|< в начало	<< назад	к содержанию	вперед >>	в конец >|

^§2525. МНИМЫЙ ПОХОД ДЖУЧИ (НТ, § 20)

25.1. Постановка проблемы. Картина событий, нарисованная в § 20 «Истории Тартар», представляет одну из самых интригующих загадок донесения брата Бенедикта. На мой взгляд, эти сведения являются вставкой в описание фантастических походов трех армий Чингис-хана и их можно рассматривать как «реальный комментарий» к событиям легендарного северного похода. Сообщение о битве на Калке принадлежит русским переводчикам (или переводчикам на русский). Таким образом, значимое для русских событие вписывается в грандиозную картину вымышленных походов Чингис-хана. Эта гипотеза нуждается в обосновании. Сначала рассмотрим материалы.

В «Романе о Чингис-хане» третье войско, исполняя приказ о покорении мира, должно направиться в северные пределы, а возвращаясь, видимо, случайно попадает в некую пустыню, где сталкивается с половиннотелыми людьми. Однако оба донесения настаивают на том, что это войско сначало пошло на запад и возглавил поход старший сын Чингис-хана - Джучи. В версии перевода брата Иоанна это событие выглядит так: «После краткого отдыха он разделил свои войска. Одного из своих сыновей, по имени Тоссук, которого также называли каном, то есть императором²⁸⁰, он послал с войском против команов, которых он победил в большой битве. И после победы он вернулся в свою землю» (LT, V. 11). Итак, согласно версии перевода брата Иоанна, Джучи (Tossuc)²⁸¹ вернулся после победы над команами в свою землю; поход на север в области самоедов, быченогих и питающихся паром в донесении брата Иоанна связан с военной кампанией Бату против Булгарии и Великой Венгрии (LT, V. 29-30). Это обстоятельство означает, что брат Иоанн более свободно использовал сюжеты романа для описания истории имперских походов. И в любом случае Джучи к северному странствию к фантастическим народам отношения не имеет. По крайней мере, так понимает ситуацию сам брат Иоанн.

На первый взгляд, версия перевода брата Бенедикта дает более ясную картину: «Итак, когда Чингис стал именоваться каном и год отдыхал без войн, он в это время распределил три войска [идти воевать] в три части света, чтобы они покорили всех людей, которые живут на земле. Одно он отправил со своим сыном Тоссуком, который тоже именовался каном, против команов, которые обитают над Азами в западной стороне, а второе с другим сыном - против Великой Индии на юго-восток» (НТ, § 11). Далее следует описание военных экспедиций Чингис-хана и второго войска (НТ, § 12-19). И, наконец, повествование возвращается к походу Джучи, которое неожиданным образом предстает как широкое нашествие на туркмен, бисерминов, кангитов и команов. На обратном пути это войско захватывает земли Великой Венгрии, соприкасающиеся с северным океаном, и вступает в неосвоенные области мира, где, к своему удивлению, встречает питающихся паром, самоедов, быченогих (укорколонов) и одноногих (унипедов). Не совсем ясно, почему возвращающееся войско вдруг попадает к фантастическим народам. Ришар, рассматривая вопрос о походе Джучи с учетом обоих францисканских версий, ограничивается констатацией удивительного характера этого маршрута²⁸².

Мнимый поход Джучи против команов появился в процессе перевода романа, и связан со стремлением русских переводчиков припомнить некоторые события собственной истории. Поскольку диалог между францисканцами и русскими священниками происходит в процессе перевода иноязычного текста, то совершенно естественным образом в перевод вставляются новые, поясняющие сведения. Однако в этом не стоит видеть ошибку. Ассоциативная связь, позволившая переводчикам увязать в один узел битву на Калке и поход к северным пределам мира, не случайна. Эта же самая ассоциация лежит в основе замысла автора романа, превратившего стремительную разведывательную экспедицию Джебе и Субедея (через Дербент, земли аланов, кыпчаков и столкновение на Калке) в разведывательный поход к диким обитателям севера. И последнее наблюдение: если две другие армии монголов сразу попадают в мифические пространства, то, видимо, и с третьей должно было произойти нечто подобное. Следовательно, в исходном тексте северный поход не связывался с именем Джучи.

25.2. Поход Джучи. В обоих донесениях северный поход начинается с покорения земли команов и возглавляет его старший сын Чингис-хана, Джучи. И если сам по себе факт покорения монголами Дешт-и Кипчака не вызывает сомнений, то участие в этом деле Джучи необъяснимо с исторической точки зрения (ведь он умер за много лет до начала западных экспедиций). Скорее всего, в этом эпизоде нашел отражение тот факт, что в 1224 г. при разделе Чингис-ханом владений между сыновьями Джучи получил земли «до дальних пределов Саксина и Булгар, и так далеко в этом направлении, куда только проникло копыто монгольских лошадей» (Джувейни). Эти территории принадлежали потомкам Джучи, которые продолжили завоевания в западном и северном направлениях. Пока можно предположить, что имя Джучи в сюжете появилось благодаря «осведомленности» русских переводчиков, чье несомненное влияние проявилось в отождествлении фантастических северных народов с самоедами и паросцитами. Что же касается построения сюжетов, когда реальное событие словно соскальзывает в плоскость легенды, то оно характерно для всего романа.

Если довериться версии перевода брата Бенедикта, то получается следующая картина. Грандиозный поход третьего войска, начавшись с покорения земли туркмен, бисерменов и кангитов, завершился рейдом по северным границам мира. Единственный результат этого странствия заключается в том, что монголы узнают истинные названия фантастических народов. Версия брата Бенедикта сохранила два монгольских термина: укорколоны (быченогие) и нохойтеримы (песьелицые). План создания мировой империи оборачивается мнимыми открытиями. Автор романа конструирует мифические миры, хорошо известные из персидских космографии, приспосабливая их к монгольскому имперскому менталитету. В списки победных реляций он добавляет два ранее неслыханных удивительных племени. Подробнее о правилах этой игры мы поговорим в другом исследовании, посвященном загадкам «Романа о Чингис-хане». Пока же остановимся на вопросе о мотивации игры. Что могло дать импульс к созданию такого рода конструкций? В поисках ответа обратим внимание на то, как в официальных источниках представлен размах походов во времена правления Угедея, наследовавшего империю Чингис-хана: «После него [Чингис-хана] Угедей-каан, совместно со своим братом Тулуй-ханом, захватил полностью страну Хитай. Совместно с племянниками по брату они захватили области келаров [венгров], башкиров, булар, Дешт-и Кипчак, урусов [русских], черкесов и асов [осетин] до крайнего севера, а с южной стороны - до пределов Хабеша [Абиссинии]. Точно так же они захватили область Сулангэ [Корею]. <...> И до настоящего времени по-прежнему из года в год и изо дня в день уруг и потомки Чингиз-хана подчиняют себе области, находящиеся в районах их владений. Подобные великие деяния удавались и удаются [им] благодаря влиянию счастья Чингиз-хана и его уруга» (Рашид ад-Дин. Т. I. Кн. 2. С. 67-68).

Согласимся, что Рашид ад-Дин рисует захватывающую картину завоеваний. Победная экспансия вскрытом виде намекает на то, что монгольским ханам удалось превзойти в своих стремлениях легендарного Искандера. Подобные формулы официальных историографов²⁸³ (о покорении земель мира от крайнего севера до пределов юга) не могли не оказать влияния на рождение сюжета о походах монголов в три части света, где также фигурируют северные и южные границы мира и упоминаются черные эфиопы, однако с той существенной разницей, что в романе размах походов доводится до абсолютного предела. Гипербола превращается в инвективу.

25.3. Исследователи в игровом поле романа. Большинство исследователей в описании походов Джучи-хана видят отражение реальных событий, хотя и указывают на некоторую путаницу в изложении брата Иоанна²⁸⁴. Обратимся к этой проблеме еще раз и рассмотрим ее в контексте параллельных персидских, арабских и грузинских известий. Согласно версии брата Иоанна, Чингис-хан послал войско Джучи против команов; Джучи, победив команов, вернулся в свою землю. Сравним эти сведения с повествованием о Джучи-хане в «Сборнике летописей» Рашид ад-Дина: «<...> Джучи-хан по приказу Чингис-хана постоянно находился в походах и завоевал и покорил много областей и городов. [... Еще] раньше Чингисхан приказал, чтобы Джучи выступил в поход и покорил северные страны, как то: Келар, Башгирд, Урус, Черкес, Дашт-и Кипчак и другие области тех краев. Когда же он уклонился от участия в этом деле и отправился к своим жилищам, то Чингис-хан, крайне рассердившись, сказал: "Я его казню"» (Рашид ад-Дин. Т. II. С. 78-79). В другом месте уже о сыне Джучи, Бату-хане, сообщается: «Так как Джучи уклонился от выполнения ранее вышедшего постановления Чингис-хана отправиться ему с войском и захватить все северные области, как то: Ибир²⁸⁵-Сибир, Булар, Дашт-и Кипчак, Башгурд, Рус и Черкес до Дербента Хазарского, который монголы называют Тимур-кахалка, и включить их в свои владения, то, когда Угедей-каан воссел на царство, он повелел Бату [это сделать] таки м же порядком .<...> Все собрались вокруг Бату и занялись завоеванием северных стран» (Рашид ад-Дин. Т. II. С. 71-72).

Об этом же самом распоряжении Угедея Бату-хану сообщается и в донесении брата Бенедикта (НТ, § 27). Итак, согласно официальной истории, Джучи-хан с команами не воевал. Становится ясным, что «путаница», отмеченная исследователями в изложении брата Иоанна, заключается в том, что часть походов времени Бату приписывается Джучи. То же самое отмечает и Пейнтер, однако это не помешало ему выдвинуть слишком смелую и ничем, кроме текста в НТ, не подтвержденную гипотезу: «Военные экспедиции Джучи, Субедея и Джебе предстают как неразрывные части двойного охвата, осуществленного по приказанию Чингиз-хана и под верховным командованием Джучи. Эти гигантские клещи должны были сомкнуться у берегов Волги»²⁸⁶.

В романе многолетняя легендарная экспедиция Джучи - не что иное, как сублимированный итог монгольских завоеваний в северо-западном направлении. Однако это предположение проблему до конца не решает. Ни Джучи-хан, ни его сын Бату в битве на Калке не участвовали. На заднем плане исследуемого сюжета угадывается какое-то яркое событие, всколыхнувшее всю Евразию. Масштаб этого события должен был поразить воображение современников. И такой факт существует. Косвенное указание на него содержится в разбираемом эпизоде «Истории Тартар». Согласно этим сведениям, Джучи, исполняя волю отца, во-первых, покорил бисерминов, затем - кангитов, наконец вторгся в Команию; команы хоть и объединились с русскими князьями, но были разбиты на реке Калке. Далее говорится о возвращении монголов в свою землю северным путем.

Покорение туркмен, мусульман Хорезма и кангитов (канглы) относится к военной кампании против государства хорезмшаха, которую возглавлял сам Чингис-хан. Поход против кипчаков, завершившийся битвой на Калке, возглавлял полководец Субедей. О каких-то самостоятельных заслугах Джучи не может быть и речи. Даффина справедливо отмечает роль Субедея в этой кампании, однако далее он выдвигает неприемлемую идею. По мнению Даффина, именно брат Иоанн отнес этот поход к деяниям Джучи²⁸⁷. Брат Иоанн, равно как и брат Бенедикт, не занимались сочинением монгольской истории, а лишь зафиксировали то, что им сообщалось.

Вероятнее всего, в «Романе о Чингис-хане» отразились слухи о разведывательных походах, два из которых были поразительны по своим масштабам. Однако память об этих событиях послужила л ишь первоначальным импульсом для рассматриваемого сюжета, и далее в романе они описываются через призму легенды. Хорошо известна монгольская стратегия высылки отрядов, иногда совершавших длительные далекие походы по тылам противника²⁸⁸. Такой разведкой явился поход Джебе-нойона и Субедей-бахатура через Иран и Кавказ в южнорусские степи, завершившийся битвой на Калке, и поход дзалаира Бала-нойона на Пенджаб, в труднодоступные горные области на севере Индии в 1222 г.²⁸⁹. О первом вторжении в Иран пишет сирийский автор XIII в. Абу-л-Фарадж бар-Эбрей в своей «Всеобщей истории»: «В том же году не только от франков [крестоносцев], которые вышли с запада, пришла опасность для тайайе [арабов]. Она шла больше от татар [tataraje], которые стремительно прошли с востока и дошли вплоть до Хамадана, Азербайджана и Арана; по всей Персии распространился ужас» (Сирийские источники, с. 75).

Естественно, что таким отрядам часто приходилось вступать в бой. То, что тибетские, персидские и древнерусские летописи называют монгольским нашествием, было на самом деле походами разведывательных отрядов. В изложении Рашид ад-Дина события выглядели так: согласно приказу Чингиз-хана войско Субедея двинулось на запад, они «взяли много городов персидского Ирака; учинив убийства и грабежи, они пошли оттуда в область Грузии и Тифлис. Грузины собрались в большом количестве и вышли на войну. Джебе послал против них Субедея с войском, а сам с пятью тысячами бахадуров сел в засаду. Субедей нарочно бежал, и грузины пустились его преследовать. [Тогда] Джебе вышел из засады, зайдя с фланга, и всех уничтожил. Обычный прием их [монголов] в большинстве сражений был таков. Оттуда он повернул назад и вышел через Тимур-Кахалга [Железные Ворота]. Жители Дербента поднесли [монголам] провиант и подчинились. [Монголы] прошли оттуда, направившись в страну русов. В пути они повсеместно чинили избиения и грабежи. Они с Чингиз-ханом постановили, что покончат эти дела в течение трех лет, [а в действительности] в два с половиной года пришли к удовлетворительному концу» (Рашид ад-Дин. Т. I. Кн. 1. С. 194-195).

Мы можем предположить, что два разведывательных похода, в которых Чингис-хан лично не участвовал, превращаются в романе в походы армий, посланных против «команов» и «Индии». О том, какое впечатление произвел поход Джебе-нойона и Субедей-бахатура на современников имеется свидетельство ан-Насави, секретаря султана Джалал ад-Дина: «[Люди] стали свидетелями таких бедствий, о каких не слыхали в древние века, во времена исчезнувших государств. Слыхано ли, чтобы [какая-то] орда выступила из мест восхода солнца, прошла по земле вплоть до Баб ал-Абваба,²⁹⁰ а оттуда перебралась в Страну кыпчаков, совершила на ее племена яростный набег и орудовала мечами наудачу? Не успевала она ступить на какую-нибудь землю, как разоряла ее, а захватив какой-нибудь город, разрушала его. Затем, после такого кругового похода, она возвратилась к своему повелителю через Хорезм невредимой и с добычей, погубив при этом пашни страны и приплод скота и поставив ее население под острия мечей. И все это менее чем за два года! Поистине, "земля при надлежит Аллаху: Он дает ее в наследие, кому пожелает из Своих рабов"²⁹¹» (ан-Насави. 20).

Слухи об этом событии отразились и в сочинении Фомы Сплитского. Особенно любопытно звучит его фраза о длительном пребывании монголов в северных странах. Так воспринималась западными авторами «пауза» между первым появлением монголов (битва на Калке в 1223 г.) и последующим вторжением в Восточную Европу в 1239-1241 гг.: «Тому уже было много лет, как слух об этом народе и ужас перед ним распространились по всему свету. Они прошли от восточных стран до границ рутенов, разоряя земли, которые они пересекали. Но благодаря сильному сопротивлению рутенов они не смогли продвинуться дальше; действительно, у них было множество сражений с народами рутенов и много крови было пролито с той и другой стороны, но они были далеко отогнаны рутенами. Поэтому, свернув в сторону, они с боями прошли по всем северным землям и оставались там двадцать лет, если не дольше. А потом, пополнив свои воинские соединения прежде всего за счет племен куманов и многих других покоренных ими народов, они снова повернули против рутенов» (Фома Сплитский. XXXVI).

А вот как отразилось это событие в грузинской летописи «Картлис цховреба»: Субедей и Джебе, отправленные в погоню за хорезмшахом, «прошли Туран, Джеон, Хорасан, Ирак, Адарбадаган и достигли Гандзы. И никто не противостоял [им]. Кто бы где ни явился - побеждали всех. [...достигнув Грузии, монголы] повернули обратно и содеяли нечто дивное: пошли по дороге Дарубандской [Дербендский путь], и потому как не смогли противостоять им ни ширваншах, ни дарубандцы, прошли врата Дарубандские и вступили в Кивчакию и навязали [здешнему населению] бой, и во многих местах бились с ними кивчаки, но повсюду одолел и татары и так с боями удалились. И, как я уже говорил, без доспехов²⁹² и на некованых лошадях, проделав подобный путь, пройдя Кивчакию и обогнув море Дарубандское, достигли Каракурума и предстали пред царем своим Чингиз-каеном. И поступили они столь необычно - прошли все пути-дороги, выйдя из Каракурума, и без роздыха да на некованых лошадях вновь в него же вернулись» (Хронограф, с. 119- 120).

Отмеченная грузинским анонимом реальная подробность - отсутствие подков у монгольских лошадей - обыгрывается в романе в эпизоде с магнитной горой, внушившей ужас монголам тем, что она притянула подковы их лошадей (см. коммент. 20). Теперь не остается почти никаких сомнений, что именно этот поход нашел отражение в маршруте третьего войска, где также названы битвы с туркменами, бисерминами (хорезмийцами), кипчаками, сражение на Калке и возвращение в свою землю северным путем (который приводит их к удивительным народам). И реальный и легендарный походы представлены в источниках не нашествиями, а многолетними экспедициями, которые завершаются возвращением монголов в центр империи. Большинство сюжетов романа балансируют на грани реальности и вымысла, что и мешало их распознаванию. Техника создания этого сюжета заключалась в сопряжении известного события со сведениями из легендарной географии Азии. Именно поэтому дальнейший маршрут третьего войска словно соскальзывает в мифологическую плоскость: монголы устремляются к северным границам мира и достигают областей, населенных быченогими и песьелицыми людьми. Автор романа создает псевдоисторию монгольских завоеваний, перенося основное действие к границам вымышленной империи.

|< в начало	<< назад	к содержанию	вперед >>	в конец >|