| |< в начало | << назад | к содержанию | вперед >> | в конец >| | |||
 |
|||||||
"ТОГДА СОБЛАЗН КРЕСТА ПРЕКРАТИЛСЯ БЫ"
Он, совершенно точно, в минуту бы прекратился, если бы ап. Павел, проповедуя крест Христов, принялся бы еще проповедовать и обязательность обрезания (Гал 5, 11). Такое, однако, ни в коем случае не должно было происходить. Если бы обрезание продолжало сохранять свое значение, - в понятие обрезания в апостольском тексте олицетворяет собой весь ветхозаветный закон, - тогда кресту Христову пришлось бы поделить свою ценность с ценностью ветхого Закона. Иными словами, если прибегнуть к выражению ап. Павла, в таком случае значимость Божественной благодати поделилась бы со значимостью человеческого деяния. Или если еще раз сказать иначе: в таком случае дело Христово, - а оно окончательно приносит благодать, - было бы не исполнением всего предшествующего обетования, а лишь очередным несовершенным шагом общего дела, которое, развертываясь по обетованию, еще когда-то будет приведено к своей полноте.
Следовательно, на кресте, на котором был распят Христос, имело место исполнение и поэтому снятие всего Закона. Оно-то и есть skandalon (соблазн), т.е. камень преткновения, побуждение к противоречию и возмущению, повод к спотыканию, ко греху. Как не возмутиться? Что же, все наши старания соответствовать требованиям Закона теперь, потеряли цену и, что возмутительнее всего, представляют собой фарисейское возмущение против Божественной благодати?! Вот почему крест, если его считать единственным источником всеохватной благодати Божией, является оскорблением ветхозаветного человека и всех его религиозных усилий. Именно в этом заключен соблазн. Разве Союз-Завет не обязывает обе стороны? Нет сомнения, основание Завету положено Самим Богом, так что Завет - дело Его милости, но Завет предполагает в человеке готовность соответствовать, иначе ни о каком Союзе нельзя говорить. И вот теперь нам говорят, что Союз-Завет в конечном итоге все-таки является односторонним, потому что Бог Един творит дела. Ап. Павел при этом ссылается на веру праотца Авраама, но если бы его веры было достаточно для праведности, то для чего Бог дал ему еще и заповедь обрезания (Рим гл. 4)? Не для того же, скажем, чтобы "умножался грех" (Рим 5, 20)? Разве иначе был бы Закон "святым и праведным и добрым" (Рим 7, 12)?
Этот соблазн, согласно ап. Павлу, никогда не устареет и не потеряет силы. Он, напротив, даже должен всегда сохранять свою свежесть и провокационность, хотя бы потому, что Церковь соблазн этот не просто проповедует, но и реализует в своей внешней, мирской оболочке и в своей судьбе. Жизнь ап. Павла, исполненная преследований, есть тому доказательство. "Если я и теперь проповедовал бы обрезание, за что бы гнали меня?" (Гал 5, 11). В том, что апостола гонят, как раз и виден соблазн креста. Соблазн этот распространяется на Церковь как на целое. Она демонстрирует непреходящую актуальность в общине аксиомы "Крест Христов не может быть упразднен". "Ибо слово о кресте для погибающих юродство есть, а для нас, спасаемых, - сила Божия... Посмотрите, братия, кто вы, призванные!.. Бог избрал немудрое мира, чтобы посрамить мудрых... И незнатное мира и уничиженное избрал Бог, чтобы упразднить значащее" (1 Кор 1, 17 и сл.; 2, 5 и слл.). Итак, ап. Павел и церковная община должны были актуализировать соблазн. Но действительно ли лишается силы Ветхий Завет? Превратилась ли в односторонность, благодаря распятию, былая двусторонность установленного Богом Завета-Союза?
Разве Человек Иисус Христос, "Слуга Божий" и "Сын Человеческий", пожертвовавший Собой по воле Божией к Завету, не есть как раз исполнение двустороннего Союза? Не есть ли Его безупречное послушание - в воплощении, в жизни и в страданиях - еще одна причина, чтобы Божественная воля к Союзу, всегда бывшая чистой благодатью, теперь окончательно укрепилась в мире? И не представляет ли собой единение Христа с Его Церковью, которая есть "тело" Христово, постоянная актуализация соблазна благодати? Ибо ап. Павел похваляется не своими деяниями по Закону, а, как он говорит, - "буду хвалиться своими немощами, чтобы обитала во мне сила Христова. Посему я благодушествую в немощах, в обидах, в нуждах, в гонениях, в притеснениях за Христа, ибо когда я немощен, тогда силен" (2 Кор 12, 9 и сл.). Исходя из сказанного, мы и можем понять, почему как апостол, так и каждый христианин - это "сотрудники Христа", причем таким соблазнительным для мира парадоксальным образом, когда человек в полнейшей само-отдаче делу Божию "теряет свою душу" и именно поэтому "обретает" ее. Теряется само-волие, но обретается личность во Боге. Именно такова двусторонность "нового и вечного Завета".