| |< в начало | << назад | к содержанию | вперед >> | в конец >| | |||
 |
|||||||
ЭТИКА, ПСИХОЛОГИЯ И ЛОГИКА116
Психологизм, побежденный в логике, все еще широко господствует в исследованиях на темы этики. Существует теория, которая отождествляет этические явления с психическими процессами, оценки и нормы считает выражениями чувств, а отношения оценок и норм к поступкам не отличает от отношения психической мотивации. Примером этого является столь громкий сегодня эмотивизм. Целью этих исследований будет указание, как отделить теорию этики от психологии.
Ошибкой психологизма в этике и источником вышеупомянутых смешений является неразграничение двух семантических функций языка: выражения и значения. Кто интересуется переживаниями, выражаемыми в языке, занимается психологией; моральные переживания, как и всякие другие, тем не менее имеют свои интенциональные объекты, с этими объектами выражения языка связаны через свое значение, благодаря которому они означают эти интенциональные объекты и сказывают о них, что они являются такими-то и такими; таким образом предметом исследования в этике является занятие этими интенциональными объектами, то есть этическими ценностями и относящимися к ним оценками и нормами, которые следует отличать от убеждений, присущих отдельным личностям или господствующих в некоторых общественных группах. Чтобы осуществить это разграничение, нужно обратиться также к психологии, при этом, однако, всегда следует помнить о границах между психологией и теорией этики.
Этические явления связаны в переживаниях людей с чувствами; следовательно, прежде всего следует установить, что мы понимаем под чувством. Характерной чертой чувства является удовольствие или огорчение. Эти качества чувств не выступают, однако, самостоятельно, но, как правило, в тесной связи с представлением и суждениями, с которыми образуют единое целое. Предметом первостепенного внимания, таким образом, является исследование структуры этой целостности.
Исследования подобного рода принадлежат к области т. н. дескриптивной или аналитической психологии, которая обычно связывается с деятельностью Франца Брентано и его школы. Но не Брентано инициировал эти исследования, а они являются продуктом многих веков развития философии от Аристотеля через средние века и новое время, вплоть до Канта и его последователей. Они снабжают нас принципами дефинициального характера и строят абстрактные модели психических явлений, представлений, суждений, чувств и стремлений, и связей между ними; эти модели затем подтверждены на конкретном эмпирическом материале.
Согласно этим исследованиям, чувства делятся на познавательные, возникающие на фоне чувственных ощущений и направленные на них как на интенциональные объекты (как, например, огорчение от боли зуба либо удовольствие освежающего купания в жаркий день), и предметные, для которых интенциональным объектом является внутренний объект представления суждения. Эти вторые, в свою очередь, делятся на эстетические чувства и чувства ценности. Предметное чувство является целостностью, в которую входит представление предмета чувства и суждение, оценивающее этот предмет как прекрасный или благой; это суждение требует соответствующей эстетической или моральной установки, как обязательного и необходимого условия его возникновения. При чувствах ценности помимо оценивающего суждения выступает еще реализующее суждение, т. е. утверждающее реальность (актуальную или потенциальную) предмета чувства, для этого-то суждения обязательным и достаточным условием его появления является внимание, т. е. познавательная установка на утверждение существования или возможности. Только к этим познавательным элементам, представлению и обоим суждениям, присоединяется чувственная окраска в виде удовольствия или огорчения, замыкающего целостность чувства. В приведенном описании первичным элементом является оценивающее суждение, вторичным элементом — удовольствие или огорчение, следовательно, зависимость здесь противоположна наиболее часто встречающемуся взгляду в психологической трактовке этических принципов, что оценивающее суждение зависит от удовольствия или огорчения.
Оценивающее суждение является познавательным явлением, оно утверждает ценность оцениваемого предмета, т. е. его красоту или благо. В отпсихологизированной теории, однако, не будет говориться об оценивающих суждениях, порождаемых оценивающим субъектом, но о высказываниях, т. е. высказываниях определенного языка, содержанием которых являются оценивающие суждения; такие высказывания мы сокращенно будем называть оценками. В оценках сказывается о ценности, позитивной или негативной, оцениваемого предмета. Ценность не является представимой, подобно тому, как не являются представимыми существование, необходимость и возможность; это не признаки, но модальности (modi) предмета, то есть способы, какими признаки полагаются предметам: в асерторических высказываниях сказывается о существовании предмета (либо признака предмета), в аподиктических высказываниях схожим образом сказывается о необходимости, а в оценках — о красоте или благе.
Единичные оценки вида «это и это является благом», порождаемые в отношении частных случаев, бывают обобщены на высказывания «такие-то и такие-то вещи являются благом», когда в оцениваемых случаях открываются такие-то и такие-то общие признаки, например, «что полезно, то благо», «милосердные поступки являются благими» и т. п.: полезность, милосердие не тождественны с благом, однако несмотря на то, что согласно этим обобщениям благо сосуществует вместе с ними, становятся критериями блага, согласно которым далее решается, что то, что полезно либо является милосердным поступком, есть благо. Критерии блага являются исходным пунктом для формулирования телеологических этических норм. Предметы либо события, выполняющие критерии блага, мы называем благами, телеологические нормы рекомендуют осуществление благ, так что существует эквивалентность между оценкой «такие-то и такие-то вещи являются благом» и нормой «такие-то и такие-то вещи следует осуществлять».
Телеологические нормы указывают на блага как цели поступков и регулируют их подбор, поэтому они достаточны для построения индивидуалистской этики. Однако они недостаточны для построения межличностной этики, которая регулировала бы взаимные отношения отдельных индивидуумов либо общественных групп. Такая этика требует предпосылки нормы более высокого ряда, которую я называю принципом этики; нормы уже не телеологической, т. е. не указывающей непосредственно цели поступков, но служащей для разграничения в межчеловеческих отношениях моральных или неморальных поступков в соответствии с тем, согласуются или не согласуются они с ней. В зависимости от принятого принципа этика, построенная на нем, принадлежит к одному из двух типов. Один из них — это этика равной меры, например, этика повседневной доброжелательности, этика любви к ближнему, этика Канта, этика Шопенгауэра. Второй тип я называю, в противоположность этому типу, типом эгоистической этики, в котором принцип равной меры запрещен, а собственное благо ставится выше чужого. Эгоизм выступает либо как индивидуалистический эгоизм, как, например, в Басне о пчелах Мандевиля, либо как эгоизм групповой, как, например, элитарный эгоизм (этика Ницше или ветхозаветная этика избранного народа): утилитаристская этика также принадлежит к групповому типу, поскольку проявляет тенденцию к повышению баланса счастья большинства за счет блага отдельных личностей.
Среди телеологических норм различаются нормы тетические и нормы аксиологические. Между собой они различаются прежде всего генетически. Тетические нормы вводятся путем установления каким-то нормодательным субъектом, аксиологические нормы возникают посредством познания ценности в оценивающих суждениях, первые фигурируют в правовых системах, вторые в этических системах. Тетические нормы обычно истолковываются в виде высказываний ознакомительных (например, «кто поставил в известность другую сторону о согласии заключения договора [...], тот связан предложением вплоть до окончания указанного срока»), аксиологические нормы обычно имеют вид обязывающих высказываний, содержащих модальное определение («должен», «может», «обязан», «разрешено», запрещено» и т. п.) Нормы не являются приказами, в то же время нормы обоих родов обосновывают решение личностей, связанных нормой, об определенных поступках («должен так сделать, значит так и сделаю») и только эти решения сообщаются в приказывающих высказываниях, направленных к личностям, связанным нормой, причем такая личность сама может быть отдающей приказы. Если норма принимает вид приказывающего высказывания, как в десяти библейских заповедях, то такое высказывание следует понимать как сокращение, с подразумеваемой нормой в обосновании: «сделай так и так, если ты должен это сделать».
Нормы обеих родов являются высказываниями в логическом смысле, которые утверждают либо вещи, установленные нормой (в тетических нормах), либо обязательство (в аксиологических нормах). Обязательные нормы трактуются в логике как модальные высказывания, система тетических норм имеет структуру гипотетико-дедуктивной системы, аналогичной гипотетико-дедуктивным системам логики или математики; общество, в котором такая система обязательна, является, с точки зрения логики, семантической моделью этой системы. Постановления нормодательных факторов, сообщенные в законодательных актах, являются для системы норм тетическими аксиоматическими директивами.
Предпосылками телеологических норм являются, как уже было сказано выше, единичные оценки, аналогичные обсервационным высказываниям в естественных науках. Эти оценки подтверждаются посредством их повторения в различных обстоятельствах, и они обосновывают индуктивные обобщения, которые снабжают нас критериями блага. Конфликты, возникающие между обобщениями, позволяют устранить те из обобщений, которые неверны, повышая правдоподобие тех, которые выдерживают попытку конфликта. Подобным образом система телеологических оценок и норм становится подобной эмпирической теории в естественных или гуманитарных науках.
Этические принципы, о которых выше шла речь как о нормах, не указывающих непосредственно на цели поступка, подобны тетическим нормам ввиду своего априорного характера, полагающимся им в системе этики. Они имеют свои семантические модели в обществах и общественных группах, руководствующихся данной этикой. Конфликты, возникающие на фоне этих принципов, приводят, аналогично конфликтам, возникающим среди телеологических норм, к тому, что эти принципы также подлежат модификациям.
Приведенное исследование дает свободный от психологизма набросок абстрактной модели для этических систем, к которой приближаются известные из истории этические системы. Эта модель имеет логическую структуру. Конструирование такой модели является задачей научных теорий в различных областях человеческого опыта. Областью человеческого опыта, с которой мы имеем дело, являются конкретные этические системы, примеры которых были приведены, когда мы обсуждали этические принципы.
Намеченный выше взгляд ничуть не уменьшает значения описательных исследований, имеющих в качестве предмета историю этических понятий и норм и охватывающих своим диапазоном психологию и социологию морали, исследований, которые с большим успехом проводит Мария Оссовская и ее ученики. Однако мне кажется, что так же как и в других естественных и гуманитарных науках, здесь, наряду с описанием, есть место для аналитической теории117.