| |< в начало | << назад | к содержанию | вперед >> | в конец >| | |||
 |
|||||||
ИЗ ПАСТЫРСКОЙ КОНСТИТУЦИИ
О ПУТЯХ, НА КОТОРЫХ КАТОЛИЧЕСКАЯ ЦЕРКОВЬ ДОЛЖНА ВЫПОЛНЯТЬ СВОЮ МИССИЮ В НАШЕ ВРЕМЯ
«ECCLESIAM SUAM»
Его Святейшества Папы Павла VI, обнародованной 6 августа 1964 г.
III. ДИАЛОГ70
56. Существует третья позиция, которую должна занять Католическая Церковь в этот период мировой истории. Эта позиция выявляется в результате анализа отношений, которые Церковь должна установить с человечеством. Если Церковь обретает все более ясное понимание самой себя, если она согласуется с тем идеалом, который предлагает ей Христос, то в результате она становится радикально отличной от того человеческого окружения, в котором она, безусловно, существует и с которым она соприкасается. Евангелие позволяет нам понять эту разницу, когда оно говорит о «мире», т.е. о человечестве, противостоящем свету веры и дару благодати; о человечестве, с наивным оптимизмом превозносящем себя и верящем, что его собственных сил достаточно для того, чтобы достичь полного, устойчивого и благотворного самовыражения; или же, наконец, о человечестве, которое ввергает себя в глубокий пессимизм, объявляющий его пороки, слабости и нравственные болезни неизбежными, неисцелимыми, а возможно, даже и желательными, как проявления свободы и самодостаточности. Евангелие, которое с пронизывающей, а иногда и просто разрывающей душу прямотой распознает, осуждает, сострадает и исцеляет человеческие недуги и беды, не давая повода ни для иллюзий относительно естественной добродетели человека (как если бы он был самодостаточен и не нужно было бы ничего иного, кроме того, чтобы дать ему свободно развиваться по собственной воле), ни для безнадежной покорности перед непреодолимой поврежденностью человеческой природы. Евангелие есть свет, обновление, энергия, возрождение и спасение. Следовательно, оно равным образом создает и определяет облик новой жизни, которой учит нас Новый Завет в неустаревающих и знаменательных словах предостережения апостола Павла: «И не сообразуйтесь с веком сим, но преобразуйтесь обновлением ума вашего, чтобы вам познавать, что есть воля Божия, благая, угодная и совершенная»71.
57. Это различие между христианской жизнью и мирской жизнью возникает также из реальности и осознанности, которая вытекает из этой реальности, оправдания, совершаемого в нас через наше приобщение пасхальному таинству и, прежде всего, святому крещению, которое есть истинное возрождение и должно рассматриваться как таковое. И снова апостол Павел напоминает нам об этой истине: «Неужели не знаете, что все мы, крестившиеся во Христа Иисуса, в смерть Его крестились? Итак мы погреблись с Ним крещением в смерть, дабы, как Христос воскрес из мертвых славою Отца, так и нам ходить в обновленной жизни»72.
58. Было бы весьма уместно, если бы и в наше время христианин всегда помнил об этой первоначальной чудесной форме жизни, чтобы обрести в ней радость сознания своего достоинства и сохранить себя от человеческих пороков или от соблазнов мирской славы, в равной мере окружающих его.
59. Вот как сам Св. Павел наставлял христиан первого поколения: «Не преклоняйтесь под чужое ярмо с неверными, ибо какое общение праведности с беззаконием? Что общего у света с тьмою?... Или какое соучастие верного с неверным?»73. В наши дни христианская педагогика должна постоянно напоминать своему воспитаннику о его привилегированном положении и о связанной с этим положением обязанности жить в мире, но не быть от мира, согласно упомянутой выше молитве Иисуса за Его учеников: «Не молю, чтобы Ты взял их из мира, но чтобы сохранил их от зла. Они не от мира, как и Я не от мира»74. И Церковь восприняла эту молитву как свою собственную.
60. Однако это отличие от мира не есть разделение. Более того, это не безразличие, не страх и не презрение. Когда Церковь отделяет себя от человечества, она не противопоставляет себя ему, но скорее объединяется с ним. Как врач, осознающий опасность, скрытую в заразном заболевании, не только пытается защитить себя и других от инфекции, но и в то же время посвящает себя исцелению уже пораженных ею. Так и Церковь не присваивает себе как исключительную привилегию милосердие, которое ей даровала благость Божья; она не использует свое благополучие, чтобы отказывать в интересе тем, кто к ней не принадлежит, но обретает в собственном спасении основание для интереса и любви ко всем тем, кто близок к ней, и ко всем тем, к кому она может приблизиться в силу ее устремленности к всеобщей людской сопричастности.
61. Коль скоро Церковь, как Мы это говорили, действительно сознает, какой Господь желает ее видеть, внутри нее возникает особая полнота и потребность излиться вовне наряду с ясным пониманием миссии, выходящей за ее пределы, и вести, которую надлежит распространять. Это - обязанность евангелизации. Это - задача миссионерства. Это - долг апостольства. Позиция сохранения веры недостаточна. Несомненно, Мы должны хранить, более того, Мы должны защищать сокровищницу истины и благодати, которую нам передала в наследство христианская традиция. «Храни преданное тебе», - наставляет св. Павел75. Но ни сохранением, ни защитой веры не исчерпывается долг Церкви по отношению к тем дарам, которыми она обладает. Этот долг, который по природе своей связан с наследием, полученным от Христа, состоит в распространении этой сокровищницы, в ее дарении и возвещении. Мы хорошо знаем, что слова: «Идите, научите все народы»76 - это последняя заповедь, данная Иисусом Своим апостолам. Само наречение их «апостолами» определило неотвратимость их миссии. Этот внутренний импульс милосердия, который стремится претвориться во внешний дар, Мы будем называть словом, ставшим сегодня обиходным, диалог.
62. Церковь должна вступить в диалог с миром, в котором она живет. Церковь становится словом; Церковь становится посланием; Церковь становится беседой.
63. Эта важнейшая сторона современной жизни Церкви будет специально и всесторонне изучена Вселенским Собором, и Мы не хотим предпринимать конкретного анализа относящихся к этому изучению тем, чтобы предоставить Отцам Собора полную свободу при их обсуждении. Мы хотели бы лишь предложить вам, досточтимые Братья, некоторые соображения, предваряющие такое изучение, чтобы можно было яснее увидеть мотивы, побуждающие Церковь к диалогу, методы, которым надо следовать, а также цели, к достижению которых необходимо стремиться. Мы хотим создать должное умонастроение, а не разрабатывать конкретные темы.
64. Мы не можем поступать иначе, будучи убеждены в том, что диалог должен определять характер Нашего апостольского служения, поскольку Мы наследуем образ действий и пасторские установки, полученные Нами от Наших Предшественников прошлого столетия начиная с великого и мудрого Льва XIII, который олицетворяет, если можно так выразиться, евангельского мудрого книжника, подобного «хозяину, который выносит из сокровищницы своей новое и старое»77. Он достойно взял на себя осуществление католического учительства, сделав предметом своих ценнейших наставлений проблемы нашего времени, рассматриваемые в свете Слова Христова. Так же, вам это хорошо известно, поступали и его преемники. Разве не оставили Нам Наши Предшественники, в особенности Папа Пий XI и Папа Пий XII, богатое и обильное учительное наследие - плод усилий любви и мудрости, направленных на то, чтобы соединить Божественную мысль с человеческой мыслью, и не в абстрактных понятиях, а конкретным языком современного человека? И что же такое это апостольское усилие, как не диалог? Разве Иоанн XXIII, блаженной памяти Наш непосредственный предшественник, не акцентировал в еще большей мере своим учительством необходимость возможно большего сближения с опытом и сознанием современного мира? И разве не была самому Собору поставлена, и совершенно справедливо, пасторская задача всецело сосредоточиться на том, чтобы внести христианскую весть в динамичную сферу мысли, речи, культуры, обычаев, устремлений человечества, которое сегодня живет и действует на всей земле? И прежде чем обратить этот мир, более того, для того, чтобы обратить его, необходимо сначала встретиться с ним и вступить с ним в беседу.
65. Что же касается Нашей смиренной персоны, то хотя Мы и не расположены говорить о ней и предпочли бы вовсе не привлекать к ней внимания других людей, все же, излагая Наши намерения Коллегии Епископов и всему христианскому народу, Мы не можем обойти молчанием Нашу решимость настойчиво продвигаться - в той мере, в какой позволят Нам Наши слабые силы, и, прежде всего, в той мере, в какой милость Божья даст Нам для этого необходимые средства, - в том же направлении, с тем же старанием к сближению с миром, в котором определено Нам жить Провидением, со всем уважением, со всей заботой, со всей возможной любовью для того, чтобы Мы могли понять этот мир и предложить ему дары истины и благодати, хранителями которых Нас сделал Христос, для того, чтобы Мы могли разделить с миром Наше чудесное сокровище искупления и надежды. Глубоко запечатлелись в Нашем сердце слова Христа, которые Мы смиренно, но без колебаний сделали бы Своими собственными: «Ибо не послал Бог Сына Своего в мир, чтобы судить мир, но чтобы мир спасен был чрез Него»78.
66. Рассмотрим теперь, досточтимые Братья, трансцендентные начала диалога. Они обнаруживаются в самом Замысле Божьем. Религия по самой своей природе есть связь между Богом и человеком. Молитва выражает эту связь в диалоге. Откровение - сверхъестественные отношения, которые Сам Бог по Своей собственной инициативе установил с человечеством, - может быть представлено как диалог, в котором Слово Божье выражает Себя в Воплощении и, затем, в Евангелии. Отеческое и священное собеседование между Богом и человеком, нарушенное первородным грехом, в ходе истории было чудесным образом возобновлено. История спасения точно передает этот долгий и переменчивый диалог, который начинает Бог и который связывает с Ним человека в разнообразной и удивительной беседе. Именно в этой беседе, которую ведет Христос между людьми79, Бог позволяет нам понять нечто о Нем Самом - тайну Его жизни, безусловно единой в своей сущности, но троичной в ипостасях; здесь Он говорит нам окончательно, как Он хочет быть познанным (Он есть Любовь) и как Он хочет, чтобы мы почитали Его и служили Ему. Заповедь любви - наша высшая заповедь. Диалог обретает свою полноту и становится доверительным: дитя приглашается к участию в нем; мистик в нем полностью растворяется.
67. Необходимо, чтобы мы постоянно поддерживали эти невыразимые, но реальные отношения диалога, дарованные нам и установленные с нами Богом Отцом через Христа в Святом Духе, чтобы понять, какие отношения с человечеством Мы, то есть Церковь, должны стремиться установить и развивать.
68. Диалог спасения был начат непосредственно по инициативе Бога: «Он возлюбил нас первым»80; нам надлежит, в свою очередь, взять инициативу в распространении этого диалога среди людей, не дожидаясь, пока они будут призваны к нему.
69. Диалог спасения начался с любви, милующей по благости Божьей: «Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего единородного»81; одна лишь горячая и бескорыстная любовь должна побуждать нас к диалогу.
70. Диалог спасения не измеряется ни заслугами тех людей, к кому он обращен, ни даже теми результатами, которые были или не были достигнуты: «Не здоровые имеют нужду во враче, но больные»82; так и наш диалог не должен иметь границ, не должен искать выгоды.
71. Диалог спасения никого не понуждал насильно принять его; он был грандиозным призывом любви, который, хотя и возлагал огромную ответственность на тех, к кому он был обращен83, тем не менее оставлял им свободу ответить на него или отвергнуть его. Даже количество чудес84 и их наглядная мощь85 отвечали духовным потребностям и наклонностям людей, ставших их свидетелями, чтобы облегчить им свободное признание божественного Откровения, но и не лишали личной заслуги в этом признании. Подобным же образом наша миссия, хотя она и есть возвещение истин, равным образом бесспорных и необходимых для спасения, не может выступать как внешняя сила, но должна действовать законными способами наставления, убеждения, повседневного собеседования; тогда она предложит свой дар спасения с полным уважением к личной свободе людей.
72. Диалог спасения был предназначен для всех; он был обращен ко всем без какого-либо различия86; сходным образом и наш диалог должен быть принципиально универсальным, то есть вселенским и способным охватить каждого, исключая лишь того, кто совершенно отвергает его или только делает вид, что его принимает.
73. Диалог спасения естественным образом находился в процессе постепенного развития и продвижения вперед от скромных первых шагов до достижения полного успеха87. Наш диалог также должен принять во внимание постепенность психологического и исторического взросления и ожидать того часа, когда Бог сделает его эффективным. Это не значит, что наш диалог будет откладывать на завтра то, что может быть совершено уже сегодня; он должен чувствовать благоприятный момент и ощущать драгоценность времени88. Сегодня, т.е. каждый день, наш диалог должен начинаться снова; и начинать его должны именно мы, не дожидаясь наших собеседников.
74. Очевидно, что отношения между Церковью и миром могут принимать многочисленные и отличные друг от друга формы. С теоретической точки зрения Церковь могла бы поставить перед собой задачу свести эти отношения к минимуму, пытаясь оградить себя от общения с мирским обществом; она могла бы также задаться целью выявлять пороки этого общества, предавая их анафеме и объявляя против них крестовые походы; и, напротив, она имела бы возможность приблизиться к мирскому обществу настолько, что могла бы оказывать на него решающее влияние или даже обрести над ним теократическую власть, и так далее. Однако Нам кажется, что отношение Церкви к миру, не полагая преграды другим законным формам выражения, может лучше выразиться в диалоге, и в диалоге не неизменном, а приспособленном к характеру собеседника и реальным обстоятельствам (диалог с ребенком отличается от диалога со взрослым, диалог с верующим - от диалога с неверующим). Эта позиция вызвана получившим в наши дни широкое распространение пониманием отношений между священным и мирским, исходя из динамизма современного общества, многообразия его проявлений, а также зрелости человека, - будь он религиозным или нет, - способного благодаря образованию и культурному потенциалу думать, говорить, достойно поддерживать диалог.
75. Эта форма отношений свидетельствует о стремлении к учтивости, уважению, сочувствию, доброжелательности со стороны того, кто начинает диалог; a priori исключает всякое осуждение, оскорбительную и обращенную в прошлое полемику, бесплодность пустых разговоров. Если он и не нацелен на достижение немедленного обращения собеседника, поскольку он уважает его достоинство и свободу, тем не менее он добивается преимущества для себя и стремится склонить собеседника к более полному общению в чувствах и мыслях.
76. Итак, диалог предполагает определенное состояние нашего духа. Это состояние мы хотим передать другим людям и обогатить его вместе со всеми, кто нас окружает; это состояние духа человека, который ощущает внутри себя бремя апостольского задания, того, кто осознает, что он не может больше отделять свое собственное спасение от поисков спасения для других, того, кто постоянно стремится внести то послание, хранителем которого он является, в динамичное пространство общения людей.
77. Кроме того, диалог является средством осуществления апостольской миссии. Это пример искусства духовной коммуникации. Он обладает следующими особенностями: (1) Ясность превыше всего; диалог предполагает взаимопонимание между людьми. Он - излияние мысли; он - призыв к развитию высших способностей, которыми обладает человек. Одного этого утверждения было бы достаточно, чтобы отнести диалог к лучшим проявлениям человеческой деятельности и культуры. Этого основополагающего требования вполне достаточно, чтобы пробудить наше апостольское попечение о пересмотре всех форм нашего языка, дабы он был понятен, доступен всем, удачно подобран. (2) Диалогу также присуща кротость - добродетель, которой Христос призывает нас у Него научиться: «Научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем»89. Диалог не горделив, не резок, не оскорбителен. Его авторитет укоренен в той истине, которую он объясняет, в той любви, которую он передает, в том примере, который он предлагает; это - не приказание, это - не навязывание. Он миролюбив; он избегает насильственных методов; он терпелив; он великодушен. (3) Доверие как к действенности собственных слов, так и к способности собеседника услышать их. Доверие способствует близкому общению и дружбе. Оно связывает сердца во взаимной приверженности к добру, исключающей какой бы то ни было эгоизм. (4) Наконец, педагогическое благоразумие, которое обязывает особо учитывать психологические и нравственные особенности собеседника90, будь это ребенок или необразованный, или неподготовленный, или недоверчивый, или враждебно настроенный человек. Благоразумие помогает понять, насколько восприимчив другой, оно предполагает умение разумно меняться и менять способы общения, чтобы не раздражать собеседника и быть ему понятным.
78. В диалоге, проводимом таким образом, достигается единство истины и милосердия, понимания и любви.
79. В диалоге обнаруживается, сколь различны пути, ведущие к свету веры, и каким образом их можно направить к достижению единой цели. Даже когда эти пути расходятся, они могут взаимно дополнять друг друга, если мы уведем нашу беседу с проторенных путей и если мы поставим перед собой задачу углублять поиски и находить новые формы общения. Диалектика такого развития мысли и терпения позволит нам обнаружить элементы истины также и во мнениях других людей и побудит нас выражать с большей верностью наше учение, вознаградит наши усилия, направленные на его разъяснение в ответ на возражения и медленное усвоение его другими. Диалог сделает нас мудрыми; он сделает нас наставниками.
80. Как же должен вестись этот диалог?
81. Поистине многообразны те формы, которые может принимать диалог спасения. Он приспосабливается к нуждам конкретной ситуации, он избирает подходящие средства, он не связан пустыми априорными мнениями, он не привержен неизменным формам выражения, когда эти формы перестают быть понятными людям и больше не волнуют их. Это вопрос огромного значения - вопрос об адаптации миссии Церкви к жизни людей в данное время и в данном месте, в данной культуре и данной социальной обстановке.
82. В какой мере Церковь должна сообразовываться с историческими и местными обстоятельствами, в которых осуществляется ее миссия? Каким образом она должна страховаться от опасности релятивизма, который может нарушить ее верность догматической и нравственной истине? И в то же самое время, как может она приблизиться ко всем людям, чтобы спасти всех, по примеру Апостола: «Для всех я сделался всем, чтобы спасти всех»91? Мир не спасают извне. Необходимо, по примеру Слова Божьего, Которое стало Человеком, в некоторой степени отождествить себя с образом жизни тех, кому он хочет принести послание Христа. Не отстаивая преимуществ, которые лишь разобщают, не используя непонятного языка, необходимо разделить общепринятые обычаи (при условии, что они действительно человечны и достойны), в особенности - обычаи простых людей, если мы хотим быть услышанными и понятыми. И прежде чем говорить, необходимо услышать голос и, еще в большей мере, сердце человека; необходимо его понять, и, насколько это возможно, с ним надо согласиться. Необходимо стать братьями людям, если мы хотим быть их пастырями, отцами и наставниками. Дух диалога - это дружба и даже больше того - это служение. Все это мы должны помнить и стремиться воплотить на практике в соответствии с примером и заповедью, оставленными нам Христом92.
83. Однако опасность остается. Искусство апостольства связано с риском. Желание сблизиться с братьями не должно вести к ослаблению или умалению истины. Наш диалог не должен ослаблять приверженности нашей вере. В своем апостольском служении мы не можем идти на расплывчатые компромиссы, касающиеся основ мысли и действия, на которых основано наше христианское исповедание. Желание любой ценой достичь мира и сгладить различия является, в сущности, одной из форм сомнения в силе и смысле Слова Божьего, Которое мы хотим проповедовать. Апостолом может быть лишь человек, совершенно уверенный в учении Христа. И лишь тот, кто живет христианской жизнью во всей ее полноте, может устоять перед теми ошибками, с которыми ему приходится сталкиваться.
84. Мы полагаем, что Собор, когда он начнет рассматривать вопросы деятельности Церкви в мире, укажет целый ряд теоретических и практических норм, касающихся нашего диалога с современными людьми. Мы полагаем также, что в вопросах, связанных с апостольской миссией Церкви, с одной стороны, и разнообразными и меняющимися обстоятельствами, в которых эта миссия осуществляется, - с другой, именно мудрое руководство Церкви будет время от времени определять границы, формы и пути для поддержания и продолжения живого и плодотворного диалога.
85. Таким образом, Мы оставим данный аспект темы и лишь еще раз напомним о том огромном и постоянно возрастающем значении, которое придает христианская проповедь католическому апостольскому служению и, в частности, диалогу. Никакая иная форма коммуникации, даже чрезвычайно могущественные средства массовой информации - пресса, радио и телевидение, не может занять место проповеди. В некотором смысле апостольское служение и проповедь одно и то же. Проповедь - это первое апостольство. Наше апостольство, досточтимые Братья, - прежде всего служение Слова. Мы знаем это очень хорошо, однако нам полезно вспомнить об этом сегодня, чтобы должным образом направить нашу пастырскую деятельность. Мы должны вернуться к изучению не человеческого красноречия и пустой риторики, но подлинного искусства Священного Слова.
86. Мы должны исследовать законы его простоты и ясности, его силы и власти, чтобы преодолеть наше естественное неумение пользоваться великим и таинственным орудием речи и обрести способность успешно состязаться с теми, кто сегодня оказывает своими словами столь сильное влияние благодаря своему доступу к органам, формирующим общественное мнение. Мы должны молить Господа о даровании великого и возвышающего дара речи93, чтобы придать вере ее практическое и действенное значение94 и чтобы слова наши смогли достигнуть пределов земных95. Будем же со рвением и умением исполнять предписания о служении Слова в соборной Конституции О Священной Литургии. И пусть наставление в вере, обращенное к христианскому народу и ко всем другим, к кому оно может быть обращено, будет отмечено искусностью языка, мудростью метода, усердием в осуществлении. Пусть оно будет подтверждено свидетельством подлинных добродетелей, заботой и стремлением вести людей к твердой вере, к обретению согласия между Словом Божьим и жизнью, к сиянию Бога Живого.
87. Мы должны, наконец, сказать о тех, к кому обращено наше предложение о диалоге. Но и по этому вопросу Мы не собираемся предвосхищать решения Собора, голос которого вскоре прозвучит, если будет на то Божье соизволение.
88. Говоря в целом о роли партнера в диалоге, о роли, которую с энтузиазмом должна взять на себя сегодня Католическая Церковь, Мы хотели бы лишь отметить, что Церковь должна быть всегда готова вести диалог со всеми людьми доброй воли как внутри, так и вне своих пределов.
89. Нет никого, кто был бы чужд сердцу Церкви, никого, к кому осталось бы равнодушно ее пастырство. У нее нет врагов, кроме тех, кто хочет быть таковыми. Не напрасно она называет себя Католическая. Не напрасно на нее возложена миссия способствовать возрастанию в мире единства, любви и мира.
90. Церковь хорошо осознает гигантские масштабы подобной миссии; она знает о несоразмерности числа тех, кто является ее членами, и остального населения Земли; ей известны пределы ее власти. Она знает также и свои собственные человеческие слабости и ошибки; она также понимает, что принятие Евангелия зависит, в конечном счете, не от ее собственных апостольских усилий и не от каких-то благоприятных временных условий, ибо вера есть дар Божий и один лишь Бог определяет в мире времена и пределы спасения. Однако Церковь знает, что она есть семя, закваска, соль и свет мира. Она совершенно ясно видит удивительную новизну нашего времени, однако с непоколебимой уверенностью утверждается на путях истории и говорит людям: «У меня есть то, что вы ищете, то, чего вам недостает». Она не обещает земного блаженства, но предлагает свой свет и свою благодать, которые позволяют достичь его наилучшим образом; она говорит людям об их неотмирном предназначении. Таким образом, она говорит им об истине, справедливости, свободе, прогрессе, согласии, мире и цивилизации. Это - слова, тайной которых владеет Церковь, ибо Христос доверил ей эту тайну. И потому Церковь есть послание для всех категорий людей: для детей, для молодежи, для ученых и мыслителей, для трудящихся и других общественных классов, для художников, государственных деятелей и правителей. И особенно - для бедных, изгоев, страдающих и умирающих. Истинно - для всех людей.
91. Может показаться, что, рассуждая таким образом, Мы позволяем себе увлечься энтузиазмом Нашей миссии и закрываем глаза на то, каковы реальные отношения между человечеством и Католической Церковью. Но это не так. Мы совершенно ясно видим конкретную ситуацию. По нашему мнению, можно наглядно представить ее в виде ряда кругов, расходящихся от центральной точки, в которую Бог поместил Нас.
92. Первый из этих кругов огромен. Его границы сливаются с горизонтом. Это круг, охватывающий все человечество, весь мир. Мы понимаем, сколь велико расстояние между Нами и миром, и все же Мы не считаем мир чужим. Нашей заботой является все человеческое. Мы вместе со всем человечеством разделяем его жизнь со всеми ее дарами и проблемами. Мы готовы участвовать в этой первичной универсальной реальности, признавать ее глубоко укорененные и фундаментальные потребности, приветствовать новые и иногда весьма возвышенные проявления ее духа. Мы обладаем также жизненно важными нравственными истинами, которые ради всеобщего блага должны быть возвещены людям и подтверждены их совестью. Всегда, когда люди пытаются понять себя и мир, Мы можем вступить с ними в общение. Всегда, когда созываются ассамблеи народов, чтобы определить права и обязанности людей, Мы гордимся, если Нас приглашают занять среди них свое место. Коль скоро есть в человеке душа, которая по природе своей христианка, Мы заявляем о своем уважении к ней и о своей готовности к беседе. Мы могли бы напомнить самим себе и остальным, что Наша позиция здесь, с одной стороны, совершенно незаинтересованная: Мы не имеем никаких мирских или политических целей; с другой стороны, Наша позиция состоит в том, чтобы приблизить к себе, то есть возвысить до сверхъестественного и христианского уровня, всякую благую человеческую и земную ценность. Мы не ограничены цивилизацией, но Мы ее поддерживаем.
93. Мы осознаем, однако, что в этом безграничном круге есть многие, к сожалению, очень многие люди, не исповедующие никакой религии. Мы знаем также, что многие различным образом объявляют себя атеистами. Мы знаем, что некоторые из них открыто провозглашают свое безбожие и утверждают его как программу человеческого образования и политического поведения, пребывая в наивной, но гибельной уверенности, что таким образом освобождают людей от ложных и устаревших представлений о жизни и мире, чтобы, как утверждают они, заменить их научной концепцией, соответствующей нуждам современного развития.
94. Это наиболее опасное явление нашего времени. Мы твердо убеждены в том, что теория, основанная на отрицании Бога, содержит фундаментальную ошибку и не отвечает основным, неоспоримым требованиям мысли. Она лишает разумный мировой порядок его подлинных и плодотворных оснований. Такая теория дает человеческой жизни вовсе не формулу решения, но слепую догму, ввергающую ее в печаль и упадок. Такая теория разрушает до самого основания любую общественную систему, которая пытается построить себя на таком фундаменте. Она не приносит свободы, это - драматическая попытка погасить свет Бога Живого. Поэтому мы должны всеми средствами противостоять наступлению этих сил отрицания. Мы должны делать это в высших интересах истины, в силу священного долга исповедовать Христа и Его Евангелие, движимые глубокой, непоколебимой любовью, которая связывает нас с судьбами человечества. Мы будем противостоять этим силам с неугасимой надеждой на то, что современный человек снова откроет в религиозных идеалах, явленных ему католичеством, свое призвание к культуре, которое не умирает, но всегда направляет его к естественному и сверхъестественному совершенству человеческого духа и в котором милость Божья дарует человеку способность обладать его временными благами в этом мире и с достоинством жить в надежде на обретение вечных благ.
95. Именно эти причины побуждают Нас, как побуждали они и Наших Предшественников, а вместе с Ними и каждого, кто хранит в своем сердце религиозные ценности, осуждать идеологические системы, отвергающие Бога и притесняющие церковные организации, системы, которые часто отождествляются с экономическими, социальными и политическими режимами; главным среди них является атеистический коммунизм. Можно сказать, что мы осуждаем эти системы в основном даже не за то, что они словом и делом выражают Нам свое крайнее неприятие. На самом деле предмет Нашей скорби - скорее плач жертв, нежели приговор судей.
96. Диалог в таких условиях очень сложен, если не сказать невозможен, хотя и сегодня у Нас нет никакого уже заранее сложившегося намерения исключить из него людей, которые исповедуют эти идеологии и принадлежат таким режимам. Для любящего истину обсуждение всегда остается возможным. Однако трудности чрезвычайно возрастают в связи с препятствиями нравственного порядка: отсутствием достаточной свободы мысли и действия, а также извращением самого процесса обсуждения - оно используется не для поиска и выражения объективной истины, а для служения заранее определенным утилитарным целям.
97. По этой причине диалог уступает место молчанию. К примеру, церковь молчания немотствует, говорит лишь своими страданиями; ее немоту разделяет все угнетенное и лишенное достоинства общество, в котором права духа попраны властями, вершащими его судьбы. И если при таком положении дел Мы все же начинаем говорить о том, что не можем призывать к диалогу, когда Мы не что иное, как «глас вопиющего в пустыне»96? В этом случае молчание, крик, терпение и неизменная любовь становятся свидетельством того, что Церковь может дать и что даже смерть не способна разрушить.
98. Но если утверждение и защита религии и человеческих ценностей, которые Церковь провозглашает и поддерживает, должны быть ясны и тверды, то Наше пастырское служение должно быть посвящено поискам в самых сокровенных тайниках мысли современного атеиста мотивов его смятения и отрицания Бога. Эти мотивы многочисленны и сложны, а если Мы хотим эффективно на них реагировать, то должны тщательно их изучить. Некоторые из них возникают даже из-за потребности в том, чтобы божественные реалии были представлены более достойным и чистым образом, чем в некоторых используемых несовершенных формах языка и культа; мы должны стараться очистить эти формы, чтобы они выражали с наиболее возможным совершенством и ясностью ту священную реальность, знаком которой они являются. Мотивы атеизма проникнуты тоской, окрашены эмоциями и утопическими устремлениями, но также они, вдохновленные мечтой о справедливости и прогрессе, ориентированные на обожествленный социальный строй как конечную цель, часто бывают и благородными. Сколь эти мотивы являются суррогатом Абсолютного и Необходимого, столь же они свидетельствуют о неискоренимой потребности в божественном начале и божественной цели, трансцендентность и имманентность которых Мы должны раскрывать с терпением и мудростью в силу Нашего учительного служения. Опять-таки мы видим, как атеисты, порой с наивным энтузиазмом, обращаются за помощью к человеческому разуму, стремясь дать научное объяснение вселенной. Это обращение к рациональным основаниям в меньшей степени заслуживает порицания тем, что оно часто следует путями логического мышления, сходными с путями нашей классической школы. Такой ход мысли ведет в направлении, прямо противоположном воле тех, кто его использует, думая найти в нем неоспоримое доказательство своего атеизма, ибо в конце концов этот ход, в силу своей внутренней логики, приводит к новому утверждению Бога Всевышнего как на метафизическом, так и на логическом уровнях. Разве никто из нас не может помочь политическому и научному атеисту в этом неизбежном процессе размышлений, который он намеренно прерывает в определенной точке, гася тем самым горний свет постижения универсума, обрести ясность в том понимании объективной реальности космической вселенной, которое восстанавливает в сознании чувство божественного присутствия и рождает на устах неуверенные и смиренные слова радостной молитвы? Также мы видим, что атеистами иногда движут благородные чувства и недовольство посредственностью и эгоистичностью столь многих слоев современного общества, что они заимствуют весьма кстати формы и язык человеческой солидарности и сострадания из нашего Евангелия. Разве мы не сможем однажды вернуть эти проявления нравственного достоинства к их подлинным христианским источникам?
99. Памятуя слова Нашего Предшественника, блаженной памяти Папы Иоанна XXIII, сказанные Им в энциклике Расет in Terris, о том, что доктрины таких движений, однажды разработанные и установленные, всегда остаются неизменными, тогда как сами эти движения не могут не развиваться и не претерпевать изменений, подчас даже весьма глубоких97, Мы не перестаем надеяться, что они однажды смогут вступить с Церковью в более позитивный диалог, чем тот, который существует сегодня и о котором Нам остается только сожалеть и скорбеть.
100. Однако Мы вовсе не отвергаем современного мира, но выражаем Свое заветное желание, чтобы Наше намерение развивать и совершенствовать диалог в тех разнообразных и меняющихся формах, в которых он существует, могло способствовать поддержанию мира между людьми, предлагая метод, цель которого организовать человеческие взаимоотношения на основе искренности и благоразумия, внося опыт и мудрость, способные побудить всех людей к размышлению о высших ценностях. Начать такой диалог, как Наш, диалог бескорыстный, объективный и искренний, - само по себе решение в пользу свободного и достойного мира. Этот диалог исключает обман, соперничество, ложь и предательство. Он может лишь осудить как преступление разрушительные агрессивные войны, завоевания или стремление к достижению господства. Диалог нельзя ограничивать отношениями с главами наций, в него должны быть вовлечены сами нации в целом и на всех уровнях - социальном, семейном, индивидуальном - с тем, чтобы внести во все институты и в каждую душу понимание, любовь и уважение к миру.
101. Затем Мы видим еще один круг. Он также необъятен, но все же не столь удален от нас. Его составляют прежде всего те люди, которые поклоняются Единому, Всевышнему Богу, Которому поклоняемся и мы. Мы имеем в виду достойных нашей любви и уважения сынов еврейского народа, верных религии, которую Мы называем религией Ветхого Завета; затем - тех, кто поклоняется Богу в соответствии с монотеистической религией, в особенности - мусульман, заслуживающих восхищения за все то, что есть истинного и благого в их служении Богу; затем -последователей великих афро-азиатских религий. Разумеется, Мы не можем ни разделить все эти разнообразные проявления религиозности, ни оставаться безразличными к ним, как если бы они, каждое неким свойственным ему образом, были равноценны друг другу и как если бы они освобождали своих последователей от стремления понять, не явил ли Бог свободную от заблуждений, совершенную и окончательную форму, в которой Он хочет, чтобы Его знали, любили и Ему поклонялись. Напротив, долг верности обязывает Нас открыто объявить о Нашем убеждении в том, что есть лишь одна истинная религия и что это - христианская религия, и надеяться, что все, кто ищет Бога и поклоняется Ему, признают ее в качестве таковой.
102. Однако Мы не хотим отказываться от признания и уважения духовных и нравственных ценностей различных нехристианских религий; Мы хотим вместе с ними содействовать делу обеспечения и защиты общих идеалов религиозной свободы, человеческого братства, здоровой культуры, социального благополучия и гражданского порядка. Участие в диалоге относительно этих общих идеалов с Нашей стороны возможно, и Мы не перестанем предлагать этот диалог там, где в духе взаимного и лояльного уважения он будет принят доброжелательно.
103. И вот - ближайший к Нам круг мира, который зовется христианским. В этом мире диалог, получивший название экуменического, уже начался, а в некоторых областях достиг подлинного прогресса. Можно было бы многое сказать на эту сложную и деликатную тему, но Мы не можем ее исчерпать в этом Послании, в котором Мы ограничимся несколькими замечаниями, хорошо, впрочем, уже известными. Мы с радостью присоединяемся к принципу: будем выявлять то, что у нас есть общего, прежде чем отмечать то, что нас разделяет. Это дает нам добрую и плодотворную почву для диалога. Мы всем сердцем готовы участвовать в нем. Мы скажем больше: по многим пунктам наших разногласий, касающихся традиции, духовности, канонического права и культа, Мы готовы изучить вопрос о том, каким образом Мы можем ответить на законные желания Наших христианских братьев, все еще отделенных от Нас. Наше самое заветное желание - обнять их в совершенном единении веры и любви. Однако Мы должны добавить, что не в Нашей власти добиться согласия в вопросах целостности веры и требований любви. Мы предвидим, что это вызовет опасения и противодействие, но сегодня Католическая Церковь взяла на себя инициативу восстановить «овчий двор» христианства, и она не перестанет продвигаться вперед со всем терпением и с надлежащим вниманием. Она не перестанет показывать, что исключительные права, удерживающие пока на расстоянии отделенных братьев, не являются плодами ни исторического честолюбия, ни надуманных богословских спекуляций, но исходят из воли Христовой и что, должным образом понятые, они служат ко всеобщему благу и содействуют всеобщему единству, свободе и христианской полноте. Католическая Церковь не перестанет молитвой и покаянием готовить себя к долгожданному примирению.
104. Одна мысль в этом отношении удручает Нас: то, что многие отделенные братья считают именно Нас - поборников такого примирения, препятствием на пути к его достижению в силу первенства чести и законной власти, которыми наделил Христос апостола Петра и которые Мы от него унаследовали. Разве некоторые из них не говорят, что если бы примат Папы был отменен, воссоединения разделенных церквей с Католической Церковью можно было бы достигнуть намного легче? Мы молим отделенных братьев обдумать несостоятельность такой позиции не только потому, что без Папы Католическая Церковь более не будет таковой, но и потому, что без верховного, действенного и решающего служения Петра единство Церкви Христовой было бы совершенно разрушено. Бесполезно искать другие принципы, которые заменили бы единственный подлинный принцип, установленный Самим Христом. Иначе, как справедливо писал Св. Иероним: «В Церкви возникло бы столько же схизм, сколько в ней существует священников»98.
105. И необходимо также отметить, что этот основополагающий принцип Святой Церкви утверждает не главенство духовной гордыни и господства над людьми, а первенство служения, священства и любви. Вовсе не пустая риторика заключается в том, что Наместнику Христа усвоен титул «Раб рабов Божьих».
106. Именно этим жив Наш диалог, который, прежде чем вылиться в братскую беседу, уже выражен в общении с Небесным Отцом в молитве и надежде.
107. С радостью и доверием должны Мы отметить, досточтимые Братья, что обширный и разнообразный круг отделенных христиан весь проникнут духовной активностью, которая представляется многообещающим началом в их движении к воссоединению в единой Церкви Христовой. Мы призываем Дух Святой снизойти на «экуменическое движение» и вспоминаем те чувства и ту радость, которую Мы испытали в Иерусалиме во время Нашей встречи с патриархом Афинагором, встречи, полной любви и новых надежд. Мы хотим с благодарностью и уважением обратиться с приветствием к столь многим представителям отделенных церквей, принимающих участие во II Ватиканском Соборе. Мы хотели бы еще раз заверить их в Нашем почтительном интересе к имеющим отношение к проблеме Единства духовным явлениям, которые интересуют различные группы, общины и отдельных людей, ведущих живую и достойную религиозную жизнь. С любовью и почтением Мы приветствуем всех этих христиан, надеясь, что в диалоге искренности и любви сможем вместе с ними еще лучше способствовать делу Христову и достижению единства, которого Он ожидает от Своей Церкви.
108. Наконец, Мы предлагаем диалог детям Дома Господня, единой, святой, вселенской и апостольской Церкви, «матерью и главой» которой является Церковь Рима. Сколь Мы желали бы вкусить его в полноте веры, любви и добрых дел, - этот диалог внутри семьи! Сколь Мы желали бы, чтобы он был насыщенным и дружеским, чутким ко всякой истине, ко всем элементам нашего вероучительного и духовного наследия! Чтобы он был искренним и восприимчивым в своей подлинной духовности, готовым принять разноголосие современного мира, способным сделать католиков поистине людьми добрыми, людьми мудрыми, людьми свободными, людьми искренними и сильными!
109. Это желание придать отношениям внутри Церкви характер диалога между членами общины, основополагающим принципом которой является любовь, не отменяет послушания там, где осуществление функций власти, с одной стороны, и повиновения - с другой, необходимы или в силу порядка, надлежащего каждому целесообразно организованному обществу, или, особенно, в силу иерархического устройства Церкви. Власть Церкви установлена Христом; более того, она - Его представитель; она - полномочный носитель Его Слова; она - выразитель Его пастырской любви; так что послушание побуждается верой, становится школой евангельского смирения, приобщает послушного к мудрости, к единству, к созиданию и любви, которые укрепляют тело Церкви, и дарует тому, кто налагает послушание, и тому, кто его принимает, достоинство подражания Христу, Который «смирил Себя, быв послушным даже до смерти»99.
110. Под послушанием в контексте диалога Мы подразумеваем осуществление власти при всецелом понимании того, что она есть служение истины и любви; и Мы понимаем соблюдение канонических норм и уважение к власти законных церковных властей как двойное послушание, которое подобает свободным и любящим детям. Дух независимости, критики и неповиновения плохо согласуется с любовью, которая дает жизнь солидарности, согласию и миру в Церкви, и легко превращает диалог в пререкания, споры и разногласия. Это в высшей степени прискорбное явление, возникающее, к сожалению, с такой легкостью, о котором нас предостерегают слова апостола Павла: «Да не будет между вами разделений»100.
111. Мы горячо желаем, чтобы диалог в лоне церковной общины возбуждал новый энтузиазм, затрагивал новые темы, привлекал новых участников, чтобы возрастала святость и животворящая сила земного мистического Тела Христова. Мы принимаем все, что способствует распространению учений, хранительницей и дарительницей которых является Церковь. Мы уже говорили о богослужении, внутренней жизни и проповеди. Мы могли бы добавить: школа, пресса, общественное апостольство, миссии, дела милосердия - темы, на которые Собор обратит наше внимание. И Мы благословляем и поддерживаем всех, кто под руководством правомочных властей принимает участие в диалоге, укрепляющем Церковь, в особенности священнослужителей и монашествующих, а также Наших возлюбленных мирян, посвятивших себя Христу в Католическом действии и во многих других организациях и видах деятельности.
112. Радость и утешение для Нас видеть, что такой диалог внутри Церкви и в ближайшем ее окружении уже происходит. Сегодня Церковь, как никогда, полна жизни. Однако следует правильно оценить ситуацию и понять, что вся работа еще впереди; она начинается сегодня, но никогда не закончится. Таков закон нашего странствия по земле и во времени. Таков обычный долг нашего служения, досточтимые Братья; долг, который обязывает нас сегодня действовать по-новому, бдительно и энергично.
113. Что же касается Нас, то уведомляю вас о том, что Мы рады положиться на ваше сотрудничество и обещать вам взамен Наше собственное. К такой общности целей и дел Мы призвали, и Мы ее проявили сразу после Нашего возведения - с именем Апостола язычников и, будет на то воля Божья, причастными в чем-то его духу - на Престол апостола Петра. Прославляя единство Христово среди нас, Мы посылаем вам вместе с этим первым Нашим посланием, во имя Господа, Наше братское и отеческое апостольское благословение, с радостью распространяя его на всю Церковь и на все человечество.
114. Дано в Риме, в Соборе св. Петра, 6 августа 1964 г., в праздник Преображения Господа Нашего Иисуса Христа.
Павел VI, Папа
Перевел с английского Константин Бурмистров
Сверил с французским текстом Алексей Журавский