| |< в начало | << назад | к содержанию | вперед >> | в конец >| | |||
 |
|||||||
Ответы
Широкие массы верующих по существу не были затронуты этим внутренним кризисом, который в основном касался интеллектуалов. Церковь в самой себе обнаружила глубокий динамизм, породивший неизвестные ранее ответы на вновь возникающие вопросы и потребности, что совсем не обязательно было связано с богословскими или философскими проблемами модернизма. Именно подводное, глубинное движение будет реагировать на запросы современности.
Так миссионеры, призвавшие поддержать дело миссии, нашли щедрую поддержку этому делу - личную и финансовую. В конце XIX века и позднее каждый год возникали мужские или женские религиозные конгрегации, посвятившие себя миссионерству в дальних краях. Даниэле Комбони (†1881) и Шарль Лавижери (†1892) - одни из самых известных пионеров этого движения. Создается впечатление, что избыток церковной энергии, которой не дали свободно проявиться в Европе, породил усилия по евангелизации дальних стран, особенно в Африке, где в последней четверти XIX века проводились систематические исследования с последующей колонизацией, символом чего стал Берлинский конгресс 1885 года. Несмотря на климат и болезни, которые косили первых добровольцев, миссионеры, проявляя и героизм, и невероятное самопожертвование, продолжали строить и крестить, ухаживать за больными и учить. Конечно, евангелизация осуществлялась параллельно колонизации, но, с другой стороны, по крайней мере до 1918 года, в контексте весьма сложных отношений между Церковью и европейскими государствами, даже если в других странах положение дел было иным. В достижении своей цели католическая миссия не сильно рассчитывает на государство-колонизатора, за исключением Конго, некоторое время бывшего в личном владении бельгийского короля. Миссионерскую активность не следует воспринимать как форму национализма, даже если она неизбежно восприняла социологические и ментальные формы своего времени; идея миссии вошла в сознание тех, кто посвятил ей свою жизнь, чувствуя необходимость нести Евангелие другим народам.
В Азию и в Африку миссионеры отправляются из Европы. В это же время католики Северной и Южной Америки пытаются адаптироваться к местной ситуации. В Латинской Америке Церковь сталкивается с антиклерикализмом, с влиянием позитивизма и с франкмасонством, как это было в Мексике или Бразилии. На рубеже веков вместе с новыми волнами иммиграции укрепляется церковное и социальное сознание католицизма. В 1899 году собирается первый Собор всех латиноамериканских епископов. Однако самое большое стремление к адаптации проявляется в Соединенных Штатах Америки - в обществе, ценности и критерии которого генетически не связаны с римским католицизмом.
Церкви в США, достаточно рано создавшей иерархическую структуру, предстояло встретиться с массовой иммиграцией из Ирландии, Италии, Германии, Польши и Украины - стран, где внутри своего рода «melting- pot» («тигель») сформировались особые, различные культуры (хотя сейчас это понятие и ставится под сомнение). Пытаясь преодолеть эти различия, которые также являются и расхождениями, католики, поначалу презираемые некоторыми протестантскими слоями населения, намеревались добиться их национальной интеграции путем адаптации. Вероятно, эта тенденция и вызвала настороженность в Риме, где ее нарекли американизмом: когда акцент ставится на христианской активности и на новых ценностях демократии и свободы мнений, а значение смирения и послушания сводится к минимуму. Лев ХШ предупреждал об опасности этой тенденции в 1899 году, но в США считали, что речь идет о «призрачной» ереси, и боялись, что будет осужден вообще «american way of life» - американский образ жизни в целом. Создавая местные американские конгрегации и типично американские университеты, католики старались медленно включаться в социальную и политическую жизнь страны. Поражение Альфреда Смита на президентских выборах 1928 года, во многом объяснимое его принадлежностью к католичеству, показало, что цель еще не была достигнута.
Папство, лишенное своих светских владений, умело пытается пользоваться случаями, которые ему предоставляются, для того, чтобы утвердить свою роль на международной арене. Так Лев ХШ согласился в 1885 году выполнять функцию посредника между Германией и Испанией в споре о Каролинских островах в Океании. В том же направлении Папа шел, когда поддержал усилия Лавижери в его борьбе против рабства в исламской Африке и в его попытках (хотя и безрезультатных) принять участие в международных конференциях, касающихся африканского континента.
В особенности Папа Бенедикт XV (1914-1922) пытался заниматься миротворческой международной деятельностью во время первой мировой войны. Правительства нисколько не содействовали его усилиям, особенно, начиная с 1915 года, когда Италия при вхождении во франко-английский Союз (Антанту) поставила условием исключение Святого Престола из предстоящих переговоров. Тем временем Папа, расстроенный тем, что католики уничтожают друг друга, и обеспокоенный возможным падением католической Австро-Венгерской империи, предложил амбициозный план всеобщего мира, датированный 1 августа 1917 года, который подготовил в Мюнхене папский нунций Эудженио Пачели. Основной идеей было урегулирование конфликта таким образом, чтобы это устроило все заинтересованные стороны. Многие его положения - такие, как обязательный арбитраж в будущем, одновременное разоружение и принцип свободы морей - будут изучаться победителями после окончания первой мировой войны. Однако план умышленно игнорировали или с горечью отвергали, как это было во Франции, где правительство и даже католическое общественное мнение упрекали Папу, что он не сказал ясно о возвращении республике Эльзас-Лотарингии: Вместе с тем очевидно, что принятие этого плана позволило бы избежать той кровавой бойни, которая произошла в последние месяцы войны, распада Австро-Венгрии и, в особенности, унижения Германии, впоследствии породившего столь ужасные политические и социальные последствия.
Таким образом, когда в 1919 году начинается новый исторический период, папство пока еще остается непризнанным в международном масштабе со стороны официальных инстанций, но оно может заставить слушать себя, к примеру, в социальной области. Со времени появления энциклики «Rerum Novarum» («О новых вещах») от 15 мая 1891 года, посвященной положению рабочих, которая имела сильный резонанс, поскольку в ней Папа Лев ХШ осуществил своего рода прорыв к современному миру, социальное учение Церкви получило свою хартию. Здесь Папа напоминает о значении физического труда, ценность которого необходимо снова повысить в сознании других общественных классов.
После войны католики преодолели некоторый комплекс интеллектуальной неполноценности, но в особенности они сумели заплатить, парадоксальным и печальным образом, за свою социальную и национальную реинтеграцию в различных воюющих странах тем, что активно участвовали в боях и в испытаниях, выпавших на долю гражданского населения. Антиклерикальный призыв во Франции: «Кюре, мешки на спину!», - привел к тому, что священники были привлечены к военной службе и в дальнейшем оказался самым прямым способом достижения человеческого и даже духовного взаимопонимания между светскими и церковными людьми.