| |< в начало | << назад | к содержанию | вперед >> | в конец >| | |||
 |
|||||||
Глава шестая
Гадамер и герменевтическая философия
Ганс-Георг Гадамер, наверное, самый известный ученый в области философской герменевтики в наше время. И мы можем сказать еще в наше время, так как он живет уже более ста лет, родившись 11 февраля 1900 г. в Бреслау (ныне Вроцлаве). На его самый важный труд в философской герменевтике Истина и метод (М., Прогресс, 1988) (перевод немецкого Warheit und Methode, J.C.B. Mohr [Paul Siebeck], 1960) мы уже многократно ссылались. Само заглавие этой монументальной книги содержит иронию: если Гадамер учит нас чему-то, то это заключается в том, что метод не является путем к истине. Действительно, по Гадамеру, мы даже могли бы сказать, что истина, - по крайней мере в гуманитарных науках - избегает «методического человека». В русле Хайдеггера, согласно Гадамеру, способом бытия является герменевтика. Она - экзистенциальное предприятие, которое приходит к соглашению и с действительностью и с художественным произведением или текстом, с которым мы можем встречаться в этой действительности. Из-за плотности мысли Гадамера, нам следует ограничиться перечислением разных ключевых господствующих идей или тезисов у него.
Во-первых, Гадамер признает существование поисков во всеобщей действительной истине, но утверждает, что такие поиски могут скрыть или исказить истинную действительность понимания, если они видят его в познавательном свете, который никогда не может осуществиться. Опять, следует помнить, что задача Гадамера касается гуманитарных наук в противоположность естественным наукам. Требование метода по отношению к гуманитарным наукам по образцу естественных наук искажает природу гуманитарных наук. По этому поводу интересно отметить, что, по Гадамеру, происхождение подъем упования на методологию естественных наук проходит параллельно эстетизации суждения в области гуманитарных наук. Причина этого, вместе с сопутствующим феноменом субъективистического и релятивистического суждения, заключается в том, что попытка обосновать познавательную ценность гуманитарных наук по модели естественных наук подрывает сами гуманитарные науки, так как истина не обнаруживается в этих областях посредством эмпирического метода. Таким образом, фактически допускается возможность познавательной ценности лишь в естественных науках, неизбежно приводя в то же время к сведению познания в гуманитарных науках к простому делу личного вкуса каждого.
Гадамер же, наоборот, хочет преодолеть эстетизацию. По его мнению, опыт художественного произведения превосходит субъективный горизонт, как художника, так и наблюдателя. Ни намерение автора или художника, ни сам произведенный труд в себе, наблюдаемый вне истории, в конце концов, не обладают решающей ролью. Определяющий фактор здесь - то, что получается в исторической встрече с художественным произведением, которое как бы пользуется жизнью в себе. Истина достигается в художественном творчестве не методически, а диалектически, т. е. в диалоге. Гадамер утверждал, что глядя на художественное произведение, мы не находимся вне времени и не входим в чужое царство. Но происходит фактически то, что мы глубже осознаем себя с помощью художественного произведения, которое нам открывает целый мир бытия. Итак, оправдание искусства - онтологично. То, что делает художник или автор - это схватывание действительности в образе. Художественная форма выражает то, что есть. Смотря на крупное художественное произведение и обнаруживая его мир бытия, мы не столько покидаем наш дом для другого мира, сколько чувствуем себя, в конце концов, дома. Преображение материи, которое художник производит в форме, является не чем иным, как преображением материи в истину бытия. Искусство важно не только благодаря эстетическому наслаждению, которое оно доставляет, но и благодаря своему обнаружению бытия.
Во-вторых, другая часть Истины и метода касается герменевтики гуманитарных наук. В этом разделе он особенно разрабатывает свое понимание «историчности» как основного принципа во всем понимании. «Историчность», однако, не следует путать с «историзмом». В предыдущем понимании герменевтика, которая исходила из предпосылки историзма, была попыткой достигнуть истинной «объективности» в гуманитарных науках. Гадамер утверждает, что мы не можем просто оставить без внимания наших перспектив или предрассудков; мы скорее должны признать их и выработать их интерпретативно, когда мы обращаем внимание на данную область или предмет знания. Первая задача всего истолкования, таким образом, состоит в самокритике. Мы должны выработать свои пред-проекции, чтобы предмет изучения перед нами мог утвердить свою собственную уникальную действительность. В этом контексте, Гадамер не оплакивает факт «исторического расстояния» между нами и предметами нашего исследования. В действительности, он утверждает, что часто факт расстояния способствует объективности.
Согласно Гадамеру, нет «чистого видения и понимания истории» без ссылки на настоящее. Настоящее, со своей стороны, облекается в форму прошлого, и ориентируется к будущему. Соответственно, в этом свете следует понимать предание. Предание не касается пассивно переданных остатков прошлого. Наоборот, оно - фон нашего существования; мы существуем в предании, и по природе завещаем предание. Все люди живут в предании. Иначе говоря, можно утверждать, что нет понимания без предположения. Мы имеем свое бытие в предании. Для религиозных, верующих в откровение людей, это понимание предания имеет особенное значение, и чутко находит свой отголосок в религиозном самопознании. Таким образом, понимание использует три существенных временных момента: прошлое, настоящее и будущее. Они всегда находятся вместе и влияют на все наши суждения. Это - значение историчности понимания. Понимание находится в истории и предании, и двигается сквозь них, одновременно оно ориентирует нас к будущему. Из этого вытекает еще другой основной принцип философской герменевтики, а именно, факт, что значение нисколько не касается реконструкции замысла; оно скорее относится к конструкции смысла. Итак, событием обнаружения смысла является значение.
В-третьих, не следует забывать центральность языка для философской герменевтики. Это - тема третьего раздела Истины и метода. Полезно повторить управляющий афоризм Гадамера: «бытие, которое можно понимать, - язык». Язык, по Гадамеру, это гораздо большее чем логическое высказывание. Он скорее в долгу перед диалогическим бытием, которое является основой для его существования. В этом понимании языка, Гадамер отвергает «знаковую» теорию природы языка. Язык, согласно нему, скорее является символом бытия, с помощью которого мы участвуем в бытии, и не остаемся внешними ему, как в случае простого «знака». Итак, понимание является способом участия в бытии посредством языка. Диалог делает все это возможным. То, что старается создать диалог - это вывести «внутреннее слово» из всех выраженных слов, которое всегда, кажется избегает нашего концептуального схватывания. А именно, это «внутреннее слово» является не чем иным, как истинным голосом бытия, говорящего нам.