| |< в начало | << назад | к содержанию | вперед >> | в конец >| | |||
 |
|||||||
Часть вторая - Солнце свободы
ГЛАВА I
ЧАС, ПРЕДСКАЗАННЫЙ ПАПОЙ СВ. ПИЕМ X
Архив митрополита Андрея спасен от огня и ждет его в Петрограде! - Возвращение о. Леонида из ссылки. - Положение русских католиков в Петрограде. - Их "Преображение". - Пасха 1917 г. - Священномужение о. Леонида. -Празднование в Петрограде освобождения митрополита Аднрея. - Предсоборная комиссия. - Первый русский католический собор 1917 г. в Петрограде. - Первые распоряжения митрополита Андрея. - Общество поборников воссоединения Церквей. - Легализация русских католиков. - Переговоры митрополита Андрея с членами Временного правительства. - В. Н. Львов и А. В. Карташев, друг русских католиков. - Митрополит Андрей в трех русских столицах. - Его отъезд из России. - Дальнейшая судьба архива. - Последняя клевета.
После переворота, разбушевавшаяся толпа громила и жгла Охранное отделение Министерства Внутренних Дел. Уничтожалось и сжигалось тогда без разбора все, что ни попадалось под руку.
Кто-то, случайно, обратил внимание на большой деревянный ящик, полный старых рукописей, документов и разных бумаг. Достаточно было бросить беглый взгляд на его содержимое, чтобы понять, что оно не имеет ничего общего с прошлым горевшего учреждения. Этому лицу, никому неизвестному, удалось не только спасти заинтересовавший его ящик от огня, но и доставить в Академию Наук т там сдать известному слависту, академику А. А. Шахматову (сотруднику князя П. М. Волконского по работам в Саратовском Губернском Земстве).
В ящике оказался весь Архив митрополита Андрея Шептицкого, ценные документы, его официальная и частная переписка. Все это, три года тому назад, было "изъято" из митрополичьего дома в Львове чинами русского жандармского управления по распоряжению министра Внутренних Дел Н. А, Маклакова. Здесь, в Академии Наук, с этим архивом ознакомился Д. Дорошенко и по возвращении -митрополита Андрея из ссылки вернул ему его собственность.
Таким образом, ко времени прибытия митрополита в Петроград, архив был уже на месте и ждал его там. Благодаря этому, в нужный момент, в руках митрополита Андрея оказались все документы, подтверждавшие полномочия, данные ему Папой св. Пием X на устройство русской католической Церкви. Не сказал ли Он дважды митрополиту Андрею, что "Наступит час, когда ему эти полномочия понадобятся и когда он сможет их употреблять"?
Что другое выполнял Гофмейстер Маклаков со своими жандармами, как не волю Провидения, которому было угодно, чтобы папские полномочия оказались в Петрограде к тому времени, когда наступит предсказанный час?
А высылавшие владыку из оккупированной части Австро-Венгрии в Российскую Империю, и Саблер, и митрополит Евлогий, на которых, по его же словам, падал теперь "весь одиум плена", о чем другом позаботились они, как не о пребывании митрополита Андрея в Петрограде как раз в тот час, к которому относились пророческие слова св. Пия X?
А чиновники, которые, действуя по указанию начальства, на основании тщательного изучения архива, неожиданно для себя должны были реабилитировать митрополита от обвинений, возводившихся на него русским правительством?
А рука случайного свидетеля, спасшая папские полномочия за несколько минут до предания их огню вместе с бумажным хламом царской "охранки"?
В начале этой повести нам представился уже случай заметить что, задуманное Провидением иной раз как-будто "висит на волоске": еще минута, еще небольшое усилие, и кажется, что вот-вот, все дело сорвется. В действительности же "волосок" Провидения не обрывается никогда, и Оно никуда не опаздывает, обнаруживая свое вмешательство в наши дела подчас при посредстве самых неожиданных орудий, которые служат Его целям. Всё в мире совершается только по божественной воле и все в мире творят только ее, какими бы замыслами от лукавого они ни руководствовались.
Митрополит Андрей прибыл в Петроград 1 марта (ст. ст.). На вокзале его встретил администратор Могилевской архиепархии епископ Иоанн Цепляк с духовенством и группой верных. Вскоре после приезда владыка простудился и заболел воспалением легких. Около месяца он проболел, оставаясь безвыходно дома, на Фонтанке № и8. Только после Пасхи здоровье позволило ему показать епископу Цепляку полномочия Папы св. Пия X, дававшие право назначить русского католического экзарха восточного обряда; он сообщил, что таковым предназначен быть о. Леонид Федоров. Русские католики уже знали об этом. Они ждали с нетерпением его возвращения из Тобольска; заказали ему митру и золотой наперстный крест старинного образца по рисунку о. Глеба Верховского. О. Леонид приехал к самой Пасхе, в Страстную Субботу.
Запечатанную церковь на Бармалеевой открыли в середине марта. Понятны чувства, с которыми прихожане готовились отпраздновать в ней эту Пасху особенно торжественно. В прошлом году, несмотря на то, что церковь была официально закрыта, они все же решились отслужить Светлую Заутреню. Окна были тщательно закрыты картоном и пледами, чтобы не было видно снаружи, а в церковь стали пробираться поодиночке еще засветло. Как раз на углу Пушкарской и Бармалеевой стоял на посту городовой. В этот вечер надзор его оказался не очень бдительным, и всем удалось благополучно войти с черного хода, через кухню о. Дейбнера. Но, конечно, крестный ход мог пройти только по его квартире.
Ко времени возвращения о. Леонида положение русских католиков в Петрограде оставляло желать много лучшего. После его высылки они опять разделились и сгруппировались сначала вокруг двух, а потом трех священников. Первую группу составляли "алексеевцы", прихожане о. Алексея, причисленного официально к причту церкви св. Екатерины, что делало его теперь и обеспеченным материально и еще более независимым от чисто русской линии. Он служил по будним дням в самом храме, чаще всего на престоле Лурдской Божией Матери, а по воскресеньям и праздникам - в небольшой часовне, (в начале коридора, ведшего в помещение причта), которой пользовались когда-то еще петербургские иезуиты, а потом - доминиканцы. Сюда приходило на службы о. Алексея в среднем человек 30-40, но не одних только русских. Как рассказывает об этом в своих воспоминаниях о предреволюционных днях в Петербурге княжна Анастасия Николаевна Грузинская, "заходили туда и благочестивые бабы из латинского прихода и наблюдали не без ужаса за тем, что творилось в капличке" (т. е. часовенке). В особо торжественные дни, но это бывало редко, служение о. Алексея допускалось в самом храме, в боковом приделе Благовещения. Жил о. Алексей при церкви, вместе с причтом. Таким образом тут сосредоточилось объединение русских католиков из числа группировавшихся раньше в церкви на Полозовой, теперь тоже закрытой. Можно сказать, что место это, в самом центре города, "стратегически" было очень благоприятным. К латинским священникам сюда приходило много народа, и среди них русские не были слишком заметны. После литургии, всякий, кто хотел, мог свободно зайти в комнату о. Алексея и побеседовать с ним за стаканом чая. К нему любили приходить его "алексеевцы".
Другую группу составляли приверженцы о. Дейбнера - "дейбнериане", пробиравшиеся тайком с черного хода, через его квартиру, в запечатанную полицией церковь на Бармалеевой. Здесь царило своего рода "катакомбное" настроение. Тем не менее, несмотря на все грозные запрещения, литургия здесь совершалась все-таки ежедневно. На ней присутствовала неизменно Н. С. Ушакова, жившая у Дейбнера и дружившая с его женой.
Третья группа образовалась около о. Глеба Верховского, прибывшего в Петроград в 1915 г. после рукоположения в Болгарии. На первых порах положение его было довольно трудным. В то время как о. Алексей и о. Дейбнер числились уже официально в списках католического духовенства Могилевской архиепархии, о. Глеб не был легализован, а управляющий архиепархией, епископ Цепляк, при всей своей благожелательности, опасался что-нибудь предпринять из-за затруднений, которые могли бы возникнуть в департаменте вследствие рукоположения о. Глеба заграницей. На беду, его, как русского подданного, родившегося в России, занесли в список подлежавших отбыванию воинской повинности, и предстоял призыв запасных как раз того разряда, к которому он был причислен. Хлопоты об его судьбе приняла на себя княжна А. Н. Грузинская, грузинка, католичка восточного обряда. Ей пришел на помощь в мобилизационном отделе Генерального Штаба полковник князь Туманов, тоже грузин и католик. Он перенес о. Глеба из списка лиц, подлежавших призыву, в список лиц, неподлежавших призыву, и ободрил епископа Цепляка на счет легализации. Тот сделал нужное представление, но ездить по этому делу в "Пилатову контору" (департамент иностранных вероисповеданий) пришлось самой княжне. Директором этого департамента был тогда, по ее выражению, "пресловутый" Менкин, имевший секретарем "не менее знаменитого Вандерфляса, трижды менявшего свое вероисповедание". В конце концов ей удалось добиться легализации о. Глеба. Оставалось еще найти место, где он мог бы служить. Сначала он совершал литургию в частных квартирах, в том числе и у княжны Грузинской. Она жила в здании лютеранского училища св. Петра (на Большой Конюшенной и Невском проспекте); здесь, на казенной квартире, полиции было трудно выследить католическую ячейку.
Отличительным свойством о. Глеба, которым не обладали ни о. Дейбнер ни о. Алексей, было его твердое и непреклонное стремление строго сохранять восточный обряд в полной неприкосновенности. В этом он нашел поддержку среди многих русских католиков, и около него объединилась значительная группа. Его сторонники занялись приисканием места, где можно было бы совершать богослужение по восточному обряду. Они нашли полное понимание, сочувствие и помощь у о. Сигизмунда Лозинского, настоятеля храма св. Иоанна Крестителя при Пажеском корпусе (на Садовой улице), заменившего на этом посту о. Иоанна Сциславского. Это была так называемая "Мальтийская церковь", построенная по повелению Императора Павла I, бывшего Гроссмейстером Мальтийского ордена рыцарей. Преимуществом этой церкви в сравнении со всеми другими было то, что она считалась придворной и не была приходской, т. е. не содержалась на польские средства. О. Сигизмунд, "Великий Христианин", как его однажды назвали в печати, широко открыл дверь своего храма русским католикам. Литургия восточного обряда стала обычно совершаться в часовне-усыпальнице герцога Максимилиана Лейхтембергского. Вот что говорит С. А. Лихарева об отношении о. Сигизмунда к русским католикам:
"О. Сигизмунд был поистине для нас больше, чем настоятель вверенного ему храма; он был нашим старшим другом, советы которого имели силу внутренне связывающих постановлений. Его поступки не вытекали из каких-либо земных побуждений, угождения кому-либо, а только из католического духа и широкого римско-католического сердца. Поэтому он не держал восточную литургию "под спудом", но показал "де факто" равноправие восточной литургии - с литургией латинской. Он сделал героический шаг, объявив в своем храме, что по воскресеньям, литургия, обязывающая верных, будет совершаться попеременно по латинскому и греко-славянскому обряду. Дабы сделать службу понятной латинским католикам, он на свои средства издал на польском языке, с иконкой Божией Матери Остробрамской, объяснение частей и последовательности священнодействия славянской литургии. Более того, согласно с духом декрета Папы Пия X (1912), он объяснил своим верным латинского обряда, что если они хотят, то могут приступать ко св. Причастию и во время восточной литургии".
В Мальтийской церкви не было ни постоянных певчих ни даже чтецов; обзанности тех и других исполняли сами прихожане. Однако это не мешало им особенно ценить совершавшиеся здесь службы, ибо у них было сознание, что только они одни "православно величают" Бога во всей чистоте восточного обряда. В своей ревности о чистоте обряда, "мальтийцы" были, конечно, правы, но, как заметила по этому поводу княжна Грузинская, "из-за этого не стоило отмежевываться китайской стеной от иначе мыслящих. Для нас же, "мальтийцев" они (т. е. "алексеевцы" и "дейбнериане") становились чуть ли не "инако верующими". Самое худшее в распре было то, что не к кому было обратиться в качестве высшей инстанции... Русские католики и их пастыри были без духовного руководителя и шли вразброд".
Чтобы как-нибудь сглаживать расхождения, была сделана попытка устроить объединение русских католиков на подобие духовно-просветительного братства. В это хорошее начинание вложила много труда София Александровна Лихарева, прибывшая в Петроград из Манчжурии летом 1915 г. Русские католики стали собираться регулярно на квартире княжны Грузинской. Все же и это не меняло самого существенного в тогдашнем положении из-за отсутствия объединяющего авторитета, руководителя, которому все должны были бы подчиняться. И в то же время у всех было сознание необходимости иметь такового и готовность ему подчиниться. Таким образом, приезд о. Леонида психологически назрел и был подготовлен. Особенное впечатление произвело то, что он приехал перед самым праздником Пасхи. Вот что записала С. А. Лихарева о пережитом ею в эти светлые дни:
"Пасха 1917 г. была нашим торжеством. В божественном домостроительстве она была моментом "Преображения". Уже было известно, что владыка Андрея назначит о. Леонида нашим экзархом. Долгие годы испытаний Рим увенчал признанием правоты нашей русской идеи, которая зародилась и могла зародиться только в духе великой для Востока хартии Папы Льва XIII.
Церковь на Бармалеевой была открыта! Крестный ход был совершен по улице: вышел из ворот на Бармалееву и обратно вошел, пройдя через вторые ворота, выходящие на Пушкарскую. Соборную службу совершал о. Леонид. На богослужении присутствовал архиепископ Ропп. Поистине, служба, вместе с возвращением о. Леонида, создала среди присутствующих глубокое пасхальное настроение. Каждый из нас действительно чувствовал себя участником этого великого торжества. По окончании заутрени, о. Леонид, как полагается по уставу, читал слово св. Иоанна Златоуста. После двух-трех слов с легким заиканием, о. Леонид целиком вошел в свою превосходную дикцию, его громкий мелодичный голос звенел нотами радости... После этого было христосование, затем была Божественная литургия с Евангелием, прочитанным на разных языках. О. Леонид читал по-гречески, другие на латинском, славянском и русском. Радостно было разговляться уже при восходе солнца, после Литургии, за которой все причащались".
"Пасхальная заутреня и следовавшая за ней литургия была воистину единением всех. Причащались все. Было много православных. Целью всего было - создать атмосферу любви...".
Эта светлая и радостная Пасхальная служба и явилась тем "преображением" русских католиков, о котором говорит С. А. Лихарева. Многие впервые увидели о. Леонида в облачении у престола; многие с ним только здесь познакомились. Сохранилось немало свидетельств о том, какое впечатление производил о. Леонид своей службой. Правда, они относятся уже к тому времени, когда он был экзархом. Написавшие нижеследующие строки еще не присутствовали в эту Пасхальную ночь на его богослужении.
Самая "внешность о. Леонида сразу бросалась в глаза. Он был высок ростом, силен и худощав, широк в плечах и вместе с тем строен. Рыжеватые волосы у него слегка вились, особенно по бокам головы. Борода была небольшой и редковатой".
"О. Леонид служил изумительно... Во время "Верую", когда он простирал покров над святыми Дарами, у него дрожали руки, и за этим дрожанием как бы слышалось трепетание веры перед непостижимой и в своей непостижимости очевидной истины Церкви".
На Бармалеевой, "иконостас и все иконы были сделаны любителями; на всей церкви лежал отпечаток крайней бедности. Но тем не менее, во время службы, в особенности по воскресеньям и большим праздни-вам, церковь всегда была переполнена, так как помимо небольшой церковной общины восточного обряда, сюда стекались в большом числе некатолики - православные русские, говорившие, что церковная служба здесь благолепнее, чем в их церквах. Поражала их, конечно, не внешняя красота, ибо все здесь было так бедно, но то, как служил о. Леонид, благолепие и глубокая вера, которую отражало каждое его движение, выражало каждое слово, и которые так отличались от небрежности, которую можно встретить нередко в приходских русских церквах".
"Служение обедни составляло средоточие всей духовной жизни о. Леонида. С момента произнесения возгласа "Благословенно царство", в церкви сразу наступала настороженная тишина, производившая впечатление даже на православных, не знавших о. Леонида; в один голос они все отзывались: "служит изумительно".
"Однажды сам о. Леонид объяснил, что при этом возгласе он сам чувствует необычайный подъем, "взлет", как он выразился. Он считал, что именно в этих начальных словах литургии сказывается основная разница западного и восточного подхода к величайшему из таинств. Латинский священник восходит по ступеням алтаря с молитвой "Aufer a nobis, ...Domine", ("остави нам наша согрешения"), т. е. с просьбой об очищении от грехов для приступления к совершению таинства, а в восточной литургике в этот момент сознание греховности мира как бы отбрасывается, поглощенное сиянием присутствия Божества".
"На время Пресуществления Даров, о. Леонид удалял прислуживающих из алтаря и, вообще, никого из мирян в это время в алтарь не допускал, считая достойными присутствовать только клириков не ниже иподиакона".
"Всю службу на Страстной неделе он проводил с особенным благоговением; смотрел на нее, как На вершину своего служения. Двенадцать Евангелий в Великий Четверток он читал столь проникновенно, что при словах "испустил дух" сам преклонялся с таким трепетом, что вся переполненная церковь замирала. Никто из слышавших раз его чтение Двенадцати Евангелий никогда этого впечатления не забудет. На вынос плащаницы он смотрел, как на мистику Великой Пятницы, и был положительно проникнут ею; сам все устраивал и прибирал на плащанице и допускал мирян только прикладываться к ней. Скорбел о том, что в русском сознании мистика Пасхальной ночи затемняется явными заботами о земных благах (куличи, пасха и т. п.)."
"Всегда после обедни, разоблачившись в ризнице и отдав распоряжение, о. Леонид возвращался в алтарь и подолгу оставался там и молился. Заходил он туда для молитвы и днем и по вечерам. Молился он в продолжение часа-двух, пока его не вызовут по какому-нибудь делу... Выходил он тогда после молитвы с радостным лицом; из глаз исходило какое-то сияние; говорил он о радости, утешении, притоке сил, которые дает ему молитва. Однажды он признался, что когда во время молитвы приклонишь голову к престолу, так и притягивает какая-то сверхъестественная сила и погружаешься в радостное созерцание...
"Без таких минут, - говорил он, - трудно выдерживать испытания; такая молитва ограждает от всех бед...".
А в другой раз он сказал, что ему случается чувствовать во время молитвы присутствие "кого-то", кто берет сзади за локти, точно старается оттянуть от алтаря. Очевидно бывали у него и явления иного порядка".
С этого дня церковь на Бармалеевой улице стала официальной приходской церковью петроградской группы русских католиков, как бы "кафедрой" о. Леонида. Здесь сослужили о. Иоанн Дейбнер, о. Диодор Колпинский, о. Глеб Верховский. Много православных приходило сюда на все церковные службы.
Из-за болезни митрополита Андрея, празднование его возвращения из плена и ссылки могло состояться только в апреле. Казалось, что для торжественной встречи владыки в столице нельзя найти ничего лучше придворной Мальтийской церкви. Об этом событии было объявлено в русских газетах. Митрополит Андрей совершил архиерейское служение. В качестве диаконов с ним служили отцы Глеб и Диодор. Пел хор из церкви Главного Почтамта, один из лучших в Петрограде, под управлением регента - свободного художника консерватории. Церковь не могла вместить в этот день всех молящихся. В момент, когда прозвучало торжественное многолетие: ""ВЕЛИКОМУ ГОСПОДИНУ НАШЕМУ, СВЯТЕЙШЕМУ ВСЕЛЕНСКОМУ АРХИЕРЕЮ, БЕНЕДИКТУ, ПАПЕ РИМСКОМУ, И ГОСПОДИНУ НАШЕМУ ... И ВСЕМ ПРАВОСЛАВНЫМ ХРИСТИАНАМ ... МНОГАЯ ЛЕТА!" - исстрадавшиеся русские католики сочли себя более чем вознагражденными за все пережитое.
Первой заботой митрополита Андрея в России было, конечно, каноническое устройство русской католической Церкви. В особую комиссию для подготовительных работ вошли, кроме о. Леонида, о. Глеб Верховский и о. Диодор Колпинский. Им было предоставлено право привлекать к работе и других лиц, знавших православный церковный устав; в числе их оказалась и С. А. Лихарева, как знаток древних языков. При благосклонной и дружественной помощи товарища обер-прокурора Антона Владимировича Карташева (будущего министра Исповеданий в кабинете А. Ф. Керенского), были пересмотрены более древние издания греческих и славянских литургиконов в Публичной библиотеке. Существенную помощь комиссии оказали научные труды протоиерея Никольского, Скабаллановича, Орлова, Мансветова, Лисицына, Дмитриевского. Комиссия установила контакт с ученым литургистом, знатоком православного богослужения, профессором Ту-раевым и его другом и сотрудником, иеромонахом Иосифом, уставщиком одного из первоклассных монастырей (из Киевского подворья в Петрограде), а также и со старообрядцами. Был пересмотрен чин литургий св. Василия Великого, Иоанна Златоуста и Преждеосвященных Даров, а также и всенощной, и внесены соответствующие изменения, так как теперь отпало поминовение царствующего дома, а высшей церковной властью для русских католиков являлись Вселенский Архиерей - Папа Римский и митрополит Андрей; было предусмотрено и обязательное поминовение местного латинского митрополита и его заместителя. Комиссия ввела несколько дополнений, касающихся каждения и других подробностей, не вполне ясно указанных в синодальных изданиях. Плодом этой работы явился устав, озаглавленный "Литургия" и заключающий в себе 49 богослужебных правил; исполнение их было признано обязательным.
Собору предшествовало говение участвовавших в нем священников. 11 июня, в воскресенье "Всех Святых", была торжественная архиерейская литургия в Мальтийской церкви, за которой митрополит Андрей рукоположил в священники Владимира Владимировича Абрикосова. После литургии, он собрал всех русских католических священников под своим председательством на Первый Русский Католический Собор, состоявшийся в актовом зале католической гимназии св. Екатерины. Митрополит Андрей открыл собор, основываясь на данных ему полномочиях Папой св. Пием X. Участниками собора были: о. Леонид Федоров, о. Алексей Зерчанинов, о. Иоанн Дейбнер, о. Евстафий Суса-лев, о. Глеб Верховский, о. Трофим Семяцкий, о. Диодор Колпинский и новопосвященный о. Владимир Абрикосов. На последнем заседании, 13 июня, присутствовали, кроме них, представители .латинского духовенства: архиепископ Эдуард Ропп, епископ Иоанн Цепляк, епископ (Луцкий) Иосиф Боцян, каноник Сигизмунд Лозинский, профессор Духовной Академии Тржесяк и др. Представителями мирян на соборе были инженер-технолог Владимир Васильевич Балашов и (на последнем заседании) директор католической гимназии св. Екатерины - Цибульский.
Заседания собора были обставлены очень торжественно. В часовне были выставлены св. Дары. О. Колпинский прочел на русском и латинском языке грамоту об установлении экзархата в России. Своим представителем на всю Россию, за исключением Малороссии и Белоруссии, митрополит Андрей назначил о. Леонида Федорова с титулом экзарха. Ему была пожалована митра и титул протопресвитера. Акт о назначении его был скреплен подписями всех присутствовавших, в том числе и представителей латинского клира, а также присягой восточного духовенства Папе и Экзарху.
Митрополит Андрей хотел было сейчас же посвятить о. Леонида в епископы, подчинить его непосредственно Риму и таким путем, в соответствии с мыслями св. Пия X, закончить возложенную на него задачу. Однако ему пришлось уступить настойчивой просьбе о. Леонида - сначала урегулировать окончательно в Риме положение о русском экзархате, и тем временем дать ему самому испытать свои силы и приготовиться к епископскому служению. О. Леонид обещал митрополиту Андрею не отказываться от епископства, когда это окажется действительно необходимым. В качестве экзарха он остался подчиненным митрополиту Андрею лишь временно, впредь до утверждения экзархата Римом.
Митрополит Андрей положил таким образом основание официальной, каноничной и открытой организации русских католиков восточного обряда. Они были выделены в особую группу и имели теперь свою каноническую иерархию.
Решения, предложенные на утверждение собора, читал экзарх, а митрополит Андрей спрашивал:
- Угодно ли принять? Члены собора отвечали:
- Угодно, владыко.
Мы приводим здесь полный текст "Постановлений епархиального собора Греко-католической Церкви, состоявшегося в Петрограде 29-31 мая 1917 г. под председательством Высокопреосвященнейшего-Андрея, Митрополита Галицкого".
ВО ИМЯ ОТЦА И СЫНА И СВЯТОГО ДУХА
1. Веруем и исповедуем, что Вселенский Архиерей, Папа древнего Рима, есть видимый глава Церкви и наместник Христа, Пастырь и Учитель всех христиан, и считаем нашим священным долгом оказывать ему безусловное послушание во всем.
2. Признавая Верховного Архиерея верховным законодателем всех церквей и руководителем христианской жизни, принимаем все его указания и советы и все рекомендованные им культы, строго сохраняя в их богослужебной форме греко-восточный обряд, согласно его же указаниям.
3. Не принимаем никакой богослужебной формы латинского обряда, хотя она была бы принята в других церквах, соединенных с Апостольским Римским Престолом, без его прямого разрешения.
4- Введение новых культов должно происходить лишь по прошению множества верных, поданному экзарху.
5- Признаем и почитаем всех святых, канонизованных западной католической Церковью, в особенности же небесного покровителя св. Соединения, священномученика Иосафата, архиепископа Полоцкого.
6. Впредь до разрешения Апостольского Римского Престола не запрещается присоединяющимся братиям признавать и почитать тех русских святых, которые издавна пользовались всенародным почитанием, так как всенародный долголетний культ был во Вселенской Церкви в течение целого ряда столетий единственной формой канонизации и теперь еще в западной церкви считается равнозначущим беатификации.
7. Считаем нашей священной обязанностью впоследствии акты этих угодников Божиих предложить на суд Святой Римской Церкви и ходатайствовать о скорейшем введении для них литургического почитания.
8. До разрешения же Апостольского Римского Престола не воздаем этим угодникам Божиим литургического почитания.
9. Отдавая под Покров Пресвятой Владычицы нашей Богородицы Непричастной первородному греху всю землю Великой Руси и все епархии, находящиеся в ней, хотя еще и занятые диссидентами, умоляем Всевышнего сделать эти престолы послушными Церкви Древнего Рима, Матери всех православных церквей.
10. Помня завет Спасителя и Господа нашего Иисуса Христа: "молитеся господину жатвы, яко да изведет делателя на жатву свою" (Мат. IX, 30" просим Его о даровании нашей Церкви как можно большего числа великих святых, апостолов, мучеников и исповедников для совершения воссоединения всех христиан земли нашей со святой Вселенской Церковью.
11. Всем священникам вменяется в обязанность ежедневно просить о даровании этой благодати.
12. Соблюдая по завету Апостола "единение духа в союзе мира" с нашими братьями во Христе, священниками других обрядов, охотно готовы помогать им нашей священнической деятельностью.
13. Мы придерживаемся восточного канонического права, выраженного в правилах св. Апостолов, вселенских и поместных соборов, св. Отцов, настолько, насколько оно во всей Восточной Церкви, при современных условиях, является обязательным и выполнимым.
14. Дисциплинарные каноны и правила западной католической Церкви, установленные после 7-го Вселенского Собора, как на Вселенских, так и на поместных соборах, а также и особенными декретами, буллами и бреве Римских Архиереев, по принципу католической Церкви, не признаются для нас обязательными.
15. Дисциплинарные постановления Римского Архиерея и Вселенских Соборов обязательны для нас только в том случае, когда в этих постановлениях ясно указано, что они обязывают Восточную Церковь и вводят в ней новый закон.
16. Для управления русской католической Церковью восточного обряда временно назначается экзарх в сане протопресвитера, которому подчиняются все епархии в пределах Государства Российского за исключением епархий Малой и Белой Руси в их этнографических границах.
17. Экзарх, но принадлежащему ему праву, имеет на всей вышеозначенной территории епископскую власть.
18. Экзарх имеет право ползоваться теми привилегиями, которые Апостольский Римский Престол предоставляет епископам на трехлетние и пятилетние сроки.
19. Экзарх имеет право наблюдения и ревизии над имуществом церковным, всеми храмами, часовнями, кладбищами, духовными приютами и школами, богадельнями, денежными вкладами и кассами и всеми прочими церковными учреждениями.
20. При издании новых епархиальных законов, экзарх обязан предложить их на обсуждение своего совета и выслушать его мнение.
21. Впредь до особого разрешения Апостольского Престола, новые епархиальные законы, издаваемые экзархом, не действительны без одобрения преосвященного Андрея Митрополита Галицкого.
22. Экзарх может пользоваться поместным законодательством русской, греческой и других воссоединенных и не воссоединенных церквей, как западного, так и восточного обряда, а также законодательством латинской Церкви для временного разрешения недоуменных вопросов ежедневной практики.
23. Экзарху принадлежит право предварительной духовной цензуры над всеми печатными произведениями подведомственного ему клира.
24. Впредь до особого разрешения Апостольского Престола апе-лировать на приговор и распоряжения экзарха можно только к преосвященному Андрею, Митрополиту Галицкому, а на него к Апостольскому Престолу.
25. Считаем для нас в настоящее время необходимым полную независимость Церкви от государства.
26. Однако, считаем, нужным легализацию общим явочным порядком .
27. По предписанию Апостольского Римского Престола употребляем тот обряд, который существует в настоящее время в России, не допуская никаких изменений.
28. Избегая всякого произвола, мы обязаны стремиться к полному однообразию в служебной практике.
29. Можем соблюдать безразлично древне-русскую или новую форму нашего обряда, не смешивая однако одной формы с другой.
30. Недопустимым произволом является различная каждодневная богослужебная практика.
31. Согласно декрету Папы Пия X разрешаем и благословляем верным нашего обряда причащаться в латинских церквах и, наоборот, верным латинского обряда в наших.
32. Запрещаем всякую публичную критику, как письменную, так и устную нашего обряда, как одобренного Апостольским Римским Престолом наравне с другими обрядами святой Вселенской Церкви.
33. Все братства, устав которых утвержден Римским Апостольским Престолом, принимаем и учреждаем по прошению верных, однако так, чтобы обрядовая сторона этих братств соответствовала греко-восточному обряду.
34. Мы не признаем права патроната мирян над церквами, в какой бы форме это право ни выражалось.
35. Мирянин, пожертвовавший какую-нибудь вещь или недвижимую собственность для церкви, теряет всякое на нее право.
36. Крещение совершается через погружение. С крещением соединяем таинство миропомазания и вслед за сим питаем младенцев таинством Евхаристии.
37. Крещение может совершаться дома, а не в церкви, лишь нужды ради. Миропомазание же совершается обязательно в церкви.
38. Относительно таинства брака придерживаемся греко-восточного церковного права, вопрос же брака между верными разных обрядов подлежит будущему решению Апостольского Римского Престола.
39. Посты соблюдаем по всей строгости канонических предписаний греко-восточной церкви. Однако, всем священникам дается право на исповеди делать послабления закону, если кающийся действительно нуждается в таком послаблении.
40. Верных нужно приучить возможно чаще приступать к таинству св. Евхаристии. Что же касается таинства Покаяния, то необходимо напоминать им о древнем законе, по которому верные приступали к исповеди по крайней мере четыре раза в год.
41. Среди верных необходимо выбирать лиц, способных к апостольской работе, организовывать их в отдельные кружки, созывать их съезды и руководить их работой.
42. Желательно издание апологетических произведений, пособий по нравственному богословию для клира и популярных изданий по таинству Покаяния и Евхаристии. Хотя в этом направлении желательна самостоятельная работа, однако для экономии сил рекомендуются переводы и переработки хороших католических изданий.
43. В сношениях с паствой священник должен руководствоваться духовной пастырской любовью.
44. Работа пастырей над верными должна быть всегда соединена с духом молитвы и с созерцательной жизнью. Мы никогда не должны забывать, что весь успех апостольского дела зависит от Божией благодати и нашей святости. Священник, забывший эту истину, приносит скорее вред, нежели пользу.
45. Первым требованием нашего сана и нашей Христом данной миссии, есть сохранение чистоты своей совести от всякого греха и житейской скверны. Поэтому, как мы сами учим верных, что нельзя без исповеди приступать к св. Причастию, если на совести есть смертный грех, так должны поступать и мы сами, если не хотим услышать от Господа нашего Иисуса Христа: "И вам, законникам горе, яко накладаете на человеки бремена неудобносима и, сами единым перстом вашим не прикосаетеся бременем" (Лук. XI, 46).
46. Руководясь во всем духом св. Церкви, священник должен стараться благоговейным и строго литургическим богослужением, соединенным с евангельской простотой, учить верных благочестию.
47. Хотя правило церковное вне церковной службы не является обязательным, однако священник, желающий служить литургию, обязан перед нею прочитать девятый час, вечерню и утреню. Можно заменять правило вервицами и чтением псалтири.
48. Кроме того весьма рекомендуется духовным лицам предписанные в иерейском молитвослове утренние и вечерние молитвы, а также правило к св. Причастию.
49. Благословляем всякого, желающего исполнять все церковное правило по уставу.
50. Духовные лица настолько должны ценить Слово Божие и прилежать к чтению св. Писания, чтобы прочитывать Новый Завет по крайней мере один раз в год, а Ветхий - один раз в три года.
51. Священникам вменяется в обязанность, в особенности молодым, тщательно приготовлять проповеди, для чего необходимо изучение, кроме св. Писания, Отцов Церкви, житий святых и церковной истории.
52. Вменяется в обязанность произносить проповеди догматического, морального и литургического характера. В проповедях прежде всего нужно излагать положительную часть католического вероучения, касаясь полемики лишь в редких случаях. В частности в литургических проповедях нужно стараться объяснять верным обряды св. Церкви так, чтобы их символическое значение объясняло учение Церкви и ее дух.
53. Для священников, назначенных к слушанию исповеди верных, необходимо как можно более старательное и усиленное изучение нравственного богословия.
54. Священники должны приучить народ к сознательному и деятельному участию в богослужении и по возможности заводить всеобщее пение.
55. Духовные лица совершают раз в три года общее говение - "духовные упражнения". К таким же общим говениям должны мы приглашать и верных.
56. Отличительный признак во внешнем поведении духовного лица - его скромность, благоразумие. Поэтому духовенству должны быть чужды все светские манеры и замашки, привычки и обычаи.
57. Духовенству безусловно воспрещается посещение театров, кинематографов, кафе-шантанов, загородных увеселительных садов и всяких других подобного рода собраний.
58. Нужды ради позволяется посещение всяких скромных ресторанов и столовых.
59. Разрешается посещать научные и популярные собрания (если они заведомо не направлены против Церкви), а также серьезные концерты с музыкой и пением.
60. Духовенство по мере возможности должно всячески избегать появляться на светских обедах, даваемых по случаю какого-нибудь торжества, как семейного характера (напр, свадьбы, именины и т. п.), так и общественного.
61. Появление духовных лиц с женщинами на улицах и в общественных местах - не желательно.
62. Для участия духовных лиц в светских или некатолических журналах требуется разрешение со стороны экзарха на основании постановления Папы Пия X.
63. Также необходимо разрешение экзарха для вступления в качестве члена или постоянного гостя в некатолические философско-религиозные и религиозные общества.
64. Духовенство должно ходить в одежде, присвоенной его сану, не допуская никакого отступления от предписанной нормы, каковой до времени, будет подрясник и ряса обыкновенного русского покроя, однако с более узкими и короткими рукавами.
65. В случае нужды, вызываемой потребностями миссии и заграничными поездками, духовенство может носить светское платье.
66. Каждый священник поверх рясы носит серебряный крест. В торжественных случаях ношение креста обязательно.
67. По древнему обычаю носим бороду, волос же по предписанию апостольскому не отпускаем, удаляя от себя всякую светскую суету, напр, различные прически, духи и т. п.
68. Курение духовенством табаку запрещается.
Дано в Петрограде,
в доме католической
мужской гимназии
при церкви св. Екатерины
31 мая 1917 г
Подлинные постановления подписал
АНДРЕЙ МИТРОПОЛИТ ГАЛИЦКИЙ.
Скрепил Леонид Федоров,
Экзарх русской греко-католической Церкви.
За несколько дней до открытия собора, группа прихожан о. Дейбнера использовала имевшуюся еще возможность снестись с митрополитом Андреем помимо ближайшего иерархического начальника и, верная себе, просила его в поданном ему заявлении ввести в практику русской католической Церкви культ Сердца Иисусова и некоторые добавочные богослужения, заимствованные из Западной Церкви. Прошение от имени прихожан о. Дейбнера ("дейбнериан") передала владыке Н. С. Ушакова, очень сблизившаяся за последнее время с семьей Дейбнер. Это было ее последним общественным выступлением.
Одновременно с этим русские католические священники представили митрополиту Андрею свои соображения по возбужденным в этом прошении вопросам в следующей докладной записке:
"Благодатию Божией и безмерным Его благоволением к нам недостойным и грешным, ныне святая католическая Церковь в Государстве Российском получила полную свободу исповедывать свое божественное учение и устроить духовную жизнь своих верных. Эта великая задача слишком превосходит наши силы, чтобы мы могли итти к нашей святой цели без предварительной подготовки, а главное без единства действий; нам необходимо представлять из себя единую корпорацию не только внешним образом являющуюся клиром, объединенным под единым главою нашего обряда в России, но и внутренне руководиться единым планом в развитии нашей духовной миссионерской деятельности. Эта последняя должна быть тесно связана неразрывными узами не только с внешней формой, но с духом нашего обряда. Она должна носить характер всепроникающей духовной цельности, чтобы с одной стороны удовлетворять потребностям тех русских людей, которые ищут у нас той гармонии и порядка, каковых они не находят в синодальной церкви, а с другой стороны - предохранить наш обряд и его внешнюю форму от всего, могущего дать диссидентам подозрение в его латинизации. Поэтому введение всякого нового культа и религиозной практики должно быть обусловлено лишь абсолютной необходимостью, и именно лишь тогда, когда среди многочисленных верных наростет стихийная потребность такого культа или религиозной практики.
В частности, мы считаем необходимым остановиться на культе Сердца Иисусова.
1. Как сыны католической Церкви, мы признаем этот культ, считаем его спасительным и никому не препятствуем исповедовать его.
2. Как священники восточного обряда, считаем однако его непосредственное введение теперь в наш обряд абсолютно нежелательным, как соблазн для диссидентов, которые примут такое нововведение, как явный признак латинизации,
3. Тот факт, что крайне ограниченный кружок лиц, группирующихся вокруг о. Иоанна Дейбнера, настаивает на введении этого культа, еще не доказывает духовной потребности для русских вводить этот культ теперь же. Нет ничего удивительного, если несколько человек, связанных с о. Иоанном узами дружбы и привязанности и находясь в постоянном общении с ним, могли проникнуться его идеями, тем более, что эти идеи доминировали в его проповедях и беседах даже в ущерб другим сторонам католической доктрины. На русских же людей другого склада ума и характера такая проповедь производит гнетущее и неприятное впечатление. В особенности это касается тех, которые понимают свой родной обряд и стремятся к возможно полному проникновению его мистической сущностью.
4. Поэтому культ Сердца Иисусова, к сожалению уже публично введенный о. Дейбнером в его приходской церкви на Бармалеевой улице, должен быть непременно ограничен этой только церковью впредь до того времени, когда насущная потребность множества верных не заставит сделать этот культ в той или иной форме всеобщим.
5. То же самое мы утверждаем относительно других культов, при чем почтительнейше обращаем внимание Вашего Высокопреосвященства, что ни молебны Сердцу Иисусову, ни тем более чин выставления св. Даров, изложенные в книге "Источник Милосердия", не соответствуют духу нашего обряда".
Естественно, что о. Дейбнер не мог быть в числе священников подписавших эту записку (Федоров, Верховский, Колпинский, Абрикосов, Сусалев и Семяцкий), ибо она была направлена против него. Можно также понять и о. Зерчанинова, не давшего своей подписи. Старик оставался неизменно верен себе; сломить или даже просто переубедить его не удалось никому. К тому же он под внешним благодушием затаил в себе недовольство тем, что не занял в экзархате подобавшего ему положения и не был привлечен к участию в работах предсоборной комиссии. В этом незначительном инцинденте по вопросу, заранее обреченному на неуспех, сказалось уже в зародыше будущее расхождение между экзархом и двумя старейшими священниками.
Митрополит Андрей ответил прихожанам-кратким письмом на имя Н. С. Ушаковой, выразив ей этим внимание, которое она несомненно, заслужила в годы борьбы за устройство русской общины. В тех ненормальных условиях, непосредственное участие женщин в церковных делах могло казаться даже естественным. Однако, теперь, когда полагалось основание нормальным условиям церковной жизни, оно становилось в такой форме неприемлемым, и о. Леонид дал это вскоре ясно понять. К тому же, и Н. С. Ушакова и Л. Д. Федорова уже доживали свой век. Не прошло и года, как у первой открылись язвы в желудке и всем стало ясно, что дни ее сочтены; вторую паралич безнадежно приковал к постели. Обе эти души Господь отозвал из нашего мира еще на пороге грозного лихолетия, надвигавшегося на Россию. Им дано было покинуть его прежде, чем бич Божий поразил нашу родину.
Вот текст письма митрополита Андрея:
"Высокочтимая Наталия Сергеевна,
Отвечая на поданное через Вас прошение прихожан церкви Св. Духа, что на Бармалеевой улице, довожу до Вашего сведения нижеследующие принятые мною резолюции:
1) Культ Сердца Иисусова одобряю в той форме, которая принята теперь, впредь до опубликования нового молебна Сердцу Иисусову, больше соответствующего духу нашего обряда.
2) В мае месяце разрешается служить ежедневный акафист к Пресвятой Деве.
3) Октябрьские четки одобряю, как частную религиозную практику, употребление которой относится к частной жизни.
4) Для благословения св. Дарами существующую практику отменяю и предлагаю заменить в ближайшем будущем практикой Сицилийской или Мельхитской церкви.
Устав братства, обещанный мною, я не был в состоянии написать. Постараюсь выслать его Вам из Рима" (и. т. д.).
Тон письма дает ясно понять сказанное выше, тем более, что свое решение по этому поводу митрополит Андрей сообщил официально в распоряжении № 1 новоназначенному экзарху:
"БОЖИЕЮ МИЛОСТЬЮ И АПОСТОЛЬСКОГО ПРЕСТОЛА БЛАГОСЛОВЕНИЕМ АНДРЕЙ, МИТРОПОЛИТ ГАЛИЦКИЙ
Экзарху нашему греко-католической Церкви в Державе Российской
Разрешаем верным и приходскому настоятелю Петроградской Церкви Сошествия Святого Духа, что на Бармалеевой улице, согласно их прошению:
1. Совершать добавочные в этой церкви богослужения, .принятые из практики Западной Церкви, как-то: молебны Пресвятой Богородице, совершаемые ежедневно в мае месяце, богослужения в честь Св. Сердца Иисусова и выставление св. Даров с подобающим сему случаю молебствием.
2. Богослужение в честь Сердца Иисусова разрешается во все дни года, кроме навечерия св. Петра и Павла, Успения Пресвятой Богородицы, Преображения Господня, Рождества и Богоявления; в наве-черие и самый праздник: а) Воздвижения Честнаго и Животворящего Креста, б) Усекновения главы Иоанна Предтечи.
3. Богослужения в честь Сердца Иисусова не разрешаются в первую, четвертую и последнюю седмицу св. Четыредесятницы,
4. Богослужение с выставлением св. Даров разрешается только в форме принятой или у Мельхитов или кафоликов восточного обряда, живущих в южной Италии и Сицилии.
В прежней форме богослужение с выставлением св. Даров не допускается.
Если настоятель церкви Сошествия С. Духа или кто-либо другой представит нам проект нового богослужения в честь св. Даров, вполне отвечающего духу восточного обряда, то мы охотно утвердим его и блгословим его устав".
Одновременно с первым, митрополит Андрей издал распоряжение № 2, определяющее чин воссоединения православных со Вселенскою Церковью:
"БОЖИЕЮ МИЛОСТЬЮ И АПОСТОЛЬСКОГО ПРЕСТОЛА БЛАГОСЛОВЕНИЕМ АНДРЕЙ, МИТРОПОЛИТ ГАЛИЦКИЙ
Экзарху нашему греко-католической Церкви в Державе Российской
Мирян доброй веры, возвращающихся в лоно св. Вселенской Церкви, предписываем принимать по следующему чину:
После св. Исповеди и разрешения грехов, приходящий к св. Церкви присутствует на Божественной литургии и сам читает символ веры перед Причастием с прибавлением следующих слов:
"Тоже святому Апостольскому Престолу и Римскому Архиерееви на весь мир держати Первоначалъство, и самого Архиерея Римского преемника быти блаженнаго Петра верховного Апостолом, и истинна Христова Наместника, и всея Церкви Главу, и всех христиан Отца и Учителя, и ему в блаженном Петре от Господа нашего Иисуса Христа полную дану быти власть, еже пасти, рядити и правити соборную Церковь".
Затем приходящий сподобляется приятия св. Тайн.
Читая Символ веры добавляет в члене о Духе Святом "И СЫНА".
Вечером, в день открытия собора, состоялось торжественное заседание "Поборников Воссоединения Церквей" в доме гр. Зубова на Исаакиевской площади. Сюда собрались русские католики и группа православных. Под председательством митрополита Андрея, в присутствии архиепископа Роппа и епископа Цепляка, было положено основание "Общества Поборников Воссоединения Церквей". Душой этого начинания был кн. Петр Михайлович Волконский, отдавшийся этому делу со свойственной ему энергией, не покидавшей его до конца жизни. К сожалению, никто не предполагал тогда, какая страшная зима надвигалась на Град св. Петра. Многие, начиная с самого князя Волконского принуждены были вскоре покинуть столицу. Вследствие совершенно невозможных условий жизни в Петрограде, "Общество поборников" совершенно заглохло, но в Москве дело их продолжало некоторое время еще развиваться. Там к числу поборников присоединились Котляревский и Булгаков. Таким образом здесь можно упомянуть лишь о начале, которое успели положить нижеследующие учредители общества:
Члены католики:
Митрополит Андрей Шептицкий; архиепископ Эдуард барон Ропп; епископ Иоанн Цепляк; Каноник о. Сигизмунд Лозинский (преподаватель Петрогроградской Семинарии); о. Игнатий Свирский (тоже); о. Леонид Федоров; о. Алексей Зерчанипов; о. Глеб Верховский; о. Диодор Колпинский; Мариан Здеховский (профессор Краковского университета); Стефан Цыбульский (директор мужской гимназии при церкви ев Екатерины); о. Евстафий Сусалев; о. Иоанн Дейбнер; о. Франциск О'Рурк (настоятель церкви св. Станислава).
Члены православные:
Епископ Петр (бывший) Смоленский; епископ (на покое) Трифон; архимандрит о. Арсений; иеромонах о. Игнатий Жебровский; иеромонах о. Иоанн Демьянович; епископ Иннокентий Нижегородский и Костромской; епископ Геронтий Петроградский; Федор Ефимович Мельников (старообрядец); кн. Петр Михайлович Волконский; кн. Алексей Дмитриевич Оболенский; кн. Эспер Эсперович Ухтомский; Кн. Евгений Трубецкой; Григорий Алексеевич Рачинский (председатель московского религиозно-философского общества); о. Сергий Соловьев; профессор Глубоковский (Петроградской Духовной Академии); Евгений Перфецкий.
К подписавшим воззвание первым (14 июня) присоединился новгородский протоиерей Александр Устьинский, магистр богословия (Десятинный женский монастырь).
Мысли учредителей при образовании общества ясно выражены в воззвании, с которым они обратились "ко всем верующим в Церковь Божию, ко всем признающим и чтущим Св. Писание и Св. Предание":
"Все мы веруем в Церковь Христову - единую, и не потому только, что так читаем в символе нашем, но и потому, что не можем иначе понимать основанную Спасителем мира Церковь - Тело Христово - разделенным, а не единым.
Однако, в исторической жизни народов, не говоря уже о христианских обществах, порвавших со Св. Преданием, - восточные и западные христиане, все одинаково верующие в единую, святую, соборную и апостольскую церковь, делятся на два церковных лагеря, взаимно исключающих друг друга.
Этот величайший исторический грех не мог, конечно, иначе возникнуть, как особым попустительством Божиим по недостатку веры и любви ко Христу в человечестве, а потому и может быть окончательно побежден лишь действием милости Божией, требуя от нас самопожертвованного подвига любви и веры. Поэтому расчитывать на выполнение такой задачи одними человеческими силами мы не можем и не должны; но мы можем и должны посильно содействовать, хотя и в малой мере, этой великой цели. Верующий христианин не может оставаться равнодушным при виде того соблазна раздирания Тела Христова, какой существует от векового разлада восточной и западной Церкви. Верующие обеих Церквей тратят свои силы па братоубийственную борьбу вместо того, чтобы ополчиться вместе на общих врагов христианства. Тем временем в мире растут и множатся всепроникающее неверие, грубый материализм и всевозможные подделки под истину Христову, либо невежественные, либо злостные и коварные. Между тем весьма часто самая основа этой борьбы и этой розни лежит в невольном непонимании друг друга, а иногда и вольном, и покоится на ставшем издавна привычном настроении подозрительности и недоверия. На устранение прежде всего этих основ междуцерковной розни, не имеющих действительных корней в сердечных убеждениях, и направляется наша деятельность.
Если еще недавно в отечестве нашем стеснения в обнаружении религиозной мысли могли служить некоторым оправданием бездействия в этой области, то ныне, когда все пути открыты, мы не вправе молчать.
Всех болеющих и страждущих душою по объединению христиан мы зовем поэтому в Общество Поборников Воссоединения Церквей.
Общество это образуется на следующих основаниях:
1) Общество имеет целью, во имя Христово и братской любви, содействовать устранению розни между христианскими церквами.
2) Ближайшими задачами Общества служат выяснение и распространение посредством докладов, чтений, проповедей, издания книг, устройством особых собраний, съездов и всякими иными не противными закону способами основ христианской мысли и христианской любви, служащих к объединению верующих в исполнение заповеди Христовой: "Да будет едино стадо и един пастырь".
3) Общество образуется из лиц, верующих в святую апостольскую Церковь и признающих источником Божественного откровения Св. Писание и Св. Предание. Посему членами Общества могут быть православные, старообрядцы, католики западного и восточного обряда, англикане и пр. (Насколько верование вступающего в Общество члена на самом деле отвечает указанному требованию, предоставляется суду его совести).
4) Общество управляется собранием его членов, советом и особым правлением, выделяемым из состава Совета для исполнительных действий.
5) Так как Общество стремится возгревать в своих членах дух любви Христовой и горячее желание собрать воедино всех христиан, то дела и .вопросы в собраниях должны решаться единодушно и по возможности единогласно, избегая принимать решения одним лишь большинством против искренне убежденного меньшинства.
Правление помещается в Петрограде: Карповка 25, кв. 5.
При первой возможности Общество предполагает выпустить "Сборник статей", а затем приступить к изданию периодческого "Журнала".
Кроме этого воззвания сохранился еще черновой набросок карандашом, сделанный рукой о. Леонида и озаглавленный им: "ПРОЕКТ ВОЗЗВАНИЯ ОБЩЕСТВА ПОБОРНИКОВ ВОССОЕДИНЕНИЯ ЦЕРКВЕЙ":
"Неисповедимыми путями Божественного Провидения, много раз обещанная, но никогда неосуществимая свобода совести и вероисповедания сделалась, наконец, совершившимся фактом.
Множество людей, страдавших молча, может теперь открыто исповедовать свои убеждения. В прежние темные времена раздавались лишь немногие и редкие голоса лучших людей земли Русской о правах христианина и о судьбе единой Вселенской Церкви. Времена эти канули в вечность.
Права христианина уже не стеснены в нашем государстве. Каждый христианин может теперь удовлетворять свои наболевшие потребности. Главная из них - разобраться в вековом разладе двух главных ветвей христианства: Церкви Восточной и Церкви Западной. Этот разлад губит все лучшее, что созревает на ниве Христовой.
Вместо того, чтобы общими силами бороться против всепроника-ющего неверия и грубого материализма, представителям обеих Церквей приходится тратить свои лучшие, дорогие силы на междоусобную, братоубийственную борьбу. Главным корнем разделения является взаимное непонимание, даже больше того - нежелание понять друг-друга. В начале разделения этого раздора искали, упорно стремились к нему. Разделения искали и разделение состоялось.
Но горчичное зерно любви Христовой, посеянное Началовождем нашего спасения, с веками выросло в пышное дерево. Сознание общности человеческих интересов и братское чувство заставляют людей ценить, уважать и помогать друг-другу. Кому же, как не верным сынам Церкви Христовой не отбросить причины временной вражды и на началах вечной любви приступить к великому и святому делу воссоединения Церквей?
"Возлюбим друг-друга, да единомыслием исповемы" - и воссоединение состоится.
Всех болеющих и страждущих душой о судьбах Церкви мы зовем в наше Общество: "Союз поборников воссоединения Церквей". Союз поставил себе целью... ".
После того, как положение о русской католической Церкви было утверждено на соборе, оставалось еще добиться легализации экзархата Временным Правительством. Митополит Андрей как только занялся вопросом, как следовало осуществить это законным порядком, чтобы достичь возможно скорее желанного результата, так пришел ему на помощь ряд, словно случайно сложившихся, обстоятельств.
С начала войны князь П. М. Волконский работал на фронте в одной из организаций Всероссийского Земского Союза и в Петрограде бывал только короткое время. В один из своих наездов он решил посетить митрополита Андрея и о. Леонида. Пришел к ним с рекомендательным письмом Н. С. Ушаковой. Между ними завязалось знакомство, о значении и содержании которого никто из них в те дни наверно не думал. В первых числах июня кн. Волконский снова навестил митрополита и экзарха, и они заговорили при нем о необходимости войти в сношения с правительством по делам русской католической церкви. Их видимо беспокоил ряд вопросов:
- Что следует теперь предпринять? Да выйдет ли из всего этого толк? Не начнется ли опять, на новый лад, старая канитель?
Князь Волконский предложил митрополиту использовать для этого дела дружественные отношения, связывавшие его с князем Георгием Евгеньевичем Львовым (премьером и министром Внутренних Дел, стоявшим до февральского переворота во главе Всероссийского Земского Союза). Он тут же протелефонировал ему наугад в министерство Внутренних Дел, в надежде, что тот окажется там. Князь Львов действительно был в этот момент в министерстве. Князь Волконский объяснил ему вкратце, в чем дело. Князь Львов попросил подот ждать -несколько минут, пока он не наведет необходимые справки. Минут через десять он вызвал князя Волконского и поручил ему попросить митрополита и отца экзарха быть у него завтра в определенный час.
На другой день, в министерстве Внутренних Дел состоялось совещание, на котором принял участие приглашенный князем Львовым товарищ обер-прокурора А. В. Карташев. Митрополит Андрей представил документы, удостоверявшие наличие полномочий, данных ему Папой св. Пием X. А. В. Карташеву не понадобилось много времени, чтобы убедиться в их действительности. Полномочия митрополита Андрея тут же были признаны совершенно достаточными для легализации русского католичества. Все сделанные митрополитом распоряжения по устройству русской католической Церкви были немедленно утверждены в министерстве. В течение нескольких часов было достигнуто соглашение, которого больше столетия тщетно добивались у царского правительства. Этот знаменательный день не прошел бес-ледно для самого князя Волконского. Он положил начало его связи с митрополитом Андреем и о. Леонидом. Как он сам засвидетельствовал, вся его дальнейшая жизнь "направилась на посильное служение им в святом деле".
После того как все возложенное Папой св. Пием X в отношении России было исполнено, естественно, что у митрополита Андрея, так много пережившего в последнее время, явилось желание вернуться к себе в Львов возможно скорее. И без того болезнь, нарушившая его планы, продержала его почти месяц в постели. А теперь явилась новая задержка с получением паспорта, который дал бы ему возможность еще во время войны съездить в Рим и вернуться домой. Положение митрополита Андрея оказалось совсем необычным. Ему, подданному воевавшей с Россией страны, нужно было получить паспорт от русского правительства, чтобы отправиться в Италию, а оттуда в Австро-Венгрию через ряд нейтральных государств и Германию! Митрополиту пришлось обращаться по этому делу к нескольким министрам Временного Правительства: Милюкову (иностранных дел), Керенскому (юстиции), Терещенко (финансов) и князю Львову (внутренних дел). В конце концов, эти встречи с русскими министрами оказались полезными, так как разговоры с ними давали митрополиту Андрею случаи касаться вопросов католичества и единения России с Римом. А это, в свою очередь, создавало благоприятную почву, чтобы укрепить в новых условиях положение молодой католической группы.
Князь Г. Е. Львов хорошо знал, что в России немало католиков, глубоко почитавших митрополита Андрея. Вопрос его юрисдикции в России казался ему вполне естественным, тем более, что в России жило тогда много галичан, не говоря уже о потомках бывших униатов. Последние также хотели восстановить теперь церковные права, отнятые у них в свое время царским правительством.
Особый интерес для митрополита Андрея, представляло, конечно, знакомство с новыми лицами, возглавлявшими теперь синод православной Церкви. Обер-прокурором был тогда Владимир Николаевич Львов, человек глубоко верующий и церковный, тот самый, который в 1913 г. собирался выступить в Государственной Думе в защиту русской католической группы после закрытия церкви на Бармалеевой улице. Товарищем его был уже упомянутый Антон Владимирович Карташев. Однажды, в разговоре с митрополитом Андреем, В. Н. Львов выразил опасение, что русское духовенство, воспитанное в синодальном режиме, не сможет сразу освоиться с новыми условиями независимости от государства, которую Церковь приобрела в России после падения царской власти. В. Н. Львов считал, что православное духовенство не сумеет использовать блага этой свободы; по его мнению оно нуждалось в серьезных реформах, которые облегчили бы устройство Церкви на началах ее независимости в демократическом государстве.
В частности, митрополита Андрея интересовал вопрос о большом числе сирот, вывезенных русскими властями из Галиции, которых правительство определило в правительственную гимназию в Таганроге. При приеме, их спрашивали о вероисповедании, задавая вопрос: "ты поляк?". Дети отвечали "нет", и их записывали православными и, соответственно этому, воспитывали. Между тем, по мнению митрополита, так ставить вопрос было нельзя, ибо русины не делают разницы между поляком и католиком; для них это одно и то же. Естественно, что дети давали отрицательный ответ; ни один русин не скажет никогда о себе, что он поляк. Митрополит Андрей решительно протестовал против того, чтобы этих детей отрывали от их веры и делали православными. Однако, В. Н. Львов возражал, не соглашаясь с его доводами. Присутствовавший при разговоре А. В. Карташев, напротив, поддерживал митрополита Андрея. В конце концов, директор Таганрогской гимназии помог решить более или менее удовлетворительно вопрос о галицких сиротах, учащихся у него.
В бытность свою в Петербурге, митрополит Андрей, кроме Мальтийской церкви, служил и в других латинских церквах. Он провел духовные упражнения на польском языке в католической Духовной Академии. В церкви св. Екатерины он дважды сказал проповедь на польском языке. В начале мая, с разрешения епископа Цепляка, митрополит совершил рукоположение в священники в его личной домовой церкви. Через несколько дней после этого, служа в часовне гимназии св. Екатерины, митрополит Андрей сказал проповедь по-французски. Выступление же его в том-же помещении на собрании священников произвело на некоторых поляков неблагоприятное впечатление: экзарху о. Леониду пришлось слышать отзывы некоторых поляков находивших, что система церковной деятельности митрополита Андрея "безрелигиозна" (!) и что он будто бы даже проговорился об этом на состоявшемся собрании.
В ожидании паспорта, митрополит Андрей воспользовался имевшимся у него временем, чтобы побывать и в двух других русских столицах и ознакомиться там лично с начавшими уже образовываться католическими центрами восточного обряда. Поэтому он направился из Петрограда снова в "мать городов русских" - в стольный Киев, памятный ему еще из дней молодости, когда он посетил его в 1887 г., а в 1913 г. ставший первым этапом его мытарств и крестного пути по России. В этой поездке у владыки Андрея была и чисто личная цель - повидать своего брата, гр. Александра, и побывать в его имении в Волынской губернии. Гостя у него, митрополиту представился случай посетить съезд православных священников одного благочиния. Тут тоже зашла речь о соединении Церквей; потолковали о том, каким путем оно могло бы теперь осуществиться. Собеседование на эту тему, как и вообще все, что говорилось и делалось в присутствии митрополита, протекло в дружественном и спокойном тоне. Один из священников заявил о своем желании принять участие в работе по воссоединению Церквей. В Киеве митрополит служил в латинской церкви и сказал проповедь на двух языках: начав ее по-украински, он кончил по-польски. Полякам и это не понравилось: почему он не говорил только по-польски?
Из Киева митрополит Андрей поехал в Москву, познакомиться с домом Абрикосовых, (которому, благодаря рукоположению о. Владимира, суждено было теперь занять видное место в жизни католической Москвы), также и с теми русскими, которые к нему примыкали. В Москве митрополит прожил около недели. Отсюда, как и в 1908 г., владыка опять съездил в Новый Иерусалим навестить престарелого епископа Смоленского Петра, доживавшего свои последние дни в заточении; через год он скончался. Теперь епископ Петр не боялся уже встретиться и говорить с митрополитом Андреем. Напротив, он с радостью принял дорогого гостя, расспрашивал его о Риме, о теперешних кардиналах, приезжавших в свое время в Россию прелатами, а также и о тех, о которых он что-нибудь слышал и запомнил. Он называл владыке Андрею имена Алиарди, Рамполлы, Ванутелли, Орельа ди Сан Стефано. Воспоминания епископа Петра относились к давно прошедшему времени, но свидетельствовали о неизменном интересе, который он питал к Риму, и об его искренней симпатии и даже наклонности к католичеству. Тем не менее это свидание показало митрополиту Андрею, что у епископа Петра, даже в тогдашних условиях не хватит гражданского мужества на открытое воссоединение с католичеством.
По возвращении в Петроград, митрополит Андрей получил наконец паспорт. Временное правительство как будто начало даже считать желательным, чтобы он поскорее уехал, опасаясь последствий затянувшегося его пребывания в России. Боялись, как бы выступления митрополита Андрея в трех столицах и раздававшаяся в них проповедь католичества не вызвали некоторых осложнений в связи с условиями военного времени. Тем не менее, все, что митрополит Андрей имел в виду, он успел сделать и все в России было благополучно закончено. Через Финляндию он отправился в Швецию и первую остановку в пути сделал в Стокгольме, желая повидать там настоятельницу Урсулинок, мать Ледоховскую, сестру генерала ордена Иезуитов. Отсюда владыка намеревался поехать прямо в Рим, чтобы представить Св. Отцу доклад обо всем, что он делал, видел и слышал. Но вместо этого для него опять начался ряд новых мытарств.
Через несколько дней после приезда митрополита Андрея в Стокгольм, Суворинская газета "Вечернее Время" напечатала (I5-7-I917) сообщение, проливавшее некоторый свет на характер опасений Временного Правительства и косвенно говорившее о том, что именно его беспокоило :
УКРАИНСКИЙ РЕВОЛЮЦИОННЫЙ СОВЕТ В СТОКГОЛЬМЕ
Когда Львовский митрополит граф Шептицкий, разработавший план мятежа на Украине и отделения ее от России, покинул пределы нашего отечества, в Стокгольме он был горячо приветствуем украинцами. Известно ли нашему Министерству Иностранных Дел, какое совещание украинских деятелей происходило в присутствии графа Шептицкого и почему на этом совещании присутствовал прибывший встретить митрополита барон Гн-нен? По сведениям, имеющимся в нашем, распоряжении, совещание было устроено украинским революционным комитетом. На совещании была произнесена речь, в которой граф Шептицкий был назван "творцом украинского активизма". После встречи в Стокгольме митрополит удостоился "высокомилостивого" приема и долгой беседы у императора Вильгельма II.
Посылая вырезку из "Вечернего Времени" с этим сообщением, о. Леонид написал митрополиту Андрею (17-7-17):
" Эта подлая газета вместе с "Новым временем" начинает клеветать на Вас, не стесняясь ничем. Так как Вы запретили писать что-либо в Вашу защиту, то мы молчим и терзаемся... Конечно, ни одна порядочная газета не перепечатала этих мерзостей".
Клевета клеветой, но следует все же заметить, что в Стокгольме действительно был тогда украинский комитет. Находился он именно там потому, что Стокгольм, во время войны 1914-1918 г., был одним из главных центров германской пропаганды. Германия признала тогда Украину и покровительствовала лицам, работавшим в этом комитете, умело пользуясь для своих целей влиянием, которое она на них оказывала. Все эти лица были прекрасно известны митрополиту Андрею. Они посетили его в Стокгольме, и он принял их у себя. Это было вполне естественно, так как все они были его соотечественниками, хотя он сам являлся подданным страны, воевавшей против России, Франции и Англии. Однако из этого отнюдь не следует, что митрополит Андрей после свидания с ними, стал на скользкий политический путь, который ему здесь, может быть, открывался, если бы он захотел перестать быть тем, чем он был и остался. Любовь владыки Андрея к дорогим и родным ему галичанам отнюдь не приняла после свидания с представителями " украинского революционного комитета " того характера, какой не замедлили приписать ей агенты держав согласия, тоже не дремавшие в Стокгольме. Отголоском их донесений о состоявшемся свидании и явилась инспирированная заметка в газете Бориса Суворина, поддержанная роственным ей, тоже Суворинским "Новым Временем". Сообщение о приеме у императора Вильгельма является, конечно, чистейшим вымыслом. Митрополит Андрей направился из Стокгольма прямо в Швейцарию и проехал, не останавливаясь нигде, Данию и Германию. Другого пути, ведущего в Рим во время войны, у него, как австрийского подданного, тогда не было.
Вскоре после переворота, еще в марте месяце, Временное Правительство образовало комиссию для выработки нового положения католической Церкви в России. Она начала свои работы в апреле под председательством правительственного комиссара иностранных исповеданий проф. Котляревского. В работах принимал участие и сам премьер Г. Е. Львов. Представителем польско-латинской группы католиков был епископ Цепляк с рядом сотрудников. После легализации русского экзархата, правительство немедленно пригласило о. Леонида быть в комиссии представителем католиков восточного обряда. " Мы все, конечно, благодарим Котляревского за его честную благородную поддержку ", - написал о. Леонид митрополиту Андрею в первом же письме после его отъезда из России.
Сношения русских католиков с Временным Правительством до самого октябрьского переворота были прекрасно налажены. Правда, немало затруднений доставляла та неопределенность, в которой продолжал находиться экзархат. Правительство, через Котляревского, не раз официально запрашивало о. Леонида, скоро ли он будет утвержден в должности экзарха. Хотя он и отговаривался тем, что поездка митрополита Андрея в Рим не могла состояться, но все же, это ставило о. Леонида в неловкое положение. Поэтому перед самой октябрьской революцией, он написал митрополиту Андрею (8-10-1917):
"Необходимо как можно скорее провести дело о моем утверждении Римом... Дело в том, что Министерство Исповеданий начинает недоумевать, почему так долго нет ничего из Рима? Почему Рим не выражает желания видеть меня на посту экзарха? Я отвечал, что Вы, к сожалению, не были допущены в Италию и не могли лично представить Папе нашего дела. Все-таки необходимо поторопить Рим, так как отношение к нам и лично ко мне Правительства очень хорошее, да и дело развивается сильно".
Благодаря всему этому, о. Леониду удалось добиться признания за экзархатом права на жалованье и на церковь в Петрограде. Жалованье было положено в размере высших окладов правительственного духовенства: о. Экзарху - 4000 руб. В год, женатым священникам - 1500, неженатым - 1200, псаломщикам - 350. Правительство склонялось отдать под церковь второй этаж величественного здания на углу Екатерининского канала и Итальянской улицы (бывший Иезуитский дом), недалеко от церкви св. Екатерины. Министр исповеданий А. В. Карташев взялся лично хлопотать об этом, так как дом принадлежал бывшему Придворному Ведомству. К 23 октября (ст. ст.) смета жалованья прошла уже через Министерство Исповеданий, финансов и контроля, и была таким образом обеспечена.
"Мы думали, - написал в одном из следующих писем о. Леонид, - что вздохнем свободно, но 25 октября все полетело вверх дном, и мы остались при разбитом корыте. Слава Богу за все! С большевиками, конечно, ни в какие сношения не вступаю".