| |< в начало | << назад | к содержанию | вперед >> | в конец >| | |||
 |
|||||||
5. ИИСУС ХРИСТОС: МЕССИЯ-«ЦАРЬ»
1. «Иисус, называемый Христос» (Мф 1, 16). Как мы напоминали в предыдущих катехизических беседах, этими словами евангелист Матфей заканчивает помещенную в начале своего повествования родословную Иисуса, Сына Марии. По-гречески слово «Христос» соответствует еврейскому «Мессия», то есть «Помазанник». Израиль - народ, избранный Самим Богом, - на протяжении многих поколений жил надеждой на исполнение обетования о Мессии, к пришествию Которого он был подготовлен событиями истории Завета. Мессия - Помазанник, посланный Богом, - должен был свидетельствовать об исполнении призвания народа Завета, которому Бог через Откровение благоволил открыть истину о Себе и о Своем искупительном замысле.
2. Придание Иисусу из Назарета имени «Христос» свидетельствует о том, что Апостолы и первоначальная Церковь признали в Нем Того, в Ком осуществились замыслы Бога Завета, а также ожидания славы Израиля. Когда в день Пятидесятницы Петр, по вдохновению Святого Духа, впервые выступил перед собравшимися жителями Иерусалима и прибывшими на праздник паломниками, он говорил именно об этой истине: «Итак твердо знай, весь дом Израилев, что Бог соделал Господом и Христом Сего Иисуса, Которого вы распяли» (Деян 2, 36).
3. Проповедь Петра и родословие, приведенное в Евангелии от Матфея, раскрывают то богатое содержание, которое в Ветхом Завете имело слово «Мессия-Христос». В ближайших катехизических беседах нам предстоит развить эту тему.
Само слово «Мессия» указывает на обряд помазания. И поэтому содержание этого слова следует рассматривать в контексте религиозной традиции помазания, которая, как известно, существовала в Израиле и перешла из Ветхого также в Новый Завет. В истории Ветхого Завета обряд помазания совершался над теми, кто избирался царем, священником или пророком.
Существуют реальные предпосылки к тому, чтобы истину о Христе-Мессии воспринимать в контексте того тройственного munus, которое в Ветхом Завете получали люди, призванные возглавлять или же представлять народ Божий. В этой катехизической беседе мы остановимся на служении и достоинстве Христа-Царя.
4. Когда архангел Гавриил благовествовал Деве Марии, что Бог избрал Ее Матерью Спасителя, он говорил также о царском достоинстве Ее Сына: «Даст Ему Господь Бог престол Давида, отца Его; и будет царствовать над домом Иакова во веки, и Царству Его не будет конца» (Лк 1, 32-33).
Слова эти, как нам кажется, перекликаются с обетованием, данным царю Давиду: «Когда же исполнятся дни твои, (...) Я восставлю после тебя семя твое, (...) и упрочу царство его. Он построит дом имени Моему, и Я утвержу престол царства его на веки. Я буду ему отцом, и он будет Мне сыном» (2 Цар 7, 12-14). Можно сказать, что в какой-то мере это обетование исполнилось в Соломоне, сыне и непосредственном преемнике Давида. Однако полный смысл обетования выходил за пределы границ царства земного и относился не только к далекому будущему, но и к реальности, выходящей за рамки истории, за пределы времени и пространства: «Я утвержу престол царства его на веки».
5. В словах Благовещения Иисус явлен нам как Тот, в Ком исполняется давнее обетование. Таким образом, иcтина о Христе-Царе включается в библейскую традицию «Мессианского Царя» (или Мессии-Царя). Такая интерпретация этой истины часто встречается в Евангелиях которые говорят о посланничестве Иисуса из Назарета и передают Его благовестив.
Знаменательно в этом плане поведение самого Иисуса например тогда, когда слепой нищий Вартимей, «прося милостыни», восклицает: «Иисус, Сын Давидов! помилуй меня» (Мк 10, 47). Иисус воспринимает эти слова как сказанные в Его адрес, хотя Сам Себя никогда так не называет. Более того, в определенный момент Он даже указывает на «ограниченность» такого величания. Он задает тогда своим собеседникам, фарисеям, вопрос: «"Что вы думаете о Христе? чей Он Сын?" Говорят Ему: "Давидов". Говорит им: "как же Давид, по вдохновению, называет Его Господом, когда говорит: Сказал Господь Господу моему: седи одесную Меня, доколе положу врагов Твоих в подножие ног Твоих (Пс 110 [109], I)? Итак, если Давид называет Его Господом, как же Он сын ему?"» (Мф 22, 42-45).
6. Таким образом, Иисус ясно указывает на «ограниченность» и недостаточность понимания Мессии только в рамках традиции Израиля, связанной с преходящим наследием Давида. Однако Он не отбрасывает эту традицию, но со всей полнотой воплощает ее в том смысле, который открывается в словах Благовещения, и в том, который раскроется во время Его Пасхи.
7. Знаменательно также, что при въезде Иисуса в Иерусалим за несколько дней до Его крестных страданий исполняется, как передают евангелисты Матфей (21, 5) и Иоанн (12, 15), пророчество Захарии, в котором выражена традиция «Царя-Мессии»: «Ликуй от радости, дщерь Сиона, торжествуй, дщерь Иерусалима: се Царь твой грядет к тебе, праведный и спасающий, кроткий, сидящий на ослице и молодом осле, сыне подъяремной» (Мф 21, 5). Именно на молодом осле въезжает Иисус в Иерусалим, и въезд этот носит торжественный характер: «Народ же, предшествовавший и сопровождавший, восклицал: осанна Сыну Давидову!» (Мф 21, 9-10). Не обращая внимания на возмущение фарисеев, Иисус позволяет «младенцам» провозгласить Себя Мессией, зная, что все сомнения относительно этого титула развеются, когда Он будет вознесен на крест.
8. И все же в понимании царственности как преходящей власти наступит кризис. Однако он не разрушит традицию, а разъяснит ее смысл. В дни, которые наступят после въезда Иисуса в Иерусалим, станет ясно, как следует понимать слова, сказанные во время Благовещения: «Даст Ему Господь Бог престол Давида, отца Его; и будет царствовать над домом Иакова во веки, и Царству Его не будет конца». Иисус Сам объяснит, в чем заключается Его царственность, то есть мессианская истина, и как ее следует понимать.
9. Решающим моментом в этом плане является разговор Христа с Пилатом, переданный нам евангелистом Иоанном. Поскольку Иисус из Назарета был обвинен перед римским наместником в том, что Он провозгласил Себя царем иудейским, Пилат задает Ему соответствующие вопросы. Эта проблема особенно интересует римские власти, так как самозваный «царь иудейский», признанный своими сторонниками, мог представлять опасность для империи.
Итак, Пилат спрашивает Иисуса: «Ты Царь Иудейский?» Иисус отвечает ему: «От себя ли говоришь это, или другие сказали тебе о Мне?» И далее поясняет: «Царство Мое не от мира сего; если бы от мира сего было Царство Мое, то служители Мои подвизались бы за Меня, чтобы Я не был предан Иудеям; но ныне Царство Мое не отсюда». Пилат говорит Ему: «Итак, Ты Царь?» Иисус отвечает: «Ты говоришь, что Я Царь. Я на то родился и на то пришел в мир, чтобы свидетельствовать о истине; всякий, кто от истины, слушает гласа Моего» (Ин 18, 33-37). Иисус однозначно утверждает, что царственный характер, munus regale, связан с миссией Христа-Мессии, посланного Богом, однако его нельзя понимать в политическом смысле, как власть преходящую, даже по отношению к избранному народу, каким был Израиль.
10. Дальнейший ход судебного процесса над Иисусом с особой выразительностью раскрывает конфликт, возникший между Его пониманием имени «Мессия-Царь» и общепринятым - в значении преходящей, политической власти. Христос был осужден на смерть по обвинению в том, что Он провозгласил Себя царем. Надпись на кресте: «Иисус Назорей, Царь Иудейский» (Ин 19, 19) должна была свидетельствовать именно об этой Его вине. В то же время, когда Пилат показал иудеям жестоко избитого Иисуса в терновом венце, говоря при этом: «Се, Царь ваш!», именно они, желавшие возвращения «Царства Давидова» в земном преходящем значении, закричали в ответ: «Распни Его! (...) Нет у нас царя, кроме кесаря» (Ин 19, 14. 15).
Мы лучше поймем смысл надписи на кресте Христовом, если при этом вспомним слова Иисуса, которыми Он определил Самого Себя в разговоре с римским наместником. В таком и только в таком смысле Христос-Мессия является «Царем»; в таком и только в таком значении Он отвечает традиции «Царя-Мессии», которая открывается перед нами на страницах Ветхого Завета и которая вошла в историю ветхозаветного народа.
11. События, происшедшие на Голгофе, окончательно высвечивают смысл мессианской царственности Иисуса. Один из двух разбойников, распятых вместе с Христом, вроникновенно выражает эту истину, когда говорит: «Помяни меня, Господи, когда приидешь в Царствие Твое!» (Лк 23, 42). Иисус отвечает: «Истинно говорю тебе, ныне же будешь со Мною в раю» (Лк 23, 43). В этом диалоге мы находим как бы последнее подтверждение словам, сказанным во время Благовещения об Иисусе: «И будет Царствовать (...) и Царству Его не будет конца» (Лк 1, 33). 11. 02. 1987