| |< в начало | << назад | к содержанию | вперед >> | в конец >| | |||
 |
|||||||
ПРОТЕСТ ЛЮТЕРА
У меня в памяти сохранился разговор со случайно встреченным протестантским пастором, который, глядя на людей, выходящих в воскресенье из костела, сказал мне: «Это ваше преимущество. Вы научили своих верующих посещать воскресную мессу, а наши церкви стоят пустые».
Да, это правда. Эти слова передают существенное различие между католической и реформированной Церковью. В принципе, ересь Лютера и других реформаторов того времени касалась прежде всего организации Церкви. Попробуем рассмотреть основные положения.
Церковь является обществом верующих в Христа. Первоосновой для этого общества является Священное Писание. Новый Завет был написан людьми, которые были подлинными свидетелями первой общины.
Но с самого начала среди верующих царило глубокое убеждение, что для того, чтобы каждодневно быть истинным последователем Христа, необходимо собираться вместе и сообща праздновать память о Нем, совершая обряд Переломления Хлеба. Необходимость участия в праздновании памяти о Муках, Смерти и Воскресении Иисуса Христа содержится в Еro завете, высказанном во время Тайной Вечери: «Сие творите в Мое воспоминание» (Лк 22.19). Христиане не отказались от этого, несмотря на ту опасность, которую представляли собой для них евхаристические встречи в эпоху гонения на христиан в первые три столетия, поскольку такие собрания давали властям возможность определить, кто является христианином, и арестовать его.
Эта потребность участия в воскресной мессе во времена Каролингов приобрела характер обязанности, неисполнение которой считалось грехом. Это очень важный и характерный момент. Стало быть, ради послушания, даже если тебе не хочется, если ты «не видишь надобности», из страха устранения от общества верующих ты обязан по воскресеньям ходить на мессу.
Кроме этих основных нравственных законов, которые Церковь вменяла в обязанность верующим под угрозой обвинения в грехе, существовали и другие. Среди них прежде всего следует назвать требование соблюдения поста в определенные дни года (это или отказ от мясной пищи, или количественные ограничения в еде: есть три раза в день, но лишь один раз досыта).
Следует напомнить также и об обязанности молитвы - и опять же под угрозой обвинения в грехе. Снова обратим внимание на эти слова: «под угрозой обвинения в грехе». Это значит, что если ты отказываешься от молитвы, то приносишь себе вред, отвергая важнейшее средство, которое должно помочь тебе в интенсивной христианской жизни. Без него ты можешь стать равнодушным, черствым, непорядочным человеком. Теряешь связь с Богом.
Помимо такого рода предписаний, обязательных «под Угрозой обвинения в грехе», применялись и другие способы оказания давления на верующих, чтобы они совершали «спасительные поступки». Это были отпущения грехов - прощение испытаний в чистилище - например, за молитвы с четками) за участие в паломничестве или богослужении и т.п.
Казалось бы, все очень логично. Однако следует видеть опасность, которая скрывается в религиозных установлениях. Каждое повторенное действие, слово, церемония, жест если они вызваны подлинными переживаниями, дают возможность вернуться к этому переживанию. Но возможность вызвать вновь эти переживания не осуществляется сама собой. Все зависит от нас самих. Каждая молитва, песня, жест церемония богослужения, исполненные подлинно религиозного чувства, при повторении их предоставляют нам лишь возможность возродить это переживание заново. Но это происходит не автоматически, а при нашем сознательном участии, по нашей воле. Это наше участие предполагает осознание того, что каждый религиозный акт, как самый обычный, так и священнодействие высшего ранга, призван помочь нам в нашей повседневной жизни.
Существует опасность ложного выбора, перестановки акцентов, неверного понимания и даже извращения. Опасность замкнуться целиком в религиозных обрядах, сосредоточиться лишь на формальной стороне богослужения, а значит остановиться на полпути и не дойти до понимания сути дела. Тогда останется лишь обязанность, ощущение того, что «следует посещать воскресную мессу» или, скажем, «соблюдать пост», но уже невозможно будет преодолеть этот барьер и понять «зачем». Преодолеть его мешает нам наша лень и инертность. Нам всегда свойственно внутреннее сопротивление бескорыстию, потому что бескорыстие противоречит нашим сиюминутным выгодам, нашему эгоизму, расходится с нашим недальновидным пониманием собственных интересов. Иначе говоря, постоянно существует опасность непомерного возвеличения религиозных обрядов, установлений и правил в ущерб повседневной жизни. Может случиться, что верующие каждый день будут проводить в церкви, а все остальные дела будут заброшены и запущены, или, что не одно и то же, увидят единственный смысл лишь в праздничном церемониале и сведут к нему все свое служение Богу. И это в результате может привести к некоему фанатичному ритуализму, граничащему, а иногда уже и являющемуся не чем иным, как суеверием и магией, что так нередко наблюдалось в прошлом, например, в культе святых и их мощей. То, что должно было быть средством, становится самоцелью.
Тут следует напомнить, что общество верующих в Христа приобрело организационную форму Церкви. Как и каждое зрелое человеческое общество, Церковь не является какой-то анархической бандой, а обществом, во главе которого стоят люди, ответственные за него. Скажем точнее, люди ответственные за завещание, которое общество получило от своего Создателя, стремящиеся, в полном смысле этого слова, воплотить его в своей жизни и жизни всех, кто их окружает. Те, кого мы называем церковной иерархией, охраняют и сохраняют память о Христе. Кроме того, они заботятся о том, чтобы эта память не была извращена, чтобы образ Христа не был фальсифицирован. Но со временем, по причине самых разных задач, которые приходилось решать приходским священникам и монахам, а бывало, и по чисто эгоистическим причинам, духовенство не только приобрело материальное могущество и заняло высокие позиции в области внутренней политики государства, но и отошло, по крайней мере, частично, от исполнения религиозных функций или стало относиться к ним как к средству достижения иных, светских целей. Так те, кто по завету Христа, должны были быть «слугами», нередко становились хозяевами, князьями, вельможами.
Все это видел Мартин Лютер. Он был священником и монахом-августинцем, ученым и учителем, человеком непростым по своему психологическому складу. Перед ним возвышалась целая пирамида учреждений и установлений, которые существовали в какой-то степени сами для себя. Единственным выходом было отвергнуть их, поскольку, как он считал, все это является препятствием на пути к подлинной, чистой вере в Христа. Необходимо, провозглашал он, безгранично Довериться Христу, всецело отдаться вере в Него. А для достижения этого достаточно лишь Священного Писания.
Окончательно выразить свои убеждения заставила Лютера кампания продажи индульгенций (отпущений). Папа Лев X в 1514 году объявил, что все те, кто, наряду с выполнением своих обычных духовных обязанностей, пожертвуют деньги на строительство собора св. Петра в Риме, получат отпущение грехов Проводником этой кампании был назначен князь Альбрехт Бранденбургский, митрополит Майнца, человек, пользовавшийся дурной репутацией, присвоивший себе часть денег от этих сборов. Когда в Виттенберг для проповедей отпущения грехов папой был послан доминиканец Иоганн Тетцель, который цинично превозносил роль денег, Лютер не выдержал и на праздник Всех Святых в 1517 году выступил со своими 95 Тезисами. Эти quaestiones disputatae были приглашением к дискуссии; темой всех Тезисов была продажа отпущений, но так как он хотел углубиться в проблему, он затронул также ряд существенных вопросов христианской религии.
Его девиз - «одна лишь вера»: только вера может дать нам искупление. Даже поступки вызывают подозрение, так как могут быть корыстными и лицемерными. Во имя настоящей, истинной веры Лютер отверг все таинства, кроме Крещения и Евхаристии. Впрочем, Евхаристии он не понимал. Не вышел за пределы узких схоластических рамок. Не рассматривал Божественную Литургию как воплощение Мук, Смерти и Воскресения Иисуса Христа - так, как представляли ее раннехристианские авторы. Это вызвало много недоразумений. Он также отвергал монашеские обеты, целибат священников и всю иерархию во главе с папой римским, считая все это просто не важным: спасение нам принесет вера. Он утверждал, что не выдвигает каких-либо новых лозунгов и не стремится быть новатором, а основывается на чистоте и подлинности давних традиций и следует изначальному духу ранней Церкви.
Как оценить учение Лютера? Если присмотреться к его основным положениям, то можно заметить, что он исходил из евангельских истин - что только вера приведет нас к спасению. Но он обеднил их. Ведь Церковь учит, что вера должна быть живой: должна подтверждаться честной жизнью, бескорыстными поступками, которые должны вырастать из веры, как плоды из цветка. А во-вторых, Церковь утверждает, что религиозные обряды и учреждения необходимы, хотя и играют вспомогательную роль. Они должны помогать нам углублять нашу веру - по образцу Христа.
Осуществилось ли в действительности то, что провозглашал Лютер, Кальвин, Цвингли? Удалось ли на самом деле их последователям обойтись без религиозных институтов? Нет, потому что это невозможно. Они лишь ограничили их. И у них, даже в начальный период, имелись разнообразные формы религиозного богослужения и церковной иерархии (например, интенданты, суперинтенданты), не говоря уж о таких учреждениях, как инквизиция, например у кальвинистов, которая приговорила к сожжению множество людей.
С того времени прошло много лет. Спросим себя: как выглядела ситуация, в которой возник протестантизм? Протестантизм не представляет собой однородного организма, он скорее похож на разноцветную мозаику, состоит из более или менее многочисленных группировок, очень различных между собой. Среди них есть и такие, которые отвергли почти все религиозные обряды, включая Евхаристию. Если верующие и встречаются вместе, то лишь затем, чтобы петь псалмы и слушать проповеди - чтение Священного Писания, что в какой-то степени тоже является обрядом. С другой стороны, есть и такие ответвления протестантства, которые признают литургию и таинства и даже культивируют монашество.
Когда я пишу эти строки, у меня перед глазами стоят стройные фигуры в белых, простых рясах - основатели протестантского монастыря в Тезе, которых я встречал на совещаниях Собора. Будет ли когда-либо единомыслие между католической Церковью и протестантской? Верю, что будет. Хотя впереди еще долгий путь.