|< в начало	<< назад	к содержанию	вперед >>	в конец >|

Третья часть
Благая Весть

«Ибо мы для того и трудимся и поношения терпим, что уповаем на Бога живаго, Который есть Спаситель всех человеков, а наипаче верных. Проповедуй сие и учи» (1 Тим 10-11).

1

«...Он помазал Меня благовествовать нищим...» (Лк 4,18)

Христос пришел для того, чтобы принести нам «радостное сообщение», Благую Весть. Однако через жизнь Христа эта Весть раскрывается под разными аспектами. Люди могут постичь ее - внимая Христу, ее раскрывающему. Через Его слова, через Его учение, через Его поступки мы можем постепенно осознать, что эта Благая Весть есть Весть наиболее удивительная и ошеломляющая. Христос пришел не для того, чтобы утешать нас, рассказывая «сказки». Он пришел не для того, чтобы сказать нам: Благая Весть заключается в том, что среди вас спасется лишь малое число избранных... - Он не дерзнул бы назвать это Благой Вестью. И может ли христианин сказать верующим других религий: вы знаете, Благая Весть заключается в том, что среди вас некоторые будут спасены, другие же будут осуждены на вечные муки. Однако апостол Павел, «имеющий от Духа Христова», решительно утверждает, что Бог Живой «есть Спаситель всех человеков, а наипаче верных» (1 Тим 4, 10). Таким образом, даже если у некоторых будет преимущество, никто не будет исключен. Именно так Бог являет Свою праведность и Свою любовь.

Малое время спустя после начала Своей проповеди Иисус вернулся в Назарет, где Он «был воспитан». «По обыкновению Своему», в субботний день Он отправился в синагогу для чтения.

«Ему подали книгу пророка Исаии; и Он, раскрыв книгу, нашел место, где было написано:

Дух Господень на Мне; ибо Он помазал Меня благовествовать нищим, и послал Меня исцелять сокрушенных сердцем, проповедывать пленным освобождение, слепым прозрение, отпустить измученных на свободу, проповедывать лето Господне благоприятное» (Лк 4, 17-19).

Цель этого благовествования - восстановление в человеке утерянного им основополагающего достоинства чада Божия, дабы сделать из него совершенного человека, счастливого и свободного перед Богом. Глагол Божий стал человеком именно ради того, чтобы помочь нам обрести нашу человеческую жизнь во всей ее полноте.

Христос пришел не для того, чтобы проповедовать нам некое возвышенное учение, превращающее нас в неких «эфирных» существ. И Благая Весть заключается отнюдь не в том, что Христос освободит нас от условий человеческого существования. Совершенно наоборот. Он пришел, дабы нам показать, каким образом можно стать совершенным человеком. Знамения пришествия Мессия впечатляют:

«А в это время, - говорит евангелист Лука, - Он многих исцелил от болезней и недугов и от злых духов, и многим слепым даровал зрение.

И сказал им Иисус в ответ: пойдите, скажите Иоанну, что вы видели и слышали: слепые прозревают, хромые ходят, прокаженные очищаются, глухие слышат, мертвые воскресают, нищие благовествуют;

и блажен, кто не соблазнится о Мне!» (7, 21-23).

К этому необходимо добавить толкование, приводимое в Иерусалимском переводе (на фр. яз.) на текст пророка Исаии: «...послал Меня исцелять сокрушенных сердцем...» (61, 1). Несомненно, в этом заключался один из наиболее важных аспектов Его посланничества. Однако неоспорим тот факт, что на апостолов и толпу наибольшее впечатление производили чудесные физические исцеления, совершаемые Христом. И среди тех, кто находился в числе исцеленных, было значительное число женщин, которые затем последовали за Христом, служили Ему и возлюбили Его великой любовью.

Вполне обоснованно следующее толкование возвещения Благой Вести нищим в контексте Первого блаженства, приводимого в Евангелии от Матфея: «Блаженны нищие духом, ибо их есть Царствие Небесное» (5, 3). Здесь обладание Царствием, или, вернее, вхождение в него, связано с нищетой духа. Нищета духа - это смирение, простота, приятие собственной немощности. В нескольких словах, это - самосовлечение сердца, его освобождение от всего, что может его отягощать. Это - «пустотность» сердца, о которой говорят все духоносцы; это сердце, погруженное в пост, дабы оно обрело жажду Бога. Благодаря этой «пустотности» сердца мы постигаем, что Бог господствует на всех уровнях нашего существа, не только на уровне поступков и чувств, но также в самой глубине нашего духа, - там, где человеческое существо пребывает в непосредственной связи с Богом, действием Духа Святого.

Если мне не изменяет память, Блаженный Августин называет Иисуса «великим нищим». Он стал нищим не через «сбрасывание» Своих Божественных прерогатив, но «себя опустошая» в делании абсолютного «кенозиса». Интерпретировать «кенозис» как «сбрасывание» есть не что иное, как предательское искажение текста апостола Павла. Христос «себя опустошает» и, в конечном счете, становится «грехом» (см. 2 Кор 5, 21). После этого Отец «превозносит» Его (см. Флп 2, 9), возвращая Ему Славу, которая у Него, Христа, была от вечности. И эта Слава ничего общего не имеет с «одеждой», которую «сбрасывают с себя».

2

«Пойдем...» (Мк 1,38)

Вечером, после трудного дня, Иисус отправился на покой, Но-

«...утром, встав весьма рано, вышел и удалился в пустынное место, и там молился.

Симон и бывшие с ним пошли за Ним и, найдя Его, говорят Ему: все ищут Тебя.

Он говорит им: пойдем в ближние селения и города, чтобы Мне и там проповедывать, ибо Я для того пришел.

И Он проповедывал в синагогах их по всей Галилее и изгонял бесов» (Мк 1, 35-39).

Накануне Иисус сотворил множество чудес, и поэтому жители этого города, Капернаума, не хотели Его отпускать. Однако Он желает сохранить Свою свободу. В утреннем безлюдье Он «встает» перед Отцом, чтобы под Его взором принять решение. Он должен пойти в другие города. Именно для этого Он «пришел». Несомненно, здесь следует понимать - «пришел от Бога». В этом Его миссия. Он не желает быть «захваченным» той или иной средой, кланом или Церковью. Его приход от Бога есть пришествие Христа в наш мир в качестве посланника Отца. Христос желает утвердить Свою вселенскую миссию. Он должен идти в другие веси и города, дабы возвещать Благую Весть - наступление Царствие Божия. И Он положил начало Своей проповеди в Галилее именно потому, что она была обращена навстречу другим народам. Галилея была настоящим перекрестком народов.

Выше мы говорили о том, что за ним последовали громадные толпы, пришедшие из Галилеи, Десятиградия, Иерусалима, Иудеи и Иордана (см. Мф 4, 25). Относительно происхождения людей, пришедших к Иисусу, изложение евангелиста Марка более эксплицитно, нежели изложение евангелиста Матфея:

«Но Иисус с учениками Своими удалился к морю; и за Ним последовало множество народа из Галилеи, Иудеи, Иерусалима, Идумеи и из-за Иордана. И живущие в окрестностях Тира и Силона, услышав, что Он делал, шли к Нему в великом множестве» (Мк 3, 7-8).

Он проповедует Благую Весть о Царствии - передает радостное сообщение всем народам земли. Это Царствие Божие не есть Церковь или какая-то религиозная группа; Царствие Божие есть осуществление в самом человеческом существе Божьего Замысла. Это Царствие не есть земное установление. Это Царствие Божие должно положить начало своему осуществлению в мире сем. И каждый человек вовлечен в установление этого Царствия. Миссия Церквей - содействие осуществлению Царствия Божия, но ни одна из них не может притязать на то, что она есть «Царствие» Божие на земле. Именно в силу этого Благая Весть, которую мы должны проповедовать, состоит в том, что каждый человек призван открыться навстречу Бога, дабы Он утвердил в нем царство Своей любви, справедливости и мира.

Наиболее живой образ делания Христа дает евангелист Матфей. Христос проповедует Евангелие именно в самом контексте условий человеческого существования. Он исцеляет тела, сердца и души. Его внимание обращено к любому человеку. Под термином «немощь», «одержимость различными болезнями», следует понимать разного рода психические и духовные отклонения. Согласно верованиям того времени, эти психологические отклонения причиняются злыми духами. Когда мы читаем повествования о женщинах, которые последовали за Ним, ибо Он изгнал из них бесов, из одной из них -«семь», а из одержимого в стране Гадаринской - «легион», то необходимо понимать, что Христос исцелил этих мужчин и женщин от психических болезней. Он восстановил в них внутреннее равновесие, освободив этих людей от порабощающих сил зла. Благодаря этому Он даровал им возможность войти в Царствие, ибо восстановил в них образ Божий.

Простыми словами евангелист Лука резюмирует эту деятельность Христа. Из отдаленных мест к Нему приходили люди, чтобы «...исцелиться от болезней своих, также и страждущие от нечистых духов; и исцелялись. И весь народ искал прикасаться к Нему, потому что от Него исходила сила и исцеляла всех» (6, 18-19). Таков один из наиболее человечных аспектов Его Вести.

3

«Я сделаю вас ловцами человеков» (Мф 4,19)

Толпы следовали за Иисусом, ибо они попались в сети Его слова. Однако,

«...проходя же близ моря Галилейского, Он увидел двух братьев: Симона, называемого Петром, и Андрея, брата его, закидывающих сети в море, ибо они были рыболовы, и говорит им: идите за Мною, и Я сделаю вас ловцами чело-веков.

И они тотчас, оставив сети, последовали за Ним» (Мф 4, 18-20).

«Я сделаю вас ловцами человеков» - в этих словах заключен один из наиболее выразительных образов, раскрывающих возложенную на апостолов миссию. Другой образ этой миссии - образ пастыря. Эти образы заимствованы из двух миров, в корне отличных друг от друга: рыболовство и пастырство. Один принадлежит морскому миру, другой - миру суши. Для Иисуса море было «окном» в другие страны, находящиеся по ту сторону водных границ. Суша же символизировала для Него укорененность в родной земле и ее семейном контексте.

Привязывая к Себе учеников, Иисус отнюдь не желал превращать их в руководителей какой-нибудь секты или Церкви. Он их избрал для того, чтобы они продолжали Его служение среди людей, независимо от присущих им, людям, условий существования. Они пойдут забрасывать словесные сети в мир, поведение и реакции которого столь же непредсказуемы, как и таковые же моря Галилейского. Сегодня сети пусты. А назавтра, закинутые по слову Господа, они рвутся под тяжестью улова. Загадочность успеха или неудачи слова связана с почвой, на которую оно упало. А вот другой образ - образ сеятеля, который сеет слово, но не ведает, прорастет ли оно однажды и принесет ли плод.

Итак, это Слово не есть научная система, разработанная богословами и знатоками Священного Писания. Это Слово -сама простота, и каждый человек способен его понять и воспринять. Почему его принимают? Почему его отвергают? Сие есть тайна, перед которой мы должны смириться. Есть люди, у которых не было возможности воспринять Слово, другие же его услышали, но не приняли, и в том нет никакой их вины. Велика тайна Слова и Царствия.

Вернемся к образу пастуха. Пастух это Христос. Он созидает овчарню, дабы ходить за находящимися в ней овцами. И когда одна из них убегает, Он идет искать ее, зачастую далеко в горах. Он созидает овчарню не для того, чтобы в ней заключить Своих овец. Она - их обиталище. Овцы входят в нее, уходят и вновь возвращаются. В овчарне они находят мир и безопасность. К тому же и пастух пребывает здесь же. Что касается овец, которые не принадлежат Его овчарне, Иисус поручает их Своему Отцу. Иисус в полной мере сознает, что Его делание ограничено и что Ему никогда не удастся привлечь всех овец в Свою овчарню. Именно поэтому других овец Он поручает Своему Отцу.

Внутри овчарни жизнь крайне проста:

« Я есмь пастырь добрый; и знаю Моих, и Мои знают Меня.

Как Отец знает Меня, так и Я знаю Отца; и жизнь Мою полагаю за овец.

Есть у Меня и другие овцы, которые не сего двора, и тех надлежит Мне привести: и они услышат голос Мой, и будет одно стадо и один Пастырь» (Ин 10, 14-16).

Здесь делание Сына и делание Отца неотделимы друг от друга. То, что не удается Сыну, совершает Отец:

«Овцы Мои слушаются голоса Моего, и Я знаю их; и они идут за Мною.

И Я даю им жизнь вечную, и не погибнут вовек; и никто не похитит их из руки Моей.

Отец Мой, Который дал Мне их, больше всех; и никто не может похитить их из руки Отца Моего.

Я и Отец - одно» (10, 27-30).

Спасение мира есть общее делание Отца и Сына. Людьми, находящимся вне досягаемости Сына, - занимается Отец. Конечное спасение есть делание Отца, Который всякого человека приобщает к спасающей благодати, которую Сын заслужил Своей смертью и Своим Воскресением. Отец все отдал в руки Сына, Который, в конце концов, все вернет в руки Своего Отца.

Спасение мира есть общее делание Отца и Сына. Наиболее распространенная формулировка этого состоит в утверждении, что Отец приобщает род человеческой к заслугам, которые Его Сын приобрел через Свою жизнь и Свою смерть. Понятие «заслуги» есть понятие юридическое. В рамках подобного богословия Христос и человечество суть различные «единицы». Бог был оскорблен, Его Сын от имени человечества Ему предлагает «репарацию».

Тем не менее, есть иной подход к тайне искупления. Пребывающий на кресте Христос «есть» все в целом человечество. Через смерть Христову все в целом человечество побеждает грех. Следовательно, когда воскресает Христос, - с Ним воскресает все в целом человечество.

И тогда и речи быть не может о «вечном осуждении». Таково богословское учение великих сирийских богословов Несторианской Церкви.

В Своей смерти на кресте Христос претерпел величайшее из всех унижений, вплоть до полного разлучения с Отцом, то есть претерпел самое «проклятие». Вместе с Собой в опыт этого «проклятия» Христос увлек все человечество. И в самом погружении в это «проклятие» Христос победил все силы зла. Христос на опыте пережил богооставленность - полное разлучение с Отцом, после чего Он был «возведен» из ужасающей бездны. Вслед за апостолом Павлом можно сказать, что через Воскресение Бог «превознес» Христа. Со Христом все человечество вошло в жизнь вечную. И осуществленное в момент Воскресения отныне должно быть пережито в истории.

Необходимо понять: спасает именно Бог. Однако Он спасает не только тех, кто познал Его Сына и кто принадлежит к какой-либо христианской Церкви. Поэтому можно вообразить краткую беседу между Петром и Иисусом.

Петр был не крестьянин, а рыбак. Однажды вечером Иисус призвал Петра и сказал ему: милый Петр, ты можешь прилагать любые усилия к тому, чтобы в твою лодку вошло как можно больше людей, все равно в озере всегда будет больше рыбы, чем в твоей лодке. И Петр спрашивает: А другие? - Иисус спокойно ему отвечает: этим занимается Мой Отец. - Поэтому-то в одной из молитв Церковь побуждает нас сказать: «Боже, Ты, раскрывший апостолу Петру Свою волю спасти всех людей, даруй нам возможность употребить всю нашу энергию в делании осуществления сего замысла Твоей Любви»⁶.

4

«...Прощаются тебе грехи твои» (Мк 2,5)

В Евангелиях часто встречаются эти слова, ибо отпущение грехов есть врата в Царствие Божие. Чаще всего это прощение грехов связано с физическим, психологическим или духовным исцелением, а иногда - со всеми тремя, ибо Христос спасает всего человека - его тело, сердце и ум. Однако Петр говорит об окончательном прощении всякого греха, которое станет последним шагом, окончательно вводящим в Царствие Божие.

«Благословен Бог и Отец Господа нашего Иисуса Христа, по великой Своей милости возродивший нас воскресением Иисуса Христа из мертвых к упованию живому, к наследству нетленному, чистому, неувядаемому, хранящемуся на небесах для вас, силою Божиею через веру соблюдаемых ко спасению, готовому открыться в последнее время» (1 Петр 1, 3-5).

Для автора этого Послания, то есть для самого Петра или одного из его учеников, это спасение, которое раскроется в конце времен, весьма близко, ибо Пришествие находится уже «при дверях». Независимо от того, «при дверях» или нет находится Пришествие, - этот текст сохраняет всю свою пророческую силу. В конце времен будет раскрыто спасение. Но спасение подразумевает полное и всецелое отпущение грехов.

Образ этого окончательного прощения мы встречаем во многих пассажах Евангелий. Один из наиболее характерных примеров - исцеление расслабленного, встающего с носилок на землю. Текст Евангелия от Марка лучше всего раскрывает переживания Христа в такого рода обстоятельствах.

«Иисус, видя веру их, говорит расслабленному: чадо! прощаются тебе грехи твои.

Тут сидели некоторые из книжников и помышляли в сердцах своих: что Он так богохульствует? кто может прощать грехи, кроме одного Бога?

Иисус, тотчас узнав духом Своим, что они так помышляют в себе, сказал им: для чего так помышляете в сердцах ваших?

Что легче? сказать ли расслабленному: прощаются тебе грехи? или сказать: встань, возьми свою постель и ходи?

Но чтобы вы знали, что Сын Человеческий имеет власть на земле прощать грехи, - говорит расслабленному: тебе говорю: встань, возьми постель твою и иди в дом твой.

Он тотчас встал и, взяв постель, вышел перед всеми, так что все изумлялись и прославляли Бога, говоря: никогда ничего такого мы не видали» (2, 5-12).

Нейтральный перевод слов «Иисус, тотчас узнав духом Своим, что они так помышляют в себе» нужно буквально перевести с греческого: «Иисус, силою Духа Своего узнав...». Действительно, именно силою Духа Святого Христос читает в сердцах людей. Именно сила Духа позволяет Ему видеть грехи человеческие, и той же силой Духа Он эти грехи отпускает. Однако эта мощь приходит к Нему от Отца.

В Евангелиях Благая Весть внутренне связана с отпущением грехов, и отпущение грехов в этой жизни есть прообраз окончательного отпущения грехов в конце времен. Во время праздника в доме Левия Алфеева Христос очень ясно и отчетливо раскрывает Благую Весть: «Я пришел призвать не праведников, но грешников к покаянию» (Мк 2, 17). Любому человеку понятно, что Он пришел призвать праведников. Однако истинная Благая Весть заключается в том, что Он пришел призвать грешников. Именно поэтому те, кого «благонамеренные» обыватели называют «грешниками», поспешили к Нему, дабы услышать Его слово.

Именно этот подход Христа заставил апостола Павла задуматься над измерением спасения. Если Христос пришел спасти грешников, то у них есть надежда на окончательное спасение. Именно в этом плане Павел созерцает Христа, побеждающего все силы зла, наполняющие мир сей, и все и вся возвращающего в лоно Отца. Апостол Павел ясно раскрывает Весть. Христос - величайший победитель греха и смерти. В конце времен Христос победит все силы зла. Слова Христа и их истолкователя апостола Павла освобождают нас от навязчивых и болезненных помышлений о грехе и вечной погибели (ср. 1 Кор 15,26-28).

Несомненно, следующая фраза из Послания к римлянам представляет собой окончательное выражение мысли апостола

Павла: «Посему как преступлением одного всем человекам осуждение, так правдою одного всем человекам оправдание к жизни» (5, 18). Здесь слова «всем» обладают общим измерением и указывают на все в целом человечество.

Приведенные выше цитаты из Евангелия побуждают к размышлению о сущности греха. Именно силою Своего духа Христос проникает в извращенные намерения своих врагов. Грех таится в самой глубине сердца человеческого. Вопреки мнению жестоковыйных моралистов, грех не в поступке, но в намерении. Значение поступка зависит от глубинного намерения, которое в свою очередь зависит от конкретных обстоятельств. Поэтому можно спросить: на чем утверждают свой авторитет моралисты, когда они определяют что есть грех и что им не является? Каким образом моралист может утверждать, что такой-то или такой-то грех заслуживает вечного ада?

К тому же, разве Бог обязан подчиняться решениям подобных моралистов? Христос совершенно ясно и многажды раскрывал Свое отношение к предписаниям законников.

Церковь устанавливает нормы, но, в конечном счете, лишь Бог может судить грешника, ибо только Ему ведомы глубины сердец. Мы должны понять, что в последней глубине нашего существа силы зла борются с Богом. Однако Бог ведает ту борьбу, участниками которой мы являемся. Поэтому-то Он находится неподалеку от грешника, дабы прийти ему на помощь и его простить, если тот согрешит. «Бог удаляется от грешника» - утверждающий такое свидетельствует о том, что он не понял явленное в Евангелиях отношение Христа к согрешающим.

5

«Все, что дает Мне Отец, ко Мне придет...» (Ин 6,37)

Благая Весть - это пришествие Царствия Божия на нашу землю, в сердце каждого человека, грядущего ко Христу. Однако ко Христу приходит лишь тот, кого к Нему послал Отец. Христос - великий ловец человеков.

«Все, что дает Мне Отец, ко Мне придет; и приходящего ко Мне не изгоню вон, ибо Я сошел с небес не для того, чтобы творить волю Мою, но волю пославшего Меня Отца.

Воля же пославшего Меня Отца есть та, чтобы из того, что Он Мне дал, ничего не погубить, но все то воскресить в последний день» (Ин 6, 37-39).

Апостолат Христа на земле был весьма ограничен. Он не стал осуществлять некий вселенский апостолат, ибо это было несбыточно. Он принял ограничения, которые были следствием Его Воплощения. Он признавал, что большая часть людей не сможет войти в его «овчарню». И все же Он был преисполнен сознания того, что Бог «хочет, чтобы все люди спаслись и достигли познания истины» (1 Тим 2, 4). В одном из примечаний к Иерусалимской Библии «простодушно» говорится, что это «утверждение, обладающее глубоким богословским смыслом, помогает правильно интерпретировать некоторые пассажи Послания к римлянам», например, когда апостол Павел пишет: «Итак, кого хочет, милует; а кого хочет, ожесточает» (Рим 9, 18). Если Бог действительно желает спасти всех людей, может ли Он ожесточить сердце столь многих из них? Эти слова Павла, возможно, по дороге сказанные им Тимофею, раскрывают безграничные горизонты - проливают свет на божественное произволение, которое есть замысел о спасении, а не о предопределении к небу или аду. И можно задаться вопросом: каким образом богословы пришли к учению о том, что Бог некоторым Своим чадам предуготовил вечный ад? Тот, кто утверждает, что Бог есть Любовь и что Он множеству Своих чад предуготовил ад, тем самым поистине договаривается до полной бессмыслицы и наносит самое страшное оскорбление, какое можно нанести Богу⁷.

Тот, кто утверждает, что Бог уважает человеческую свободу и что человек сам себя осуждает, полагает, что свобода человека - всемогуша. Однако не подлежит сомнению, что в этом мире наша свобода чрезвычайно ограничена. Каким бы парадоксальным это ни показалось, все мои выборы на протяжении моей земной жизни были подвержены влиянию факторов, которые ограничивали мою свободу. Свобода выбора не есть та свобода, к которой нас призывает Христос. Все мои «выборы» суть обусловлены. Свобода выбора - ничтожнейшая из свобод!

Мы обретем полную и всецелую свободу тогда, когда освободимся через истину. Христос говорит: Истина сделает нас свободными. И в этом Он праведен. Однако трудность состоит в том, что, пока мы пребываем в мире сем, у нас нет доступа к Истине, о которой Он говорит. Эту Истину мы познаем лишь после нашей смерти, ибо смерть освободит нас от наших ограничений и освободит нас от «шор». Лишь тогда я стану свободным и, в силу этого, не смогу ни отрицать Бога, ни отвергать Его. И так в Истине расцветет моя свобода.

Вполне возможно, что некоторые люди, несмотря на всю обусловленность их существования, способны совершать подлинные деяния свободы. Однако такое суждение лишь отодвигает проблему. Действительно, человеческие поступки суть поступки сотворенного существа, наделенного ограниченными способностями. Возможно ли, чтобы человеческое деяние определяло вечную судьбу? Совершенно справедливо говорят, что нет такого человеческого поступка, который заслуживал бы вечного счастья. Каким образом человеческое деяние может заслужить вечное проклятие? Как можно говорить, что человек, бессильный перед лицом вечного спасения, становится всемогущим, когда дело идет о его вечном несчастье? Все это должно заставить нас поразмыслить над возможностями человеческой свободы.

Бог, спаситель всякого человека, доселе поручил значительную часть своих детей Своему Сыну. Однако в ожидании конца времен Он заботится о всех других людях. И когда эти времена наступят, тогда все человечество признает в Иисусе своего Спасителя, утвержденного в этом качестве Отцом, Но когда все это произойдет? В своем Первом послании к коринфянам апостол Павел представляет спасение человечества в эсхатологическом плане, сосредоточенном на Христе. Апостол Павел поставляет историю человечества в контекст воскресения из мертвых:

«Как в Адаме все умирают, так во Христе все оживут,

каждый в своем порядке: первенец Христос, потом Христовы, в пришествие Его.

А затем конец, когда Он предаст Царство Богу и Отцу, когда упразднит всякое начальство и всякую власть и силу.

Ибо Ему надлежит царствовать, доколе низложит всех врагов под ноги Свои.

Последний же враг истребится - смерть, потому что все покорил под ноги Его. Когда же сказано, что Ему все покорено, то ясно, что кроме Того, Который покорил Ему все.

Когда же все покорит Ему, тогда и Сам Сын покорится Покорившему все Ему, да будет Бог все во всем» (15, 22-28).

Мысль апостола Павла ясна. Лишь в конце времен, когда Христос раскроет свою подлинную суть и когда Он даст познать Своего Отца, - лишь тогда человечество будет спасено. Апостол Павел присоединяется к утверждению апостола Петра, который говорит о спасении, долженствующем раскрыться в конце времен.

6

Бог наш Спаситель

Бог Отец послал Своего Сына, дабы Он собрал всех людей в Своем Царствии, которое есть не что иное, как Он Сам. Для этого потребно время, время, которое может нам показаться вечностью. В Послании к евреям находится как бы отзвук на текст апостола Павла, процитированного в конце предыдущей главы. Искупление рода человеческого совершено не ангелами, но Христом. Замысел Отца - все подчинить Своему Сыну. Этот великий замысел осуществляется:

«...все покорил под ноги его. Когда же покорил ему все, то не оставил ничего непокоренным ему. Ныне же еще не видим, чтобы все было ему покорено;

но видим, что за претерпение смерти увенчан славою и честью Иисус, Который не много был унижен пред Ангелами, дабы Ему, по благодати Божией, вкусить смерть за всех» (Евр 2,8-9).

Искупление рода человеческого еще не завершено. Необходимо время, долгое время, - потребное Христу для того, чтобы покорить Себе всех людей. Объясняя эту «долготу», апостол Петр говорит о божественном терпении, ибо Бог желает покорить не через силу, а через убеждение:

«Одно то не должно быть сокрыто от вас, возлюбленные, что у Господа один день, как тысяча лет, и тысяча лет, как один день.

Не медлит Господь исполнением обетования, как некоторые почитают то медлением; но долготерпит нас, не желая, чтобы кто погиб, но чтобы все пришли к покаянию» (2 Петр 3, 8-9).

В этих текстах апостолов Петра и Павла Бог представлен как Спаситель, а Христос - как посредник и исполнитель этого спасения. В Первом послании к Тимофею апостол Павел подтверждает воление Бога спасти всех людей. Именно поэтому он просит молиться не только за христиан, но также за весь мир:

«Итак прежде всего прошу совершать молитвы, прошения моления, благодарения за всех человеков, за царей и за всех начальствующих, дабы проводить нам жизнь тихую и безмятежную во всяком благочестии и чистоте ибо это хорошо и угодно Спасителю нашему Богу, Который хочет, чтобы все люди спаслись и достигли познания истины.

Ибо един Бог, един и посредник между Богом и человеками, человек Христос Иисус, предавший Себя для искупления всех. Таково было в свое время свидетельство, для которого я поставлен проповедником и Апостолом, -истину говорю во Христе, не лгу, - учителем язычников в вере и истине» (1 Тим 2, 1-7).

Перед лицом таких свидетельств апостолов Петра и Павла, можно спросить: каким образом на протяжении веков богословы могли обсуждать вопрос, касающийся выяснения числа «избранных», предаваться спорам на эту тему? Не потому ли, что они прилежали к притчам Иисуса и к проклятиям, обрушиваемым на голову грешников? И тогда - в чем смысл проклятий? Современные экзегеты в них усматривают некие предчувствия, предупреждения тем, кто до конца останется закоснелым во зле. Так называемое, вечное проклятие, или, более общо, ад, остается возможностью, но между возможностью и реальностью пролегает целая бездна. На краю этой бездны - Христос Спаситель и Его Отец - наш Творец и наш Отец. Сердце человеческое не может вечно пребывать в состоянии окаменелости. Когда грешник предстанет перед Богом и обратится лицом к Истине, его окаменелость растает как воск под лучами солнца. И тогда осуществится великий замысел Божий - спасение всех тех, кого Он сотворил. Говоря о Воскресении, апостол Павел указывает на последовательность приобщения ко спасению: сначала Христос, уже вошедший во славу Отца, затем те, кто верит в Него, и наконец - все остальное человечество. Апостол Павел объясняет Тимофею, почему «мы трудимся и поношения терпим»: потому что «уповаем на Бога живаго, Который есть Спаситель всех человеков, а наипаче верных. Проповедуй сие и учи» (1 Тим 4, 10-11).

В перспективе Павлова созерцания спасение во Христе и через Церковь не является чем-то исключительным и самодовлеюшим. Подобное сообщение есть радостная весть, какую отныне мы можем возвестить тем, кому несем Евангелие Христово. В этой перспективе «Новая евангелизация» обретает свой подлинный смысл. И этот смысл ничего общего не имеет с речением - «вне Церкви нет спасения!»

7

Царство Божие - во Христе и через Христа

Христос пришел устанавливать не Свое Царство, но Царство Отца Своего. Его Царственность, которая не от мира сего, имеет целью лишь утверждение Царствия Божия. Таков смысл Его молитвы: «Отче наш, сущий на небесах! да святится имя Твое; да приидет Царствие Твое; да будет воля Твоя и на земле, как на небе» (Мф 6, 9). Именно в таком контексте следует понимать именование Иисуса «Христом Царем». Эту Царственность Он получил от Своего Отца, и Он ее возвращает Своему Отцу. Это Царственность мира, справедливости и любви.

Мы уже видели, что чем более Он нас к Себе притягивает, тем более Он нас обращает к Отцу. «Видевший меня - видел Отца» (Ин 14, 7) - говорит Иисус. Однако наиважнейшее -«видеть Его» таким, Каков Он Есть, в Его божественной глубине. И Его божественная глубина - это Его связь с Отцом, источником Его жизни и центром всего Его делания. Чем более Он притягивает к Себе, тем Более Он направляет к Своему Отцу.

По этим причинам в общении с другими Церквами, которые, подобно нам, называют себя Христовыми, не следует оставаться лишь на уровне Церквей, ибо тогда любая встреча становится невозможной. Вместе с тем, Церкви имеют тенденнцию отождествлять себя с Царствием Божиим. Некоторые из них решительно утверждают: если вы не принадлежите нашей Церкви, - вы не можете спастись. Церковь, утверждающая это, присваивает себе Христа и отождествляет себя Царствием Божиим. Принадлежность к какой-либо Церкви еще не является средством ко спасению. Орудие спасения - прилепление в Церкви ко Христу. Поэтому-то каждая Церковь, называющая себя Христовой, должна постоянно вопрошать себя, имеет ли она Духа Христа. Царство Божие осуществляется во Христе и через Христа. Если я хочу узнать, что собой представляет Царствие Божие и Его Господство, - я должен обратить свой взор ко Христу.

Однако Христос не переставая повторяет: Я - лишь человеческое выражение Царствия Божия, ибо во мне обитает божественная плерома. Во глубине Моей глубины Я есть Царствие. -Можно сказать, что Царствие Божие - это «овчарня», которую в мире сем утвердил Христос, то, что Он называет «Своей Церковью». Однако мы можем спросить Его: что такое «Его Церковь?» Возможно, следует понимать выражение «Его Церковь» в более широком смысле, как Церковь, которая объем-лет всех тех, кого Он называет «другими овцами», которые не вошли в его видимую «овчарню». Его «овчарня» столь же обширна, как все в целом человечество, чьим Пастырем является Отец.

Не все овцы этой великой «овчарни» знают Христа в Его человеческой реальности; и они познают Его лишь в Его божественной реальности Глагола Божия, как образ Его любви. И даже те, кто приобщаются к Нему лишь в Его реальности Глагола Божия, все-таки находятся в общении с Отцом через Его Сына.

Здесь перед нами встает проблема Духа. В беседе с Никодимом Иисус открывает ему великую тайну крещения в Духе. Но действие Духа Божия не ограничено принадлежностью к какой-то одной «христианской» Церкви. Дух Божий действует в человечестве от начала его существования. Сей Дух Божий, Дух Отца и Сына, действует в каждом человеческом существе. Следовательно, Дух действует - неизменно сохраняя связь с Сыном. Но это действие не ограничено принадлежностью к какой-то одной Церкви. Христос нам ясно говорит, что Дух «дышит где хочет». Никто не может ограничить Его действие.

Когда мы оказываемся лицом к лицу с верующими других религий, эта проблема приобретает первостепенное значение. Что же, мы начнем говорить им, что Дух Божий не может их животворить, вдохновлять, освящать и спасать? Кто нам дал право ограничивать действие Духа в их сердцах? Новое рождение в Духе Церковь превратила в таинство. Но это не означает, что она желает ограничить действие Божие в душах людей. Все, что справедливо по отношению к таинству крещения, справедливо и по отношению к таинству брака. Христианский брак есть таинство, сообщающее брачующимся особую благодать. Но это отнюдь не означает, что брак, совершенный вне Церкви, не является подлинным браком. Особое, через Христа, действие Бога в Церкви отнюдь не исключает Его действия вне христианских Церквей. Дарованное христианам преимущество никак не ограничивает делание Божественной благодати. И здесь мы опять-таки должны вспомнить уже процитированные слова апостола Павла к Тимофею, которые призывают нас «уповать на Бога Живого, Который есть Спаситель всех человеков, а наипаче верных» (1 Тим 4, 10), но также и всех прочих человеков.

8

Связь со Христом, Глаголом Божиим

Спасение неизменно осуществляется через связь с Глаголом Божиим, следовательно - со Христом, раскрывшимся во плоти и в человеческой истории, даже если эта связь не была признана или даже познана. Именно об этом говорится в Конституции «Gaudium et spes» Второго Ватиканского Собора: «Поскольку Христос умер за всех и высшее призвание человека - действительно единственно и неповторимо, то есть божественно, мы должны веровать, что Дух Святой предлагает всем, одному Богу известным образом, возможность приобщения к Пасхальной Тайне»⁸.

В «Катехизисе Католической Церкви» содержится толкование этого текста: каждому человеку предложено спасение. «Всякий человек, который не познал Евангелие Христа и Его Церковь и который ищет истину и исполняет волю Божию, в меру своего познания ее, может обрести спасение. Можно предположить, что такой человек мог бы явным образом испросить крещения в том случае, если бы открыл для себя всю его необходимость»⁹. Мне представляется, что это предположение излишне, ибо Бог может послать Своего Духа кому Ему угодно. Когда Христос говорил самаритянке о том, что Бог ищет «человеков», которые будут поклоняться Ему в духе и истине, - не указывал ли Он прикровенно на крещение, которое не связано с каким-либо святым местом или какой-либо Церковью? Но здесь - тайна Бога, Который пожелал оставить наш ум в неизвестности, ибо Его пути суть не наши пути.

Если какая-нибудь Церковь начнет притязать на то, что только в ней человек может обрести путь спасения, ей следует напомнить о Благой Вести, возвещенной Христом и ясно раскрытой евангелистами и апостолами. И тут же возникает тень плюрализма. Если мы обратимся к истории, то убедимся, что плюрализм всегда существовал. Каждая христианская Церковь ссылается на Христа. Какая христианская Церковь может притязать на «монопольное» обладание Духом Христовым? Стоит какой-нибудь Церкви сформулировать собственный Символ веры, и она тотчас же осознает присущий ему ограничивающий характер. Она, эта Церковь, не способна вместить Христа во всей Его целостности и полноте. К тому же, мы видим, что в каждую эпоху Церкви раскрывали те аспекты Вести, которые соответствовали нуждам и чаяниям той эпохи. Нам говорят, что Откровение завершено. Но не завершена Его интерпретация!

В этом пункте мы должны быть честными. Когда пятьсот лет тому назад христианские миссионеры, например Франциск Ксавьер, вышли на проповедь Евангелия, некоторые из них были убеждены, что без крещения спасение невозможно. Еще совсем недавно Церковь, или, точнее, большинство богословов, были убеждены в истинности догмы, без каких-либо экивоков сформулированной в аксиоме: «вне Церкви нет спасения». Но в наши дни найдется ли миссионер, у которого хватит смелости провозгласить ее глубоко верующему буддисту? И непосредственный контакт с верующими других религий принуждает нас пересмотреть в свете Откровения наши верования.

Если мы притязаем на то, что лишь Римско-Католическая Церковь располагает всей полнотой средств ко спасению, в этом случае что мы должны говорить о Православной Церкви? Среди нас кто может выносить суд? Мы или Сам Христос? Все Церкви, называющие себя христианскими, ссылаются на исторического Христа, на Слово Божие, ставшее человеком. Но также и все религии связаны с Глаголом, о чем совершенно справедливо говорил св. Иустин, подобно нам вошедший в соприкосновение с живыми религиями, у которых не было какой бы то ни было исторической связи с Христом. Для Иустина источник всех религий - «logos spematicos», Глагол Божий, «посеянный» в сердце человеческом, дабы оно принесло плоды спасения.

Почему свершилось Воплощение? Почему именно Глагол Божий, говорящий с нами на человеческом языке? Чем объясняется воля Христа в Своем делании довольствоваться столь малой частью земли и столь малым историческим временем? Несомненно, все это для того, чтобы мы осознали, что по своей природе Воплощение не ограничивает, но раскрывает, объясняет. Глагол Божий пришел на землю не ради того, чтобы ограничить спасение, но для того, чтобы раскрыть его вселенскость. Всякий человек, услышавший Весть Христову, обязан раскрывать другим эту Весть, сознавая, что даже если другой не услышит ее своими ушами, он услышит ее в своем сердце, там, где глаголет и действует Дух Бога, Который желает спасти всех людей.

9 Место диалога

Нам говорят, что Откровение завершено, завершено в том смысле, что тексты, которые послужили ему опорой, ныне возведены в канон. Однако постижение этих текстов постоянно углубляется. Именно по этой причине Христос, перед тем как покинуть своих, ободряя их, сказал им:

«Еще многое имею сказать вам; но вы теперь не можете вместить.

Когда же приидет Он, Дух истины, то наставит вас на всякую истину: ибо не от Себя говорить будет, но будет говорить, что услышит, и будущее возвестит вам» (Ин 16, 12-13).

Перед разлукой со своими Христос собрал их не для того, чтобы объяснить им, как они должны поступать в тех или иных обстоятельствах, или как они должны толковать тот или иной текст. Он им сказал лишь: вы сами поймете, как следует поступать и как истолковывать Мои слова. Спустя несколько лет после смерти Христа апостолы впервые столкнулись с проблемой первостепенного значения: принятие в Церковь обращенных из язычества, в частности антиохийцев. Как мы знаем, дискуссии по этому поводу были долгими и жаркими. Значительная часть обращенных из иудаизма хотели наложить на христиан из язычников исполнение предписаний Закона; также они хотели, чтобы эти христиане приняли иудейские толкования Закона. После долгого рассмотрения апостолы пришли к ясному заключению:

«...угодно Святому Духу и нам не возлагать на вас никакого бремени более, кроме сего необходимого;

воздерживаться от идоложертвенного и крови, и удавленины, и блуда, и не делать другим того, чего себе не хотите. Соблюдая сие, хорошо сделаете. Будьте здравы» (Деян 15, 28-29).

Следовательно, интерпретация Откровения есть плод рассмотрения, которое включает действие Духа и действие людей. Но опасность состоит в том, что в рассмотрении человеческие мнения могут стать своего рода противовесом в отношении света Духа, Который в сем случае оказывается как бы «обузданным» человеческими интерпретациями. Вследствие этого люди во многих случаях приходили к неправильному истолкованию Откровения. Множество экзегетов и интерпретаторов, полагавших, что в Священном Писании каждое предложение в буквальном смысле есть Слово Божие, теряли время в бесплодных умствованиях или нелепых объяснениях.

Приведем один пример из множества других. Среди миссионеров, в XVII и XVIII вв. пришедших в Китай, были монахи (чрезвычайно умные и образованные), которые прилагали отчаянные усилия к тому, чтобы включить китайскую древность в хронологию истории спасения, которую, хронологию, они считали данной по Откровению. Нет нужды напоминать и о судилище над Галилеем, из-за которого было пролито столько чернил. Не Галилей нуждался в отпущении грехов, но те, кто плохо поняли тайну Откровения. Эти примеры, и множество других, напоминают нам об осторожности, необходимой при истолковании Откровения, ибо в противном случае мы рискуем, объясняя это Откровение, прийти к ложным заключениям.

Но в наши дни диалог с верующими других религий во всей остроте ставит перед нами проблему спасения. Что же, мы будем говорить им, единственный путь ко спасению - это наша Церковь? Обретем ли мы в себе мужество сказать им, что в любом случае все люди будут спасены? Убеждены ли мы в справедливости вышеприведенного текста Второго Ватиканского Собора, согласно которому «Дух Святой предлагает всем, одному Богу известным образом, возможность приобщения к Пасхальной Тайне»?¹⁰

Здесь мы предстоим перед великой тайной Святого Духа, Который есть действующая мощь Божия. Второй Ватиканский Собор нам ясно говорит о том, что Дух Святой всем людям предлагает возможность спасения. Какую позицию мы займем? Будем ли говорить лишь о нашей надежде на то, что Он «добьется успеха»? Или же станем провозглашать: мы веруем и исповедуем, что вы «добьетесь успеха», ибо мы веруем, что в вас должен осуществиться замысел Бога, Который желает спасти всех людей. Такова должна быть христианская позиция перед лицом тайны Духа Святого. Несомненно, недоверие к Богу в этом пункте есть грех против Духа. Не в этом ли грех против Духа, о котором говорит Христос? На этот вопрос ответить невозможно. Во всяком случае, Церковь лишь постепенно входит в познание божественной тайны. Итак, межрелигиозный диалог нас побуждает более глубоко войти в эту тайну.

Перспективы межрелигиозного диалога представляют собой нечто новое. Возможно. Однако их необходимо принять, определяя место диалога. Мы видим, что на протяжении истории Церковь по необходимости каждый раз по-новому интерпретировала Весть. По какой причине на протяжении столетий речь шла о «massa damnata», затем о предопределении и о невозможности спасения для тех, кто не был крещен и не был членом Церкви? Исторические обстоятельства менялись. И не в силу ли этого Церковь должна была заново пересматривать свое понимание Откровения? Что же касается проблемы спасения, будет ли Церковь, опираясь исключительно на исполненные ужаса тексты притч, обрекать на вечные адские мучения тех, кто ей не послушается? Или же она пойдет по стопам апостолов Петра и Павла и раскроет всем людям врата, ведущие ко спасению? Как и на всем долгом протяжении истории, также и здесь решение заключается в смиреннейшем вникании в то, что нам глаголет Дух о миссии Христа и о спасении рода человеческого.

10

Уровни диалога

Межрелигиозный диалог ставит перед нами вопрос, касающийся Высшей Вести. В чем заключается Высшая Весть буддизма, индуизма, таоизма, Ислама и т. п. ? Диалог проходит на разных уровнях. Тем не менее, однажды необходимо прийти к согласию относительно Высшей и Окончательной Вести.

Встреча в Ассизи, организованная Иоанном Павлом II, не была диалогом. Это была встреча между верующими, которые молились по правилам собственной веры, с полным уважением относясь к вере других. Эта встреча у некоторых людей вызвала чувство возмущения, как если бы только они умели правильно молиться. Однако, не будучи диалогом в точном смысле слова, эта встреча все же в какой-то мере была неким диалогом - благодаря глубокому общению участвовавших в ней верующих. То был безмолвный диалог, более красноречивый, нежели любые прекраснодушные рассуждения о диалоге.

Для некоторых «диалог» состоит единственно в общих действиях, предпринимаемых верующими разных религий. Так, буддисты и христиане совершают общую работу на поприще благотворительности. И само по себе такое сотрудничество -диалог общего делания - приводит к более глубокому диалогу.

Между верующими разных религий происходят встречи, на которых они обмениваются своими верованиями или приходят к согласию относительно некоторых из них. Такие встречи могут носить чисто формальный характер, но также они могут породить диалог, содействующий взаимному познанию и взаимной доброжелательности. Подобный диалог побуждает каждого участника прислушиваться к словам другого, оценить их и задуматься над собственными верованиями. Диалог, который не пробуждает в верующем размышления о сути собственной веры, ничего общего не имеет с истинным диалогом. Не стоит задерживаться на формулировках, которые способны блокировать обмен. Необходимо раскрыться навстречу выражению веры другого, дабы оно проникло в саму глубину моего существа и его коснулось.

Другими словами, в глубине самого себя я должен установить диалог с верой представителей иных религий. Внимая им, я рано или поздно начну размышлять над собственной верой и над ее выражением. Такой диалог является наиболее глубоким уровнем - уровнем, на котором затрагиваются проблемы первостепенной важности. Рано или поздно я должен буду, вместе с верующими других религий, вплотную подойти к проблеме Высшей Вести.

Диалог с буддистом сразу же приводит меня к проблеме окончательной участи человека. В буддизме, например, отсутствует представление о вечном аде. По закону Кармы после смерти каждый человек заново начинает существовать на земле, - в других условиях - лучших или худших, соответственно мере совершенных им добрых или плохих поступков. В этом коренится вера в последовательные перевоплощения, цикл которых заканчивается тогда, когда человек достигает окончательного «освобождения» и погружается в «Нирвану». Буддистские «ады» представляют собой лишь нечто временное.

Различные участи людей после смерти, - не соответствуют ли они в христианстве тому, что мы называем «чистилищем»? Последовательные воплощения и «чистилище», - не есть ли это просто два своеобразных решения проблемы воздаяния за дела человеческие? Две попытки объяснить некий этап человеческого существования, - этап, неизменно загадочный для нас? Мы не верим в последовательные перевоплощения, но мы верим в то, что после смерти мы войдем в новую жизнь, как бы выброшенные в нее последней волной нашего земного существования. И тогда мы пойдем от света к свету, а это предполагает последовательные «очищения» и последовательные «пробуждения».

Это «чистилище», как мы его называем, в учении апостола Павла соответствует периоду между нашим «первым воскресением» и воскресением окончательным, которое произойдет в конце времен. Таким образом, наказания, описанные в евангельских притчах, окажутся ничем иным, как «казнями чистилища». Но в конце времен само это «чистилище» будет уничтожено. И тогда явится окончательное спасение, о котором говорит апостол Петр.

Разве лишена смысла вера в то, что Бог, в Своем бесконечном милосердии, простит нам все наши прегрешения, совершит это во имя Страстей Своего Сына? И в этом случае снимается противоречие между ужасающими угрозами евангельских притч и обетованиями вечного спасения, завесу над которым нам приоткрывают апостолы Петр и Павел и многие другие, все те, кто со всей ясностью говорят о нем. И тогда катехизисы исполнятся дерзновения и мы прочтем в них: мы заслужили ад, но Бог нас спас от вечных мук, ибо жертва Его Сына не может не превозмочь все заблуждения и прегрешения рода человеческого.

11

Высшая Весть - Любовь

Христос не был основателем некой секты, своего рода Ноева ковчега - убежища для нескольких избранных, которым посчастливилось услышать о Нем и уверовать в Него. Он -Глагол Божий, и Его Весть это именно Весть Бога - Бога, Который есть Отец всего человечества. Бог есть Любовь. Глагол Божий, воплотившись, воспринял человеческую природу. Но человечество обладает лишь одной человеческой природой, начиная с Адама и до конца времен. Христос - иудей, но по своей глубинной сути Он - человек, во всем подобный другим людям.

Весьма примечательно, что в притчах, где говорится о «суде», нет упоминания о принадлежности к Церкви. Оценка дается наиболее человечным добродетелям:

«...алкал Я, и вы дали Мне есть; жаждал, и вы напоили Меня; был странником, и вы приняли Меня;

был наг, и вы одели Меня; был болен, и вы посетили Меня; в темнице был, и вы пришли ко Мне» (Мф 25, 35-36).

Нет ничего более человечного, нежели эти проявления милующей любви. Ключ - слово Христа:

«...так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне» (40).

В данном контексте притчи, в которых Христос обрекает на вечные муки всех тех, кто Его не признал и вершил зло, необходимо рассматривать в качестве своего рода духовных увещаний (об этом мы говорили выше).

Весьма примечателен тот факт, что в отношении проблемы спасения паулинистские перспективы резко отличаются от перспектив евангельских. Но, возразят некоторые, если нет ада, то нечего бояться, и можно грешить сколько душе угодно. Однако Христом двигала именно любовь, когда Он предостерегал Своих слушателей. Христос знает, что в конце концов Он победит всякое лукавство и всякий грех. Он победит смерть и ад. Возможно, Он мог бы сказать: Если вы будете грешить - подумайте, во что Мне это обойдется. - Но это лишь вызвало бы в нас сострадание к Его судьбе. Нет, Он просто говорит: Если вы будете грешить, - «раскиньте мозгами», во что это вам обойдется. - Он заботится о нас, а не о Себе. И вместе с тем, Он знает, что любовь сильнее смерти.

Действительно, от начала христианства ужасающие слова Христа о вечном проклятии неотступно преследовали сознание христиан. Исаак Ниневийский (см. также с. 00), богослов-мистик седьмого века, эту проблему поставил в центр своих размышлений. Он оставил небольшой трактат об истинном смысле угроз Христа. В своем толковании он опирается на труды предшествующих ему богословов. Он цитирует двух из них - Феодора Мопсуетского, жившего в конце четвертого и начале пятого века, и Диодора Тарсийского, жившего в четвертом веке. Исаак полагает, что рассматриваемая проблема ставит проблему перед экзегезисом. Именно поэтому он опирается на Феодора Мопсуетского, которого Сирийская Церковь считает «изъяснителем». Он, Исаак, вполне понимает, что у богословов нет общего мнения о вечном спасении. Несомненно, он был наслышан об «инферналистских» теориях, занимавших первенствующее место на Западе. Он обращает особое внимание на то, что его Церковь - Апостольская, то есть через это он имплицитно указывает на то, что его толкование Священного Писания основано на подлинном Предании, - толкование, вдохновленное Духом Святым ради церковной общины «восточных христиан».

Исаак полагает, что совершает богохульство всякий, кто наделяет Бога чувствами ненависти и отмщения, что имело бы место, если бы вечный ад существовал. Бог - Само Милосердие - движим лишь Любовью. Поэтому Исаак находит лишь одно возможное объяснение наводящих ужас угроз Христа Свое понимание он резюмирует в речении, раскрывающем плоды его долгих размышлений, просвещенных писаниями великих сирийских богословов: «Сколь изумительна сладчайшая милость и неизмеримая преизбыточественность нашего Господа Бога, Который по Своей благодати умножает угрозы и уменьшает наказание, дабы усилить нашу любовь к Себе»

Рассуждая о наказании за грех, он опирается на Феодора Тарсийского. Будет наказание за грех, но оно продлится лишь малое время и, следовательно, не будет вечным, ибо Бог достойно воздает, отягощая мукой, растворенной милосердием

Для подкрепления своей аргументации Исаак Ниневийский мог бы опереться на Мелитона Сардийского, апологета и экзегета второго века. Согласно Мелитону, Христос управляет всей историей Ветхого Завета и через Свое Воплощение приходит к человечеству. Своими Страстями Он освобождает человека от греха и от смерти и возводит его на небеса силою Своего Воскресения. История спасения есть не что иное, как история присутствия Глагола Божия в лоне человечества от его начала и до конца времен. Именно эта традиция была унаследована несторианскими богословами, а затем - монахами, которые в седьмом веке стали в Китае первыми проповедниками Евангелия

Схематическое изображение истории спасения, находящаяся на знаменитой несторианской стеле в Си-Нга-Фу, сооруженной в 781 г., совершенно та же, что мы находим и у Мелитона Сардийского. На стеле мы читаем историю спасения: «<Христос> повесил сияющее солнце, дабы восторжествовать над царством тьмы, и с той поры ухищрения диавола были уничтожены. Управляя кораблем, идущим на веслах милосердия, Он поднялся к светлым обителям, и с той поры, всякий, имеющий душу, обрел свое спасение. Так свершив делание Всемогущего, Он поднялся в самый полдень, обоженый человек»¹¹.

Теперь вернемся к Мелитону Сардискому, который оставил нам прекрасный текст, посвященный триумфу Христа. Этот текст раскрывает смысл, какой Христос придавал Своей миссии и Своей Вести:

«Кто станет соперничать со Мною? Кто противостанет Мне?
Это Я освободил осужденного;
Это Я оживотворил смерть;
Это Я воскресил погребенного;
Кто Мне супротивник?
Я, говорит Христос, именно Я попрал смерть,
И поверг врага,
И стопу Мою утвердил на аде, и связал сильного,
И восхитил человека к высотам небесным,
Это Я, говорит Христос.
Итак, грядите все роды человеческие, исполненные греха
И получите отпущение грехов.
Ибо Я - ваше прощение, Я - Пасха Спасения,
Я - Агнец, закланный вас ради, Я - ваш выкуп,
Я - ваша жизнь,
Я - ваше Воскресение, Я - ваш свет,
Я - ваше спасение, Я - ваш Царь.
Это Я возвел вас на вершины небесные;
Это Я показал вам Отца, бывшего прежде всех век;
Это Я воскресил вас Моей Десницей».

Мелитон Сардийский продолжает: «Таков Тот, Кто создал небо и землю... у Кого власть судить и спасти всех. Тот, через Кого Отец создал все, что существует от начала и во веки веков... Это Он - Альфа и Омега; Это Он - начало и конец, недоведомое начало и непостижимое завершение...».

В начале этого текста, напечатана, на видном месте, Высшая Весть:

«Нас ради Господь попрал всякое безобразие и всякую мерзость. Именно Любовь в конечном счете явила свою правоту».

12

Жизнь вечная

Стоит задуматься над тем, почему до сих пор большинство христиан верит в существование вечного ада, разделяет древнее верование в бога-мстителя, верование, которое скрывается в самой глубине подсознания и которое Откровение Божественной Любви до сих пор не смогло вырвать из человеческого сознания. Однако не следует отчаиваться. Действительно, четыре столетия тому назад было обязательным верование в то, что крещение необходимо для спасения. Да пребывает в мире дух наш - даже если большинство христиан верит в существование вечного ада, само по себе это отнюдь не наделяет существованием подобный ад. Те, кто, не желают говорить, что ада нет, находят выход из положения - утверждая, что хотя ад и существует, в нем, тем не менее, никого нет. Как если бы ад представлял собой место!

Не существует вечного ада, который обернулся бы вечной смертью, но есть жизнь вечная, существование которой нам раскрыл Христос. Жизнь эта остается сокрытой в глубине нашего существа, дабы внезапно появиться и расцвести сразу после того, как мы переступим порог, который называем смертью. Смерть -это смерть, но также и возрождение, воскресение. Смерть - это врата спасения. После нее происходит настоящий «взрыв» жизни, которую Глагол Жизни дарует всему человечеству.

Проблема спасения находится в центре забот все большего числа людей, которые помогают умирающим совершить великий переход. Идет ли речь о христиане или верующем другой религии, необходимо решить эту проблему, дабы помочь умирающему войти в новое существование. Будем ли мы говорить ему, что он вскоре предстанет перед неумолимым судией, который потребует принести покаяние за все совершенные человеком грехи? Или же речь пойдет о любящем отце, который поможет ему расстаться с «запинающим» его грехом (если воспользоваться выражением, встречающимся в Послании к евреям, гл. 12, ст. 1)? Бог не желает смерти грешника, но Он хочет, чтобы тот жил. Кстати сказать, во Франции буддисты начали «практиковать» «сострадание», в частности во всем том, что касается духовной поддержки умирающих.

Необычайно важная задача заключается в пересмотре богословского учения о том периоде нашего существования, который мы называем «чистилищем». Это не пыточный застенок, но пробуждение и осознание тайны Божественной Любви, переход от света к свету. Смерть - вхождение в этот период нашей жизни, представить которую мы не можем, ибо нам неведомо, что такое жизнь без тела. И тем не менее, каждый, кто обладает опытом подлинной духовной жизни, сопряженной с внутренним единением со Христом, способен как бы предвосхитить образ той жизни, которая наступит после смерти. Всякий человек (будь то мужчина или женщина), познавший великую любовь, на опыте знает, что подобная любовь не может умереть. Необходимо вкусить от духовной жизни, которая втайне протекает в глубине нашего существа, дабы, хоть и «ущербным» образом, узреть то, чем будет вечная жизнь после смерти, - вечная жизнь, которая и есть спасение.

Не надо бояться, что после смерти мы перестанем быть самими собою. Все нами содеянное, все, чем мы стали на протяжении нашей земной жизни, глубоко запечатлено в «чем-то», что не умирает и что мы называем душой.

Сущность Благой Вести, принесенной Христом, состоит именно в том вечном счастье, предвкусить которое мы можем уже в мире сем. Слишком часто наш мир называют «страной плача». Никогда Христос так не называл жизнь. Жизнь есть борение, да, это так. Но это борение ведет нас от победы к победе, ибо Христос неизменно находится рядом с нами, исполненный любви и сострадания.

Бог призвал нас к существованию не для того, чтобы сделать нас несчастными. Он желает, чтобы мы были счастливыми - вопреки чему бы то ни было. Можно представить вселенную как огромный космический корабль, в котором Бог включил автоматический пилотаж. Бушуют катаклизмы, землетрясения, извержения вулканов, эпидемии... Бесполезно упрашивать Его о помощи, дабы Он предотвратил эти катаклизмы. Но Он находится рядом с каждым из нас, дабы нам помочь выдержать все, что случается с нами, и содействовать нашему возрастанию во Христе, в полную меру «возраста Христова». Такова Благая Весть, обращенная к каждому человеку.

Христос пожелал нам помочь в достижении этого, и потому Он явил Себя нам во всей Своей жизни, и прежде всего -

в Своих Страстях. Но Страсти Христовы не завершаются в гробнице, подобно традиционному крестному ходу; Страсти вспыхивают в Воскресении. (К «стояниям» во время традиционного крестного хода можно было бы прибавить следующие: Воскресение, явления Христа после смерти и возвращение к Отцу, - три «стояния», без которых крестный ход теряет весь свой смысл.)

13

Великое возвращение

Все от Бога изошло, и все возвращается к Нему - в этом суть Вести Христовой. Мы находимся на краю бездны, глубину которой мы не в состоянии измерить, мы - на краю неведомого, в тайну которого мы не можем проникнуть. Христос говорит нам о жизни вечной, расцвет которой превзойдет это «недоведомое». Церковь подтверждает нашу веру в воскресение тел. Мы не в состоянии понять смысл этого. Поэтому-то мы пытаемся как бы расставлять вехи на том бесконечном пространстве, которое нас отделяет от нашего конечного предназначения.

Мы, христиане, веруем, что после смерти мы войдем в некий процесс очищения и сияющего расцвета. Мы продолжаем начатое на земле странствие. Однако этот период мы представляем как время наказаний и мучений, которые, возможно, суть лишь плоды нашего воображения. «Томящиеся в чистилище души» отнюдь не отделены от нас, и мы можем им помочь, совершенно так же, как во время нашей земной жизни мы помогали нашим братьям и сестрам. Одно несомненно: мы не умрем дважды (если воспользоваться выражением Послания к евреям, гл. 9, ст. 27).

В древнегреческой философии мы находим учение о метемпсихозе или переселении душ. Эти души, исшедшие из Единого, нисходят в тело. После смерти они переходят в другое тело. Это учение о душах, спускающихся в тела, можно найти у некоторых христианских богословах, которые утверждают, что Бог творит души и затем «вселяет» их в эмбрион в момент зачатия. Подобное учение порождает серьезные проблемы в плане науки генетики.

Согласно буддизму, если в момент смерти сохраняется элемент Кармы или сознания, то начинается новая жизнь, однако в собственном смысле в этом случае нельзя говорить о переселении душ, ибо отсутствует субъект, переходящий из одного тела в другое тело.

И надо же, в христианском мире великое множество христиан верует в перевоплощение. Какое перевоплощение? Я полагаю, в данном случае мы имеем дело с различными мотивировками. Для очень многих людей перевоплощение необходимо, ибо одной жизни недостаточно для реализации всего того, что заложено в человеке. И смерть становится благоприятным моментом, который предоставляет мне возможность более полно осуществить мое предназначение. Следовательно, я начну заново жить. Но как все это согласовать с законами генетики? Ведь я существую лишь один раз. Ребенок, чьим отцом или матерью я являюсь, это не «я», а другой.

Обосновывая перевоплощение, часто упоминают о некоторых явлениях, связанных с воспоминанием. Действительно, я могу получить доступ к памяти, хранящейся в моих генах и подняться вверх по «генетическому течению», унаследованному от моих родителей. Однако пережитое, к чему я могу получить доступ, принадлежит не мне, но моим предкам. Следовательно, невозможно рассматривать эти явления в качестве оправдания для теории о перевоплощении.

По вере христианской - я единственен, я не могу существовать во многих «экземплярах», я единственен - совершенно так же, как Христос един. От начала моего зачатия и вплоть до конца времен я продвигаюсь в одном и том же направлении, сначала в сопровождении Христа, а затем в неразрывном единении с Ним. Благодаря Ему и в Нем я продвигаюсь к истоку - то есть к Отцу. Такова Благая Весть. Именно Христос вводит меня во внутренняя Бога. Но для этого нет необходимости знать Христа воплощенного. Достаточно отдаться Его Духу, Который открывает всякого человека навстречу тайне Бога, явленного Его Глаголом - жизнью и светом всякой вещи. Лишь по достижении конца пути я истинно познаю, что Бог есть Любовь.

Нам весьма трудно верить в то, что Бог есть Любовь и что Он может примириться с тем, что хотя бы одно из Его чад навеки погибнет. Действительно, на протяжении столетий Христос держал нас в тревожном ожидании. Однако, в конечном счете, необходимо ясно признать, что Любовь Божия превосходит все, что мы способны вообразить. Такова Высшая Весть Христа, для «расшифровки» которой нам понадобились столетия. Так почему не воспользоваться началом третьего тысячелетия и сказать Богу: Господи, прости нас, ибо мы столь долгое время употребили на то, чтобы понять, поверить и провозгласить: Высшая Весть, принесенная Твоим Сыном, - в том, что по Твоей Благодати всякий человек будет спасен.

У меня нет сомнения в том, что если христианское богословие будет по-прежнему придерживаться своих традиционных положений, оно зайдет в тупик. Десять или двадцать ссылок на тексты Соборов или Деклараций могут лишь выявить традицию, которая вполне закончена и ясна, но которая рискует замкнуться на себе самой. Но мы видим, что христианская мысль развивается благодаря контакту с другими религиями и другими традициями. Не следует рассматривать межрелигиозный диалог просто как возможность для каждого ее участника поведать о своей вере. Как если бы каждый довольствовался словами: «Вот то, во что мы верим. А вы, что вы думаете по этому поводу?» Необходимо, чтобы сказанное мною о моей собственной вере заставило задуматься того, с кем я разговариваю. И наоборот, необходимо, чтобы то, во что верит мой собеседник, заставило меня задуматься о всем том, во что я верю.

Приведу самый простой пример. Если какой-нибудь буддист мне скажет: «Я не верю в Бога - в Бога, который мог бы меня спасти. Я сам себя спасаю», - то я должен спросить его: что в моем способе видения препятствует ему согласиться с существованием Бога-Спасителя? И в этом случае я должен заново рассмотреть свой образ понимания Бога и способ, с помощью которого я выражаю веру в Него. И я пойму, что мое понимание Бога порождает затруднение. Мое настаивание на существовании личного Бога может привести меня к забвению о том, что Бог столь же безличностен, сколь и личностен, и что об этом Боге невозможно сказать что-либо такое, что действительно соответствовало бы реальности. Нет нужды множить примеры. Следует просто признать, что межрелигиозный диалог мощно стимулирует и обогащает христианскую мысль.

Эпилог

У этой работы есть своя долгая история. Подробное изложение ее заняло бы слишком много времени. Однако вспомнить о ней - стоит.

Около десяти лет тому назад в моей общине, здесь, на Тайване, жил один достойный инок, канадец, отец Белюмер. Он был настоятелем большого прихода в Тайпее. Он уже был весьма немощный, но его мучил страх при мысли об аде. Я говорил ему: «Отец, не столь уж легко попасть в ад. Я думаю, что человек не в состоянии совершить столь чудовищный грех, который бы заслуживал вечного наказания». Но все мои слова были бесполезны. Отец выслушивал меня, а затем отвечал: «Бог был столь милостив ко мне, но я никогда не служил Ему достойным образом. Я боюсь, что Он меня накажет». Я повторял ему, что раз Бог был столь милостив к нему во время его земной жизни, то насколько же большую милость Он окажет ему в час его смерти. Он внимательно прислушивался к моим словам и в конце концов сказал мне: «Согласен, но мне хотелось бы прочитать об этом...» Так начались мои скитания на берегах вечного ада.

Когда я начал говорить о том, что Любовь Божия сильнее греха и что никакого ада нет, у некоторых священников, монахов, монахинь и мирян немедленно возникли хорошо знакомые мне возражения. Если нет ада, то можно делать все, что нам заблагорассудится. Бог дал человеку свободную волю. Человек сам себя осуждает. И Бог тут ни причем. Проклятие есть требование Божественного правосудия... Для многих я стал еретиком... А один священник мне даже сказал: «Если мы перестанем говорить об аде, то о чем же мы должны проповедовать?» И тогда я понял, почему некоторые моралисты столь настойчиво «цепляются» за существование ада. Однако вместо проповеди об аде, не лучше ли проповедовать о любви? Апостол Иоанн, написав слова о том, что Бог есть Любовь, должен был бы начать «локти кусать» при мысли о том, что многие станут злоупотреблять Божественным Милосердием. Однако апостол сохранил верность истине и в той же главе вторично написал: «Бог есть Любовь» (1 Ин 4, 8 и 16).

Я искал помощи у людей, которые, как мне казалось, могли просветить меня. Спрашивая их, я формулировал мою проблему наиболее простым образом: «Должны ли мы веровать в то, что Бог желает спасти всех людей и достигнет этого? Или же мы должны веровать в то, что, по вине людей, Богу не удастся осуществить Свой великий замысел?» На семь отправленных мною писем, я получил лишь три ответа.

И тогда я обратился к церковной молитве, опираясь на основополагающее речение «lex orandi, lex credendi» (ибо в молитвенной традиции Церкви раскрыты основы нашей веры). И здесь речь идет лишь о воле Бога спасти всех людей. Конечно, повсюду Церковь умоляет Божественное Милосердие, ибо мы - грешники, однако эта молитва исполнена чаянием, основанным на абсолютном доверии к Божественному Милосердию. Это доверие замечательным образом выражено в молитве, которая находится в сборнике евхаристических молитв, произносимых в 26-ю неделю церковного года:

«Боже, Ты являешь высшее доказательство Своей мощи, когда неотступно долготерпишь и милосердствуешь, подай нам благодать; направь нас ко благу, Тобой обетованному, и мы приобщимся к небесному радованию».

Этой молитве предшествует введение, в котором раскрывается ее смысл и назначение: «В молении содержится отзвук Ветхого Завета, согласно которому Господь исполнен нежности и жалости. Но Евангелие добавляет: прощение и милосердие Бога есть высшее доказательство Его всемогущества. И тогда мы понимаем, почему Иисус называл себя прежде всего другом грешников. Именно в этом Он является Откровением Бога».

Конечно, тот, кто желает, так сказать, спасти честь Бога, сегодня утверждает, что не Бог предопределяет вечное осуждение; сам человек прилагает к этому свои усилия; он сам ответственен за свое осуждение. Я был погружен во все эти размышления, когда в газетах появилось сообщение о реставрации «Страшного Суда» Микеланджело - фрески созданной им на стене Сикстинской капеллы. Внезапно мне показалось, что фреска эта - не христианская. Я представил японских буддистов, посещающих Сикстинскую капеллу и подумал: найдется ли у ватиканских гидов мужество сказать им: «Эта замечательная фреска есть выражение христианской веры, бытовавшей пятьсот лет тому назад... Если бы великий художник вернулся на землю, Святой Отец призвал бы его к себе и сказал ему. - Прошу Вас, напишите новый «Страшный суд», ибо сегодня мы лучше понимаем Евангелие, нежели пятьсот лет назад. Создайте самый простой образ Христа, идущего на поиски погибающих овец и не дающего людям, мужчинам и женщинам, желающим броситься в ад, окончательно погибнуть. Ваша замечательная фреска «Страшный суд» в Сикстинской капелле останется свидетельством того прогресса, которого мы достигли в понимании тайны Христа». Нам остается лишь ждать появления нового Микеланджело.

Вся эта история должна послужить нам уроком. Божественное Милосердие настолько нас превосходит, что нам понадобились столетия для того, чтобы исполниться доверия к нашему Богу и Его Сыну. Тайна Божественного Милосердия навсегда останется непроницаемой для нас. Но, в смирении, мы можем испрашивать прощения за наше самомнение, за то, что мы горделиво полагали себя способными ограничить бесконечную глубину Любви нашего Бога.

Тайпей
7 октября 1995
Праздник Богоматери Святых Четок

|< в начало	<< назад	к содержанию	вперед >>	в конец >|