| |< в начало | << назад | к содержанию | вперед >> | в конец >| | |||
 |
|||||||
Глава пятая
Хайдеггер и герменевтика как истолкование существования
С Мартином Хайдеггером (Martin Heidegger) (1889-1976) философская герменевтика поднимается на новый уровень. В отличие от традиционной герменевтики, которая понимает истолкование как средство к пониманию, экзистенциальная герменевтика Хайдеггера поворачивается в противоположное направление. Телеологическая последовательность наоборот. Согласно ему, первичным данным является понимание, и задача истолкования в том, чтобы углубить и расширить это понимание. Иначе говоря, у Хайдеггера происходит движение от понимания к истолкованию, между тем как в традиционной герменевтике присутствует движение от истолкования к пониманию.
По мысли Хайдеггера герменевтика поднимается на вершину философского рассмотрения. Одновременно, она - вершина и центр философствования. Можно сказать, что без герменевтики нет подхода к самому существованию, так как последняя касается не столько простого истолкования, сколько «раскрытия» самой истины как укорененной в бытии, т. е. истины как голоса самого бытия. Чтобы понять новизну у Хайдеггера необходимо понять то, что он намеривается сказать, когда говорит о предструктуре понимания. Последняя, согласно Хайдеггеру, обусловливает все понимание и каждый акт истолкования. Но, все-таки, нам надлежит спросить, до чего или перед чем эта предструктура? Можно ответить, что человеческое «здесь-бытие» (Dasein) пользуется особенным толковательным уклоном, который предшествует каждому утверждению. Кроме того, в учении Хайдеггера, этот уклон отличается основным характером заботы (Sorge). Структура «заботы», со своей стороны, находится до и за каждым суждением. Таким образом, можно считать, что так называемая «герменевтика фактичности» Хайдеггера - герменевтика всего, что действует за утверждениями. Мы все знаем выражение «чувствовать себя дома». Ведь идея предструктуры понимания подобна готовности или способности к пониманию.
Иначе говоря, можно утверждать, что философским описанием до-предикативного уровня существования является предструктура понимания. «Здесь-бытие» (Dasein) - то бытие, которое заботится о своем собственном бытии, о своей способности к бытию-в-мире. «Забота» как его основная черта извлекается из специфического характера нашего понимания как проекта. Следовательно, способностью к тому, чтобы осуществить данный проект понимания, является понимание. Разрабатывая эту концепцию, Хайдеггер относится к «здесь-бытию» как к проекции, которая свойственна нашему бытию. Иными словами, мы не выбираем эту проекцию; скорее, мы «набросаны» в нее. Итак, согласно Хайдеггеру, неизбежным «набрасыванием» является отличительная черта «фактичности» «здесь-бытия». Сама предструктура существования, соответственно, конституирована этим набрасыванием, которое, по очереди, обнаруживает и другое основное данное или черту нашего «здесь-бытия», т. е. нашу историчность. В русле Хайдеггера, можно сказать, что истолкование является не чем иным, как выяснением нашей предструктуры набрасывания, которая пред-дана историей, и которая, по сути, ориентирует нас на будущее, таким образом, осуществляя нашу коренную историчность.
Применяя свою концепцию предструктуры понимания к проблеме герменевтического круга, Хайдеггер пишет следующие слова:
Круг не следует низводить до порочного, хотя бы и поневоле терпимого круга. В нем скрывается позитивная возможность исконнейшего познания, - возможность, которой, однако, мы поистине овладеваем лишь тогда, когда истолкование осознает, что его первая постоянная и последняя задача заключается в том, чтобы его преднамерения, предосторожности и предвосхищения определялись не случайными озарениями и популярными понятиями, но чтобы в их разработке научная тема гарантировалась самими фактами», (цит. в Методе и истине, с. 318).
Гадамер добавляет следующий интересный комментарий по этому поводу:
То, что Хайдеггер говорит здесь, является не столько требованием, предъявляемым к практике понимания, сколько описанием формы осуществления самого понимающего истолкования. Суть хайдегерровской герменевтической рефлексии сводится не к тому, что мы сталкиваемся здесь с логическим кругом, а скорее к тому, что этот круг имеет онтологически позитивный смысл. Само его описание как таковое вполне убедительно для всякого толкователя, который знает, что делает. Всякое правильное истолкование должно отрешиться от произвола озарений и ограниченности незаметных мыслительных привычек и сосредоточить внимание на «самих фактах» (для филолога ими являются осмысленные тексты, которые в свою очередь говорят о фактах). Очевидно, что позволить фактам определять его действия является для интерпретатора не каким-то внезапным «смелым» решением, но действительно «первой, постоянной и последней задачей». Ведь речь идет о том, чтобы придерживаться фактов вопреки всем искажающим воздействиям, которые исходят от самого толкователя и сбивают его с верного пути. Тот, кто хочет понять текст, постоянно осуществляет набрасывание смысла. Как только в тексте начинает проясняться какой-то смысл, он делает предварительный набросок смысла всего текста в целом. Но этот первый смысл проясняется в свою очередь лишь потому, что мы с самого начала читаем текст, ожидая найти в нем тот или иной определенный смысл. Понимание того, что содержится в тексте, и заключается в разработке такого предварительного наброска, который, разумеется, подвергается постоянному пересмотру при дальнейшем углублении в смысл текста (там же).
Из этого изложения хайдеггеровской позиции может возникнуть недопонимание. Кажется, можно возразить, что Хайдеггер больше интересуется выяснением субъективного предпонимания толкователя, чем пониманием самого текста в себе. Можно прямо задать вопрос: является ли это понимание герменевтики скорее монологом толкователя со своим собственным предпониманием, чем диалогом с текстом? Намерение Хайдеггера не в этом. Его мысль заключается в том, чтобы дать возможность самой «инаковости» текста показать нам себя. Таким образом, мы можем стараться, чтобы наши невыраженные предрассудки преднамеренно не преобладали над нашим пониманием текста. В то же самое время, нам необходимо признать, что отнюдь не исключается возможность кругового отношения между истолкованием и пониманием. Но, как отмечает Хайдеггер: «решающее - не избегнуть круга, а войти в него подходящим образом» (Being and Time, Нью-Йорк, 1962, с. 153). То, что Хайдеггер воистину желает - это достижение подлинного диалога между позициями; он только настаивает на том, что это невозможно без обдуманного пред-основания собственной пред-структуры понимания.
Повторяя выше сказанное, герменевтическую программу Хайдеггера можно считать типом «истолкования истолкования». Ее целью, иными словами, является само-истолкование фактичности или нашего «здесь-бытия». Он желает, чтобы наше «здесь-бытие» было прозрачным в себе, и чтобы текст был партнером в диалоге, т. е. мог поистине открываться нам. Для осуществления этого, нужно избегнуть «само-отлучения» толкователя. Понимание не является инструментом для само-владения, а скорее способом бытия-в-мире. Таким образом, понимание - основа для всего истолкования. В этом русле, Хайдеггер находит проблему со всем высказывательным или «объективным» мышлением. Иначе говоря, он противится отношению «субъекта-объекта». Согласно ему, бытие не может быть простым «объективным» объектом для нас, так как мы сами суть бытие, особенно в самом акте конституирования всякого объекта, как объекта для нас. Сосредоточиваясь на бытии, онтология, согласно Хайдеггеру, является не чем иным, как «герменевтикой существования».
Курьезно, но по Хайдеггеру герменевтика определенным образом принимает задачу разрушения. Необходимо разрушить или преодолеть собственное самодовольство. Если мы действительно открыты к Dasein или «здесь-бытию», то разрушается или сводится к нулю традиционное истолкование. Задача философской герменевтики, согласно Хайдеггеру, - сделать основной опыт еще более доступным для нас, уже освобожденным от инкрустирования бессознательных лингвистических структур и образцов мышления. «Да будет Бытие», как бы провозглашает Хайдеггер.
Именно в этом свете мы должны понимать лингвистическую критику Хайдеггера и, таким образом, его истолкование истолкования. С его точки зрения, то, что лежит в основании каждого произнесенного слова есть Sorge (попечение) самого Dasein («здесь-бытия»). Наши обыденные высказывания склонны к тому, чтобы монополизировать язык и, причем заменить основное герменевтическое отношение, которым мы пользуемся самим миром. Слова обыденного дискурса можно уподобить тяжелому молоту, утверждал Хайдеггер, так как они могут заглушить наше слушание истинного слова бытия, обращенного к нам. Иронически говоря, язык, таким образом, не ладит с тем языком, который соглашается с самим бытием, с тем языком, который укоренен в попечении-структуре «здесь-бытия». Итак, следует понимать толковательный акт как попытку понять словесное высказывание, не объективизируя язык таким образом, что фактически получается ограничением «здесь-содержания» всего высказанного. Понимание - событие значения, самого «здесь-бытия», открывающегося через слово.
Некий парадокс окружает мысль Хайдеггера. С одной стороны, он всегда остерегается высказываний, как не достаточно выражающих истину. Но, с другой, сам феномен языка остается в ядре его мысли. Но не составляются ли высказывания словами? Почему потом возникает недоверие к высказываниям? Язык, согласно Хайдеггеру, является не чем иным, как «домом бытия». Но, почему-то это утверждение кажется спорным. Конституциональная конечность человека, его безусловное „набрасывание" в мир, казалось бы, по Хайдеггеру, не дозволяет ему принимать прочные утверждения истины. С этой точки зрения, если и можно критиковать Хайдеггера касательно чего-то, так это за его самопогруженность, которая, казалось бы, отсекает его от бытия, как оно открывается нам. В самом деле, нам надо отдать себя бытию, доверить себя ему, чтобы успеть открыть его в истине.