|< в начало	<< назад	к содержанию	вперед >>	в конец >|

^§55. ЧИНГИС-ХАН. ИСТОРИЯ ВОЗВЫШЕНИЯ ГЛАЗАМИ СОВРЕМЕННИКОВ (НТ, § 3)

5.1. Параллельный пассаж из донесения брата Иоанна одновременно является началом пятой главы, посвященной истории возвышения Чингис-хана: «В восточных краях есть некая страна, о которой рассказывалось выше и которая называется Монгал. В старину в этой стране было четыре народа: один из них назывался йека-монгал, то есть великие монгалы; второй - су-монгал, то есть водные монгалы; сами же они именовали себя называли тартарами по названию некоей реки, которая протекает через их землю и называется Тартар. Другой же [народ] именуется меркит, а четвертый - мекрит. И все эти народы имели сходную внешность и один язык, хотя между ними и было разделение по провинциям и правителям. В стране йека-монгал был некий человек, которого звали Чингис. Он стал "сильным звероловом пред Господом", ибо он обучился похищать людей и захватывать добычу. К тому же ходил он в чужие земли и не упускал случая захватить кого-либо и подчинить себе. А людей своего рода он склонил на свою сторону, так что они следовали за ним, как за вождем, к свершению всяческих злодеяний. Он же начал сражаться с су-монгалами, то есть тартарами, и после того как он собрал вокруг себя людей, он умертвил их вождя и в великих битвах подчинил себе всех тартар и сделал их своими рабами. После этого он сражался со всеми прочими: с меркитами, [чьи земли] непосредственно прилегали к стране тартар, коих войной он также подчинил себе. Выступив оттуда, он сразился с мекритами и их также победил» (LT, V. 2-3).

5.2. Обычно отмечается, что сравнение Чингис-хана с охотником принадлежит брату Иоанну, который цитирует известную ветхозаветную поговорку, связанную с Нимродом: Iste incipit esse robustus uenator coram Domino, didicit enim homines furari, capere predam (LT, V. 3). Соответствующий текст Вульгаты выглядит следующим образом (Gen. 10.8-9): «porro Chus genuit Nemrod / ipse coepit esse potens in terra / et erat robustus venator coram Domino / ab hoc exivit proverbium quasi Nemrod robustus venator coram Domino» (BS, p. 15). При этом в качестве цитаты рассматриваются только слова, выделенные нами при помощи курсива. Нетрудно, однако, заметить, что парафраз начинается раньше и слова «Iste incepit esse» соответствуют словам «ipse coepit esse» в Вульгате.

В 10 главе книги Бытия говорится о потомстве сыновей Ноя. О Нимроде сказано: «сей начал быть силен на земле. Он был сильный зверолов пред Господом; потому и говорится: сильный зверолов, как Нимрод, пред Господом. Царство его вначале составляли: Вавилон, Эрех, Аккад и Халне, в земле Сеннаар». Образ и имя Нимрода в средневековой христианской литературе были символом гордыни и жажды славы и власти над людьми, полученной не от Бога. Английский богослов и писатель середины XII в. Иоанн Сольсберийский в сочинении «Поликратик» описывает пороки правителей и их окружения, где осуждает охоту как занятие, порождающее жестокость. Интерпретация образа Нимрода Иоанном Сольсберийским позволяет понять истинный смысл сравнения Чингис-хана с Нимродом в книге брата Иоанна. «Мы не сомневаемся, - говорите Нимроде Иоанн Сольсберийский, - что он имел дурную славу и все знающие порицали его. Установлено, что он достиг такой гордыни, что не боялся презирать законы природы, ибо он поработил те из ее установлений и видов, которые она создала свободными и равноправными. Поэтому тирания, утвержденная охотником наперекор создателю, находит свой единственный источник в тех, кто среди избиения животных, барахтаясь в крови, учится чувствовать презрение к Господу. Нимрод начал быть силен на земле, поэтому и было написано, что он не ждал получить силу от Господа» (Иоанн Сольсберийский, с. 357).

5.3. Оценка личности и деяний покорителя мира в «Сборнике летописей» Рашид ад-Дина резко контрастирует с жизнеописанием Чингис-хана в донесениях францисканской миссии. «Так как извечно воля всевышнего Бога была такова, чтобы он стал государем вселенной, - пишет составитель «Сборника», - он мало помалу развивался, дабы быть в состоянии одолеть путем выдерживания тягот и перенесения трудностей тяжкие дела <...>. Благодаря [его] щедрости <...>, слава и молва о нем распространилась по окрестностям и в сердцах [людей] зародилась любовь к нему. Племена склонялись и выказывали влечение к нему, так что он окреп и стал могущественным и сделал [своих] друзей победителями и победоносными, а недругов унизил и покорил. Из-за того что его родичи, двоюродные братья и старшее поколение завидовали ему, а в особенности племена тайджиут, которые были [его] соседями, [то] он прежде всего напал на них и перенес всякие трудности до того момента, пока не уничтожил большую часть тех племен, а оставшихся ввел в ряд [своих] рабов <...>. После того он принял меры в отношении тех монгольских племен, которые сидели в пределах его юрта [мест обитания], [ибо] любой сосед по большей части бывает врагом и завистником» (Рашид ад-Дин. Т. I. Кн. 2. С. 65-66). Если Рашид ад-Дин, занимая должность визиря при дворе персидских иль-ханов, мог свободно привлечь в помощники знатоков монгольской старины, а также ученых китайцев и персов, то остается неясным, каким образом западным послам за несколько месяцев пребывания в Монголии стали известны удивительные подробности бурной походной жизни Чингис-хана? Несомненно, что часть рассказов брат Иоанн и брат Бенедикт услышали от участников разных битв. Таковы, например, подробности столкновения монголов с найманами в ущелье реки Халха, ставшем ловушкой для последних. Проезжая через эту горную долину, посольство узнало от проводников о победном сражении с найманами (см. коммент. 14). Ибо «это событие весьма известно и знаменито среди монгольских племен» - утверждает Рашид ад-Дин. Однако это не объясняет полноту сведений, собранных францисканцами.

Интересно сравнить сведения миссии с теми историями, которые передавались из уст в уста в образованной среде города Бухары в первой половине XIV в. Вот что рассказывает Ибн Баттута: «Чингис-хан был кузнецом в земле Хата. Он был щедр душой, силен и прекрасно сложен. Вокруг себя он собирал людей и кормил их. Постепенно у них появилась группа людей, которая избрала его своим предводителем, и он захватил свою страну. Могущество его возросло и усилилось. Его дело приобрело большой размах, и он одержал сперва победу над царем Хата, а затем над царем Китая. Его войска увеличились, и он одержал победу над Хотаном, Кашгаром и Алмалыком» (Ибн Баттута, с. 80)⁹⁷. Ср. с тем, что сообщает Марко Поло о возвышении Чингис-хана: «Случилось, что в 1187 г. татары выбрали себе царя, и звался он по-ихнему Чингис-хан, был человек храбрый, умный и удалой; когда, скажу вам, выбрали его в цари, татары со всего света, что были рассеяны по чужим странам, пришли к нему и признали его своим государем. Страною этот Чингис-хан правил хорошо. <...> Увидел Чингис-хан, что много у него народу, вооружил его луками и иным ихним оружием и пошел воевать чужие страны. Покорили они восемь областей; народу зла не делали, ничего у него не отнимали, а только уводили с собою покорять других людей» (Марко Поло, с. 85).

Китайский дипломат Чжао Хун писал в 1221 г.: «Нынешний император Чингис родился в [году] цзя-сюй (14.11.1154- 3.11.1155) [по китайскому лунному календарю]. <...> Чингис в малолетстве был захвачен в плен цзиньцами, обращен в рабство и только через десять с лишним лет бежал. Поэтому [он] знает все дела государства Цзинь [Северного Китая]. Этот человек мужествен, решителен, выдержан, снисходителен ко всем, почитает Небо и Землю, ценит доверие и справедливость. Тэмоджин, [имя], под которым известен [татарский владетель], есть не что иное, как [его] детское имя» (Мэн-да бэй-лу, с. 49). В «Сокровенном сказании» об избрании Темучина всемонгольским ханом сказано: «Когда он, [Темучин], направил на путь истинный народы, живущие за войлочными стенами, то в год Барса [ 1206] составился сейм и собрались у истоков реки Онона. Здесь воздвигли девятибунчужное белое знамя и нарекли ханом Чингис-хана. Так же и Мухали нарекли го-ваном. И тут же повелел он Чжебею выступить в поход для преследования найманского Кучлук-хана» (Сокровенное сказание, с. 158).

Современник событий начала ХШ в., ан-Насави, пытаясь со слов знающих людей составить «рассказ о проклятых татарах, начале их дела и об их родине», на самом деле передает весьма запутанную и малодостоверную историю конфликта Чингис-хана с правителем Северного Китая (ан-Насави. 1-4; см. коммент. 17.2). Сведения францисканцев отличаются своим «реальным» содержанием как от известий, излагаемых противниками монголов, так и от имперских легенд, известных участникам других западных миссий и армянским историкам.

Наиболее любопытная имперская легенда была зафиксирована послами Людовика IX в 1248 г. «Был среди татар один мудрый человек, который объездил все равнины и поговорил с мудрецами из всех мест, и указав им на рабскую зависимость, в которой они находились, предложил собрать совет и решить, как избавиться от рабства, в коем их держали. И собрал он всех их на краю равнины, возле земель пресвитера Иоанна и все изложил им; и они ему ответили, что готовы выполнить то, что он предложит. Тогда он сказал, что они слабы, потому что не имеют над собой ни короля, ни сеньора, и они его послушали. И он предложил, чтобы из 52 родов, которые там собрались, принесли ему помеченные именем рода стрелы⁹⁸; и по соглашению со всем народом было решено разложить эти 52 стрелы перед пятилетним ребенком; и из того рода, стрелу которого ребенок возьмет первой, и выберут короля. Когда ребенок поднял одну из стрел, мудрец велел отступить всем прочим родам; и порешили таким образом, что род, из коего должно избрать короля, отберет у себя 52 самых мудрых и лучших человека, какие только у них есть. Когда они выбрали их, каждый принес туда стрелу, помеченную своим именем. Затем было решено, что чью стрелу ребенок поднимет, тот и станет королем. И ребенок поднял стрелу того мудреца, который их наставил; и народ был этим так доволен, что возликовал. Но он велел им замолчать и сказал: "Сеньоры, если вы хотите, чтобы я стал вашим королем, поклянитесь мне Тем, кто сотворил небо и землю, что будете соблюдать мои заповеди". И они поклялись в этом. Его установления должны были держать народ в мире, так чтобы никто не отнимал чужого добра, и не бил других людей, если не хочет лишиться руки; и чтобы никто не вступал в связь с чужой женой или дочерью, если не хочет лишиться руки или жизни. Много прочих добрых заповедей он им дал, дабы жили в мире. Установив порядок и обустроив их, он им сказал: "Сеньоры, наш самый сильный враг - пресвитер Иоанн. И я приказываю всем вам приготовиться завтра напасть на него; и если случится так, что он нас победит (от чего сохрани Господь!), пусть каждый поступает наилучшим для себя образом. А если победим мы, приказываю, чтобы преследование длилось три дня и три ночи, и чтобы никто не дерзнул протянуть руку к какой-нибудь добыче, но все только убивали бы людей; ибо после того, как мы одержим победу, я поделю добычу между вами столь хорошо и справедливо, что будет удовлетворен каждый". С этим все согласились. На следующий день они напали на своих врагов и, как угодно было Господу, одолели их. Всех, кто был в доспехах, они перебили; а тех, кого нашли в церковном облачении, священников и монахов, оставили в живых. Все остальные народы земли пресвитера Иоанна, не участвующие в этом сражении, подчинились им» (Жуанвиль. § 475-480). Отсутствие правителя у монголов до воцарения Чингис-хана - мотив, совпадающий в рассказах Жуанвиля и Марко Поло. Напомним эти пассажи. Жуанвиль пишет: «Не имеют над собой ни короля, ни сеньора»; то же самое говорит Марко Поло: «Не было у них князей, платили они великому царю и звали его по-своему Унекан», т. е. пресвитер Иоанн (Марко Поло, с. 84)⁹⁹. В обоих повествованиях совпадает и итог битвы: победу одерживает Чингис-хан. Тогда как согласно донесениям францисканцев битву выигрывает пресвитер Иоанн (см. коммент. 23).

Памятная запись из армянской рукописи 1248 г. гласит: «Как мы сами услышали от них же, предки татар вышли из страны Туркестан и отправились на восток. Они жили в бедности и занимались разбоем и грабежом, у них не было богослужения. Они поклонялись солнцу и в целях колдовства имели войлочные иконы, которые они носили при себе. Спустя некоторое время кое-кто из них, чувствуя свое тяжелое положение, обратился к Богу, и он пошел им навстречу, сделал все, чтобы помочь [им]. Они [сперва] напали на один небольшой город, прогнали хозяев, захватили его и разместились там, со временем собрав вокруг себя своих единоверцев, укрепились, выступили на Персию и захватили там власть. У магов они научились искусству колдовства и получили повеление от своих бесов выступать и смело покорять все страны, так как все они даны им богом в наследство. И это неудивительно, так как [когда] король Вавилона Навуходоносор зачарованный вошел в Иерусалим - это Господь Бог дал в его руки город, а персидский царь Кир после своей коронации был призван Богом и направлен в Вавилон. Они также признали, что все делается по воле божьей, они сами рассказывали, что их появление произошло по велению самого Бога. Их единоверцы собрались по их команде, выбрали себе вождя, которого назвали ханом. Их разделили на три части: одна часть двинулась в сторону Индии, вторая - в Северные пустыни, а на долю третьей части досталась Персия, через которую они прошли к нам [в Армению]. Говорят, их военачальников было трое» (Армянские источники, с. 46).

В грузинской летописи XIV в. «Картлис цховреба» излагается речь хорезмийского султана Джалал ад-Дина, обращенная к грузинскому военачальнику Авагу, с целью заключения военного союза против монголов: «<...> известны ли вам род мой, племя мое, величие и обилие царства моего и то, что ни одному владыке непосильно было равняться со мною? Я сын высокого и великого царя хорезмшаха, и под властью моей была вся Персия от Адарбадагана до Джеона и от Джеона до Индии, а [а также] Туран, Хатаети, Чинмачин и весь Восток. Но по промыслу Всевышнего явились в стране Чинетской, в земле неведомой, называемой Каракурум, люди некие дивные, с чуждым языком и с чуждым жизненным бытом, которые подчинили весь Восток и сокрушили множество государей. Царем же своим они сделали человека дивного, глубоко сведущего в делах, отважного в бою, по имени Чинги-каен. И как только прибрал он к рукам Хатаети, двинулся я на него с войсками из Ирана, Турана, Персии, Туркмана и многажды сражался с ними по ту сторону Джеона, а последний раз и по сю сторону Джеона. Но покинуло счастье дом хорезмшахов, и всюду я был осилен» (Хронограф II, с. 123-124).

Одна из имперских легенд, записанных Киракосом Гандзакеци, провозглашала рождение Чингис-хана от луча солнца. «Говорили, якобы Чингис-хан, отец хакана, родился не от семени мужчины, а просто из невидимости появился свет и, проникнув через отверстие в кровле дома, сказал матери [Чингиса]: "Ты зачнешь и родишь сына, владыку земли". Говорят, так он и родился. Эту [легенду] рассказал нам ишхан Григор, сын Марзпана, брат Асланбега, Саргиса и Амира из рода Мамиконянов, который сам слышал ее как-то от одного знатного человека, по имени Хутун-ноин, из [монгольской] высшей знати, когда тот поучал молодежь» (Киракос Гандзакеци. 32)¹⁰⁰. Слышал эту легенду и русский историк XVII в. Андрей Лызлов и передает ее с некоторыми «поправками»: «А о начале своем те ординцы сице повествуют. Яко во странах тех, отнюду же изыдоша, бяше некая вдова, породы между ими знаменитая. Сия некогда от любодеяния родила сына, имянем Цынгиса, юже первые ее сынове прелюбодейства ради хотеша убити. Она же обрете вину ко оправданию си глаголющи: "Аз от лучей солнечных зачала семь сына. И тако той ея сын время от время мужественным возрасте юношею и ту Заводскую орду распространил и умножил, яже множеством жителей, и дел мужественных деянием» (Лызлов, с. 19).

|< в начало	<< назад	к содержанию	вперед >>	в конец >|