| |< в начало | << назад | к содержанию | вперед >> | в конец >| | |||
 |
|||||||
ГЛАВА 3
В чем заключается сила молитвы, о блаженном Иерофее, о благоговении и о богословском сочинении
1. Сначала рассмотрим, пожалуй, всесовершенное изъяснительное благонаименование всех Божиих исхождений, призвав благоначаль ную и сверхблагую Троицу, проясняющую все Свои в высшей степе ни благие промыслы. Ибо первым делом к Ней, как к Благоначалию, подобает нам молитвами возводить себя и по мере приближения к Ней просвещаться всеблагими дарованиями, окружающими Ее. Она присутствует ведь вовне, но не все присутствует в Ней. И, когда мы призываем Ее всечистыми молитвами, незамутненным умом, привер женностью к Божественному соединению, тогда и мы в Ней присут ствуем. Ибо Она пребывает не в каком-либо месте, чтобы в чем-то отсутствовать или переходить от одних вещей к другим. Но и ска зать, что Она пребывает во всем сущем, недостаточно, чтобы выра зить Ее все превышающую и все объемлющую беспредельность.
Устремим же себя молитвами, чтобы взойти в высочайшую высь к Божественным и благим лучам, как бы постоянно перехватывая руками ярко светящуюся, свисающую с неба и достигающую досюда цепь и думая, что мы притягиваем к себе ее, на деле же не ее, пребывающую и вверху и внизу, стягивая вниз, но поднимая к высочайшим сияниям многосветлых лучей себя. Или, как бы находясь в корабле, схватившись за канаты, прикрепленные к некоей скале и протянутые нам, чтобы мы причалили, мы бы притягивали к себе не скалу, а на деле самих себя и корабль - к скале. Как и, напротив, если бы кто-то находящийся в корабле оттолкнул лежащий на берегу камень, он ничего не причинил бы неподвижному камню, но себя самого удалил бы от него и, чем силь нее толкнул бы его, тем сильнее оттолкнул бы от него себя. Почему и подобает всякое дело, а особенно богословие, начинать молитвой - не для того, чтобы вездесущую и нигде не сущую Силу привлечь к себе, но чтобы Ей вручить и с Ней соединить самих себя.
2. Вероятно, и то заслуживает оправдания, что, хотя наш славный учитель Иерофей составил замечательные «Первоосновы богословия», мы, считая, что их недостаточно, написали другие богословские сочине ния, в том числе и это. Если бы он посчитал достойным рассмотреть по порядку все богословские вопросы и раскрыл, давая небольшие поясне ния, все основы богословия, мы не дошли бы до такого безумия или невежественности, чтобы стараться либо еще более наглядно, чем он, и еще более Божественно трактовать богословские темы, либо второй раз впустую говорить то же самое, суесловя, а кроме того, обижая учителя и друга, следом за Божественным Павлом научившего нас своими словами основам богословия, присваивая себе его знаменитейшую теорию и объяс нение. Но, поскольку этот руководитель старчески изложил нам воисти ну Божественное в общих пределах, в едином объемля многое, как бы повелевая нам и нашим учителям новообращенных душ раскрыть и раз делить нашей умеренной речью краткие, обобщенные и емкие слова, зак лючающие умнейшую силу этого мужа, и ты сам многократно к этому нас побуждал, а затем и эту книгу прислал нам как превосходную, потому и мы считаем его учителем совершенных старческих мыслей, а то, что он, превзойдя многих, написал, - речениями, следующими сразу после тех, которые были возвещены Богом, и мы людям нашего времени по мере наших сил Божественное передадим. Ведь если «твердая пища - пища совершенных», то какого же требует совершенства угощать ею других?
Правильно и то сказанное нами, что самоочевидное созерцание ум ственных речений и их обобщенное изложение требуют старческой силы, а понимание и изучение смысла употребленных для этого слов - дело менее освященных и священных.
Однако было соблюдено нами весьма прилежно также - никогда не касаться того, что было до полной ясности разобрано самим Божествен ным наставником, чтобы не повторять его, разъясняя разъясненные им Речения.
После того как самими боговдохновенными нашими святителями (когда и мы, как ты знаешь, и ты сам, и многие из наших священных братьев сошлись для созерцания живоначального и богоприимного тела, и там же были брат Божий Иаков и Петр, главный и старейший вождь богословов, и затем после созерцания все святители решили воспеть, как кто может, бесконечно сильную благость богоначальной немощи, он, как ты знаешь, победил среди богословов всех посвященных в таинства веры, придя в полное исступление, совершенно выйдя из себя, переживая приобщение к воспеваемому на основании всего того, что было услышано, увидено, узнано и не узнано) он был оценен как боговдохновенный и Божествен ный гимнослов, что я могу сказать тебе о богословски воспетом там? Ведь если моя память мне не изменяет, я многократно знакомился, слыша от тебя, с некоторыми частями этих вдохновенных песнопений. Такова твоя ревность выискивать Божественное не мимоходом.
3. Но давай оставим упомянутое тайное как для толпы неизреченное, тебе же известное. А когда ему надо было общаться с толпой непосвящен ных и кого только возможно привести к нашему священному знанию, насколько превосходил он многих священных учителей и затрачиваемым временем, и чистотой ума, и точностью доказательств, и прочим священнос ловием, так что мы никогда не решались смотреть прямо на столь великое солнце. Ибо мы настолько были сосредоточены чувствами и умом на самих себе, что ни разумения смысла Божественного не могли вместить, ни ска занного о богопознании ни выговорить, ни произнести. Далеко уступая ему, мы испытываем недостаток в знании богословской истины Божественных мужей, ибо избыток благочестия привел нас именно к полной невозможно сти слушать и говорить что-либо о Божественном любомудрии помимо того, что мы восприняли умом; так что не подобает пренебрегать восприня тым нами знанием Божественного. И в этом нас убедили не только при родные стремления ума, всегда вожделенно добивающиеся возможного созерцания сверхъестественного, но и сам наилучший распорядок Божествен ных законов, отвращающий нас от исследования того, что выше нас, как незаслуженного и как недосягаемого, а все, что нам позволительно и даро вано, повелевающий старательно разузнать и благовидно передать другим.
Этому подчиняясь, не отказываясь и не уклоняясь от допустимого исследования Божественного, а также не терпя, чтобы остались без помощи те, кто не имеет сил для лучших из наших созерцаний, мы сочли своим долгом писать, ничего нового привносить не осмеливаясь, но более подробными и отдельными исследованиями каждого вопро са разбирая и проясняя обобщенно сказанное истинным Иерофеем (букв. «Святобогом» или «Священником Божиим»).
ГЛАВА 4
Об именах «Добро», «Свет», «Красота», «Любовь», «Экстаз», «Рвение», о том, что зла не существует, что оно не от Сущего и не в числе сущих
1. Ну хорошо, перейдем теперь в нашей речи уже к тому самому благоименованию, которое богословы решительным образом выделяют из всех других, применяемых к сверхбожественной Божественности, называя Благостью, как мне кажется, само Богоначальное бытие, имея при этом в виду, что для Добра существовать - как для Добра по суще ству - означает распространять благость во все сущее. Ибо, как солнце в нашем мире, не рассуждая, не выбирая, но просто существуя, освещает все, что по своим свойствам способно воспринимать его свет, так и пре восходящее солнце Добро, своего рода запредельный, пребывающий выше своего неясного отпечатка архетип, в силу лишь собственного существо вания сообщает соразмерно всему сущему лучи всецелой Благости.
Благодаря им возникли все умопостигаемые и разумеющие сущности, силы и энергии; благодаря им они существуют и имеют неиссякающую и неумаляемую жизнь, свободные от всякого тления, смерти, материи и рождения, пребывающие выше непостоянства, текучести и так или иначе происходящего изменения. Поскольку они бестелесны и невещественны, они воспринимаются разумом, а поскольку они суть разумы, они сверх мирно разумеют и подобающим образом просвещают логосы сущего и далее к родственному свое переправляют. И обитель они имеют от Бла гости, и пребывалище их оттуда же, и связь, и охрана, и средоточие благ; Ее желая, они имеют и бытие, и счастье; по возможности Ей уподобляясь, они благовидны и, общаясь с теми, кто ниже их, они, как учит Божествен ный закон, распространяют на тех получаемые от Добра дары.
2. Оттуда - их надмирные чины; их единство друг с другом; вме щение их друг в друга; неслиянные разделения; их силы, возводящие к высшим тех, кто ниже их; заботы старейших о следующих за ними; охрана каждой из них своей собственной силы и постоянное сообраще ние их вокруг самих себя; их тождественность и крайность в стремле нии к Добру; и прочее, о чем сказано нами в книге «Об ангельских свойствах и чинах».
А также то, что относится к небесной иерархии: подобающие анге лам очищения, сверхмирные световождения и исполнения всего ангель ского совершенства происходят от всепричинной и источающей все Благости, от Которой и дарованы им и благовидность, и возможность проявлять в себе скрытую благость, и быть ангелами как возвестителя ми Божественного молчания и как бы сияющими светами, изъяснитель но исходящими от Пребывающего в заповедном святилище.
А под этими священными и святыми умами благодаря сверхблагой Благости существуют также души со свойственным им добром, как-то: способность быть разумными, иметь само бытие в виде нетленной сущно стной жизни, а притом и возможность, устремляясь к жизни ангелов, с их, как добрых наставников, помощью быть возводимыми к Благому Нача лу всех благ, и соответственно своему достоинству делаться причастни ками изливающихся оттуда осияний, и по мере сил причащаться благо видным дарованиям; и прочее, что перечислено нами в книге «О душе».
А также - если только нужно о них говорить - те, что относятся к душам бессловесным, или животным: и рассекающие воздух, и ходящие по земле, и закапывающиеся в землю, и чей удел жить в воде или амфибиями, и живущие сокрытыми и погребенными под землей, и про ще сказать - все, кто имеет чувственную душу или жизнь, - и они все одушевлены и оживлены благодаря Добру. От Добра и растения все имеют жизнь, связанную с питанием и движением. И все то, что бездуш но и безжизненно, представляет собой сущность благодаря Добру и благодаря Ему удостоилось свойства быть сущностью.
3. Если же Добро существует выше всего сущего, как это и есть на самом деле, то Оно и безвидному придает вид. И в Нем одном бессущностность есть чрезмерность сущности, безжизненность - превысочайшая жизнь, безумие - превысочайшая премудрость и все прочее, что в Добре связано с избыточествующим приданием вида безвидному. И, если так позволительно сказать, к Добру, превышающему все сущее, стремится и само не сущее, добиваясь и само каким-то образом быть в поистине - по отъятии. всего - сверхсущественном Добре.
4. Но вот что от нас, между прочим, ускользнув, убежало, - что Добро - Причина и небесных начал и пределов, и этого невозрастающего, неубывающего и всецело неизменного плавного течения, и бесшумных, если так можно сказать, движений все превосходящего величием небесного шествия и звездных чинов, и благолепий, и светов, и водружений и многообразного сквозного прохождения некоторых подвижных звезд; периодического обращения из одних и тех же мест в те же самые двух светил, называемых в Речениях великими, в соответствии с которыми ограничиваемые наши дни, и ночи, и отмеряемые месяцы, и годы размежевывают, исчисляют, определяют и связывают круговое движение времени и в нем пребывающих.
А что можно сказать о солнечном свечении самом по себе? Это ведь свет, исходящий от Добра, и образ Благости. Потому и воспевает ся Добро именами света, что Оно проявляется в нем как оригинал в образе. Ведь подобно тому, как Благость запредельной для всего Бо жественности доходит от высочайших и старейших существ до ни жайших, и притом остается превыше всего, так что ни высшим не достичь Ее превосходства, ни низшим не выйти из сферы достижимо го Ею, а также просвещает все, имеющее силы, и созидает, и оживляет, и удерживает, и совершенствует, и пребывает и мерой сущего, и веком, и числом, и порядком, и совокупностью, и причиной, и целью, - точно так же и проявляющий Божественную благость образ, это великое всеосвещающее вечносветлое солнце, ничтожный отзвук Добра, и про свещает все способное быть ему причастным, и имеет избыточный свет, распространяя по всему видимому космосу во все стороны сияние своих лучей. И если что-нибудь ему непричастно, то это не от слабости или ограниченности распространяемого им света, но от не способности принять свет тех, кто не стремится быть его причастни ком. Несомненно, многих таковых минуя, лучи освещают находящихся позади них, и нет ничего из видимого, чего бы оно - при чрезмерном количестве своего сияния - не достигало.
Оно содействует также и рождению чувственных тел, подвигает их к жизни, питает их, растит, совершенствует, очищает и обновляет. И свет есть мера и число часов, дней и всего нашего времени. Ведь именно этим светом, хотя тогда еще бесформенным, по словам Божественного , Моисея, разграничивалась первая триада наших дней (см. Быт. 1, 3-13). Подобным образом и Благость все к Себе привлекает, как Начало собирания всех рассеянных, как начальная и объединяющая Божествен ность, к Которой все стремятся как к Началу, Связи и Завершению.
И, как говорят Речения, именно из Добра все возникло и существует, будучи выведено из совершенной Причины, и именно в Нем все созда лось и было хранимо и содержимо как бы во всеобъемлющей глубине, и в Него все возвращается как в свой для каждого предел, куда все стремится: умственное и словесное - сознательно, чувственное - чув ственно, непричастное же чувствам - врожденным инстинктом со хранения жизни, а неживое и лишь существующее - только необхо димостью причаствовать к единому осуществленному.
Согласно тому же смыслу ясного образа, свет собирает и обращает к себе все зрящее, движущееся, освещаемое, согреваемое - все, что со держится под его сиянием. Потому оно и солнце, что все совокупляет и собирает рассеянное. И все чувственное в нем нуждается, стремясь или видеть, или двигаться, или быть освещаемым и согреваемым и вообще пребывать в свете.
Я, однако же, не следую мнению древности, что солнце - это бог и создатель всей этой твари, которому принадлежит управление видимым миром, но говорю, что «невидимое» Божие «от создания мира через рассматривание творений видимо, вечная Его сила и Божественность» (ср. : Рим. 1, 20).
5. Но об этом сказано в «Символическом богословии». Ныне же нам надо воспеть и назвать умозрительные светоименования Добра, потому что Добрый называется умственным Светом, ибо всякий сверх небесный ум преисполнен умственного Света, и в то же время Он отгоняет от всех, в чьи души проникает, всякое неведение и обман, и всем им передает священный свет, и очищает их умственные очи от окружающей их мглы неведения, оживляет и отверзает их, многой тяже стью тьмы смеженные, и дает им видеть сначала неяркие лучи, а вку сившим света и стремящимся к большему потом показывает Себя больше и начинает сиять им с избытком «за то, что возлюбили много» (ср. : Лк. 7, 47), и постоянно возвышает их к Себе соответственно их способности взирать наверх.
6. Итак, умственным Светом называется превосходящее всякий свет Добро, как источающее свет сияние и воскипающее светоизлияние; все надмирные, около мира и в мире пребывающие умы от своей полноты
. просвещающее; все их мыслительные силы обновляющее; всех, собою охватывая, объемлющее; все своим превосходством превосходящее; как изначальный свет и сверх-свет в себе сосредоточившее, сверхимеющее и предимеющее господство решительно над всякой светящей силой; все умственное и разумное собирающее и сочетающее. Ибо так же, как неведение есть нечто разделяющее заблуждающихся, явление умствен ного света есть нечто собирающее освещаемых, объединяющее, совер шенствующее и обращающее их к Воистину Сущему, отвращая от мно гих мнений, и различные точки зрения, или, точнее сказать, представле ния, собирая к единому истинному, чистому, единовидному знанию, на полняя единым соединяющим Светом.
7. Это Добро воспевается священными богословами и как Прекрасное, и как Красота, и как Любовь, и как Возлюбленное, и другими, какие только есть, благолепными применяемыми к Богу наименованиями сообщающей красоту благодатной зрелости.
Прекрасное и Красота не должны различаться в Их все воедино собирающей Причине. Ибо, разделяя Их применительно ко всему суще му на причастие и причаствующее, прекрасным мы называем то, что причастно Красоте, а красотой - причастие к делающей красивым Причине всяческой красоты. Сверхсущественное же Прекрасное на зывается Красотой потому, что от Него сообщается собственное для каждого очарование всему сущему; и потому, что Оно - Причина благоустроения и изящества всего и наподобие света излучает всем Свои делающие красивыми преподания источаемого сияния; и потому что Оно всех к Себе привлекает (καλούν), отчего и называется красо той (κάλλος); и потому что Оно все во всем сводит в тождество. Прекрасно же Оно как всепрекрасное и как сверхпрекрасное, и вечно сущее одним и тем же образом и постоянно прекрасное; «не возникаю щее и не исчезающее; не возрастающее, не убывающее; не в чем-то одном прекрасное, а в чем-то другом безобразное; ни в одно время такое, а в другое время другое; ни по отношению к одному прекрасное, а по отношению к другому безобразное; ни здесь одно, а там другое; ни кому-то прекрасное, а кому-то не прекрасное» {Платон. Пир, 211 сл. ), но, как Само по Себе с Самим Собой единовидное, вечно пребываю щее прекрасным; и как преизбыточно и заранее в Себе имеющее источаемое Им очарование всего прекрасного.
Ведь в простой сверхъестественной природе всяческой красоты вся кое очарование и все прекрасное единовидно предсуществует как в причине. Из этого Прекрасного всему сущему дано быть прекрасным в соответствии с собственным логосом; и благодаря Прекрасному проис ходит сочетание, любовь и общение всех; и все объединяется Прекрас ным; и Прекрасное есть Начало всего, как творческая Причина, все в целом и движущая, и соединяющая любовью к собственному очарова нию; Оно и Предел всего, и Возлюбленное - как доводящая до совер шенства Причина, ибо ради Прекрасного все появляется; и Образец, ибо в согласии с Ним все разграничивается. Потому и тождественно Добру Прекрасное, что по всякому поводу все стремится к Прекрасному и Добру, и нет ничего такого в сущем, что не было бы причастно Пре красному и Добру.
Слово осмелится даже сказать, что и не сущее причастно Прекрасно му и Добру, ибо и оно - Прекрасное и Добро тогда, когда сверхсуще ственно - по отъятии всего - воспевается в Боге. Это единое Добро и Прекрасное единственно представляет собой Причину всего множе ства прекрасного и доброго. Из Него - все сущностные существова ния сущего, соединения и разделения, тождества и различия, подобия и неподобия, общности противоположностей, несмешиваемость объединен ного, Промысл высших, взаимосвязь равных, обращения низших, свои у всех защищающие их неподвижные обители и пребывалища, и также всех со всеми - с каждым особое - сообщение, приноровление и не смущаемое содружество; и согласованность целого; растворенность в целом; и неразрешимый союз сущего; неиссякаемое преемство возника ющего; все состояния покоя и движения, свойственные умам, душам, телам. Ибо покоем всех и движением является то, всякий покой и всякое движение превышающее, что внедряет каждого в его собствен ный логос и движет сообразно собственному движению.
8. Говорят, что Божественные умы движутся по окружности, когда их объединяют безначальные и бесконечные осияния Прекрасного и Добра; по прямой - когда выходят вовне для промысла о меньших, чтобы правильно все совершить; и по спирали - когда, промышляя о меньших, продолжают неотрывно пребывать в том же положении относительно Причины тождества Прекрасного и Добра, непрестанно двигаясь вокруг Нее по окружности.
9. Душе же свойственно, во-первых, круговое движение: ей дарована способность входить в себя извне и единовидно сообращать свои умственные силы как бы по некоему кругу, что придает ей устойчивость, отвращает от множества того, что вне ее, и сначала сосредоточивает в себе, а потом, по мере того как она становится единовидной, объединяет с единственно объединенными силами и таким образом приводит к прекрасному и Добру, Которое превыше всего сущего, едино, тожде ственно, безначально и бесконечно.
По спирали же душа движется, когда соответствующим ей образом ее озаряют Божественные знания - не умственно и объединяюще, но сло весно и изъяснительно, как бы смешанными и переходными энергиями.
А по прямой - когда, не входя в себя и не будучи движима объе диняющей разумностью (т. е. , как я сказал, по кругу), она выходит вовне к тому, что вокруг нее, и затем извне, как бы от множества неких разнообразных символов, возводится к простому и цельному созерцанию.
10. Причиной же, связью и целью таковых движений и трех видов где бы то ни было происходящего чувственного движения, а еще гораз до раньше - обителей, состояний покоя и оснований каждого из них является Прекрасное и Добро, превышающее всякий покой и движение. Поэтому всякое состояние покоя и движения - из Него, в Нем, в Него и ради Него. Ибо из Него и благодаря Ему происходят и сущность, к всяческая жизнь и ума, и душ; и ничтожность, равность и величие во всякой природе; все меры, соответствия сущего и гармонии, слияния, целостности и части; всякое единство и множество; соединения частей, единства всякого множества; совершенства целостностей; качество и количество; величина и необъятность; соединения и разделения; всякая беспредельность и всякий предел; все границы, порядки, чрезмерности, элементы, виды, всякая сущность, всякая сила, всякая энергия, всякое свойство, всякое чувство, всякое слово, всякое помышление, всякое при косновение, всякое знание, всякое единство. И, просто говоря, все сущее, возникая из Прекрасного и Добра, пребывая в Прекрасном и Добре, возвращается в Прекрасное и Добро.
И все, что существует и появляется, существует и появляется благо даря Прекрасному и Добру. Все взирает на Него, Им движется и содер жится. И ради Него, через Него и в Нем существуют всякое начало, являющееся образцом, совершающее, создающее, видовое, элементное, и вообще всякое начало, всякая связь, всякий предел. Скажу, обобщая: все сущее - из Прекрасного и Добра, и все не сущее - сверхсуще ственно в Прекрасном и Добре; и существует начало и предел все го - Сверхначальное и Сверхпредельное, ибо «из Него и благодаря Ему, в Нем, и в Него все» (ср. : Рим. 11, 36), как говорит Священное слово.
Для всех ведь Прекрасное и Добро желанно, вожделенно и воз любленно; благодаря Ему и ради Него худшие страстно любят луч ших, равные отзывчиво - равных им по чину, и лучшие промысли тельно - худших, и каждый из них основополагающим образом - себя; и все, желая Прекрасного и Добра, делают то и желают того, что они делают и чего они желают.
Слово Истины прямо скажет и то, что Сам, являющийся Причиной всего, по сверхмерной благости любит все, творит все, все совершен ствует, все сохраняет, все возвращает и является Сам божественной доброй Любовью к добру ради добра. Ибо сама добро творящая Лю бовь к сущему, с избытком предсуществуя в Добре, не позволила Себе бесплодно остаться в Самой Себе и подвигла Себя действовать для преизбыточного порождения всего.
11. И да не подумает кто-нибудь, что мы, вопреки Речениям, почитаем имя Любовь. Ведь в самом деле неразумно и глупо, мне кажется, обращать внимание на букву, а не на смысл речи. Это не свойственно людям, желающим уразуметь Божественное, но присуще лишь тем, кто воспринимает одни звуки, а их смысл в свои уши для восприятия извне не допускает и знать не желает, что такое-то выражение означает и как его можно прояснить с помощью других равнозначных и более выразительных выражений, - людям, пристрастным к бессмысленным знакам и буквам, непонятным слогам и словам, не доходящим до разума их душ, но лишь звучащим снаружи, в пространстве между губами и ушами. Как будто нельзя число четыре обозначать как дважды два, прямые линии - как линии без изгибов, родину - как отечество и что-нибудь другое - иначе, когда одно и то же может быть выражено различными словами. По правде говоря, подобает знать, что буквами, слогами, речью, знаками и словами мы пользуемся ради чувств. А когда наша душа движима умственными энергиями к умозрительному, то вместе с чувственным становятся излишни и чувства, равно как и умственные силы, когда душа, благодаря непостижимому единению делаясь боговидной, устремляется к лучам неприступного света восприятием без участия глаз. Когда же ум, используя чувственное, старается возвыситься до умозрительного созерцания, для него тогда гораздо более ценно то из чувственного, что легче воспринимается: более ясные слова, более четко видимое. Потому что, если подлежащее чувствам неясно, они сами не способны прекрасно представить уму чувственное.
Чтобы не показалось, однако же, что мы говорим это, отступая от Божественных Речений, пусть те, кому не нравится имя Любовь, послу шают следующее: «Полюби ее, и она сохранит тебя», «Огради ее, и она вознесет тебя; почти ее, чтобы она обняла тебя» (Притч. 4, 6, 8) - и прочее, что богословие поет, используя образ любви.
12. Ведь и некоторым нашим священнословам, даже более божественным, представляется имя Любовь, нежели имя Приязнь. Пишет ведь и Божественный Игнатий: «Моя любовь распялась» (К Римлянам 7, 2). И во введениях к Речениям ты найдешь как кто-то говорит о Божественной Премудрости: «Я был влюбленным в Ее красоту» (Прем. 8,2). Так что не будем бояться имени Любовь, и да не смутит нас никакое касающееся этого устрашающее слово. Ибо мне кажется, что богосло вы почитают одинаковыми имена Приязнь и Любовь, но к Божествен ному применяют главным образом имя Истинная Любовь - из-за не лепого предрассудка определенного рода людей.
Хотя не только нами, но и самими Речениями Истинная Любовь воспевается подобающим Божественному образом, большинство, не вме щая единовидность именования Бога Любовью, соскользнуло к сооб разному им самим частичному, имеющему в виду тело, раздельному пониманию любви, являющейся на деле не любовью, но ее образом или, скорее, отпадением от Истинной Любви. Ибо большинство не может вместить объединяющей силы Божественной единой Любви. Почему многим и кажется совершенно неприменимым имя, прилагаемое к Боже ственной Премудрости для того, чтобы возвести их и устремить к по знанию Истинной Любви и таким образом прекратить возмущение им.
Низкого ума люди часто думают также, что речь идет о чем-то нашем и непристойном в кем-то сказанных заслуживающих лучшей оценки словах: Напала на меня приязнь к тебе, как приязнь к жен щинам (2 Пар. 1, 26). А те, кто правильно слышит Божественное, увидят, что, изъясняя Божественное, священные богословы в имена Приязнь и Любовь вкладывают один и тот же смысл.
Это является свойством единотворящей, соединяющей и особым об разом смешивающей в Прекрасном и Добре силы, ради Прекрасного и Добра возникшей, от Прекрасного и Добра ради Прекрасного и Добра исходящей и содержащей явления одного порядка во взаимосвязи друг с другом, подвигающей первенствующих к попечительству о меньших и утверждающей тех, кто ниже, обращением к тем, кто выше.
13. Кроме того, Божественная Любовь направлена вовне: она по буждает любящих принадлежать не самим себе, но возлюбленным. Высшие показывают это своей заботой о нуждающихся; те, кто на одном уровне - связью друг с другом, а низшие - более Божествен ным обращением к первенствующим. Почему и великий Павел, буду чи одержим Божественной Любовью, приобщившись Ее устремляю щей вовне силы, сказал Божественными устами: «И уже не я живу, но живет во мне Христос» (Гал. 2, 20). Сказал он это как поистине любящий, исступив из себя, как он сам говорит, к Богу и живя не своей жизнью, но жизнью Возлюбленного, как весьма желанной.
Истины ради осмелимся также сказать и то, что и Сам являющийся Причиной всего благодаря любви к Прекрасному и Добру во всем по избытку любовной благости оказывается за пределами Себя, будучи привлекаем ко всему сущему Промыслом, словно благостью, влечением и любовью, и из состояния запредельно все превышающего низводит ся сверхсущественной, неотделимой от Него выводящей вовне силой. Почему и называют Его опытные в Божественном люди Ревните лем - как испытывающего сильную и добрую любовь к сущему, как побуждаемого Своим любовным влечением к ревности, как обнаружи вающего Себя Ревнивцем, ревнующим Им вожделенное, и как ревност ным в заботе о сущем. Одним словом, влечение и любовь принадлежат Прекрасному и Добру, в Прекрасном и Добре имеют основание и благо даря Прекрасному и Добру существуют и возникают.
14. Почему же все-таки богословы иногда предпочитают назвать Его Дюбовью и Приязнью, а иногда Любимым и Желанным? Потому что одного Он Причина, так сказать Производитель и Породитель, другое же Юн есть. Одним Он движим, другое же Он движет, т. е. как бы Сам Себя с Собою сводит и к Себе двигает. Так что Желанным и Любимым Его зовут как Прекрасное и Добро, Любовью же и Приязнью - поскольку Он является Силой движущей, и притом возводящей к Себе, единственному Самому по Себе Прекрасному и Добру, представляющему Собой как бы изъяснение Себя через Себя, благой выход из запредельного единства, простое, непроизвольное, импульсивное движение любви, предсуществующее в Добре, из Добра изливающееся сущему и вновь в Добро возвращающееся. В чем преимущественно и проявляется Его бесконечная и безначальная Божественная Любовь как некий вечный круг, по которому посредством Добра, из Добра, в Добре и в Добро совершается неуклонное движение, в одном и том же одним и тем же образом всегда происходящее, пребывающее и возобновляющееся. Это и наш славный посвятитель в таинства боговдохновенно изложил в гимнах о любви, каковые ненеуместно здесь вспомнить и словно некую священную главу включить в наше слово о Любви.
Из гимнов о Любви святейшего Иерофея
15. Назовем ли мы Эрос Божественным, либо ангельским, либо умственным, либо душевным, либо физическим, давайте представим Его себе как некую соединяющую и связывающую Силу, подвигающую высших заботиться о низших, равных общаться друг с другом, а до предела опустившихся вниз обращаться к лучшим, пребывающим выше.
Из тех же его же гимнов о Любви
16. Мы назвали многие, из единого Эроса происходящие Его виды, перечислив их по порядку, как-то: знания и силы пребывающих в мире и надмирных Любовей, где превосходствуют в соответствии с предложенной разумом точкой зрения чины и порядки разумных и умственных видов эроса, вслед за которыми умственные-в-собственном-смысле-слова и Божественные стоят выше других, поистине прекрасных тамошних видов эроса. Они подобающим образом у нас и воспеты. Теперь, вновь собрав их все в единый свернутый Эрос, давайте соберем и сведем из многих и их общего Отца, сначала слив в две из них все вообще любовные силы, которыми повелевает и предводительствует совершенно для всего запредельная неудержи мая Причина всякого эроса, к каковой и простирается соответствую щим каждому из сущего образом общая для всего сущего Любовь.
Из тех же его же исполненных любви гимнов
17. Обобщая теперь и это, давайте скажем, что существует некая единая простая Сила, движущая Сама Себя от Добра до некоторого смешения с последним из сущих, а затем от него, проходя сквозь все, по кругу - из Себя, благодаря Самой Себе, Сама по Себе вновь в Себя, в Добро, - всегда равным образом возвращающаяся.
18. Но кто-нибудь, возможно, скажет, что если Прекрасное и Добро для всех вожделенно, всеми желаемо и любимо (ибо и не сущее, как уже сказано, желает Его и ревностно стремится быть в Нем, и Оно является видотворящим и для тех, кто не имеет вида, и в Нем и не сущее сверхсущественно именуется и существует), то как же демонское множество не желает Прекрасного и Добра и, будучи привержено материи, отпав от равного ангельскому желания Добра, называется причиной всех зол, какие оно причиняет и себе и другим? Почему же демонское племя, полностью из Добра происходящее, не благообразно? Или почему, возникнув как добро от Добра, оно изменилось? И что сделало его дурным? И вообще что такое зло? И от какого начала оно произошло? И в ком из сущих оно есть? И почему Благой захотел, чтобы оно появилось? И как, захотев, смог это сделать? И если зло происходит от другой причины, какова же другая причина сущего, помимо Добра? Почему при существовании Промысла существует зло, как оно вообще появляется и почему не уничтожается? И почему что бы то ни было из сущего желает его вместо Добра?