| |< в начало | << назад | к содержанию | вперед >> | в конец >| | |||
 |
|||||||
14. Богородичный облик Церкви
Если возлюбленный ученик и Мария, стоящие при кресте, суть олицетворение Церкви, или, как некоторые говорят, - "девственная клетка рождающейся Церкви" (Г. У. фон Бальтазар), то этот факт имеет огромное значение для экклезиологии и для мариологии. Какое? Г. У. фон Бальтазар говорит о "богородичном облике Церкви", а С. Журне в своей пространной работе по экклезиологии пишет, что "вся Церковь богородична". Там же читаем: "Мария является нам как форма, т.е. как пример и образ Церкви. Св. Петр требует от пастырей, надзирающих за паствой Церкви, "подавать пример стаду" (1Петр 5, 3). Несравненно выше стоит Мария как пример и образ Церкви. Она - форма изнутри Церкви, в которой Церковь реализуется как Невеста, предающая себя Жениху".
Мужчина и женщина в Церкви
На Западе издавна наблюдается тенденция к видению Церкви как иерархической организации, состоящей в основном из мужчин. Женщины не играли в ней большой роли. Подчеркивается организационное и мужское начало, тогда как "богородичный облик", облик женский и материнский, а также мистическое лицо Церкви уходит на второй план. Несомненно, это - однобокость и обеднение Церкви. Такое видение Церкви требует восполнения и обогащения.
Такое однобокое, маскулинизированное видение Церкви глубоко укоренено в истории: в раннехристианском гностицизме, который унизил и устранил все женское из христианского учения, считая, что Спаситель был послан для того, чтобы разрушить и уничтожить дело женщины: "Ибо Он пришел, чтобы уничтожить сделанное женщиной" (ср. Климент Александрийский). Согласно гностической сотериологии, "половое сношение и деторождение лежат в основании смерти". Для того чтобы спастись, человеческая душа должна избавиться от состояния, в котором можно отличить мужское от женского, и перейти в состояние единения, не будучи ни тем, ни другим; только в этом случае можно спастись. В апокрифическом Евангелии от Фомы есть любопытное высказывание, приписываемое Иисусу: "Если вы имеете обыкновение творить мужское и женское единым, чтобы женское не было женским... - тогда войдете в Царство Небесное" (Ев Фом 22). Похожая мысль есть и в Евангелии от Египтян: "Некто спросил Господа, когда придет Царство Его. Он же ответил: "Когда двое будут одним... и мужское вместе с женским, и не будет ни мужского, ни женского". В отличие от учения Павла (Гал 4, 4), гностики говорили: "Сказал Иисус: Если увидите такого, кого не родила женщина, падите ниц и поклонитесь ему - се есть отец ваш" (Ев Фом 15).
Гностическое толкование Библии отождествляло женское со смертью и материей, с отрицанием и небытием; так понятая женственность не могла иметь спасительного содержания, быть чем-то позитивным. Первым серьезным противопоставлением гностическому мышлению, в особенности же унизительному отношению к женщине - как полагал Р. Гуардини - были т.н. писания Иоанна, в которых женское пользуется таким же уважением, как и мужское. Рядом с мужчинами стоят положительные женские персонажи, напр. Матерь Иисуса. Конечно, в Откровении Иоанна олицетворением женского зла, разврата и блуда является женщина - Великая Блудница, которая есть "Вавилон Великий, мать блудницам и мерзостям земным" (Откр 17, 5). Написавшего Откровение можно было бы заподозрить в гностицизме, если бы Великой Блуднице был противопоставлен мужчина как представитель доброго начала. Однако, это не так. Положительное и прекрасное противопоставление Великой Блудницы - "Жена, облеченная в солнце; под ногами ее луна, а на главе ее венец из двенадцати звезд" (Откр 12, 1). Добро и зло, отрицательное и положительное разделяет не пол. И именно это перечеркивает исключительно отрицательное отношение к женщине. Автор Откровения Иоанна идет еще дальше. Женщина сделалась у него "образом" и "символом" спасенного народа Божия, представленного как Невеста. Она уже не раба, как народ ветхого Завета, но свободная, вышний Иерусалим (Гал 4, 22-27); она невеста Агнца, образ избранного града (Откр 21, 9), святого Иерусалима, нисходящего с неба, ибо святость его - от Жениха (Откр 21, 2.9), Который предал Себя Самого, чтобы очистить Невесту-Церковь банею водною и представить ее Себе славною, святою и непорочною, не имеющею пятна или порока (Еф 5, 25-27). Написавший Откровение не только освободил женщину от гностического пренебрежения ею, но также показал, что у нее в Церкви есть неповторимое служение, отличное от служения апостолов. Только женщина, как невеста, дева и матерь может быть образом и символом Церкви по отношению ко Христу. Никто не может заменить ее в этом.
Хотя христианство в лице автора Откровения и отбросило гностические воззрения на женщину, однако, время от времени, в Церкви возрождается гностическое мышление. Также и сейчас мы можем наблюдать признаки гностического менталитета. Прежде всего он проявляется в крайней маскулинистической концепции Церкви, которая склонна была бы сделать из Церкви скорее орудие некой социально-политической программы, вовлекая ее даже в классовую борьбу. Есть даже попытки переделать мариологию на маскулинистический манер. Мария видится как революционерка, а песнь Богородицы - призывом к низложению господ с тронов и возвышению угнетенных (Лк 1, 51-53). Песнь Богородицы вдохновила то направление в богословие, которое главной своей задачей считало призыв к свержению существующего порядка. Второй симптом гностического недуга, трудно различимый и опасный - это радикальный принцип solus Christus (только Христос), эффективно устраняющий из Библии и истории спасения женское начало, отвергающий какое бы то ни было сотрудничество творения и автономное значение ответа человека, усматривая в такой автономности предательство величия благодати. При этом можно сослаться и на Библию, рассматриваемую, однако, односторонне и выборочно. Согласно так понятому принципу solus Christus женская библейская линия - от Евы до Марии - не имеет никакого значения для богословия и истории спасения. Все сказанное на эту тему Отцами Церкви и богословами средневековья было безжалостно осуждено как возвращение к язычеству и предательство единственности и исключительности Спасителя. И все же самый явный признак возвращения к язычеству и гностицизму - радикальное феминистское богословие. Исходная точка этой теологии была правильная - вернуть женщине надлежащее место в маскулинизированной Церкви. Однако конец этого направления в богословия оказался трагическим, - оно . Теология феминизма заняло языческие позиции. Оно не только "умалила Сына и забыла об Отце" (Й. Рацингер), но прямо отреклось от Отца и Сына, перечеркивая библейское учение и не считаясь с Символом веры Церкви.
В таком богословском и психологическом контексте появилась энциклика Иоанна Павла II, посвященная Марии. Й. Рацингер в коротком, но очень глубоком комментарии к Redemptoris Mater (Матерь Искупителя) самым важным и своевременным в этом окружном послании считает то, что оно ведет нас к открытию женской линии в Библии с ее своеобразной сотериологией и сосредоточено на напоминании о том, что христология не устраняет женского мотива из Библии и не лишает его богословского значения, и наоборот, признание женской линии не ущемляет христологию; в их правильном соотношении и единстве явлена истина о Боге и человеке. К такому синтезу Папа Римский пришел в результате глубоких размышлений над Библией. Читая Писание, он заметил, что в Ветхом Завете рядом и вместе с линией, идущей от Адама через патриархов и до страдающего Отрока Господня, идет линия от Евы, через жен патриархов, через таких женщин, как Девора, Есфирь и Руфь, до олицетворенной Премудрости. Линия Адама нашла исполнение и смысл во Христе. Женская же линия исполнилась и стала ясной в Марии и Церкви; женская линия предстает в Библии в тесной связи с христологией. Исключение из поля зрения Марии и Церкви в некоторых современных богословских течениях противоречит тому, что написано в Библии, и происходит оно от неумения читать Библию как целое.
Библейский пример "Жены"
В богородичной энциклике соединение этих двух линий было намечено только в общих чертах; углубление и извлечение практические выводы были сделаны в Апостольском Послании о достоинстве женщины. Здесь было представлено очень глубокое истолкование библейского примера "Жены", начиная от Книги Бытия и кончая Откровением Иоанна Богослова. Чему нас учит этот пример? "С самого "начала" женщина, как и мужчина, была сотворена и "помещена" Богом именно в таком порядке любви. Грех "начала" не уничтожил этого порядка, не отменил его безвозвратно. Об этом свидетельствуют библейские слова Первоевангелия (ср. Быт 3, 15). В нашем размышлении мы обратили внимание на особое место, занимаемое "женой" в этих ключевых словах Писания. Нужно подчеркнуть, что та же "жена", выросшая до уровня библейского "примера", находится и в эсхатологической перспективе мира и человека, что отражено в Откровении св. Иоанна. На этот раз это - "Жена, облеченная в солнце" с луной под ногами и с венцом из звезд на голове (Откр 12, 1). Можно сказать: Жена, соизмеримая с космосом, соизмеримая со всем творением. В то же время она испытывает "боли и муки рождения" (Откр 12, 2), как Ева, "матерь всех живущих" (Быт 3, 20). "Жена, которой надлежало родить" (Откр 12, 4), страдает также и потому, что перед ней стоит "дракон, древний змий" (Откр 12, 9), знакомый уже по Первоевангелию. Лукавый "отец лжи" (Ин 8, 44) и греха. И вот "древний змий" хочет пожрать "Ее младенца". Если в этом тексте мы услышим отзвук "Евангелия детства" (Мф 1, 13.16), то поймем, что в пример библейской "Жены" изначально и до конца света входит заключена идея битва со злом и с сатаной. Это битва за человека, за его истинное благо, за его спасение. Разве не хочет Библия поведать нам, что именно в "Жене", в Еве-Марии, история описывает драматическую битву за каждого человека? А эта битва в то же время битва за его принципиальное "да" или "нет" Богу и за извечный замысел Божий о человеке" (MD 30).
Размышление о Библии Иоанна Павла II как о едином целом оказалось чрезвычайно плодотворным. Сначала Папа обосновал существование в Библии двух направлений: мужского и женского. Первое начинается с Адама и заканчивается новым Адамом-Христом; это - христологически-сотериологическое направление. Второе начинается с Евы и заканчивается новой Евой-Марией и Церковью; это - мариологически-экклезиологическое направление. Эти линии тесно связаны между собой; устранив или принизив значение одной из них, мы искажаем историю спасения. Основополагающее толкование парадигмы "Жены" подтверждает достоинство и призвание женщины (MD 30).
Достоинство и призвание женщины
В библейском примере "Жены" Мария - верх совершенства женской линии истории спасения. Поэтому "женщина, взирая на Марию, открывает в Ней тайну достойного переживания собственной женственности и подлинного самоосуществления. В свете Марии Церковь созерцает в женщине сияние красоты, отражающей самые возвышенные чувства, на которые только способно человеческое сердце: совершенную жертвенность любви, силу, которая способна перенести величайшее страдание, безграничную верность, неутомимую деятельность, умение соединить тончайшую интуицию и слово утешения" (RM 46).
Из библейского примера "Жены" проистекает также призвание и место женщины в Церкви. Хотя в Библии и упоминаются языческие народы, у которых были жрицы, однако Священное Писание обоих Заветов ничего не говорит о священническом достоинстве женщины. Церковь, следуя Библии, не дает женщине возможности стать священницей. Это вовсе не означает дискриминации и ущемления ее достоинства, ибо и мужчина и женщина - дети Божии, оба участвуют в "царственном священстве" Христа (1Петр 2, 9; Откр 5, 10). Это означает только признание разницы между мужчиной и женщиной, из чего проистекает различие их призваний в Церкви. Призвание у женщины в Церкви другое и более возвышенное, нежели у мужчины. Иоанн Павел II цитирует любопытное мнение Г. У. фон Бальтазара (55 примечание к «апостольскому посланию ("Mulieris dignitatis") о достоинстве женщины»): "этот марийный профиль равно, а может быть и более существен и характерен для Церкви, чем глубоко ей присущий апостольский профиль Петра... Богородичное измерение Церкви предшествует апостольскому измерению, хотя они и глубоко связаны друг с другом и взаимовосполняются. Непорочная Дева предшествует всем, а значит Петру и апостолам. Так происходит не только потому, что Петр и апостолы, как, впрочем, и весь род человеческий, рожденный во грехах, принадлежат к Ecclesia sancta ex peccatoribus, но также и потому, что единственная цель их тройного дарования это созидание Церкви по идеалу святости, модель и пример которого - Мария. Как справедливо заметил один из современных богословов: "Мария - Царица апостолов, но Она не домогается права на апостольской власти. Ее власть - другая и больше". По мнению Папы, иерархическая структура Церкви полностью подчинена святости членов Христа. Однако это сознание измеряется "величием тайны, в которой Невеста отвечает дарованием любви на дар Жениха" (MD 27). Образом и символом этой Невесты может быть только жена, в особенности, Святейшая между женами. Папа заключает: "В этом смысле можно сказать, что Церковь в одно и то же время и богородичная, и апостольская и Петрова" (MD 27).
Особенное значение для библейского примера "Жены" имеет происшедшее при кресте (Ин 19, 25-27). Именно здесь хорошо видно двойное измерение Церкви: апостольско-Иоанново и богородичное. У подножия креста Иисуса стояла "Жена-Матерь" и мужчина-ученик. Оба представляют собой Церковь. По воле Самого Иисуса у Церкви есть два облика: мужской - Иоанна, и женский - Марии. Ни тот, ни другой облик Церкви не может быть изглажен или отодвинут на второй план. Перегиб в ту или другую сторону опасен для понимания и ощущения Церкви. Хромаций Аквилейский предостерегал: "Церковь пребывала в горнице с Марией, Матерью Иисуса, и с братьями Его. Посему она не может именоваться Церковью, если там не будет Марии, Матери Господа, и братьев Его".
Равновесие этих двух составляющих чрезвычайно важно. Церковь, обращаясь к Жене-Марии, защищается от маскулинизации и от отношения к ней как к организации, состоящей из мужской иерархии. Искушение мужчины это - гипертрофированный интеллект ценой атрофии сердца и чувства. Это уродует личность: "По-настоящему не живут люди, неспособные к любви и к радости, не могущие найти слез, когда нужно плакать, не знающие, что такое истинное томление..." (Д. фон Хильдебранд). Второе искушение мужчин - прагматизм, ведущий к утилитарному подходу во всем и к потере чуткости. И то, и другое ведет к духовной пустоте: "Нет необходимости разоблачать пустоту и мелочность этих кастратов. Как быть этим людям при виде плача Давида над Авессаломом? Для того чтобы осознать весь ужас этой потери чувств, достаточно сравнить атмосферу, в которой живут эти люди, с окружающим нас миром" (Д. фон Хильдебранд). От такого видения маскулинизированной "Церкви" - организации "скопцов" для Царства Небесного (Мф 19, 10-12) хранит нас Жена-Мария. В Ней как в своем прообразе и примере "Церковь находит лик Матери, и это защищает ее от опасности превратиться в организацию, заведение, партию или ассоциацию". Мария есть Невеста Господа и Матерь наша. Благодаря этому в Церкви заключена "тайна материнства, бескорыстия, созерцательности и красоты. Церковь становится более человечной, материнской, Божией. Лишь женщина способна придать Церкви женский, девственный и материнский облик. Лишь она может сделаться символом Церкви-Невесты и Матери" (И. де ля Поттери). Мужчина не может символизировать эту сторону Церкви, поскольку он "не в состоянии родить, не может быть девой, разве что притворяется женщиной" (Й. Рацингер). Подлинное богородичное благочестие дает возможность сосуществования в вере таких важных составляющих, как побуждения разума и побуждения сердца. "Для Церкви человек - не только чувство, не только разум, но единство этих двух измерений. Разуму нужно четко работать, а сердцу - горячо пылать" (Й. Рацингер). Это необходимо для Церкви и жизни каждого члена Церкви, которому надо объединить в себе мужскую силу с чуткостью и нежностью женщины-Матери-Невесты. Ибо вся Церковь - Жена Господа (Еф 5, 21-32). Пример такой жизни подает нам Мария, Матерь наша, а также наша земная мать и каждая истинная христианка.
Благодарение за "тайну женщины"
«Апостольское послание ("Mulieris dignitatis") о достоинстве женщины» Папа завершает благодарением за каждую женщину, за великие дела, сотворенные Богом в ней и через нее. Присоединимся же к этой молитве: "Церковь хочет возблагодарить Пресвятую Троицу за "тайну женщины" и за каждую женщину - за мерило ее женского достоинства, за "великие дела Божии", в ней и через нее сотворенные в истории человечества. Действительно, разве не в ней и не через нее совершилось величайшее событие в истории человека на земле: Бог Сам вочеловечился?
Итак Церковь благодарит за всех женщин и за каждую в отдельности: за матерей, сестер, жен; за женщин, посвятивших Богу свое девство, за всех тех, которые предаются служат людям, ожидающим бескорыстной любви от других; за тех женщин, которые оберегают человека в семье, этом первом знаке человеческой общины; за работающих женщин, за тех, на кого возложена большая ответственность в обществе, за "мужественных" женщин и за "слабых" - за всех: таких, какими они были задуманы Богом, во всей их красоте и всем разнообразии их женственности; таких, какими их объяла Его извечная любовь; таких, какими они - вместе с мужчиной - являются странствуют на этой земле, временной "родине" людей, зачастую становящейся "юдолью слез": такими, какими они, вместе с мужчиной берут совместную ответственность за судьбы человечества, согласно с требованиями текущего дня и окончательного предназначения, обретаемого родом человеческим в Боге, на лоне неизреченной Троицы.
Церковь благодарит за все проявления женского "гения" в истории, во всех племенах и народах; благодарит за все дарования, данные Духом Святым женщинам на протяжении истории Богоизбранного народа, за все победы, одержанные их верой, надеждой и любовью: благодарит за все плоды женской святости.
Одновременно Церковь молит, чтобы эти бесценные дары Духа (ср. 1Кор 12, 4сл), которыми щедро были одарены "дщери" вечного Иерусалима, были по достоинству признаны и оценены, ради блага Церкви и человечества, особенно в наше время. Размышляя о библейской тайне "Жены", Церковь молится, чтобы все женщины обрели в это тайне самих себя и свое "великое призвание" (MD 31)".