восходит к разным источникам³²⁶, но смысл - один: теплота указывает на пламень Св. Духа, произведшего чудо пресуществления Даров.

После причащения духовенства бывает причащение мирян, всегда под двумя видами, причем как в форме отпивания из Чаши, так и с применением специальной ложечки-лжицы.

Литургия завершается Малой ектенией, «Заамвонной молитвой», благословением и отпустом, после чего нередко бывает раздаяние благословенного хлеба («антидора») с индивидуальным благословением верующих.

Б. Мозарабская Литургия

Обряд причащения начинается с прочтения общиной Никео-Царьградского Символа веры³²⁷. После этого бывает преломление Хлеба, сопровождаемое пением «Cantus ad Confractionem»^ccxxix. Священник раздробляет освященный Хлеб на девять частей и крестообразно выкладывает их на дискосе-патене, причем каждая частица символизирует одну из тайн Христовых, поминаемых на протяжении церковного года³²⁸.

После этого читается «Отче наш», к чему священник приглашает, произнося текст, имеющийся в формуляре Мессы. Священник сам произносит Молитву Господню, а община после каждого прошения говорит аминь, также и после эмболизма, продолжающего последнее прошение «Отче наш»³²⁹.

Как в восточных обрядах, смешение Даров сопровождается возгласом «Sancta sanctis» («Святая святым»). Та частица, которая символизирует царское достоинство Христа («Regnum»), обмакивается в Чашу³³⁰. Затем бывает многочленное благословение, которое принадлежит также к частному последованию (proprium) и служит приготовлению ко причащению³³¹. Священник раздробляет Тело Господне и произносит формулу: «Corpus Christi sit salvatio tua» («Тело Христово да станет твоим спасением»). В это время диакон подаёт Чашу со словами: «Sanguis Christi maneat tecum redemptio vera» («Кровь Христа да пребудет с тобой, истинное спасение»). Процесс причащения сопровождает «Cantus as accedentes». По завершении раздаяния причастия хор исполняет «Antiphona Post Communionem»^ccxxx. Функцию Римской Заключительной молитвы исполняет «Oratio Completuria»^ccxxxi, после чего имеет место отпуст общины. Самостоятельного благословения при отпусте не бывает, поскольку, как считается, никакое человеческое благословение по благодатному воздействию не сравнится с полученным причастием³³².

В. Амброзианская Литургия

Обряд причащения в Амброзианской Литургии в значительной части соответствует Римской. Раздробление евхаристического Хлеба и Смешение совершаются непосредственно после Заключительного славословия Евхаристической молитвы; в это время поется «Canto allo spezzare del pane»^ccxxxii. «Agnus Dei» Римской Литургии в Амброзианской отсутствует³³³. Как и в Римской Мессе, Миланский миссал предлагает совершить перед причастием (второй) поцелуй мира, но он совершается только тогда, когда первого в начале служения Евхаристии не было³³⁴.

Литература

Р. Browe: Die öftere Kommunion der Laien im Mittelaher. In: Bonner Zeitschr. f. Theol. und Seelsorge 6 (1926) 1-28.

P. Browe: Die Kommunionvorbereitung im Mittelalter. In: ZKTh 56 (1932) 375-415.

P. Browe: Kommunionriten früherer Zeiten. In: ThGl 24 (1932) 592-607.

P. Browe: Die häufige Kommunion im Mittelalter. Münster 1938.

P. Browe: Wann fing man an, die in einer Messe konsekrierten Hostien in einer anderen Messe auszuteilen? In: ThGl 30 (1938) 388-404.

A. Heinz: Das Friedensgebet in der römischen Messe: In: H. Feilzer / A. Heinz / W. Lenzen-Deis: Der menschenfreundliche Gott (FS Thome) Trier 1990, 165-183.

O. Nußbaum: Die Handkommunion. Köln 1969.

J. Pascher: Der Friedensgruß der Liturgie. In: MThZ 9 (1958) 34-38.

H. Spaemann: Die kultische und pastorale Bedeutung der Kelchkommunion. In: LJ 15 (1965) 149-154.

H. Spaemann (Hg.): « ...und trinket alle daraus». Zur Kelchkommunion in unseren Gemeinden. Freiburg - Basel - Wien 1986.

|< в начало	<< назад	к содержанию	вперед >>	в конец >|