| |< в начало | << назад | к содержанию | вперед >> | в конец >| | |||
 |
|||||||
VI. ЧАША
Можете ли пить из чаши, из которой Я пью?
Чаша, служащая для Евхаристии, имеет свою историю. В Библии этот предмет упоминается очень часто. Многие древние религии использовали их в своих ритуалах. Известно, что кельты возвещали пришествие Слова, выпуская рыбу в кубок. И в этом нет ничего странного; совершенно естественно, что универсальные символы находят свое завершение во Христе; ибо они изначально были даны Творцом и передавались Преданием. Человечество обрекло себя на деградацию, но Бог его не оставил, и животворящий Дух действует в мире с самого его Сотворения.
Первоначальное Предание не везде было утеряно. Когда Христос пришел в мир, оно было живо и действовало в разных точках планеты. Евангельские волхвы являются тому знаком; стремительное обращение в христианство кельтов, коптов и армян - тому доказательство. На Западе образ традиционной чаши сохранился в символических рассказах о Граале. Эти священные легенды, относящиеся к доевангельской эпохе, были христианизированы монахами-цистерцианцами.
Символический смысл чаши восходит к самой древней истории. Пустая чаша означает прежде всего восприимчивость: сосуд создан, чтобы быть наполненным. Полная чаша должна излиться или быть выпита, что символизирует активность. Точное и конкретное значение библейской чаши нужно искать на Ближнем Востоке. Божества Вавилона часто изображаются с чашей в руке - знаком их полной власти над человеческой судьбой. Чаша, которую держит в руке Бог, символизирует Его совершенное господство над мировой историей.
75-й псалом говорит:
«Не от востока и не от запада,
и не от пустыни возвышение;
но Бог есть судия;
одного унижает, а другого возносит.
Ибо чаша в руке Господа,
вино кипит в ней, полное смешения,
и Он наливает из нее.
Даже дрожжи ее будут выжимать
и пить все нечестивые земли».
Образ чаши встречается в Писании в двух разных контекстах: либо это «чаша гнева Божия», либо «чаша спасения».
У пророков Бог, держащий в руках чашу гнева, вынуждает нечестивые народы испить ее. Это выражение встречается в так называемом суде Божием над народами. Тот, кто должен испить гнев Божий, неспособен постоять за себя, он повержен непоправимо. Эта чаша - «чаша ужаса и опустошения» (Иез 23, 33), «чаша опьянения и ярости» (Ис 51, 22) - смертельно пьянит того, кому суждено ее испить.
Кумранские тексты, как и текст Откровения Иоанна, свидетельствуют, что образ этот был абсолютно понятен во времена Иисуса. Иоанн говорит о «семи золотых чашах, наполненных гневом Бога» (Откр 15, 7) и предвещает: «Тот будет пить вино ярости Божией, вино цельное, приготовленное в чаше гнева Его» (Откр 14, 10).
Но у чаши есть и положительный аспект. Псалмы изобилуют выражениями вроде:
«Господь есть часть наследия моего и чаши моей. Ты держишь жребий мой» (Пс 16, 5).
«Ты умастил елеем голову мою; чаша моя преисполнена» (Пс 23, 5).
«Чашу спасения прииму, и имя Господне призову» (Пс 116, 13).
Ясно, что в этих текстах под чашей подразумевается счастливое будущее верного. Чаша, таким образом, означает судьбу, участь - счастливую или несчастливую, но неизбежно ожидающую человека, нацию или человечество.
И располагает этой участью единый Бог. Попробуем приложить это ее значение к словам, которые Иисус говорит Иакову и Иоанну: «можете ли пить чашу, которую Я пью?» (Мк 10, 38).
В Гефсиманском саду Он молит Отца:
«Авва Отче! Все возможно Тебе; пронеси чашу сию мимо Меня; но не чего Я хочу, а чего Ты». (Мк 14, 3).
Ясно, что Иисус говорит о грядущих Страстях, о Своей миссии, по-человечески страшной. Его Страсти - это участь, уготованная Ему любовью Бога, участь, которую Иисус должен испить, чтобы спасти человечество. Принимая ее, Иисус, истинный Бог и истинный человек, из любви принимает чашу гнева.
Но гнев Божий не имеет ничего общего с тем, что мы представляем по образу нашего собственного. Его гнев - плод справедливости, без которой нет любви. Совершенная любовь требовательна, не покрывает проступков, она определенна, и малейшая ошибка ранит ее. Любовь справедлива: выражаясь языком математики, в ней нет «допущения ошибки»... В Боге любовь и справедливость - одно:
«Милость и истина встретятся; правда и мир облобызаются» (Пс 85, 11).
Компромиссы убивают любовь. Что сказали бы мы, например, о капитане, который «из любви» к своим усталым матросам допустил бы отклонение от строго намеченного курса с риском потерпеть крушение на рифах? И если каменщики, строящие башню, строят ее наклонной, неужели архитектору, который даст им отвес, попросту не хватает любви? Неужели лучше, допустив их недобросовестность, увидеть потом, как вся постройка рухнет? Должен ли врач быть жалостливым по отношению к микробам своего пациента?
Истинное милосердие неотделимо от справедливости; и гнев Божий возгорается не против признанной вины, а против всего, что пытается ее оправдать. Самая опасная ложь - пытаться выдать за истинное и справедливое то, что ложно. Этого Бог не может терпеть. Тем лучше, потому что Его гнев - не что иное, как знак Его любви к человеку.
Страсти - высшее проявление милосердия: в Иисусе, Праведнике, Сам Бог выпивает чашу гнева, чтобы оправдать всех, кто не в состоянии спастись сам.
Истинное милосердие, христианское прощение это не забвение зла и не попытка его покрыть, а стремление искупить его, взяв на себя.
Вот почему Страсти Христовы обозначены чашей, и вот почему Христос поистине может сказать:
«Сия чаша есть Новый Завет в Моей Крови, которая за вас проливается».
Павел комментирует:
«Всякий раз, когда вы пьете чашу сию, смерть Господню возвещаете, доколе Он придет. Ибо кто ест и пьет недостойно, тот ест и пьет осуждение себе, не рассуждая о Теле Господнем». (1 Кор 11, 26-29).
Евхаристическая чаша символизирует участь всего человечества, взятую Христом на Себя и обновленную. Во Христе человечество обрело спасение, ибо Он испил до дна гнев, предназначенный людям, осушил чашу и наполнил Собственной кровью, Собственной жизнью. Поэтому, добавляя каплю воды в чашу с вином, священник произносит:
« Через эту тайну воды и вина да приобщимся мы к Божеству Того, Кто ради нас стал Человеком».
Своим страданием Иисус, испив чашу гнева, превращает ее в чашу спасения, которую преподносит апостолам на последней Вечере, Сам, однако, не прикасаясь к ней, ибо сначала Он должен ее опорожнить на Кресте.
Его последние слова свидетельствуют об этой опустошенности:
«Жаждут. «Свершилось».
«Боже Мой, Боже Мой, для чего Ты меня оставил?»
«И, преклонив главу, предал Дух».
Чаша пуста и Бог наполняет ее Своей любовью, Своей жизнью. Через кровь Нового Завета нам дарован Дух. Из сосуда человеческого, чаши живой - Сердца Христа - изливаются кровь и вода ...
Однажды, в Храме, Иисус восклицает:
«Кто жаждет, иди ко Мне и пей. Кто верует в Меня, у того, как сказано в Писании, из чрева потекут реки воды живой. Cue сказал Он о Духе, которого имели принять верующие в Него». (Ин 7, 37-38).
Трапеза, во время которой Иисус взял чашу, была Пасхальной трапезой, а на Пасхальной трапезе их должно было быть четыре. Которую Он выбрал?
Первую, над которой произносили хвалу Творцу?5 Или третью - чашу благословения?6
Все предположения в равной степени правдоподобны и не исключают друг друга. Иисус, без сомнения, брал их все, одну за другой, но с первым тремя не совершил ничего необычного; и только последнюю сопроводил жестом и словами, потрясшими учеников и навсегда врезавшимися в их память.
Первые три чаши - это прежние заветы, и только последняя предвещала Новый и вечный Завет, воспетый пророками, который однажды должен быть заключен Мессией. Поэтому в тот вечер, после трапезы7 Иисус взял в руки «ту преславную чашу», чашу последней участи рода человеческого, и произнес:
«Сия чаша есть новый завет в Моей Крови; cue творите, когда только будете пить, в Мое воспоминание». (1 Кор 11, 85).
Иисус дерзнул взять ту самую чашу, и апостолы в ошеломлении смотрели на Него, потому что знали, что означает этот жест: Он осмелился сказать, что в Нем завершается вся человеческая история. Такова тайна Веры.
До конца дней евхаристическая чаша будет напоминать, что судьба каждого человека скреплена, как печатью, Смертью и Воскресением Христа.
В нашей литургии все четыре чаши соединены в одной, но сохранились различия между начальной хвалой (произносимой в момент подношения8), воспоминанием жеста завета (префация), благословением (сразу после Sanctus) и окончательным освящением.
Свершилось. Чаша Христа - окончательное спасение, врата вечности.
«Если не будете пить Крови [Сына Человеческого], не будете иметь в себе жизни... Пьющий Мою Кровь имеет жизнь вечную; и Я воскрешу его в последний день». (Ин 6, 53-54).
- «Можете ли пить чашу, которую Я пью?
- Можем.
- Чашу, которую Я пью, будете пить...».
«Ибо Сын Человеческий пришел, чтобы отдать жизнь Свою за многих». (Мк 10, 38-39 и 45).
5 Лука говорит о двух чашах: 22, 17 и 22, 20. См. Песах 10, 76. 103 - 106 или же Берахот б. 51 а.
6 Павел также говорит о «чаше благословения» (1 Кор 10, 16).
71 Кор 11, 25. Павел, вероятно, точнее других, поскольку он фарисей.
8 Это повторение слов из Берахот 6, 1.