| |< в начало | << назад | к содержанию | вперед >> | в конец >| | |||
 |
|||||||
II. РИМСКАЯ ЯЗЫЧЕСКАЯ ИДЕЯ В ХРИСТИАНСКОЙ ИМПЕРИИ
В начале IV века произошло одно из крупнейших событий в истории христианской Церкви: после почти трехвекового гонения на христианство, римский император не только признал законным существование Церкви, но и взял ее под свое покровительство. Событие это имело ряд последствий, отчасти безусловно положительных и радостных, отчасти нежелательных и печальных. Древне-римские представления об отношениях между служителями культа и священной особой императора были перенесены, до известной степени, на отношение между епископатом и христианским монархом. Это повлекло за собой нарушение первоначальных устоев церковной жизни и, в значительной мере, забвение слов Христовых: "отдавайте кесарево кесарю, а Божие Богу" (Мк. 12, 17).
"Римский император был не только верховный охранитель римских sacra (святынь), но он был и сам бог, не говоря уже о том, что сенат прославившихся чем-либо императоров по их смерти причислял к сонму богов... Корень такого воззрения на императора берет свое начало с востока. Древние египтяне смотрели на своих фараонов как на сынов богов; такой же взгляд практиковался в Сирии и у азийских греков... Подпав под власть Рима, они в сильной степени развили у себя культ августов, строили в честь римских императоров храмы, учреждали особых жрецов" 37. Само собою разумеется, что в христианстве никто уже не думал считать царя богом, но все-таки от языческого культа земного властелина кое-что осталось: христианский император склонен был думать, что он является верховным выразителем и истолкователем Божиих велений, тем более, что он издревле носил звание "величайшего жреца", понтифекс максимус, которому все жрецы подчинены, "Государственное право Рима усвояло служению религии значение высшего государственного служения. По основной идее своей у римлян институт публичных сацердосов (жрецов) заступал собою перед божеством власть верховную и народ для непрерывного отправления лежавших на государстве и народе религиозных обязанностей, от которых правительство и масса народная естественно могли быть и были отвлекаемы разного рода общественными и частными нуждами. В права и обязанности государства, поэтому, входило заботиться, чтобы количество сацердосов всегда было достаточным для выполнения обязанностей общественного культа и для удовлетворения всем законным религиозным потребностям народа...; привлекать к этому служению тех или иных лиц по усмотрению или принятому порядку, и наблюдать за тем, чтобы отношение этих лиц к своим обязанностям, их жизнь и поведение соответствовали вполне их высокому призванию"38. "Государственное право Рима обеспечивало общественному культу определенные материальные средства, не упуская притом из виду материального благосостояния и его служителей" 39. "С течением времени... понтифекс заменился в Риме целою коллегиею понтифексов, с понтифексом максиму сом во главе... Самое установление в Риме власти императорской имело своим последствием только соединение в лице государей, вместе с другими званиями, и звания пон-тифекса максимуса; но не изменило относительного положения понтификальной коллегии в ряду других религиозных и государственных учреждений" 40.
Всякому кто хоть немного знаком с Новым Заветом и жизнью первоначальной Церкви бросается в глаза непримиримое противоречие между этой старой языческой идеей подчинения служителей религии государственным властям и Царством Христовым. Недаром римские "божественные" императоры почти 300 лет истребляли христиан, в то время как они благосклонно относились к всевозможным другим иностранным религиям. Ветхозаветные теократические установления, поскольку они носили характер национально-государственной религии, имели некоторое, отдаленное сходство с древне-римским, языческим религиозно-государственным порядком; но эти установления Иисус Христос отменил раз навсегда. Он учредил Свою единую и единственную для всех народов и государств, а потому не подчиненную им, Церковь; именно этого язычники властелины не могли ни понять ни допустить. Они без особых затруднений позволили бы христианам почитать Пресвятую Троицу, молиться Богородице или духовно питаться таинствами, но под одним условием: признавать императора понтифексом максимусом и не помышлять об объединении Церкви одним независимым от императора верховным первосвященником. Приняв христианство, римские императоры всё время держались идеи компромисса, своего рода двоеверия: они преклонились перед истинным Богом, но считали себя Его верховными наместниками в Христовой Церкви.
Со времени признания христианства императором Константином "светская власть начала принимать участие в церковном законодательстве... Так как древнему (языческому; С. Т.) миру чуждо было различие церкви и государства, как двух особых организмов, то церковные законы христианских императоров были в то же время и государственными законами" 41, По мысли этих императоров, христианские епископы должны были стать верными служителями государственной императорской Церкви. Это обозначало разрыв с первоначальным церковным преданием. "Ничего подобного сацердотальному 42 институту римскому, который, по замечению Цицерона, самым внешним величием своим поддерживал достоинство римского государства, не представлял собою церковный клир первых трех веков христианства. Христианский народ и не добивался ничего в этом роде... Константин решил войти по отношению к органам власти церковной во все те права, какие давали ему прерогативы власти верховной" 43. Получилась какая-то смесь христианства с язычеством. "Большинство христиан рассматриваемого нами периода страдало - так сказать - двоеверием: христиане в теории - оставались язычниками в житейской практике" 44. "Уже первый христианский император рассматривался не только как внешний епископ, но и как Богом поставленный общий епископ - выражение церковного историка Евсевия -, который имеет преимущественное попечение о Церкви Божией и, при возникновении разногласий, созывает соборы из служителей Божиих... Собор 448 г. в Константинополе приветствовал Феодосия II как первосвященника и императора... Римская мысль об императоре, как верховном первосвященнике, с чрезвычайной резкостью была выражена императором Львом Исавром, в предисловии к его еклоге 45, где он назвал себя преемником апостола Петра, имеющим миссию пасти стадо верующих" 46. Сколько света проливают эти слова на проблему происхождения Византийского раскола! Всё позднейшее сопротивление папству выросло из этой языческой "римской мысли".
Одно злоупотребление влекло за собою множество других. "Как высшая церковная власть, император созывал вселенские соборы... Во время заседаний собора, император следил за его деятельностью, принимал в нем непосредственное участие... Император и от себя, помимо собора, издавал церковные законы... Император мог по своему усмотрению заместить вакантную епископскую кафедру, что... относительно константинопольской патриаршей кафедры было обыкновенным явлением... Но соединение в одних и тех же руках и церковной и государственной власти... повело к весьма прискорбным явлениям в церковно-государственной жизни... Императоры издавали обязательные для всех подданных религиозные эдикты (указы), при чем не только законодательствовали в духе церкви, но и становились в противоречие с церковным догматом, усиливая религиозную смуту и нарушая свободу совести в лицах, не разделявших императорского взгляда... Ряд императоров... направляли ход церковных дел против ортодоксии" 47. Римские императоры "и по принятии христианства не могли отрешиться от мысли, что ius sacrum (священное право) есть составная часть ius publici (государственного права) и что единая религия должна служить основой государственной жизни. Императоры-язычники думали найти эту основу в языческом культе, а императоры-христиане перенесли ту же точку зрения на христианскую религию... Хотя в принципе признавалось несомненным, что, при коллизии (столкновении; С. Т.) законов с канонами, последние преимуществуют перед первыми, императоры не стеснялись издавать законы, не согласные с канонами, а канонисты не стеснялись объяснять, что позднейшими императорскими законами отменяются древнейшие каноны" 48.
Русский церковный историк П. И. Малицкий пишет: "Влияние государства на церковную жизнь прежде всего сказалось в широком участии византийских императоров в церковных делах. Широта этого участия вытекала из традиционной религиозной политики Рима. Римский император, как понтифекс максимус, был высочайшим служителем и покровителем своей языческой государственной религии. Такое положение по отношению к христианской церкви заняли и христианские императоры" 49. Вполне правильно сказано, только слово "служитель" следует понимать в смысле - "хозяин", ибо в древнем Риме император был полновластным хозяином религии.
У величайшего русского религиозного мыслителя мы читаем: "Византийское преобразование римской империи, начатое Константином Великим..., дало в результате государство христианское лишь по имени. Законы, учреждения, а частью и общественные нравы - все это сохраняло отдельные черты старого язычества... Императоры второго Рима (т. е. Константинополя; С. Т.), для которых было важно сохранить и в христианском мире абсолютизм языческого государства, выказывали расположение ко всем ересям" 50. Д. Мережковский со свойственной ему резкостью писал в своей книге о Достоевском: "Безграничная покорность всем властям земным, совершенный отказ от любовной и свободной общественности, совершенное порабощение церкви государству - такова историческая действительность православия... На востоке отречение от свободы Христовой в области общественной, победа языческого государства над христианскою церковью произошла без всякой борьбы... Идея всемирного духовного единения человечества во Христе существовала, хотя и с неудачными попытками осуществления, только в западной половине христианства, в католичестве, тогда как в православии эта идея и не брежжила. Здесь, на Востоке, римский кесарь, самодержец в языческом смысле, земной бог, человеко-бог, - каким был до христианства, таким и остался в христианстве" 51. Сказанное Мережковским верно, если под словом "православие" понимать антикатолические сепаратистические элементы византийского клира, но оно совсем неверно и возмутительно, если иметь в виду великих и подлинных восточных православных святых, страдавших от порабощения Церкви империей.
Крупный французский ученый Л. Брейэ, в своем строго научном исследовании "О пережитках римского почитания императора", приводит много интересных исторических данных. Константин Великий, несмотря на свое благорасположение к христианству, "повидимому сохранил почти все приемы и обычаи древнего почитания императоров" 52. Себя он конечно не считал богом, но своих предшественников он охотно называл "божественными". Он не отказался от ореола, который в его время был признаком божественности и был совершенно чужд христианству 53. Существенной чертой древнего римского культа был священный характер императора. В Византии при короновании императора патриарх провозглашал его трижды святым, пел в честь его: "Свят, свят, свят", и народ повторял за ним песнь, которую херувимы поют в честь Бога: император имеет участие в Божием - всемогуществе 54 Как на небе - один Бог, так на земле одна империя. С течением времени почитание императора, как безусловного властелина, всё более укоренялось. Всё так или иначе касающееся императора считалось "божественным": божественный дворец, божественный завтрак, божественные указы, божественные изречения царя, его божественная канцелярия, его божественная подпись и т. д. Император писал свои божественные письма божественною рукою. Только в IX веке наименование "божественный" стало простым почетным титулом 55. Немало византийских литургических обрядов заимствовано из придворного церемониала. Императорский дворец был своего рода великолепным храмом. Впрочем обычай стоять перед императором на коленях и целовать ему ноги был простым выражением верноподданнических чувств, а не обожанием.
Древне-римское языческое почитание изображений императора сохранилось и в Византии. В процессиях портрет императора подчас занимал почетное место среди икон. Была выработана особая иконопись, предметом которой были императорские особы; эти "иконы" послужили образцами, по которым стали рисовать настоящие иконы изображавшие Спасителя. Всё это отразилось в эпоху иконоборчества: императоры яростно истребляли иконы Иисуса Христа и святых, а благочестивые люди из народа бунтовались и разрушали иконы представлявшие императора с ореолом вокруг головы. Византийцы плохо различали между священным характером императорского звания и святостью жизни; они подчас причисляли к лику святых императоров очень мало назидательной частной жизни и гонителей Церкви 56.
Цезаропапизм сразу же стал большою опасностью для Церкви, он увлек за собою значительную часть высшего духовенства, он глубоко исказил заветы Христовы и наставления Ап. Павла относительно строения Церкви. Но следует остерегаться неоправданных обобщений. В быту древней Церкви было много светлых сторон. В тяжких испытаниях, порождаемых неустанными попытками почти всех римско-византийских императоров навязать Церкви дохристианские взгляды на религию, она духовно крепла. Неустанно появлялись целые сонмы страдальцев, отдававших собственную свободу, а иногда и жизнь, за свободу Церкви, за чистоту евангельских начал независимости иерархии от государства в делах церковных. Все лучшие пастыри Запада и Востока часто высказывались за чисто церковное единство христианского мира и осуждали отождествление вселенской Церкви с "вселенской" империей. Папство воодушевляло эти благие устремленности; западные епископы, более тесно сплоченные вокруг римской апостольской кафедры, чем восточные, в общем смелее выступали в защиту Церкви, чем византийские иерархи, пребывавшие под постоянным непосредственным наблюдением полу-языческого монарха. Послушаем Болотова.
"В этот период папы в своих посланиях не замедлили указать императору на различие между государственною и церковною властью, на превосходство последней над первой; поставлена была им на вид вся противозаконность их вмешательства в дела Церкви; явилась на свет теория о двух мечах. В 493 г. папа Геласий писал императору Анастасию: Две силы, августейший император, по преимуществу управляют этим миром, это - священный авторитет архиереев и царская власть, и между ними тем важнее значение священников, что они за самих царей должны дать ответ Господу на суде Его... В делах веры ты должен подчиняться их законным распоряжениям, а не начальствовать над ними, - не их покорять твоей воле, а сам руководиться их суждением. Восточные епископы, напротив, в большинстве подчинялись формально всем велениям двора после довольно слабого сопротивления... Императоры, по крайней мере многие, хотели быть и епископами внешних дел Церкви, и лесть епископов признавала за ними это свойство... Еще Сократ в своей церковной истории писал: с тех о пор как императоры стали христианами, дела Церкви стали от них зависеть... Нужно только прибавить, что не исключительно императоры с их притязаниями на роль понтифекс максимус в делах религии были творцами этого положения дел. Оно было естественным последствием несовершенств членов самой Церкви... И епископы восточные и епископы западные не мало привнесли к тому, что отношения сложились таким образом. Но требование церковной независимости чаще было заявляемо со стороны латинской церкви, чем со стороны греческой... Латинские епи
скопы умели энергичнее их восточных собратий отклонять покушения светской власти на свободу церковных отношени" 57.