|< в начало	<< назад	к содержанию	вперед >>	в конец >|

13. Завещание умирающего на кресте Иисуса (Ин 19, 25-27)

Для того чтобы правильно понять смысл, вложенный священнописателем в какой-нибудь отрывок Библии, недостаточно знания контекста, параллельных мест или филологии; необходимо знать также с литературный жанр этого отрывка. К какому литературному жанру относится завещание Иисуса?

Литературный жанр завещания

Литературоведческие исследования четвертого Евангелия показали наличие в Ин 19, 25-27 т.н. «литературной схемы откровения» (Де Гёдт). Эта схема встречается в Евангелии от Иоанна четыре раза (1, 29; 1, 36; 1, 47; 19, 25-27) и имеет очень ясную литературную структуру. Она состоит из четырех элементов:

а) Два главных героя (А и Б), напр. пророк Божий Иоанн Креститель и Иисус (1, 29).
б) Лицо А видит лицо Б; напр. Иоанн видит Иисуса (1, 29) или Иисус видит Нафанаила (1, 47).
в) Лицо А, смотря на лицо Б, произносит торжественные слова об этом человеке; такое высказывание всегда начинается в греческом тексте словом idou или ide (се, вот).
г) После слова «се» следует фраза, открывающее нечто о герое Б (1, 29; 1, 36; 1, 47). Чаще всего это - откровение о каком-то важном служении лица Б; эта функция была доселе неизвестна. Напр. "вот Агнец Божий" (1, 29, 36) или "вот подлинно Израильтянин" (1, 47).

Та же схема откровения содержится и в Ин 19, 25-27. Иисус (А) видит Матерь и ученика (Б); Он говорит им: "се...", за чем следует откровение, обращенное к Матери ("се, сын Твой") и к ученику ("се, Матерь твоя"). Своей Матери, названной библейским именем "Жена", Он открыл, что отныне Она будет также Матерью ученика, ученику же, которого Он любил, - что и он также и он - "сын" Матери Иисуса. Вознесенный на крест Иисус открывает новое измерение материнства Марии и сыновства возлюбленного ученика. Используя схему откровения для того, чтобы передать последнее волеизъявление Иисуса, евангелист хочет сказать, что в этом отрывке (19, 25-27) заключено чрезвычайно важное откровение, данное Самим Иисусом, Христом и Пророком.

Матерь и возлюбленный ученик

Каков смысл этого нового измерения материнства Марии, и каким образом надо понимать сыновство возлюбленного ученика? Для того чтобы ответить на этот вопрос, нужно напомнить постоянно подчеркиваемую современной экзегетикой Иоанна тенденцию четвертого Евангелия представлять отдельные личности как олицетворение какой-то категории людей; благодаря этому они становятся символами или "образами" данной группы. В этой тенденции проявляется также любовь Иоанна к двузначности. Примеров в Евангелии - масса: Никодим - это "учитель Израилев" и представитель официального, ортодоксального иудаизма; самарянка же - это образ гетеродоксального иудаизма, отделенного от Иерусалима (Ин 4, 9); царедворец из Капернаума символизирует языческий неиудейский мир; Марфа и Мария, сестры Лазаря (Ин 11, 1-43) представляют тех, кто верит во Христа и тех, кого Он любит (ср. Ин 11, 5); слепорожденный (9, 1-41) обозначает жестоковыйных иудеев (М. Чайковский). То же касается и тех двоих, стоящих при кресте Иисуса, т.е. Матери и ученика. На то, что они символичны уже явно указывает то, что они лишены имен собственных, хотя второстепенные персонажи сцены названы по имени: "Мария Клеопова и Мария Магдалина" (Ин 19, 26). Замалчивание собственных имен Матери и ученика заставляет обратить внимание на их символическое значение.

Кого же представляют эти люди, стоящие при кресте? Первый человек: "ученик, которого любил" (Ин 19, 26). Это короткое выражение заостряет внимание на двух основных темах Евангелия от Иоанна: "ученик" (mathetes - 78 раз у Иоанна) и "любить" (agapan - 36 раз у Иоанна). В Ин 14, 21 дано определение ученика: "Кто имеет заповеди Мои и соблюдает их, тот любит Меня; а кто любит Меня, тот возлюблен будет Отцом Моим; и Я возлюблю его и явлюсь ему Сам". Ученик - это человек, пребывающий во Христе (Ин 14, 20), которого возлюбили Отец и Сын (14, 23). Он - друг Иисуса. "Ученик, которого любил" не означает какую-то особую любовь к конкретному ученику, но означает "ситуацию того, кто соблюдает слово Евангелия, входит в круг любви Отца и Сына" (А. Серра). "Ученик, которого любил" это - "образ" и представитель каждого ученика, которого за веру любит Иисус. Уже Ориген считал "ученика, которого любил" символом: "Ибо тот, кто стал совершенным, уже не живет, но живет в нем Христос; поскольку же Христос живет в нем, то о нем сказано Марии: Се, Сын Твой - Христос".

В предпоследней редакции Догматической Конституции о Церкви Второго Ватиканского Собора в 58-ом пункте после слова "ученик" было добавлено "образ верующих". Многие современные комментаторы Евангелия от Иоанна, как католические (напр. Ф. М. Браун, А. Фойе, И. де ля Поттери, А. Серра, М. Чайковский и др.), так и протестантские, видят в возлюбленном ученике представителя всех верующих во Христа. Как полагает М. Дибелиус, с помощью фразы "ученик, которого любил" евангелист обозначил "образ ученика"; это человек веры, не требующей чудесных знамений (Ин 20, 8); это свидетель тайны креста, у подножия которого он сделался сыном Матери Иисуса, как представитель учеников - братьев Иисуса (Ин 20, 17). Еще до обращения в католичество М. Туриан писал о Марии: "Тот, кого любил Иисус, несомненно, олицетворение совершенного ученика и истинно верующего во Христа. Речь не идет об особенном чувстве, испытываемом Иисусом к одному из апостолов, но о символическом воплощении верности Господу".

Ответ на вопрос, кого представляет второе действующее лицо голгофской драмы - Матерь Иисуса - легче. Он подсказан обращением к Ней Иисуса: "Жено". Это отсылает нас к ветхозаветным пророчествам о Дщери Сиона как олицетворении всего народа Божия (Соф 3, 14; Иоил 2, 21; Зах 9, 5). В иудаизме тексты о Дщери Сиона связывались с текстами Второ-Исаии, воспевающими возвращение сынов Израилевых из рассеяния и паломничество народов в святой город Иерусалим. Дщерь Сиона, священный Град Иерусалим, становится Матерью всех сынов и дочерей, собранных на Ее лоне словом Святого (Вар 4, 37). Не только Израильтяне, но и другие народы будут собраны в Ней Богом (Ис 66, 18; Иер 3, 17) и будут народом Господа (Зах 2, 11). "И сыновей иноплеменников, присоединившихся к Господу, чтобы служить Ему и любить имя Господа, быть рабами Его, всех, хранящих субботу от осквернения ее и твердо держащихся завета Моего, Я приведу на святую гору Мою, и обрадую их в Моем доме молитвы" (Ис 56, 6-7). Дщерь Сиона или Матерь Сиона созывает из рассеяния сынов и дочерей чтобы образовать из них новый народ Божий. Эти предсказания имели пророческий характер и относились к мессианским временам. Согласно Иоанну, эти пророчества сбылись в тайне креста. Умирающий на кресте Иисус собирает рассеянных чад Божиих (Ин 11, 51-52); вселенское материнство Матери Сиона (Иерусалима) исполняется в материнстве Марии; любимый ученик, ставший Ее сыном, означает всех тех, как иудеев, так и язычников, кто был собран в единое стадо верой во Христа (Ин 10, 16; 17, 11.20-21; 11, 51-52). Такое толкование подтверждает литературная связь слов завещания Иисуса с пророческими текстами о Сионе как Матери:

Конечно, существует огромная разница между текстом Иоанна и текстами пророков; однако, надо помнить, что четвертый евангелист приводит пророческие предсказания в перспективе абсолютной новизны христианства. В этой перспективе Иерусалим-матерь всех людей замещает Мария-Матерь всех верующих во Христа, которых олицетворяет возлюбленный ученик, находящийся при кресте. Мария же представляет собой матерь Церковь, в которой Христос-Мессия собирает рассеянных чад Божиих - иудеев и язычников (Ин 11, 51-52). Возле креста исполняются предсказания великой пророческой традиции.

Говоря об образном и символическом значении Марии и возлюбленного ученика при кресте, надо помнить о том, чтобы не свести их до уровня чистых символов. Это противоречило бы богословию четвертого Евангелия. Мария и ученик остаются определенными личностями, играющими особую роль именно как личности в истории спасения. Матерь Иисуса не утрачивает Своего материнства, а любимый ученик должен становиться все более совершенным учеником и сыном Марии. Личностный и церковный смысл материнства Марии нельзя разделять. Нет никакого противоречия, если мы называем Марию одновременно Иконой и Матерью Церкви. Она как некий конкретный человек стала Матерью Иисуса и становится Матерью Церкви. Ее плотское материнство по отношению к Иисусу продолжается в духовном материнстве по отношению к верующим в Иисуса, т.е. к Церкви. Ее духовное материнство - образ материнства Церкви. Средневековое богословие называло Марию Consummatio Ecclesiae, Ecclesiae Sanctae nova inchoatio; современное богословие называет Ее архетипом или образом Церкви (RM 44). В исповедании веры Папы Павла VI написано: "Веруем, что Пресвятая Богородица, новая Ева, Матерь Церкви, совершает на небесах Свое материнское служение членам Христа, чтобы споспешествовать рождению и преумножению жизни Божией в душах искупленных людей".

Церковь - матерь по образу Марии

По мнению Иоанна Павла II "Церковь учится у Марии своему материнству" (RM 43). Это материнство проявляется трояко.

Во-первых - Церковь "через верно принятое слово Божие, сама становится Матерью" (LG 64), как Мария, первая "уверовавшая" и принявшая Богооткровенное слово при Благовещении, храня верность слову во всех испытаниях до креста. Церковь же становится матерью, если с верой принимает слово Божие и в проповеди и крещении рождает в новую и бессмертную жизнь своих сынов, от Духа Святого зачатых и от Бога рожденных. Сия материнская черта Церкви проявилась у апостола язычников, когда он писал: "Дети мои, для которых я снова в муках рождения, доколе не изобразится в вас Христос!" (Гал 4, 19). В этих словах заключено явное свидетельство материнского самосознания Церкви, связанное с ее апостольским служением людям. Это самосознание способствует тому, что Церковь созерцает тайну своей жизни и своего служения по образу Родительницы Сына Божия.

Во-вторых - Церковь познает свое материнское призвание в служении Таинств. Ибо, оживленная Святым Духом, она рождает сынов и дочерей рода человеческого к новой жизни во Христе. Как Мария была служительницей тайны Боговоплощения, так и Церковь - служительница тайны усыновления по благодати (LG 64).

В третьих - Церковь по образу Марии хранит девственную верность своему Жениху. "И сама она - дева, которая блюдет неповрежденной и чистой верность, данную Жениху" (LG 64). Ибо Церковь - Невеста Христова (Еф 5, 21-33; ср. 2Кор 11, 2; Откр 21, 9). Когда она, как Невеста, хранит верность Христу, тогда эта верность становится образом совершенной отданности в безбрачии ради Царства Небесного, или посвященного Богу девства (ср. Мф 19, 11-12; 2Кор 11, 2). Именно такое девство, по образу Девы из Назарета, источник особой духовной плодовитости: источником материнства во Святом Духе (RM 43).

Таким образом Церковь видит Марию и пытается уподобиться Ей: "подражая Матери своего Господа, силою Духа Святого, девственно хранит неповрежденную веру, твердую надежду и искреннюю любовь" (LG 64). Итак, Мария присутствует в тайне Церкви как образ (RM 44).

У доминиканского богослова И. Конгара есть статья "Почему я люблю Церковь?". Ответ на этот вопрос автор начинает словами: "Прежде всего, потому, что она - моя мать, мой семейный очаг и отчизна моего духовного бытия. Я часто задавал себе вопрос, чем была бы моя вера, моя молитва, если бы она ограничивалась лишь тем, что исходит только от меня".

Могу ли я так ответить на этот вопрос?

|< в начало	<< назад	к содержанию	вперед >>	в конец >|