| |< в начало | << назад | к содержанию | вперед >> | в конец >| | |||
 |
|||||||
Галликанизм
Доктрина относительной автономии, которой пользуется Церковь Франции по отношению к Риму - в экклезиологическом смысле более соответствующая традиции, чем папский примат - имеет очень старые корни. В XIV веке она открыто поддерживалась Парижским университетом и в конце концов логически завершилась триумфом 1415 года, когда на соборе в Констанце было провозглашено главенство Собора над Папой. Столетие спустя этот принцип нашел выражение в навязанном в 1516 году Святому Престолу французским королем Франциском 1 (1494- 1547) Конкордате, который регулировал отношения французской монархии с Римом вплоть до революции. Первое событие относится к теологическому галликанизму, второе - к галликанизму политическому.
Напуганные угрозой галликанского раскола, подобного англиканскому расколу Генриха VIII в XVI веке, Папы были необыкновенно осторожны в своих отношениях с французской Церковью и особенно с представителями абсолютной монархии Бурбонами, которые демонстрировали свою независимость. Так во Франции практически были приняты решения Тридентского Собора, но не экклезиология, которая им сопутствовала и представлялась противоречащей «галликанским свободам».
В XVII веке теологический галликанизм получил новое выражение в работе (Libellus) Эдмона Рише (1631) «О церковной и политической власти», которая была опубликована в 1611 году и имела большой резонанс. Этот богослов распространяет законодательную власть в Церкви не только на епископов, но и на священников. Если управление Церковью остается монархическим, то учительство (магистериум), то есть определение веры и наставление в вере, принадлежит всем, кто принял таинства рукоположения. Эта позиция не только противоречила ультрамонтанству, согласно которому вся учительная власть принадлежит Папе, но и традиционному галликанизму епископального типа. Более демократичный «ришеризм», соединяясь с янсенизмом, мог показаться опасным одновременно и королю, и епископам.
Однако Людовик XIV желал максимально расширить свою галликанскую практику. Вслед за кардиналом Ришелье (†1642), тщетно претендовавшим на титул «патриарха Запада» (который не имеет даже Папа) или по крайней мере «патриарха Галлов»157, а также подобно кардиналу Мазарини, Людовик XIV с самого начала своего собственного правления открыто повел враждебную политику по отношению к Папе. Он не только провоцировал его посредством различных инцидентов, касающихся своего посольства в Риме, но особенно под предлогом приобретенной привилегии иметь доступ к доходам вакантных епархий (Regale) и на это время назначать в них бенефиции, хотел закрепить полноту своих прав. Однако Папа Иннокентий XI (1691-1700), будучи сильной личностью, воспротивился этому и отказался давать каноническое утверждение епископам, назначенным королем на основании Конкордата.
Людовик XIV был уверен в поддержке парижских богословов, которые уже в 1626 году осудили «ультрамонтанскую» книгу иезуита Сантарелли о низложении королей Папой. Короля поддержали все французские епископы за исключением двух, которые, впрочем, были янсенистами. Конфликт достиг своей кульминации во время созванной в октябре 1681 года ассамблеи духовенства Франции, на которой была принята «четырехстатейная» декларация (Declaratio Cleri Gallicani), вдохновленная Жаком Боссюэ (1627-1704). Помимо утверждения привилегий Церкви Франции, в ней развивалась галликанская экклезиология, которая, признавая прямое и непосредственное божественное происхождение монархической власти, отрицала папскую доктрину, настаивающую на примате духовного над светским. Король повелел присовокупить эту декларацию к законам государства. Поскольку она была неприемлема для Рима, следовало ожидать разрыва.
Впрочем, французские короли были настроены так, чтобы никогда не переходить этой черты. «Старшая дочь Церкви», Франция должна была сохранять верность в общении с Римом. Вот почему движение к смягчению напряженности началось сразу же после смерти Иннокентия XI (1689). В 1692 году более сговорчивый Иннокентий XII (1691-1700) согласился на замещение тридцати епископских кафедр, а в следующем году Людовик XIV вернулся, если не к доктрине, то по крайней мере к применению на практике декларации 1682 года. Надо отметить, что опасность вторжения турок, которые уже стояли у ворот Вены (1683), не располагала более к разделению.
И, наконец, Людовик XIV нуждался в апостольском авторитете, чтобы искоренить последние проявления янсенизма. Между тем булла Папы Климента XI Unigenitus, которая, осуждая янсениста Кенеля158, вновь подтверждала папский примат, не могла рассчитывать во Франции на долговременное признание. Очевидно, что не за горами был новый подъем галликанизма в среде юристов и буржуа, который готовился в течение всего XVIII века.