| |< в начало | << назад | к содержанию | вперед >> | в конец >| | |||
 |
|||||||
Глава третья
Возникновение формальной философской герменевтики
Предшественники Шлейермахера
В трактатах о герменевтике, обычно, Фридрих Шлейермахер (Friedrich Schleiermacher) (1768-1834) признается ее основателем. Но дело в том, что у него были предшественники, хотя и менее известные. Следует отметить имена Иоанна Конрада Даннгайера (Johann Conrad Dannhauer) (1603-1666), Иоанна Мартина Хладениуса (Johann Martin Chladenius) (1710-1759) и Георга Фридриха Мейера (Georg Friedrich Meier)(1718-1777).
Именно Даннгайер создал неологизм «герменевтика». Это видно в заглавии его книги Hermeneutica sacra sive methodus exponendarum sacrum litter arum (1654). Можно перевести его как «Священная герменевтика или метод, излагающий священную литературу». Но, он употребил этот неологизм еще раньше в своем малоизвестном труде Idea boni interpretis (Идея хорошего толкователя) (1630). В этой ранней книге он определяет проект общей герменевтики (hermeneutica generalis). Он вводит идею такой науки посредством следующего силлогизма:
Omne scibile habet aliquam respondentem scientiam philosophicum.
Modus interpretandi est aliquod scibile.
Ergo, modus interpretandi habet aliquam respondentem scientiam philosophicam.
Каждое познаваемое имеет соответствующую науку.
Толковательная процедура - познаваемая.
Следовательно, толковательная процедура имеет соответствующую науку.
Следует подчеркнуть намерение Даннгайера. Он стремится к тому, чтобы развить «философскую герменевтику», применимую ко всякой определенной дисциплине как юриспруденции, богословию и медицине. Образцом для его герменевтики был основной труд Аристотеля Об истолковании. Сам Даннгайер желает дополнить этот трактат. Отличая «sententia» или истинное высказывание от «sensus» или смысла высказывания, Даннгайер утверждает, что до того как мы определяем истину, мы нуждаемся в герменевтике, которая имеет задачу установить «герменевтическую истину», т. е. выяснить то, что автор хочет сказать, не взирая на то, строго ли оно логично или действительно правильно. Лишь после этой процедуры нам приходится интересоваться вопросом истинности высказывания.
Между тем если у Даннгайера была чисто логическая концепция задачи герменевтики, то Иоанн Мартин Хладениус старался отделить герменевтику от логики и установить ее как особую дисциплину в себе. В своем искусстве истолкования, Хладениус стремился к тому, чтобы сделать ясными неясные предложения и отрывки. Следует отметить, однако, что, согласно Хладениусу, герменевтика не занимается всеми неясными предложениями и отрывками. Он утверждает, что есть неясности, которые находятся вне компетентности толкователя.
По Хладениусу есть четыре типа неясности. Во-первых, часто получается неясность из-за текстуально искаженных или недостоверных отрывков. Исправление такого недостатка - дело критики и «ars critica» (или искусства критики). Задача критика установить состояние текста, до того как герменевт начнет свою работу. Конечно, можно сразу же возразить Хладениусу, что часто дело редакции текста является герменевтическим актом по преимуществу. Во-вторых, неясность получается из-за недостаточного понимания языка, на котором написана книга. Таким образом, можно сказать, что тут не нужна помощь герменевта, а скорее помощь филолога. Если мы не знаем хорошо сам язык, то нет материала для истолкования. В-третьих, иногда неясность получается из-за структуральной двусмысленности отрывков или слов. Они двусмысленны сами в себе и никакие технические приемы не могут устранить этой двусмысленности. Иначе говоря, нельзя растворить их герменевтическим образом без ущерба для самого текста.
Из всего вышесказанного, возникает вопрос: какая же неясность еще возможна? Вся герменевтика до Хладениуса удовлетворялась устранением двусмысленности и грамматических неясностей. Хладениус же обращается к чему-то другому. Неясность, которой занимается герменевтика, согласно ему, есть та неясность, которая возникает из-за недостаточного заднего знания. Особенно часто встречается такая проблематика, когда речь идет о старых текстах, которые остаются неясными из-за исторического расстояния во времени и в пространстве. Таким образом, у нас недостает исторического или основанного на фактах знания.
На первый взгляд этот пункт может показаться очень банальным, но дело в том, что Хладениус попадает в цель, что касается основного в феномене языка. В языке человек старается выразить что-то буквально, но часто эта попытка остается в темноте, потому что слова не производят тот же самый эффект у слушателя, как он мыслим говорящим. Мысли часто предполагают другие концепции, неизвестные читателю. И вот, если читатель еще не обладает этими концепциями, то слова не могут производить тот же самый эффект на него как на других читателей, которые пользуются знанием этих концепций.
Таким образом, Хладениус считает, что задача истолкования является не чем иным, как приведением понятий, необходимых для полного понимания текста. При таком понимании толковательной задачи получается исключительно педагогическое определение герменевтики. Дидактическим или поучительным процессом является истолкование. В герменевтике учитель как бы сообщает более всеобъемлющее знание студенту, посредством которого последний может правильно понимать мысли автора.
Примером герменевтики рационалистической является герменевтика Даннгайера и Хладениуса. Георг Фридрих Мейер предлагает еще один вариант рационалистической герменевтики. В нем герменевтика приобретает семиотический характер. Толковательная теория Мейера переходит горизонт словесного и применяется к совокупности всех знаков, включая в себя даже естественные знаки. По Мейеру, герменевтика человеческой речи - лишь часть всеобщей герменевтики, которая включает в себя все возможные знаки. Его отправная точка - это концепция о том, что понимание состоит в интеграции чего-либо как семиотического целого. За знаком стоит общий связный горизонт знаков. То, что мы понимаем не столько вопрос смысла, сколько ясное отношение отдельного знака к целому миру знаков. В широком смысле, истолкование является не чем иным, как видением связи между означенными предметами и их знаками. Трудно представить себе более объемлющую герменевтику. Как всеобщая теория истолкования, она относится к какому-либо знаку.
Так как несовершенные человеческие личности могут заблуждаться, нам надо различать герменевтическую и основанную на фактах истину, когда мы истолковываем то, что они говорят. Таким образом, герменевтическая истина не что иное, как точка зрения автора, так называемый «mens auctoris» (намерение автора). Каждый автор - наилучший толкователь своих собственных слов. Мы склоны к заблуждению в истолковании.
В этом русле, Мейер также формулирует другой принцип - принцип герменевтической беспристрастности (aequitas hermeneutica), согласно которому толкователь должен считать герменевтически верными смыслы, которые лучше соответствуют совершенству знаков авторов, пока не доказано противоположное. На практике, этот принцип предполагает, что истолкование исходит из предположения максимума семиотической интеграции. Если мы применяем этот принцип к естественным знакам, он принимает форму «герменевтического уважения к Богу» (reverentia erga deum hermeneutica), которое предполагает то, что естественные знаки будут максимально совершенными.
Попытка Мейера (1757) создать всеобщее искусство истолкования представляет вершину всеобщей герменевтики в Просвещении. Рационализм подчеркивает человеческую способность к достижению истинного истолкования. В пиетизме смягчается рационалистическая герменевтика. Последний обнаруживает другой важный элемент герменевтического притязания к всеобщности. Называется этот элемент всеобщностью аффекта. Отец пиетической герменевтики Август Герман Франк (August Hermann Francke) учит, что «аффект» пребывает внутри каждого слова, которое высказывается в человеческой речи. Извлекается этот аффект из глубины человеческой души.
То, что представляется важным в этом пиетическом зрении - это тот факт, что оно охраняет от наивного словесного объективизма, который часто встречается в протестантском правоверии. Данное понимание утверждает, что за каждым словом находится что-то внутреннее, а именно, аффективное состояние души, нуждающейся в выражении.
Но, в этом контексте, следует отметить, как рассматриваемая доктрина напоминает нам учение святого Августина. Кроме того, в области христианской экзегезы можно считать ее пересмотренным вариантом «sensus tropologicus», т. е. значением, которое относится к нравственному преображению верующего.
От рационализма к романтизму
Как мы уже заметили, Фридрих Шлейермахер (1768-1834) считается основателем философской герменевтики. В то же самое время, это мнение представляется нам сомнительным. По крайней мере, данное утверждение нуждается в оговорке. Роль Шлейермахера в распространении идеи философской герменевтики, тем не менее, несомненна. Однако, по этому поводу необходимо сделать одно важное замечание. Шлейермахер принадлежит к романтической эре первой половины девятнадцатого века. Как романтик, он никогда не был доволен своими сочинениями, - и в отношении материи и в отношении формы. Поэтому, при жизни очень мало публиковался под своим именем. Влияние Шлейермахера на академические круги стало реальным благодаря усилиям его студента Фридриха Люке (Friedrich Lücke), который собрал рукописи Шлейермахера в дополнение к своим записям от лекций своего профессора.
Шлейермахер начинает свои лекции о герменевтике в 1819 с программного утверждения, что до сих пор «герменевтика как искусство понимания не существует как общая область, а как множественность специализированных герменевтик». И, таким образом, его основная задача: составить общую герменевтику как искусство понимания. По Шлейермахеру, герменевтика - по своей сути, та же самая для всех дисциплин, не взирая на их предметы. Текст мог бы касаться законодательства, литературы или Священного Писания - все равно - герменевтические принципы должны быть одинаковыми для каждой дисциплины.
Шлейермахер определяет герменевтику как теорию понимания. Его ударение падает на сам истолковывающий субъект. При всем том он допускает явное расхождение с рационализмом. В последнем ничего нет без причины (nihil est sine ratio). Посредством мышления, согласно рационализму, человеческий ум, хоть и конечный, может вникнуть в логическую и регулярную структуру мира. В рационализме открывается беспроблемный, чисто рациональный доступ к миру. При чем, человеческий субъект становится как бы постепенно отдаленным от мира; он - субстанция в себе без связи с миром. Романтическое движение стремится к преодолению недостатка рационализма. Оно ищет цельности человеческого духа, связанного с миром.
Первый человек, который понял романтическую проблематику в герменевтическом ключе, был филолог Фридрих Аст (Friedrich Ast) (1778-1841). предшественник Шлейермахера. Он хотел открыть заново дух античности, внешние формы которой указывают на внутреннюю форму, т. е. на внутреннее единство бытия. Согласно ему, язык является первичным средством для передачи духовного. Чтобы изучать литературные произведения античности нам нужна грамматика. Как филолог, Аст не считал филологию формой сухого педантизма. Наоборот, филология - необходимое средство для схватывания внешнего и внутреннего содержания произведения как единства. Таким образом, герменевтика в глазах Аста является не чем иным, как теорией извлечения духовного смысла текста. По этой теории, Geist или дух становится точкой сосредоточения всей жизни, и является ее постоянным образовательным принципом. Важно отметить, что эта концепция духовного единства гуманитарных наук лежит в основе его концепции герменевтического круга, согласно которой отдельные части произведения определяются целым текстом, и в свою очередь определяют целое.
Аст распределяет задачу герменевтики по трем уровням понимания: исторический, грамматический и geistige (духовный). Историческая форма понимания касается понимания по отношению к содержанию произведения, из которого возникает первый уровень истолкования, герменевтика буквы. Грамматическая форма понимания касается понимания, постольку-поскольку оно относится к языку произведения, которое соответствует герменевтике смысла. И, наконец, geistige или духовное понимание касается понимания по отношению к полному горизонту автора и к полному кругозору времени, в котором было написано произведение. Этот третий пункт - самый оригинальный вклад Аста. Можно сказать, что эти три уровня понимания соответствуют материи, форме и духу произведения.
Есть еще один филолог, достойный внимания. Это Фридрих Август Вольф (Friedrich August Wolf) (1759-1824), который подобно Асту излагает тройную герменевтику. Ее три этапа включают грамматическое, историческое и философское истолкование. Первое касается понимания языка; второе касается исторических фактов времени и, основанного на фактах, знания о жизни автора; и третье, менее развитое, чем в Асте, касается правил возможного истолкования. Вольф определяет герменевтику как «науку правил, посредством которых узнается смысл знаков». Он стремится к тому, чтобы понимать слова самого автора, с которым читатель находится в диалоге. Итак, истолкование есть не что иное, как диалог. Без способности к диалогу герменевтика невозможна.
Фридрих Шлейермахер
Теперь следует обратить внимание на самого знаменитого из ранних герменевтов, Фридриха Шлейермахера. Согласно Шлейермахеру, все, что толкователь старается понять является не чем иным, как смыслом высказывания, т. е. мыслью другой личности. Истинным предметом понимания является речь. Гадамер использует афоризм Шлейермахера, как эпиграф третьей части своего труда Истина и метод: «Единственной предпосылкой герменевтики является язык». По Шлейермахеру, язык можно рассмотреть двумя способами. С одной стороны, язык обнаруживает мысль данного языкового общества. Речевое высказывание - что-то сверх-индивидуально. В высказывании всегда встречаются определенный синтаксис и определенная грамматика.
Итак, по Шлейермахеру, нам открывается грамматический аспект языка. Он объективен. С другой стороны, не следует избегать внимания к факту, что данное высказывание всегда есть высказывание данного человека. Оно как бы субъективно. Выявляется индивидуальный ум. Поэтому, герменевтика должна обратить внимание на самого индивидуума. Этот аспект ее в терминах Шлейермахера называется технической стороной истолкования. Впоследствии, он обозначает этот аспект как психологическую сторону истолкования. Итак, общая герменевтика Шлейермахера использует две формы: грамматическую и техническую / психологическую.
Следует отметить, что Шлейермахер также вводит другое различие между более строгим и более небрежным истолкованием. Более небрежное истолкование - более обыкновенно. Оно ищет лишь того, чтобы избежать недопонимания, и предполагает, что понимание считается нормальным состоянием человека. Шлейермахер же склоняет к противоположному тезису. По его мнению, недопонимание - нормальное состояние человека, и таким образом человек всегда должен сознательно искать понимания. Все то, что автор хочет сказать, всегда избегает схватывания читателя и слушателя. Таким образом, Шлейермахер прогрессивно способствует психологической стороне истолкования в попытке понять намерение самого автора. Но, дело в том, что здесь перед толкователем лежит серьезная опасность - опасность психологизации герменевтики, сведение ее к пониманию автора, а не к пониманию самого текста, посредничающего истине. Как отмечает Гадамер: «Язык - это поле выразительного, и его прерогатива в области герменевтики означает для Шлейермахера, что интерпретатор вправе рассматривает тексты, независимо от их притязания на истину как чисто выразительные феномены» (Истина и метод, М., „Прогресс", 1988, с. 204) (курсив мой). Теперь становится очевидной проблема психологизма у Шлейермахера. Он, кажется, менее интересовался тем, что автор хотел бы сказать, чем попыткой войти в ум автора и обратить больше внимание на его внутреннюю жизнь, и как она наложила отпечаток на написанные им тексты. В этом смысле, можно понимать утверждение Шлейермахера, что воспроизводительным или восстанавливающим процессом является задача герменевтики (т. е. герменевтика как восстановление), поскольку, согласно ему, понимание включает в себя переживание умственных процессов самого автора. Иначе говоря, понимание состоит в восстановлении изначального смысла текста на основе восстановления внутренней жизни и намерений автора, написавшего текст, и того мира, в котором он живет. В этом смысле, герменевтика - обратная сторона составления. Еще одно важное замечание по поводу Шлейермахера. Его герменевтический метод - диалогический по характеру. Чтобы истолковать текст надо общаться с ним и дозволить ему пригласить нас и как бы задать нам вопросы. Из недопонимания возникает некое понимание, и из этого скромного понимания может возникать и больше понимания.
Герменевтический круг
Из факта диалогического характера герменевтики объясняется и круговой характер понимания. Мы уже говорили о герменевтическом круге, но, следует теперь добавить несколько замечаний касательно этой проблематики, так как она центральна в герменевтике и в ее притязании на обоснованность. Чтобы ухватить в глубине взаимоотношение и как бы взаимообогащение целого с его частями, полезно указать на факт понимания как взаимопонимания. Говоря о Шлейермахере, Гадамер подчеркивает эту интуицию следующими словами: «понимать - это значит, прежде всего, понимать друг друга. Понимание есть в первую очередь взаимопонимание [...] Само понимание - это самопонимание в чем-то» (Истина и метод, с. 227). Феномен понимания всегда указывает на феномен поделенного понимания. Так как диалогическим отношением является общение, сам факт отношения предполагает, по сути, некое общество поделенного смысла между говорящим (или автором) и слушателем (или читателем).
Глядя на этот феномен видно, что чистого понимания в себе нет; оно всегда зависит от какого-то предыдущего понимания, как бы служащего цели конституировать новое понимание. Таким образом получается замкнутый круг понимания, поскольку новое понимание обосновывается на предыдущем понимании и поскольку предыдущее понимание осмысляется с событием нового понимания. Истинным целым является общество разделенного смысла. Но, разделенный смысл предполагает разделенные единицы смысла, т. е. части. И, вот, наш круг. Как пишет Гадамер: «Целое надлежит понимать на основании отдельного, а отдельное - на основании целого [...] Части определяются целым и в свою очередь определяют целое» (Актуальность прекрасного, с. 72).
Логически говоря, очевидно, что понятие герменевтического круга содержит в себе противоречие. Если мы должны схватить целое, до того как мы сможем понять части, то мы никогда ничего не сможем понять, так как только от частей отправляемся в путь на достижение целого. Итак, элемент интуиции обязателен. Мы должны, образно говоря, прыгнуть в круг понимания, и тогда понимание обусловливается и постепенно развивается само собой.
Находясь внутри этого круга, мы можем обнаружить критерий истинности в самом взаимосогласии отдельного и целого. Вот, слова Гадамера: «Так движение понимания постоянно переходит от целого к части и от части к целому. И задача всегда состоит в том, чтобы, строя концентрические круги, расширять единство смысла, который мы понимаем. Взаимосогласие отдельного и целого - всякий раз критерий правильности понимания. Если такого взаимосогласия не возникает, значит, понимание не состоялось» (Актуальность прекрасного, с. 72).
В контексте герменевтического круга части и целого, Шлейермахер, со своей стороны, различает в нем две стороны, одну объективную, другую субъективную. В предыдущем, мы находим связь слова и предложения, в котором находится слово. Слова, как мы знаем, обычно имеют разные значения. Чтобы знать их конкретный смысл в данном предложении, нужно ухватить смысл предложения как целого. В то же самое время, следует не забывать, что целое предложение понимается лишь исходя из составляющих его слов, смысл каждого из которых контекстуализируется уже самим предложением. Так понимается Шлейермахером объективная сторона герменевтического круга.
Субъективная сторона, согласно ему, состоит в связи отдельного текста с его большим контекстом, т. е. с тем, где он находится в творчестве писателя, которое, в свою очередь, находится в целом какого-то литературного жанра. Мало того, текст принадлежит внутренней психической жизни автора как цельной. Без этого необходимого дополнительного контекста невозможно понять отдельный текст. В этом, по Шлейермахеру, состоит субъективная динамика герменевтического круга. Подобным образом, всякому герменевту надлежит прийти к соглашению с кругообразностью понимания.