| |< в начало | << назад | к содержанию | вперед >> | в конец >| | |||
 |
|||||||
Греческое православие под властью ислама
Идея объединения с латинянами была вновь возрождена в то время, когда турки осаждали Константинополь, - как последняя попытка, предпринимаемая в отчаянии; однако это был всего лишь официальный жест, не получивший поддержки со стороны монахов или знати. В этой связи всегда цитируют слова, сказанные императорским сановником Лукой Нотарасом: «Лучше увидеть возвышающийся над нашим городом турецкий тюрбан, чем латинскую митру!»199. Город пал 29 мая 1453 года.
В 1456 году подобная же участь постигла Афины, и Парфенон, так же, как и Святая София в Константинополе, из церкви превратился в мечеть. Османская империя - от имени Османа (1326) - постепенно покорила весь христианский Восток, за исключением Российской империи.
Заботясь о сохранении административной автономии христиан и не желая допустить их объединения с латинянами, султан разрешил интронизацию Георгия Схолария в качестве Вселенского Патриарха под именем Геннадия II, который всегда был непреклонным противником Флорентийской унии, хотя и считался знатоком учения св.Фомы Аквинского. Таким образом, под его юрисдикцией объединились все христиане Османской империи независимо от языка, национальности и даже веры. Как христианский халиф или, точнее, «этнарх» Патриарх пользовался значительными привилегиями и большей властью, нежели в Византийской империи. Позднее ему пришлось поделить свою юрисдикцию с армянским Патриархом Константинополя, который взял под свой омофор монофизитов и несториан.
Выборы патриарха сопровождались значительными вливаниями в казну османских оккупантов. Это создавало атмосферу, благоприятную для коррупции и политических маневров, которые втягивали православную иерархию в придворные интриги Высокой Порты.
Геннадий II официально аннулировал Флорентийскую унию в 1454 году, но тридцать лет спустя совместно с тремя другими восточными патриархами опубликовал богослужебный чин принятия латинян в православие, которое совершалось посредством одной лишь конфирмации (миропомазания). Таким образом, повторное крещение латинян не требовалось вплоть до Константинопольского синода 1755 года, и на греческих островах, остававшихся под властью Венеции, до этого же времени практиковался интеркоммунион - причащение католиков в православных церквах и наоборот.
В XVI и XVII веках православная иерархия вынуждена была вырабатывать свое отношение к новым богословским движениям на Западе, которым она противостояла, несмотря на свою относительную обособленность. Послы великих держав в Константинополе иногда принимали эстафету и становились усердными посредниками.
В конце XVI века Патриарх Иеремия Транос (†1597) получал разного рода запросы с Запада. В 1572 году тюбингенские теологи послали ему в переводе на греческий язык текст Аугсбургского Исповедания - своеобразной хартии лютеранства, - испрашивая его мнения200. Они получили ответ: письмо было учтиво по тону, но в нем содержалась чрезвычайно суровая оценка того богословия, которое было предложено Патриарху для рассмотрения. В 1582 году Папа Григорий XIII представил Патриарху свой проект реформы календаря. Иеремия сделал несколько возражений и начал переговоры с другими восточными патриархами, что, однако, не привело к общему принятию григорианского календаря. Известно, что некоторые Восточные Церкви в вопросе перехода на единый календарь сталкиваются со многими проблемами.
В первые годы XVII века Вселенский Патриархат обосновывается в константинопольском квартале Фанар, где он располагается до сего дня. Чуть позже на патриарший престол Александрии (1602), а затем Константинополя (1620) был избран Кирилл Лукарис. Это была довольно странная личность: образованный, умный, прекрасно владеющий латынью, Лукарис пытается увлечь греческое православие на весьма необычный путь.
В Александрии, традиционно более близкой к Риму, он действительно был увлечен католичеством, о чем свидетельствует его письмо от 28 октября 1608 года к Папе Павлу V, в котором выражается недвусмысленная приверженность «вселенскому пастырю». Однако к 1612 году он уже изменился: благодаря посредничеству голландского посла в Константинополе Корнелия Хага он познакомился с книгами реформистских богословов и вступил с ними в контакт. В 1629 году Лукарис издал в Женеве свое «Исповедание веры», в котором использовал основные идеи Кальвина, менее всего созвучные православной теологии: речь идет об отказе от синергизма, от Предания и почитания святых201. Этот текст, с энтузиазмом воспринятый протестантскими кругами в Англии, Голландии и в Женеве, был единодушно осужден Восточными Церквами. Сам Лукарис в 1638 году был низложен, осужден и, в конце концов, задушен по политическим мотивам. Вплоть до конца века поместные Соборы подтверждали свое отрицательное отношение к кальвинизму Лукариса, как бы желая отмыть православие от какого-либо подозрения в протестантизме.
В то же самое время в Киеве митрополит Петр Могила составил пространное исповедание веры в латинском стиле (1640). В Константинополе этот текст рассмотрели и исправили в соответствии с более православной точкой зрения, а затем одобрили в 1643 году. Патриарх Иерусалимский Досифей, подогреваемый желанием опровергнуть вероисповедание Лукариса и подстрекаемый послом французского короля в Константинополе, также составил исповедание веры, известное как «Деяния Иерусалимского Собора» (1672). Принципиальные моменты, отвергнутые Лукарисом, здесь были вновь подтверждены.
Послушная приказам османского правительства, когда дело касалось подавления более или менее активных проявлений независимости в Сербии и Болгарии, греческая Церковь ревностно противостояла проискам латинских миссионеров. Патриарх Хризант Нотарас около 1720 года жаловался на это Папе и жаловался на Папу другим Патриархам.
XVIII век явился эпохой возвращения к традиции исихазма благодаря распространению основных текстов, посвященных «умной молитве». Афонский монах Никодим Святогорец (†1809) и епископ Макарий Коринфский составили из этих текстов сборник, известный под названием «Филокалия» («Добротолюбие»), который был опубликован по-гречески в 1782 году в Венеции. Переведенный вначале на славянский (1793), а затем на русский язык (1877), этот сборник - подлинное сокровище восточной молитвенной практики - оказал огромное влияние на православие двух последних веков.
Однако в начале XIX века для Константинопольского Патриархата наступил период тяжелейших страданий, связанных с его неспособностью противиться тем стремлениям к национальной независимости, которые возникают в это время в пределах Оттоманской империи.
На протяжении XIX столетия Патриарх Константинопольский, вместе с Александрийским, Антиохийским и Иерусалимскими Патриархами, старается замалчивать утверждение папского примата на Западе. Совместное послание 1848 года, подписанное этими четырьмя патриархами и двадцатью девятью митрополитами, явилось репликой на уговоры нового Папы Пия IX вернуться к единству с Римом: «папизм» был отвергнут, а принципы православной экклезиологии вновь утверждены. То же самое повторилось позднее, когда Пий IX довольно неловким образом предложил восточным патриархам202 принять участие в работе I Ватиканского Собора. В том же духе Константинопольский Патриарх Анфим ответил на энциклику Папы Льва ХПI «Praeclara gratulationis», напомнив о несогласии православия с догматом о Непорочном Зачатии Девы Марии и с догматом о папской непогрешимости.
Все это сильно контрастирует с отношением Патриарха Афинагора к предложению Иоанна ХХIII православным Церквам (1962) прислать своих делегатов-наблюдателей на II Ватиканский Собор. Из-за целой серии недоразумений представители Константинопольского Патриархата не смогли присутствовать на Соборе во время двух первых периодов его работы, о чем было сообщено с глубоким сожалением. Диалог Афинагора и Павла VI углубил и поднял на никогда ранее не достигаемую в истории высоту отношений между епископами Рима и Константинополя. Диалог этот продолжался с преемником Афинагора Патриархом Димитрием I и достиг кульминационной точки 14 декабря 1975 года, когда произошло нечто экстраординарное: Папа Павел VI встал на колени перед представителем Патриарха митрополитом Мелитоном и поцеловал его ноги. В связи с этим историки вспомнили о требовании, которое выдвигал Папа Евгений IV в ноябре 1437 года во время приезда Патриарха Иосифа на Собор, созванный для принятия унии: Патриарх должен был поцеловать папе ногу, что оказалось неприемлемым. Димитрий I понял всю силу этого смирения и засвидетельствовал, что в этот день Папа превзошел папство: «Павел VI показал нам, чем может быть первый епископ христианского мира: силой примирения и единения Церкви и мира»203.
На I Ватиканском Соборе с самого начала присутствовали наблюдатели Московского патриархата, однако положение Русской Православной Церкви под властью коммунистического режима было очень тяжелым, так как Церковь подвергалась давлению со стороны воинствующего атеизма.