|< в начало	<< назад	к содержанию	вперед >>	в конец >|

8. Как Слово стало плотию

Св. Иоанн говорит не только о факте воплощения Слова, о том, что Сын Божий принял от Марии человеческое естество (LG 55), но также и о способе воплощения, явно соотнося его с бессеменным зачатием и рождением Слова (Ин 1, 13).

Девственное зачатие Слова

Тринадцатый стих Пролога Евангелия от Иоанна в синодальном переводе Библии звучит так:

"Которые ни от крови,
ни от хотения плоти,
ни от хотения мужа,
но от Бога родились" (Ин 1, 13).

Эти "которые" это - люди, через веру и крещение родившиеся от Бога к новой жизни. Так этот стих обычно и переводится. Однако в лучшем современном католическом переводе Библии, т.н. «Иерусалимской Библии», при переводе этого стиха используется единственное число:

"Который ни от крови,
ни от хотения плоти,
ни от хотения мужа,
но от Бога родился"

"Который" здесь обозначает предвечное Слово (греч. logos - мужской род), зачатое и рожденное от Бога (извечно Ин 1, 13г), а также зачатое и рожденное во времени от Марии и без семени ("ни от крови, ни от хотения плоти, ни от хотения мужа"). О предвечном рождении Слова Иоанн говорит в утвердительной форме; о рождении же во времени - в отрицательной, исключая участие в нем человека.

Можно ли так переводить этот текст? Обоснован ли перевод «Иерусалимской Библии»? Сторонники его приводят двоякие доводы. Во-первых, с внешней стороны: 13-ый стих в некоторых сводах старых переводов Писания (латинских и сирийских) встречается в единственном числе. Древнейшие Отцы Церкви единогласно цитируют 13-ый стих в единственном числе: "Который... родился". К этим свидетелям евангельского текста и веры Церкви принадлежат писания Игнатий Богоносец, Иустин, Ириней, т.н. "Писания мужей апостольских" (II век), Климент Александрийский, Ориген, Тертуллиан (III век), Мефодий, Аполлинарий Лаодикийскй, а также Амвросий и Августин. Убедительность их свидетельства необычайно сильна.

Есть в пользу единственного числа в 13-ом стихе и внутренние доводы: идея рождения Христа от Бога знакома Иоанну и любима им (Ин 1, 14.18; 3, 16.18; 1Ин 5, 18). Если бы в 13-ом стихе речь шла о рождении от Бога верующих в Иисуса христиан, то слова "ни от крови... ни от хотения мужа" не имели бы смысла, поскольку христиане рождаются как все остальные люди, а позднейшее рождение свыше не упраздняет и не перечеркивает их плотского рождения. Использование единственного числа подтверждает и ближайший контекст. 12-ый стих заканчивается словом в единственном числе - "во имя Его" (т.е. Логоса), и 13-ый стих продолжает мысль предыдущего - "во имя Его, Который... от Бога родился". 14-ый стих соединен с предыдущим союзом "и" (kai): "... От Бога родившийся Логос стал плотию".

На основе этих двояких доводов многие современные богословы придерживаются мнения, что Иоанн, не упоминая имени Марии, все же говорит о двух рождениях Сына Божия. О предвечном рождении от Бога (Лк 1, 13г), что подтверждает наличие связи с 12-ым стихом. Потому что "имя", о котором говорится в 12-ом ст. это - имя Сына Божия (Ин 3, 18; 20, 31; 1Ин 3, 23; 5, 13). В том же стихе говорится и о рождении Сына Божия во времени от Марии (Ин 1, 13абв), что опять-таки подтверждается наличием связи с 14-ым стихом: "И Слово стало плотию...". Св. Игнатий Антиохийский писал о Христе: "рожденный от Марии и рожденный от Бога". Говоря о зачатии Христа, Матфей делает упор на то, каким образом произошло это событие: "Родившееся в Ней есть от Духа Святого" (Мф 1, 20), Иоанн же подчеркивает рождение от Бога, но все же мимоходом и в форме отрицания (троекратное "ни") упоминает о земном рождении Слова. Тесная связь, существующая между этими двумя рождениями, имеет для Иоанна богословский смысл: девственное рождение указывает на Божественное происхождение Слова.

Девственное зачатие и рождение как знамение

Под знамением всегда понимается факт, событие, т.е. определенная реальность, и то, что она означает и символизирует. История спасения означает вмешательство Бога в человеческие деяния в конкретных событиях (исход из египетского рабства, заключение заветов, воплощение, Голгофа, воскресение). В этих событиях скрыт сокровенный замысел Божий. Существует тесная связь между событием и его смыслом. Это касается и девственного зачатия Иисуса: оно и событие, и в то же время - знамение, символизирующее тайну спасения. Событие это еще указывает на нечто, что выходит за пределы самого факта, придавая ему глубокий богословский смысл. Такой подход к девственному зачатию Иисуса указывает на связь этой тайны с домостроительством спасения. Это чудо касается не только Самой Марии, но также связано со Христом, спасением, Церковью.

Во-первых, девственное зачатие Христа Марией имеет христологический смысл. Бессеменное зачатие и рождение Иисуса знаменуют Его Богосыновство. Именно так истолковывают это знамение Библия и Отцы Церкви, так понимает его современное богословие. Текст Иоанна (Ин 1, 13) параллелен тексту Луки (1, 35). Оба стиха явственно исключают участие в зачатии земного отца и одновременно утверждают Богосыновство Иисуса:

Слова Марии "Я мужа не знаю" означают: "Я - девственница". Св. Иоанн также исключает участие мужа в зачатии и рождении Иисуса. Таким образом, родишийся Младенец - Свят, другими словами Он - Сын Божий. Оба евангелиста тесно связывают Богосыновство Иисуса с Его девственным рождением.

Именно так истолковали это событие Отцы Церкви. Тертуллиан писал: "Если Христос родился от человека, то Он, несомненно, должен был родиться от Девы. В противном случае у Него было бы два отца: Бог и человек, если бы Матерь Его не была Девою". Еще короче и яснее эту истину выразил Прокл: "Единородный Сын не мог родиться от двух отцов. Не имеющий матери на небе, не имеет и отца на земле". Также и блаж. Августин: "Оба рождения Христа чудесны: рождение от Отца без матери и рождение от Матери без отца. Первое - в вечности, второе - во времени". Для Отцов Церкви истина о девственном рождении - необходимая составляющая реальности и подлинности воплощения Сына Божия.

В том же направлении движется и современное католическое богословие. "Девственное материнство, - говорит Ж. Гало, - это знамение Богосыновства, его откровение во плоти". Отсутствие земного отца знаменует Богосыновство Иисуса. "Девственное рождение это, прежде всего, - христологическое определение: Иисус настолько единый Сын предвечного Отца, что у него не могло быть земного отца" (Г. У. фон Бальтазар). По мнению Й. Рацингера, "рождение без вмешательства земного отца было внутренне необходимым началом Того, Кто мог назвать Бога "Мой Отец", Того, Кто так же как и человек до самой глубины был Сыном: Сыном этого Отца". Говорить о Богосыновстве Иисуса, отбросив при этом некое "знамение" в конкретной реальности Его человеческой жизни, означает отрицать реальность Воплощения. В свете Откровения Божия невозможно примирить физическое отцовство Иосифа по отношению к Иисусу с одновременным отцовством Бога. Девство Марии не только Ее личное исключительное право: оно тесно связанно с основополагающей истиной христианства - с Боговоплощением (И. де ля Поттери).

Отцы Церкви идут дальше. Если бы Христос как новый Адам (1Кор 15, 45-49) не родился от Девы, Он не мог бы стать началом и главой нового творения. Первого Адама мы встречаем при сотворении мира, в начале истории человечества; с девственным рождением Иисуса мы оказываемся в начале нового творения, в начале истории спасения. "Адам был создан из девственной земли, Христос был образован из Девы Марии. Мать-земля, из которой был взят первый Адам, еще не "возделывалась" (Быт 2, 5), т.е. не вскрывалась плугом; материнского лона, из которого исшел второй Адам, не коснулось вожделение. Адам был образован из земного праха руками Бога; Христос же был образован во чреве Матери Духом Бога. Итак, у обоих Отец - Бог, у обоих Матерь - дева" (Максим Туринский; ср. OZ IV, 42). Согласно Отцам Церкви, Адам был образован из "девственной земли" (Быт 2, 5сл.), из нетронутой, еще не возделанной человеком земли. Таким образом, он - плод еще девственного "чрева" земли. Так же и Иисус, новый Адам, "плод" чрева Девы Марии. "Зачатие Иисуса - новое творение, а не размножение Бога. Поэтому Бог не стал каким бы то ни было образом биологическим отцом Иисуса" (Й. Рацингер).

Бессеменное рождение Иисуса имеет также и сотериологический смысл. Сын Божий стал человеком, чтобы спасти человечество в целом (Ин 4, 42) и каждого человека в отдельности. Девственное зачатие Спасителя - это знамение совершенной безвозмездности воплощения и искупления. Воплощение Сына Божия - бескорыстный дар, благодать, данная Богом людям для их спасения. В своем прологе св. Иоанн четырежды употребляет слово "благодать" (gratia) именно в контексте воплощения (Ин 1, 14.16.17). Воплощение Сына Божия - "благодать истины" (Ин 1, 14.17), дар в полном смысле этого слова. Если воплощение Логоса - благодать Нового Завета, то человек никак не властен над нею; он может только принять или отвергнуть ее (Ин 1, 16). Благодатью - как бескорыстным даром Божиим - человек не распоряжается по своему усмотрению. Поэтому Боговоплощение не имеет отношения к свободному выбору двух родителей, желающих произвести отпрыска; оно не может зависеть от "человеческой воли", как бы ни были святы эти люди. В Боговоплощении должна проявиться свободная инициатива Самого Бога, ибо оно - чистая благодать; благодать в полном значении этого слова. Христос - безвозмездный "дар Божий" людям (Ин 4, 10), "данный" Богом, а не рожденный от двух родителей. Девственное зачатие Иисуса наглядно показывает, что Боговоплощение это - "благодать" (gratia) Божия, а не плод решения двух людей" (И. дела Поттери).

Наконец, девственное зачатие проливает свет на тайну Марии. Выражение "девственное зачатие" парадоксально. Оно состоит из двух слов, на первый взгляд противоречащих друг другу. Однако они указывают на две основные стороны тайны Марии: на Ее материнство и на Ее девственность. Мария зачала и родила Иисуса, Сына Божия, Который стал Плотию; но все же Она зачала и родила Его девственно. Это значит, что девство Марии неразрывно связано с Ее материнством; став Матерью, Мария осталась Девой. Поэтому Церковь почитает Ее как Деву и Матерь.

В богослужебной традиции Церкви Мария именуется Девой, Пресвятой Девой, Приснодевой и представляется совершенным образом девства. В чем заключается такой взгляд на Богородицу? Блаж. Августин ввел любопытное различение: "девственность плоти" (virginitas carnis) и "девственность сердца" (virginitas cordis); второе он также назвал "девственностью веры" (virginitas fidei), которая означает целостность и чистоту веры. Это различение особо относится к Марии. Ее "девственность плоти" означает к девственное зачатие и девственное рождение Иисуса; это событие природного свойства было знамением незримой тайны Боговоплощения. Но "девственность плоти" была для Марии знамением девства более внутреннего и духовного, т.е. "девства сердца". Именно это внутренее девство придает глубокий богословский смысл Ее плотской девственности. Только имея в виду "сердце" и его внутренее, духовное девство Марии, к Ней можно отнести пророческое выражение "Дева (Дщерь) Сиона". Ибо девственность символической Жены, которой был Израиль, Дщерь Сиона, надо понимать в смысле девства не телесного, но духовного, т.е. в смысле верности Завету. Именно эта верность полностью осуществилась в Марии, Деве верной (Virgo fidelis), в девственности Ее сердца. Девство лишь тогда приобретает глубокий религиозно-этический смысл, когда оно - знамение верности Богу Завета; знамение близости к Богу и готовности действовать; знамение прилепления к Господу девственным и непорочным сердцем. Без этого - Virginitas carnis лишено богословского и нравственного смысла.

Мария - Дева-Матерь. Дева, приносящая плод; на уровне "девственности плоти" Она зачала и родила Сына Всевышнего, на уровне же "девственности сердца" она приносит плоды любви. Прильнув к Богу, Который есть любовь, по-настоящему прилепившись к Нему, сердце человека перестает сосредоточиваться на себе самом. Кто полностью посвящает себя Богу и любит Его (1Ин 5, 1), любит и Рожденного от Бога (1Ин 5, 2). Таким было и девственное материнство Марии; Ее плотское Материнство по отношению к Иисусу выросло в духовное материнство всех чад Божиих (Ин 1, 13). "Она - Матерь Его членов, т.е. нас всех, ибо Своей любовью Она содействовала рождению верующих в Церкви" (св. Августин).

Здесь мы приблизились к самому средоточию богословия христианского девства: virginitas carnis (девственность плоти) является (должна быть) знамением девственности сердца, т.е. верности Господу и любви ко всем чадам Божиим. Добровольно принятое христианское девство без верности Господу и братской любви - ошибка в выборе пути жизни и даже может стать жизненной трагедией. Господь не довольствуется девственностью плоти. Он хочет нашего сердца - девственности сердца и веры.

Девство Марии, понимаемое как знамение, приобретает глубокий богословский смысл. Оно тесно связано с христологией, сотериологией и экклезиологией. Оно проливает яркий свет на природу и дело Христа, спасение и Церковь. Девственность Марии как virginitas cordis (девственность сердца) это прообраз христианского девства.

Вернуть Младенца Матери

Христианская иконография издревле представляла истину о девственном материнстве Марии с помощью образа Марии с Младенцем Иисусом на руке. Особенно этой традиции придерживается Восточная Церковь.

В последние годы в Польше встречается непонятный с богословской точки зрения обычай калечить копии ясногорской иконы, изображая только голову ченстоховской Матери Божией без Сына и указывающей на Сына руки. Эти изуродованные репродукции выставляются для всеобщего почитания во многих монастырских часовнях и даже в приходских церквях. Искалеченная таким образом икона искажает тайну веры, о которой вызывает представление то, что изображено на иконе. Ибо святые иконы, как и священные Книги, содержат вероучение, догмат. Чтобы выразить некую богословскую истину, иконописцы использовали традиционную символику, в которой цвета, свет, позы имеют свое значение. Подлинная икона Божией Матери приводит христианина к познанию Сына Божия. Именно такой смысл выражен в древней иконе Богородицы Одигитрии (Путеводительницы). Пресвятая Дева на левой руке держит Еммануила, а десницей указывает на Него. Это - Дева являющая, образ Церкви, рождающей и являющей всем Христа, Который грядет в мир. В духовном смысле Она возвращает слепым зрение, чтобы они могли узреть тайну Божию. Лишая икону изображения Христа-Еммануила и указующей десницы Матери, мы отнимаем у образа его богословско-догматическое и эсхатологическое содержание (Богоносица, Христоносица), существенным искажаем тайны веры. Это сравнимо с исключением из Священного Писания особо важных книг или с выбрасыванием из катехизиса некоторых догматов. Отбирая у Матери Сына, мы лишаем Ее знака Ее величайшей славы, урезая же руку, мы лишаем Ее учительского служения. Образ перестает быть подлинной иконой; она всего лишь изображает красивое печальное лицо женщины, но не дает понять, что эта Женщина - "Владычица наша, Пресвятая Богородица" (II Никейский Собор), и что Ее Сын есть Бог.

Против такого отношения к иконе выступают не только богословы, но также искусствоведы: "Значение образа, - пишет Й. Пасерб, - прежде всего христологическое. Мария здесь - Богородица, Престол Мудрости, Кафедра, откуда нас благословляет Второе Лицо Пресвятой Троицы, воплощенное Слово, держащее в руке свиток или книгу. Очевидно, что копии, изображающие только голову Марии, лишают икону всякого смысла. Культовый и теологический смысл полностью утрачивается, и это действует еще сильнее, если принять во внимание, что в православной Церкви Одигитрия - образец правильной веры". Катехизис Католической Церкви сопоставляет иконографию Востока и Запада: "Иисус, единственный Посредник, есть путь нашей молитвы; Мария, Его Матерь и наша Матерь, в отношении Его совершенно прозрачна (т.е. через Нее мы явственно видим Христа); согласно традиционной иконографии Востока и Запада, Она - "Указующая путь" (Одигитрия), "знамение". (No 2674). Это сопоставление дает нам право утверждать, что и в западной Церкви Одигитрия - такой же образец правильности веры. Сознательное искажение этого образа бросает тень на почитание Богородицы.

Мы многому можем научиться у иконописи и богословия восточных Церквей. Хотя бы тому, что "учение о Богородице не составляет независимого догмата, т.н. "мариологии", но содержится в христианском учении как основная антропологическая тема". Не надо отделять икону Марии от этого обширного контекста, а особенно от Христа.

|< в начало	<< назад	к содержанию	вперед >>	в конец >|