|< в начало	<< назад	к содержанию	вперед >>	в конец >|

ВСЕЛЕНСКИЕ СУДЬИ В ВИЗАНТИИ

К характерным особенностям византинизма как культурной системы нужно отнести высокое развитие начал права, которые в средневековую эпоху составляли яркое и выразительное достояние общественного самосознания Православной Византии. Правовые памятники византийского Средневековья вменяют византийцам в прямую обязанность знание законов и канонов. «Ведь написано: нельзя ромею не знать законов (а то же самое сказать - и канонов)», - говорит знаменитый византийский канонист Феодор Вальсамон, комментируя в своем трактате о патриарших прономиях соответствующие предписания церковных правил.⁶³⁷ Требуя от всех знания законов, правовые памятники Византии имели назначением внедрить в общественное самосознание идею правды или справедливости (ή δικαιοσύνη, justitia), заложенной в основе социальных отношений. «Закон получил наименование от правды, так как есть искусство (τέχνη, ars) прекрасного и равного», - говорят Василики,⁶³⁸ а за ними и другие памятники византийского права - гражданского и церковного.⁶³⁹ «Правда же есть твердая и постоянная воля, воздающая каждому принадлежащее ему право. Свойства правды - честно жить, другому не вредить и каждому воздавать свое. Мудрость правды состоит в познании дел Божеских и человеческих, справедливого и несправедливого».⁶⁴⁰ К торжеству правды во всех областях жизни и стремились представители не только церковной, но и гражданской власти в Византии, как это видно и из характеристики царя и патриарха в правовых византийских памятниках,⁶⁴¹ и из многочисленных исторических данных, касающихся деятельности византийских императоров и патриархов с середины IX до середины XV в.⁶⁴²

В систематическом служении византинизма правде законов особый интерес представляет организация института «вселенских судей ромеев (οί καθολικοί κριται των ρωμαίων)», возникшая в связи с преобразовательной судебной деятельностью императоров Андроника II и Андроника III Палеологов. Институт «вселенских судей» еще недостаточно разъяснен в специальной литературе,⁶⁴³ и дополнительная оценка этого научного вопроса является вполне мотивированной.

I

Император Андроник II Старший (1282-1328) был одним из лучших василевсов средневековой Византии. По вступлении на престол он прежде всего занялся важнейшим делом умиротворения Церкви,⁶⁴⁴ в недрах которой происходили волнения из-за униональных действий его отца, императора Михаила Палеолога, и в связи со спорами последователей двух византийских патриархов - Арсения и Иосифа, опиравшихся в своих воззрениях и деятельности на принципы «акривии» и «экономии». И эта заботливость Андроника о Церкви характеризовала и последующую его политику и выразилась между прочим в составлении, по приказанию царя, нового Синтагматиона епархий Константинопольской церкви, применительно к фактическому ее состоянию в конце XIII и начале XIV в.⁶⁴⁵ Затем Андроник II, любя науку и просвещение и отличаясь выдающимися и разносторонними познаниями, много содействовал духовному росту и культурному развитию византийского общества.⁶⁴⁶ Его царствование было временем подъема научных интересов в Византии и ознаменовано большими успехами в области богословской литературы. В связи с разносторонним благоустройством государства находилась специальная реформа суда, предпринятая Андроником в интересах упрочения законности и порядка в Империи. В эпоху латинского господства в Константинополе нанесен был сильный удар организованной деятельности византийских судебных учреждений, закон был поколеблен в своей действенности и силе, а правда многими была забыта. Император Михаил VIII Палеолог, занятый преимущественно неотложными задачами собирания и упрочения имперских сил после недавнего разгрома государства латинянами, мало обращал внимание на детальное упорядочение внутренних правовых отношений. И его преемник, император Андроник II, не сразу приступил к восстановлению законности и порядка, поскольку это связывалось с деятельностью имперских судов. Нужен был дополнительный мотив для того, чтобы этот василевс, продолжавший внешнюю и внутреннюю политику своего отца, приступил и к необходимой реформе общественного суда. Толчок был дан грозным знамением природы.

1 июня 1296 г. около полуночи в Константинополе произошло страшное землетрясение, сопровождавшееся многими бедствиями для населения и произведшее большие разрушения в городе. В частности, от землетрясения сильно пострадал храм Всех Святых.⁶⁴⁷ Вместе с куполом храма упала на землю и разрушилась украшавшая его скульптурная группа, изображавшая Архистратига Михаила и царя Михаила Палеолога, подносящего Архистратигу модель города, воздвигнутая этим императором после отнятия Константинополя у латинян. Император Андроник Палеолог в это время был вне столицы: за три дня до этого бедствия царь отправился в малоазийскую крепость Хили, на берегу Черного моря, ввиду возникшей распри между генуэзцами и венецианцами. Отсутствие царя лишь усилило скорбь и уныние константинопольского населения, тем более что землетрясение, разразившись сильным ударом в столице, распространилось потом на восток, а равно по малоазийскому побережью - около крепостей Пергама и Хлиар,⁶⁴⁸ достигло областей Персии и сопровождалось разрушением храмов и зданий, выступлением рек из берегов, а во многих местах и расселинами в земле.⁶⁴⁹ Ранним утром 2 июня Константинополь представлял необычное зрелище. Народ в смятении и страхе бежал к полуразрушенному великому храму Всех Святых, близ которого непрестанно раздавались громкие молитвы и церковное пение. Царь, когда узнал о бедствии, был поражен страхом гнева Божия и поспешил возвратиться в Константинополь.⁶⁵⁰ Насколько возможно было, он восстановил благоустройство разоренной столицы, еще не успевшей забыть все невзгоды и лишения латинского здесь господства, и между прочим вернул на прежнее место восстановленную скульптурную группу.⁶⁵¹

Вместе с тем Андроник Старший поспешил, - по рассказу историка Георгия Пахимера, - умилостивить Бога теми средствами, какие он признавал справедливыми. Ведь правда царствования состояла, по его воззрению, в справедливости и нелицеприятности судов, не сокрушаемой ничем - ни дарами, ни изъявлениями благодарности, - если только честь царя действительно любит суд. А между тем представлялось, что в прежнее время это именно и пренебрегалось вследствие некоторого нерадения или и подкупа судей, - как думал царь. И вот, объявив всему народу о совершении литании, он и сам явился вместе со многими другими архонтами - как это обыкновенно и часто бывало - и предоставил патриарху и архиереям совершать свои дела, т. е. просительные молитвы и псаломопение и все прочее, что необходимо для умилостивления Господа, а сам, составив приличествующую случаю речь и желая произнести ее вблизи всех собравшихся, назначил всем прибыть с литанией к Ипподрому. А затем царь, встав пред иконой Богоматери, обратился к народу с большой и пространной речью (μακρά και διωλύγιος δημηγογία), в которой указал на постигший гнев Божий и, коснувшись того, что все беззаботно живут и небрежно относятся к Божественным законам и оправданиям, все в заключение объяснил неправдой, так как суд вообще производился не по-надлежащему; поэтому у царя, естественно, и возникла забота о его благоустройстве. И вот царь дал в силу этого обещание составить хрисовул о суде (λόγον χρυσοβούλλειον περί κρίσεως) и избрать судей из архиереев и вообще из посвященных и из членов синклита, так чтобы всех было числом двенадцать, и они, дав клятву, должны были неподкупно и нелицеприятно выносить судебные решения, начиная от самой матери его и царицы-супруги и до него самого включительно, если представится случай, - и тогда он будет иметь верных судей во дворце. И дав очень многие другие наставления, царь отпустил народ. Спустя несколько дней был составлен хрисовул и избраны соответствующие судьи, и опять состоялось собрание во дворце императрицы,⁶⁵² где державный тогда проживал. Царь опять сказал подобающую речь, и был прочитан хрисовул, а некоторыми из судей, избранных из членов Сената и отличавшихся опытностью в законах и рассудительностью, была принесена присяга. «И суд, - заключает историк свой рассказ, - сделался страшным, вынося равные приговоры великому и малому».⁶⁵³

Известен и хрисовул о судьях, изданный императором Андроником Старшим в 1296 г., в форме «царского узаконения против поступающих несправедливо, призывающего судей к клятвам и всяким способом доставляющего помощь обижаемым». В этот обширный хрисовул, вероятно, вошла и та пространная речь, с которой царь обратился к народу на Ипподроме во время литании.

«Настоящее слово ко всем находящимся под управлением царя и к пребывающим под его властью и царством, - говорится в хрисовуле, - является ныне самым лучшим и полезным для всех, так как и справедливость есть наилучшее из всех и полезнейшее благо, а с другой стороны, (основателен) и повод - постараться всякими способами оказать при ее посредстве помощь, дабы впредь никто не подвергался никакой от другого обиде и не оставался постоянно в испытываемом им страдании, при совершенной невозможности достигнуть какого-либо освобождения». Это прекрасное и полезное для благополучия общества дело давно служило предметом стремления василевса, желавшего и тотчас применить его, однако лишь медленным путем он пришел к осуществлению своего наилучшего и полезного решения. Царь сообщает и причины этого, дабы все знали. Бог единственно по милосердию Своему, а не по заслугам царя, возвел его на высокий и великий престол, даровал соответствующую его положению и величию власть, дабы ему было все свойственно, - как об этом и должны все возглашать в своих благодарениях Богу за блага, которые от Него изобильно получили. Что касается царя, то он, естественно, в молодости не имел правильного понимания обстоятельств, когда же ум, с течением времени, превзошел несовершенство тела, то у него возникли возвышенные мысли о высоте, важности и величии царства, а также о том, что и самое малое благо, самое легкое предприятие или благоприятный его исход не могут получить начала и устроиться без помощи Божией. Дабы благополучно достигнуть цели, нам необходима помощь Божия и горячо следует просить содействия Божия во всех делах. Затем, для уврачевания того, что во врачестве нуждается, нам следует призывать Бога не устами только, но и делами, на которые Бог преимущественно взирает и по которым испытывает и наши прошения. Все наставления пророков и апостолов, все толкования святых отцов, а прежде всего спасительные и священные благовествования Господа Иисуса Христа поучают, что те, кто заботится о справедливости (δικαιοσύνη), совершают не малое какое-либо и неугодное Богу служение, но такое, которое отверзает Его милосердие; все те, кто утверждается на этой добродетели, имеют дерзновение не лишиться ни великих Его милостей, ни сильной помощи, так как правда приводит нас к Богу. Напротив, те, кто утверждается на неправде, лишаются всякоишадежды на Бога и, естественно, впадают во всякие затруднения: ведь они не имеют Бога своим прибежищем, силой и помощником, но, владея богатством, на него именно возлагают тщетные свои надежды и, утвердившись на этом суетном основании, самым несомненным образом впадают в заблуждение. И такая ревность о правде была свойственна императору Андронику еще тогда, когда он царствовал вместе со своим отцом, а когда Империя перешла всецело в его управление, то помыслы царя о торжестве правды умножились. И хотя царь стоит выше закона и всякого принуждения и ему было позволительно все делать, подобно тому как цари предшествующего времени лишь свою волю считали единственным и самым сильным законом, но Андроник презрел такое властительство, признававшееся справедливым как в силу обычая, так и по многочисленности примеров. И василевс на первом месте поставил справедливость, которую и узаконяет по двум основаниям. Во-первых, для того чтобы и самому получить великую пользу, согласно наставлениям Псалмопевца, воспевающего правду (Пс. 10, 7; 36, 25), и приобрести любовь Божию: ведь никто, кажется, не может отличаться таким неразумением и неблагодарностью к Богу, чтобы при выборе двух объектов - любви Божией и владения всем существующим - имел двойственное мнение и тотчас не устремился к призыву Божественной любви. И если таково положение каждого человека, то царю тем более невозможно уклоняться от Бога, так как он всецело от Него зависит и при Его лишь содействии пребывает в безопасности. И если процветает только один праведник среди прочих увядающих, то и от этого блага и света приобретается великая польза. Вот почему Андроник поставил правду выше своей власти. Но эта добродетель царя полезна, во-вторых, и для народа, который, взирая на царя как на образец и пример добра, станет избегать несправедливости, стремиться к правде и содействовать законному порядку в государстве. Ведь царь Андроник и помысла не имел о служении неправде, но, по примеру других царей, возлюбивших правду, всегда стремился к торжеству этой последней среди своих подданных. Как в огне нет влажности и в свете тени, так и у царя не было и мысли о неправде, и лишь случайно он мог нарушать правду в отношении к царской своей власти. Но так как зло повсюду вредит правде, то задача царя в том и состоит, чтобы привлечь уважение народа к правде и обеспечить ему поучение по руководству примеров в области окружающей действительности.

Стремясь к торжеству правды во всех делах и к возбуждению ревности о правде среди народа, притом не путем принуждения, а посредством образцов и примеров, Андроник Палеолог далее пришел к мысли учредить судилище (δικαστήριον), поставить судей, покровителей правды, и дать силу законам, прекрасно установленным в древности. Учреждая такой суд и обеспечивая авторитет судьям, царь этой целесообразной помощью для обижаемых не создает ничего нового. Новое же состоит в том, что этот суд во всем имеет силу и к нему будут обращаться все, даже против своей воли (και μη βουλόμενοι), малые и великие, более высокие по своему положению и низшие, находящиеся на самой высокой и первой ступени и все вообще, причем все имеют равное основание с доверием относиться к царским повелениям и никто не должен оставлять без внимания ни одного из постановлений судей о выступающих в судебных процессах, так как всякое пренебрежение суда будет относиться к повелениям самого царя. Судебные решения будут постановляться без всякого лицеприятия, и в этом отношении не должно быть никакого недоразумения, потому что царь позаботился и об этом. Ведь ошибки в отношении справедливости бывают по двум причинам - по незнанию начал справедливости или по дурному настроению и намеренному уклонению от добра. Царь предусмотрительно сохранил поставленных им судей от того и другого заблуждения. Он избрал судьями лиц, прекрасно понимающих начала справедливости, так что подлежащие суду не должны беспокоиться относительно причинения им какой-либо несправедливости, как это бывает с несведущими судьями. И если добровольно совершат преступление те, кто знает о последствиях справедливого суда, то они должны представить доказательства, раскрывающие их добровольный поступок, дабы потом они не утверждали, что подверглись обиде, хотя в своей совести и вполне убеждены в своей правоте. Если же преступление будет совершено по незнанию, то и в этом случае подсудимые должны подчиняться судьям, имея относительно справедливого приговора уверенность, что так именно решено судьями. И судьи садятся для производства дел после произнесения клятвы, предварительно представив необходимые для каждого обязательства. Они в равной мере будут судить как великого, так и малого, не должны принимать дара, не взирать на лица, не угождать дружбе и ничего не ставить выше справедливости, - это они прекрасно обеспечивают своей клятвой. Но и помимо клятвы есть достаточный способ убедиться в том, что все у них совершается правильно, - судят же они после произнесения клятвы с тем, чтобы у тех, кто желает поступать несправедливо, не оставалось никакого предлога говорить, что в суде не применяется то, что требуется для обвинения: ради этого царь и возобновил древний обычай, чтобы избранные для осуждения прежде всего.утверждались на клятвах. И кто же, наконец, выйдя из этого суда обвиненным, будет настолько бесстыден, что станет нападать на законы и на справедливых и не будет подчиняться постановившим решение? Или какое именно основание он будет иметь в виду, если станет унижать решение и отвергать осуждение? Такой человек внушает царю отвращение (αποτρόπαιος), и он не получит никакой пользы, если бы и представлял всякие предлоги. Ничто не способно смягчить судей в том, что является справедливым. Царь желал бы и сам быть расследователем распрей между тяжущимися и производить решение судебных дел, но это для него оказывается совершенно невозможным, так как у него есть бесчисленное множество других дел, и свою волю царь и исполняет через посредство настоящего суда. Но каждый подсудимый должен знать, что решение происходит как бы по мнению и голосу царя и имеет силы не меньше, чем и царский указ. И никто не может упразднить решение, хотя бы и имел все отличия звания или находился в весьма близком родстве с царским домом и хотя бы предшествующее время и давало основание ожидать исправления со стороны осужденного.

И далее в хрисовуле император Андроник многочисленными выдержками из Св. Писания Ветхого и Нового Завета⁶⁵⁴ раскрывает высокое значение справедливости и убеждает всех и советует избегать несправедливости. Обращаясь к обижающим своего ближнего, царь старается убедить, что они будут наказаны Богом за неправду и не достигнут беззаконной своей выгоды, так как им не удастся путем подарков склонить судей на свою сторону. Подвергающимся же обиде и несправедливости царь внушает, что они найдут защиту у тех судей, которые им поставлены, и поэтому должны безбоязненно выступать на суде против своих обидчиков. «Этот суд, - говорит царь, - открыт ради вас и для вас, желающих обращаться к нему (вы видите, что он спасителен), и мы призываем сюда вас отовсюду и распространяем известие везде, во всех городах и селах и для всех страдающих от насильственной руки в нашей вселенной (т. е. в Византийской империи) и поэтому нуждающихся в помощи, и простираем вам, при помощи Божьей, сильную руку, вновь восстанавливающую упадающую правду (πίπτουσαν δικαιοσύνην)».

Обращаясь, наконец, к судьям, император Андроник не намерен давать им советы или поучать правде, равно и тому, каких пороков они должны избегать и кому именно должны всецело представлять собственную помощь в интересах справедливости, как им надлежит хранить и содержать законы в точности, - потому что они являются, пред очами Бога, исследователями и посредниками имеющих судебные тяжбы, а их самих ожидает иное испытание и нелицеприятный суд и они будут судимы тем же судом, каким сами судят, и получат ту же меру, какой сами мерят. Иначе сказать, - не ради этого делается напоминание о вечных благах, которые предстоят им, как шествующим по справедливости, равно нет нужды говорить и о необходимом наказании, которое вечно будет преследовать несправедливых судей, - потому что судьи, как выше всего оценившие правду, знают об этом лучше всех других и готовы более всякого другого научить этому несведущих; а затем, и эти последние хорошо знают, что те, которые не исполнят заповеди, подвергнутся наказанию и не получат и того снисхождения, какое будет дано согрешившим по неведению.

Правда возвышает народ {Притч. 14, 34), - и царь убежден в этом. Судьи, в свою очередь, должны содействовать царю в этой возвышающей народ заботе, избавить бедного и убогого от разоряющих его, «а лучше сказать, мы совместно избавим, - продолжает царь, - вы, насколько это вам принадлежит, и я, - насколько это от меня зависит». Суды будут постановлять решения, а царь придаст им великую силу, дабы ни от кого не было возражения и никакого нарушения; только всем судьям вместе должно принадлежать постановление, удостоверенное рукой каждого из них. Судьи должны оправдывать смиренного и огорченного и каждый из них, будучи справедлив в своих решениях, и сам оправдается, по слову пророка Исаии (32, 17; 30, 6). Судьям, как занимающимся делами правды и хорошо огражденным ею, нет нужды ни в оружии, ни в снаряжении колесниц и коней, ни в обилии денег и многочисленном войске, ни в ином подобном: вместо всего, им довлеет справедливость, которая покажет их страшными врагам, а эти последние побегут от них, преследуемые Богом.

«Итак, будьте для меня, - обращается царь к судьям, - сотрудниками Божьими, служителями Божьими, союзниками для меня, выступающего, во имя справедливости и под покровительством Божьим, вперед на борьбу с врагами, и вам будет хорошо не по этой только причине, но и ради прочего». Ведь в одном этом способе попечения о справедливости заключаются доказательства какой угодно добродетели, а именно - любви к Богу, человеколюбия, сострадания, любви и ревности о всяком благе. В самом деле, усердие судей направлено к исполнению заповедей Божьих и чуждо всякой иной выгоды, и естественно, они приобретают славу боголюбия. Затем, они полезны для обиженных, которые прибегают к ним и для которых они становятся покровителями и союзниками, и в этом проявляется человеколюбие. Сочувствие же обнаруживается в том, что судьи призываются к тем, которые подвергаются насилию и неуместному принуждению, гонениям, лишению имуществ и достояния и под влиянием этого вынуждены проводить несчастную и горькую жизнь. Любовь доказывается готовностью участвовать в невзгодах тех, кто находится в затруднении, расположением к другим, страдающим от неправды, и желанием найти избавление посредством общего и равного решения. Наконец, ревность, хотя и не снедающая, заключается в том, что при отвержении законного порядка и при отступлении от справедливости судьи поддерживают тех, кто может быть - в данном отношении - признан справедливым сравнительно со всеми, и побуждают их к дальнейшему совершенству.

Таким образом, справедливость, о которой судьи заботятся и которую со всем усердием осуществляют, свидетельствует почти о всех благах. И отсюда возникает большая надежда относительно настоящего и будущего. «Для меня, - заключает Андроник свою новеллу, - никогда никакое из всех дело не будет почетнее справедливости, и вам, если только вы разделяете со мной это мнение (а вы разделяете его), настало время доказать это».⁶⁵⁵

Представленные данные в определенных чертах характеризуют судебную реформу, произведенную императором Андроником II. Царь долго готовился к этой реформе и медленным путем пришел к ее осуществлению. Его задача состояла в восстановлении законов, которые не исполнялись в судах, и в утверждении правды, попиравшейся народом. Главным тормозом к торжеству справедливости служили небрежность и подкупность правительственных судов. Для борьбы со злом царь и организовал особое судебное установление (δικαστήριον). Оно заменило существовавший до латинского господства императорский суд на Ипподроме. Еще император Юстиниан назначил специально для производства судебных дел двенадцать «божественных судей»,⁶⁵⁶ которые имели свои кафедры на столичном Ипподроме и составляли высший правительственный трибунал, действовавший по уполномочию от царя как источника закона и правды. С XI в. они стали называться «судьями вила на Ипподроме»,⁶⁵⁷ хотя за ними сохранился и старый эпитет «божественных судей».⁶⁵⁸ Императорский суд на Ипподроме являлся высшей судебной инстанцией в Империи - по сравнению с судом духовным и в отношении ко всему светскому суду - гражданскому и военному, столичному и областному. Но эта высшая судебная инстанция прекратила свое существование в начале XIII в. Восстановление ее⁶⁵⁹ и принадлежит императору Андронику II Палеологу. Не без основания царь именно на Ипподроме, где раньше и производился царский суд, произнес перед народом свою речь о торжестве правды. Новое же судилище было открыто не на Ипподроме, который в эпоху латинского господства был разорен, а при одном из царских дворцов. Судьи, в числе двенадцати, были назначены царем из духовных лиц и из сенаторов, отличавшихся знанием законов и опытностью. Судьи должны были принять присягу относительно добросовестного и нелицеприятного исполнения своих обязанностей, причем особая клятва их предваряла и каждое судебное заседание. Судьи являлись выразителями и исполнителями воли императора. Власть нового суда имела всеобщее, или «вселенское», назначение, распространяясь на всю Византийскую империю и на весь состав местного населения, начиная от царя, его супруги и матери и оканчивая бедными и находящимися на низшей общественной ступени подданными. Судьи производили рассмотрение и решение дел в общем и коллективном заседании и обязывались собственноручно подписывать свои постановления, причем не было того обособленного судопроизводства на кафедре каждого из них, какое практиковалось в прежнее время. Когда решения судей постановлялись всем их составом, а не большинством голосов, они признавались безапелляционными и приводились в исполнение, - в противном случае дело восходило на окончательное решение со стороны царя. Судьи рассматривали дела только гражданского характера, но не уголовного, причем жители каждого города и местности могли обращаться непосредственно к этому трибуналу, минуя местные судебные установления. К царскому суду могли апеллировать и все те, кто был недоволен решением всякого иного суда и признавал себя обиженным. К «вселенскому» суду привлекали и тех, кто не желал судиться. И организованный Андроником суд, по сообщению историка, оказался страшным (φοβερόν) для всех, так как установил равенство между лицами всякого звания и общественного положения, беспристрастно производил решения и ревностно охранял правду закона при всех коллизиях, которые создавались многосложными жизненными отношениями.

В исторических источниках, к сожалению, не сохранилось сведений о конкретных деталях деятельности специального царского судьи со «вселенским» назначением, организованного императором Андроником II. Неизвестно, какие именно исторические лица выполняли функции вселенских судей, каковы были приемы их судопроизводства и т. д. Известно лишь, что Константинопольский патриарх Афанасий (14 октября 1289-16 октября 1293 и 1303-1311), систематический последователь принципа акривии и ревностный сторонник церковной правды, внимательно наблюдал за деятельностью судов и заботился об упорядочении судопроизводства,⁶⁶⁰ имея в виду достигнуть, подобно василевсу, торжества правды в общественных отношениях.⁶⁶¹ А затем деятельность вновь организованного царского суда была вообще непродолжительна. Историк Георгий Пахимер, сообщив сведения об открытии его и о внушаемом всем страхе, так закончил свою речь: суд существовал недолго (μη ές μακράν), но мало-помалу, подобно звукам музыкальных струн, стал слабеть и прекратил свое существование.⁶⁶² Это произошло в конце царствования Андроника II, который, будучи занят борьбой с претендентом на престол, его внуком Андроником, не имел уже возможности поддержать учрежденный им всеобщий суд в первоначальном его назначении и силе. Главное затруднение состояло в том, что суд, назначенный рассматривать гражданские процессы во всей вселенной (της καθ' ήμας οικουμένης), т. е. в пределах всей Византийской империи, был подавлен обилием дел и не мог справиться с возложенной на него громадной задачей. Институт вселенских судей прекратил свое существование, но с тем, чтобы возродиться в иной, более совершенной и устойчивой организации.

|< в начало	<< назад	к содержанию	вперед >>	в конец >|