|< в начало	<< назад	к содержанию	вперед >>	в конец >|

V

Пятый акт избирательного процесса - придворный обряд возведения (πρόβλησις) царем новоизбранного патриарха. - Описание этого обряда в Придворном Уставе Константина Багрянородного, у Георгия Кодина, Симеона Солунского, Георгия Франдзия и в Лаврском (на Афоне) евхологии XV в. (№ 31). - Смысл πρόβλησιςa и церковный в нем элемент: комментарий Симеона Солунского. - Исторические иллюстрации.

После великого наречения совершался дальнейший акт сложного процесса избрания византийских патриархов, который назывался πρόβλησις. Этот акт состоял в производстве, или возведении, царем патриарха в его новое высокое звание. Тогда как μέγα μήνυμα было обрядом церковным и заключалось как бы в обручении новоизбранного патриарха Церкви, πρόβλησις было придворной церемонией, гражданским обычаем, одной из традиционных парадных форм пышного и сложного византийского Придворного Устава. В состав этого Устава πρόβλησις патриарха привзошло не в силу каких-либо цезаропапистических тенденций византийских василевсов, а по мотивам подлинного, чистого византинизма и, в частности, обусловливалось тесным гармоническим союзом Церкви и государства в Византии и государственным значением патриаршей власти. Подобно тому как Церковь освящала власть василевсов своими молитвами и благословениями, сообщала им авторитет наместников Бога на земле, придавала их жизни и деятельности религиозный характер, утверждала на моральных началах политическую жизнь Империи, принимала - в лице патриархов - участие в государственных делах и т. п., соответственно и государство оказывало Церкви свое покровительство и защиту, признавало ее законы общеобязательными в государственном смысле, ограждало права Церкви и ее установлений, наделяло представителей Церкви широкими административно-судебными полномочиями государственного характера. В частности, Византийский патриарх имел громадное влияние на замещение императорского престола, ограждал права законного престолонаследия, являлся опекуном малолетних правителей и их руководителем в государственной политике, пользовался правом печалования перед василевсом за несчастных и осужденных и даже правом суда над убийцами, следил за деятельностью государственных установлений и гражданских чиновников и имел право входить по поводу замеченных недостатков в сношения с василевсом и т.д.⁴⁹¹ Таким образом, единомыслие и согласие (όμοφροσύνη και συμφωνία) василевса и патриарха представлялись делом существенной необходимости. С этой точки зрения, официальное - в присутствии всех придворных чинов и применительно к действующему церемониалу - признание василевсом новоизбранного патриарха как предстоятеля Церкви, не только - в известном смысле - равного ему, но и во многих отношениях пользующегося особыми преимуществами, признание его в правах общественного деятеля с исключительными полномочиями государственного характера было явлением естественным и нормальным. Но, разумеется, πρόβλησις патриарха никоим образом нельзя отождествлять с возведением деспота, севастократора, кесаря и других придворных чинов, наряду с производством которых оно описывается в византийских источниках,⁴⁹² так как все гражданские чины, возводившиеся в свое звание василевсом, во власти последнего и находили свой исключительный источник, от нее проистекали в своем происхождении и полномочиях и зависели в ограничении или прекращении функций. Между тем πρόβλησις патриарха было лишь другой стороной сложного избирательного процесса: избранный собором при содействии царя, патриарх в акте великого наречения признавался в своем звании от лица всей Церкви, а в πρόβλησις'ε официально выражал свое согласие с Церковью и царь, поскольку патриарх являлся и государственным деятелем. Значит, πρόβλησις нисколько не касалось духовной власти патриарха и не влияло на права его юрисдикции по церковным делам, а было только гражданским придворным обрядом, в котором царь выражал свое «единомыслие и согласие со священством», как и он сам нуждался в его помощи для мира подданных и счастья во всех отношениях.⁴⁹³

Придворный обряд возведения царем патриарха в течение IX-XV вв. подвергался изменениям в зависимости от различных исторических условий и в начале этого периода совершался иначе, чем в конце его. В Придворном Уставе Константина Порфирогенита содержатся такие о нем сведения. Обряд совершался в большой тронной зале царского дворца, называвшейся Магнавра, после предварительного официального извещения о назначенном месте собрания придворных чинов (γίνεται μεταστάσιμον). В заранее определенный день в Магнавру являлись: весь царский синклит, все митрополиты, все церковные (патриаршие) архонты, пресвитеры и остальные иереи. В собрании находился и новоизбранный патриарх. Царь, одетый в скарамангий⁴⁹⁴ и плащ с золотой каймой, выходил из внутренних покоев, становился перед собранием и говорил синклиту и митрополитам: «Божественная благодать и наше от нее царство производит (προβάλλεται) сего благоговейнейшего в патриарха Константинополя», причем указывал на присутствовавшего здесь виновника торжества. Все обыкновенно одобряли выбор царя, выражали ему свои пожелания (έπεύχονται) и говорили и иное, что хотели. Потом царь подводил патриарха к препозиту, архонтам кувуклия и силенциариям.⁴⁹⁵ Препозит и один силенциарий брали патриарха под руки и в сопровождении церковных чинов вели его в патриаршие палаты, которые примыкали к катихумениям правой, или южной, стороны Св. Софии и находились в непосредственной к ним близости.⁴⁹⁶ Тем временем царь оставлял собрание и возвращался в свои покои. Этим акт великого наречения и заканчивался.⁴⁹⁷ В ином роде обряд возведения (πρόβλησις) описан у Кодина Куропалата (XIV в.). В одном из триклинов Большого царского дворца, в самом начале его (εις την αρχήν), устраивалось деревянное возвышение и покрывалось материей пурпурового цвета. На возвышении ставился царский золотой трон, довольно высокий, так что к нему вели четыре или пять ступеней.⁴⁹⁸ Триклин разделялся златоткаными занавесями, которые и скрывали царский трон от взора присутствовавших.⁴⁹⁹ Царь выходил из своих покоев в короне и полном облачении и садился на троне, а все архонты в парадных одеждах и со знаками своего достоинства (μετά των παρασήμων) стояли в той части триклина, которая занавесями была отделена от царского трона. В то же время в третьей части триклина, идущей от стены до царского места, ставился другой трон светло-голубого цвета (ήεράνεος) и покрывался златотканым покрывалом; новоизбранный патриарх входил сюда и садился на троне. Потом завесы, разделявшие триклин, поднимались, и одновременно вставали со своих тронов царь и избранный патриарх; все присутствовавшие в этот момент приветствовали их многолетиями (πολυχρονίζουσι). После этого наиболее почетный и уважаемый из архонтов, взяв новоизбранного патриарха за руку, подводил его к возвышению, на котором стоял царский трон. Кодин поясняет, что эту церемонию исполнял именно один из архонтов или должностных придворных лиц, а никак не деспот, севастократор, кесарь или кто-либо другой из византийских придворных чинов, которые даже и не присутствовали на торжестве, так как им неудобно было стоять, в то время как патриарх сидел, а с другой стороны, им нельзя было сидеть, когда происходило славословие (ευφημία) в честь василевса, состоявшее в многолетии с хвалебными эпитетами. По этой причине патриарха и подводил к царскому трону кто-либо из архонтов. Возле царя, у завесы, находился патриарший жезл (δικανίκιον). И вот, в то время как новоизбранный патриарх останавливался у возвышения, где у трона стоял и василевс,⁵⁰⁰ последний, взяв патриарший жезл из рук одного из благородных лиц, еще не носящих скиадия,⁵⁰¹ громким голосом говорил так: «Святая Троица через царство, от Нее дарованное нам, производит (προβάλλεται) тебя в архиепископа Константинополя, нового Рима, и вселенского патриарха». И все тотчас провозглашают многолетие. Потом патриарх, поднявшись на возвышение, берет жезл из руки царя и, благословив его, тотчас сходит. А затем тот и другой восседают на свои троны, и опять бывает славословие царей и патриарха. После славословия завеса закрывается, и царь удаляется в свои покои, а патриарх верхом на коне отправляется в Св. Софию, причем конь его до головы бывает покрыт попоной из белой материи. Патриарха сопровождают и архонты в своих парадных украшениях. Следует при этом знать, добавляет Кодин, что новоизбранный патриарх, отправляясь во дворец на торжество его πρόβλησις'a шел пешком и по внешнему двору Большого царского дворца, а после торжества - только по внутреннему двору. Его конь и в первом случае был покрыт тоже белой попоной. Прибыв во Св. Софию после наречения, патриарх в своих палатах, прилегавших к храму, устраивал трапезу (εύωχεΐται) для архиереев и архонтов Церкви или патриарших чинов, которой торжество и заканчивалось.⁵⁰²

Дополнительные данные об обряде возведения патриарха сообщаются в византийских источниках XV в. Так, Симеон Солунский свидетельствует, что царь, прежде чем увидит прибывшего на церемонию во дворец нареченного патриарха, в знак своего расположения посылал ему мантию с источниками и церковный энколпий, который служит как бы залогом веры и который он (царь) хранит как слуга и страж Церкви.⁵⁰³ Мантию с источниками, означавшими благодать учительства и разнообразие высших дарований, изливаемых на всех чрез носящего эту одежду,⁵⁰⁴ нареченный патриарх и надевал для участия в церемонии возведения,⁵⁰⁵ так как в византийскую эпоху мантия с источниками не составляла принадлежности епископского сана.⁵⁰⁶ Что касается церковного энколпия, то нареченный патриарх возлагал его на себя лишь в том случае, если уже имел епископский сан.⁵⁰⁷ Далее, жезл, который вручался царем нареченному патриарху как символ пастырской власти,⁵⁰⁸ был из золота, украшен драгоценными камнями и жемчугом⁵⁰⁹ и вообще представлял большую ценность (ή ράβδος τιμιωτέρα). Историк Георгий Франдзий сообщает и новые подробности относительно вручения жезла. Василеве, по его рассказу, садился на царский трон (επί δίφρου), а все члены синклита стояли прямо (ορθοί) и с непокрытыми головами. Великий протоиерей (πρωτοπαπάς) дворца возглашал - Благословен Бог наш, потом и малую ектинью, а великий доместик пел - Иде же бо царя пришествие и т. д. Лампадарий с другого хора пел Слава и ныне, потом - Царю небесный и пр. По окончании тропаря царь вставал, имея в правой руке жезл, а нареченный (υποψήφιος) патриарх, имея с одной стороны митрополита Кесарийского, а с другой - Ираклийского, направлялся к царскому трону, делал всем три поклона, потом подходил к царю и перед ним совершал надлежащее поклонение (προσήκουσανπροσκύνησιν). Царь, подняв немного жезл, говорил: «Святая Троица, даровавшая мне царство, производит (προχειρίζεται) тебя в патриарха нового Рима». Патриарх принимал жезл, хоры певчих трижды пели «Εις πολλά έτη δέσποτα», и потом наступал конец торжества.⁵¹⁰ Симеон Солунский добавляет, что царь, вручив нареченному патриарху собственной рукой священный жезл, приближался к нему и склонял перед ним голову, а потом, сняв, по обыкновению, с себя корону, принимал благословение и целовал руку патриарха.⁵¹¹ Но у Симеона не приведена формула возведения царем патриарха. В лаврском же евхологии XV в. (№ 31) она читается так: «Святая Троица, даровавшая мне власть царства, производит (προχειρίζεται) святыню твою в патриарха Константинополя». И здесь также добавляется, что царь, передав патриарху жезл, целовал его руку, равно и все остальные (οι λοιποί), присутствовавшие на торжестве.⁵¹² По окончании торжества патриарх, сопровождаемый всем синклитом, шел из царского дворца в преднесении дивамвулов⁵¹³ и, найдя приготовленного для него коня, возвращался на нем в патриархию. Этот конь был наилучшим из принадлежащих царю, имел на себе богато украшенное царское седло и чепрак и был покрыт белой с золотыми украшениями попоной. Во время возвращения патриарха в честь его раздавались приветствия и славословия (εύφημούμενος).⁵¹⁴ Симеон Солунский замечает, что коня, на котором ехал патриарх, вел под уздцы придворный комит (шталмейстер) вместо самого царя. В процессии принимал участие, не только весь синклит, но и сын царя, который также ехал на коне.⁵¹⁵ В противоположность Кодину, который говорит, что нареченный патриарх по возвращении из дворца устраивал пир для сопровождавших его архонтов, лаврский евхологий сообщает, что патриарх возвращался в Св. Софию и, «если был час литургии, то совершают ее и хиротонисуют новоизбранного, если он - иеромонах; а если он - митрополит, то только литургисует вместе со всеми архиереями и церковными чинами, так как существует одна хиротония для митрополита, епископа и патриарха».⁵¹⁶ В последнем случае, т. е. когда новоизбранный патриарх уже имеет епископский сан, он, по сообщению Симеона Солунского, возвратившись в Св. Софию, совершал особое чинопоследование. «После возведения, - пишет Симеон, - патриарх отправляется в церковь; войдя в храм и в святой алтарь, он надевает епитрахиль и омофор. Взяв потом кадильницу и благословив фимиам, он кадит вокруг святого престола и горнего места, как данного ему, и опять кругом престола, а после целует Св. Евангелие и престол, как Христа и Церковь, которую он принял; передав кадильницу диакону, он принимает каждение от него. И когда наступит время, он благословляет Бога, удостоившего его столь великих благ: приняв Церковь, он и должен начинать с молитвы, так как молитва есть единение со Христом, Которому принадлежит Церковь. Затем, когда бывает совершена молитва Трисвятого, диакон на амвоне возглашает ектинью и поминает царей и самого патриарха. Патриарх же, сказав молитву с усердным прошением за себя самого, возглашал Яко милостив, делал отпуст и, благословив, уходил при пении: «Εις πολλά έτη» - в знамение продолжительности его архиерейства.⁵¹⁷

Итак, обряд возведения патриарха царем имеет свою историю. В X в. он состоял лишь в церемонии придворного производства, с произношением царем специальной формулы. Чин отличался сравнительной несложностью, хотя и происходил с истинно византийской пышностью. Царь сам подводил нареченного патриарха к высшим придворным чинам, которые в сопровождении церковных архонтов торжественно и отводили его в патриархию. Обряд XIV в., описанный Кодином, отличался большей торжественностью и сложностью. Нареченный патриарх приезжал во дворец на богато украшенном коне, подаренном ему царем, восседал во время торжества на особом троне, в честь его раздавались многолетия и славословия от лица присутствующих, причем употреблялась (троекратно) формула - «Святейшему и Вселенскому патриарху о δείνα - многая лета», с присоединением хвалебных эпитетов.⁵¹⁸ Но самой характерной особенностью обряда этого времени было вручение царем жезла патриарху с произнесением традиционной формулы. Дело в том, что в начале нашей эпохи жезл вручался Византийскому патриарху Ираклийским митрополитом, которому всегда принадлежало и право хиротонисать его, а потом обряд вручения жезла был перенесен из храма в царский дворец и вошел в состав придворной церемонии πρόβλησις'a, совершаемой василевсом. Такая практика сохранилась до конца существования Византии и даже пережила ее. Является вопрос, когда именно в состав патриаршего πρόβλησις'a привзошла эта церемония и какой смысл она имела? Обращаясь к историческим источникам, мы самое первое и раннее об этом известие находим у историка Никифора Григоры, который, описывая избрание патриарха Григория II Кипрского (1283 г.), говорит и следующее: «После выборов и необходимых свидетельств (Григорий) был возведен (προεβλήθη) царем (Андроником Старшим) и, по установившемуся с давнего времени обычаю (κατά το πάλαι κράτησαν έθος), получил с царского трона от руки царя пастырский жезл».⁵¹⁹ Другое известие находим у историка Георгия Пахимера, который, сообщая об избрании патриарха Иоанна XII Созопольского (1294 г.), пишет: «По обыкновению (ώς εϊθιστο) он, получив от царя пастырский жезл, был почтен и дивамвулом (διβαμβούλφ)».⁵²⁰ Таким образом, по мнению этих историков, вручение царем жезла патриарху было в их время обычаем, издавна получившим свое начало. Неопределенность выражения Григоры и отсутствие других исторических сведений лишают возможности с точностью определить terminus a quo этого обычая. Однако, имея в виду, что обряд вручения жезла совсем не упоминается в πρόβλησις'e по описанию Придворного Устава, окончательное редактирование которого относится к первой четверти XI в., а с другой стороны, относя «давность (το πάλαι)» Григоры minimum на сто лет назад, можно полагать, что этот обряд вошел в византийскую практику в XII в. Близкая его аналогия с западной инвеститурой приводит к мысли, что в Византию этот обычай был перенесен с Запада в эпоху крестовых походов, когда римские папы вели из-за инвеституры страстную и упорную борьбу с государями Западной Европы. Возможно и предположить, что византийские василевсы усвоили этот обычай по антагонизму к римским папам, властолюбивые притязания которых по отношению к греческому Востоку сохраняли полную свою силу и реальность в течение и XII в. Но, допуская в византийском πρόβλησις'a репродукцию западного образца, необходимо вместе с тем и признать, что на новой почве старый обряд получил совершенно своеобразное применение и свой особый смысл. Прежде всего заслуживают внимания традиционные формулы πρόβλησις^, с произношением которых византийские василевсы вручали патриархам жезл. При небольшом различии в редакционном отношении все формулы являются тождественными по своему содержанию, которое весьма ясно свидетельствует, что василевсы возводили патриархов не силой своей императорской власти и не по усмотрению своего царства, но по внушению Божественной благодати, от которой проистекает и самое царство (Придворный Устав), а лучше - по вдохновению и руководству Пресвятой Троицы, Которая даровала им царство (Кодин, Франдзий) и царскую власть (Евхологий XV в.). Значит, василевс как помазанник Божий и наместник Бога на земле в акте πρόβλησις'a патриарха служил лишь орудием Божественного промышления и органом Божественной благодати, проявлял свою личную инициативу и выражал принадлежавшую ему власть лишь постольку, поскольку он получил на это полномочия от Пресвятой Троицы. Поэтому василевс только производил - προβάλλεται (Придворный Устав, Кодин) патриарха в его звание, или определял посредством вручения (προχειρίζεται) жезла (Франдзий, Евхологий), поскольку патриарх был и государственным сановником. По воззрению василевса, представший перед ним патриарх был благоговейнейшим - ευλαβέστατος (Придворный Устав), являлся в его глазах святителем (άγιωσύνη - Евхологий). Наконец, следует отметить и различие в заключительных словах формул, которые говорят или о «патриархе Константинополя» (Придворный Устав, Евхологий), или об «архиепископе Константинополя, нового Рима, и Вселенском патриархе» (Кодин), или, наконец, о «патриархе нового Рима» (Франдзий). Но делать отсюда какие-либо выводы не представляется оснований. Затем, вручение царем жезла патриарху предварялось, по сообщению Франдзия, особым молитвословием, во время которого нареченный патриарх стоял в мантии с источниками, которую предварительно получал в дар от царя, и в церковном энколпии того же происхождения, если был в епископском сане (Симеон Солунский); к царю нареченного патриарха подводили - «первотронный» митрополит Кесарийский и митрополит Ираклийский, от которого в древности зависела в каноническом отношении византийская епископия, - причем будущий патриарх совершал перед всеми три метании (Франдзий): все это указывает на то, что обряд πρόβλησις'a постепенно стал терять значение исключительно гражданской церемонии и мало-помалу приобретал церковный характер. О церковно-религиозном значении этого обряда свидетельствует и то, что царь, вручив патриарху жезл, снимал с себя корону, принимал от него благословение и целовал руку, а за царем то же самое делали и все присутствовавшие на торжестве. Наконец, и заключительный акт этого обряда стал в XV в. совершаться в храме Св. Софии, где патриарх совершал благодарственное молебствие (Симеон Солунский). Что касается вообще права вручения жезла (ή ράβδος, το δικανίκιον - намек на судебные права патриарха, на власть вязать и решать), то в византийскую эпоху оно принадлежало и императору как защитнику Церкви и покровителю, который широко и пользовался этим правом, раздавая жезлы не только епископам, но и архимандритам, игуменам больших монастырей, протосинкеллам и другим должностным лицам.⁵²¹ В этом праве василевса и в фактическом его осуществлении не было ничего похожего на западно-европейскую инвеституру.⁵²² Какой именно смысл имел в Византии весь обряд πρόβλησις'a патриарха царем и вручения ему жезла, - это прекрасно объяснил знаменитый византийский экзегет Симеон Солунский. «После наречения и прежде хиротонии или интронизации, - пишет он, - бывает некоторое особое действие, которое называется "πρόβλησις". Это есть исповедание царя собственными устами и почтение к Церкви (в доказательство того), что он любит избранного ею, назначенного и согласившегося пасти Церковь и что во Святой Троице, даровавшей ему царство, и сам он почитает его архиепископом Константинополя, нового Рима, и Вселенским патриархом. Конечно, совсем не он поставляет его, ничего и не дает ему, но лишь соглашается и подчиняется факту. А что действительно царь не дает, но скорее - получает и является как бы слугой (υπηρέτης) в делах Церкви, видно из того, что он, вручив нареченному собственной рукой священный жезл, подходит и склоняет перед ним голову и, по обыкновению, открыв ее, принимает благословение и целует руку нареченного. Далее, что царь сам ничего не дает, но своим действием только выражает любовь к делам Церкви и исполняет их, - это еще очевиднее из того, что πρόβλησις бывает и в том случае, если нареченный патриарх есть архиерей и не имеет нужды ни в каком архиерейском действии для своей хиротонии. И все это происходит по той причине, что царь чтит Церковь, но не господствует над ней. Как слуга и страж Церкви царь и дарит нареченному патриарху мантию с источниками и церковный энколпий. Посему же своей рукой, ради чести и большей преданности, он дает ему и жезл как более почетный дар и символ пастырской власти и всем показывает, что и он чтит того пастыря, которого избрал Бог. А чтобы засвидетельствовать это яснее, он повелевает убрать различными украшениями коня, на которого и садится нареченный патриарх. И вот царский комит, взамен самого царя, держит под уздцы коня, на котором патриарх и едет через весь царский двор и по главной улице до самой патриархии. А если есть у царя сын, то и он сопровождает на коне, а равно весь синклит. Значит, так называемый πρόβλησις совершается ради чести Церкви, а эта честь относится и ко Христу».⁵²³

Таким образом, с точки зрения Симеона Солунского, не имеет смысла и фактического оправдания то воззрение, будто бы византийский патриарх получал власть из рук царя.⁵²⁴ По другому объяснению этого византийского литургиста-экзегета, такое воззрение является легкомысленным новшеством, внушенным завистью и злобой.⁵²⁵ Нельзя согласиться и с оценкой πρόβλησις'a у Кодина, который считает его равным первому, или малому, архиерейскому запечатлению (πρώτη ή μικρά σφραγίς),⁵²⁶ - так как между этими двумя актами (церковным обрядом и гражданской церемонией) существовало принципиальное различие. К тому же, если верить историку Георгию Франдзию, в последние времена существования Византии πρόβλησις совершался после хиротонии новоизбранного патриарха,⁵²⁷ а в такой последовательности этот обряд как предварительное запечатление или извещение терял свой raison d'etre. И относительно Геннадия Схолария, первого патриарха турецкой эпохи, с достоверностью можно сказать, что вручение ему султаном Магометом II жезла, по подражанию византийским василевсам, состоялось уже после хиротонии этого патриарха.⁵²⁸

Обращаясь к историческим источникам, мы находим здесь немало фактических свидетельств в пользу совершения πρόβλησις'a в течение всей нашей эпохи. Об этом именно обряде говорят византийские историки всякий раз, когда об избрании того или другого патриарха употребляют выражения - προεβλήθη, προβάλλεται, εγχειρίζεται, προχειρίζεται, προκεχείριστο, προεχειρίσθη и т. п., указывая ими или на акт возведения и производства, или на вручение жезла. Такие именно термины встречаются у историков относительно патриархов - Полиевкта, Василия Скамандрина, Антония III Студита, Николая Хрисоверга, Сисиния и мн. др.⁵²⁹ Затем, о патриархе Германе III (1267 г.) сообщается, что он был объявлен (επικηρύσσεται) патриархом в день Святого Духа, по состоявшемуся предварительно общему об этом извещению.⁵³⁰ Его преемника Иосифа царь Михаил Палеолог возвел (προβάλλεται) в патриарха 28 декабря 1267 г.⁵³¹ Иоанн Векк тем же царем был возведен (προβέβληται) 26 мая 1275 г., в праздник святых никейских отцов.⁵³² И патриарх Григорий II Кипрский занял престол после совершения обряда производства (προεβλήθη), со вручением ему Андроником Старшим жезла (1283 г.).⁵³³ Возведение патриарха Афанасия I было совершено (14 окт. 1289 г.) императором Андроником II в триклине Юстиниановом - по установившемуся чину и как должно, с большой пышностью (μεγαλοπρεπώς). Но, вопреки обычаю, этот строгий аскет после церемонии отправился в храм Св. Софии пешком (πεζή), отказавшись сесть на богато убранного царского коня, и этим привел всех в изумление.⁵³⁴ В описании возведения Иоанна Созопольского (1294 г.) историком отмечаются происходившие на торжестве славословия в честь патриарха (εύφημουμένου του προβληθέντος),⁵³⁵ которые предписывались и церемониалом. И Филофей занял патриарший престол (1354 г.) по совершении царского производства (πατριάρχης άπεδείκνυτο).⁵³⁶ Любопытно отметить и факт пожалования жезла патриарху Геннадию султаном Магометом II. Предварительно султан осведомился у клириков, что обыкновенно делали для новоизбранных патриархов ромейские василевсы. И вот в один день Геннадий был приглашен во дворец на обед и для беседы с султаном, который и принял его с великой честью, много разговаривал с ним и обещал дать всякого рода привилегии. Когда же для патриарха наступило время уходить из дворца, то султан, встав, дал ему в дар (δέδωκεν αύτω δώρον) серебряный вызолоченный жезл большой ценности, а также - денег, причем сказал: «Патриаршествуй в счастии и пользуйся расположением нашим во всем, чего желаешь, имея все прономии, как и предшествующие патриархи; возьми храм Свв. апостолов для твоей резиденции». Потом, сойдя с патриархом во двор, султан посадил его на приготовленного коня и приказал, чтобы все архонты царского двора сопровождали его до патриархии. Геннадий на коне и отправился к храму Свв. апостолов, причем одни из архонтов следовали впереди его, другие же - позади.⁵³⁷ Таким образом, Геннадий Схоларий имел у Магомета II обыкновенную аудиенцию, которую никак нельзя отождествлять с византийским обрядом πρόβλησις'a. Эта аудиенция состоялась после хиротонии Геннадия - жезл был дан ему в качестве царского дара по простому подражанию византийской практике и, конечно, без произнесения традиционной византийской формулы.⁵³⁸ Насколько неустойчива была и такая случайная форма старого обряда, видно из того, что преемники Геннадия - патриархи Исидор, Иоасаф и Марк уже не получали от султана жезла и в качестве подарка, а о патриархе Нифонте II (1486 г.) положительно известно, что пастырский жезл был ему вручен митрополитом Ираклийским,⁵³⁹ которому это право принадлежало и в древности. Вновь восстановленная практика в точности соблюдалась и в последующее время.

|< в начало	<< назад	к содержанию	вперед >>	в конец >|