| |< в начало | << назад | к содержанию | вперед >> | в конец >| | |||
 |
|||||||
Закон возмездия
Приняв во внимание вышесказанное, отметим все же, что основным законом, регулирующим отношение к виновным в различных преступлениях является знаменитый закон возмездия:
«Глаз за глаз, зуб за зуб, руку за руку, ногу за ногу, обожжение за обожжение, рану за рану, ушиб за ушиб»
(Исх 21, 24-25).
«Кто убьет какого-либо человека, тот предан будет смерти. Кто сделает повреждение на теле ближнего своего, тому должно сделать то же, что он сделал»
(Лев 24, 17, 19).
«Кто прольет кровь человеческую, того кровь прольется руками человека»
(Быт 9, 6).
Здесь мы видим очень примитивную, но вместе с тем справедливую форму уголовного права; она давала возможность предохранить невинных от нападения и сурово наказать виновных, строго соразмеряя наказание со степенью тяжести преступления. Применение закона возмездия обычно осуществлялось судьями, поставленными для этого в каждом городе, но не являлось их исключительным правом. В первобытном обществе (каким всегда более или менее оставался Израиль), в котором не было полиции, и судьями были старейшины, часто пристрастные или продажные, где центральная власть никогда не была сильна и не могла пресекать преступления, закон возмездия применял всякий, кто был в состоянии это сделать; и это не являлось незаконным действием, если по-другому нельзя было осуществить правосудие. Только таким образом можно было защитить права граждан и самый общественный порядок в обществе грубом и нередко почти анархическом. Месть и правосудие становятся в таких обстоятельствах синонимами.
Но если можно было в законном порядке добиваться наказания обидчика, по сути дела,- мести, то не законно ли было и желать этого наказания? Положительный ответ на этот вопрос поможет нам понять, что лежало в основе проклинающих псалмов 34 (35) ; 51 (52); 58 (59); 68 (69); 108 (109), и других сходных высказываний, рассеянных по священным книгам. Если автор, не греша, мог желать наказания своего врага, то он мог выражать это свое желание и письменно под влиянием божественного вдохновения.
Действительно, мы не видим, как можно считать недозволенной (разумеется, до провозглашения закона о христианском прощении) , настойчивую просьбу к Богу о наказании личных врагов молящегося, который, таким образом, отдает в руки божественного правосудия защиту своих прав. В самом деле, в проклинающих псалмах, как и в других подобных текстах, проклятие состоит именно в призывании на виновных божественной кары.
Но легко встретить в рассматриваемых текстах места, где автор поднимается над личным негодованием и, обращаясь к Богу с заботой о своей личной обиде, главным образом, беспокоится о том ущербе, который нанесен правам Самого Бога. В самом деле, псалмы очень часто, так же, как и другие подобные тексты, направлены против врагов избранного народа или его царей и вождей, а значит и Самого Бога, Которому было угодно связать судьбы и исполнение Своего спасительного замысла с судьбой израильского народа. В своих молитвах псалмопевец всегда вдохновляется великой любовью к божественному правосудию, нарушенному торжеством нечистивца над невинным. Заметим, что скудные познания о загробном мире (ср. пар. 86) заставляли считать это торжество окончательным и потому абсолютно нетерпимым, поскольку оно приходило в слишком резкое противоречие с божественными обетованиями. Поэтому псалмопевец взывает:
«Расточи их во гневе, расточи, чтобы их не было; и да познают, что Бог владычествует над Иаковом до пределов земли»
(Пс 58 [991, 14).
И чем скорее, тем лучше, потому что злодеи хвалятся своей безнаказанностью, как будто Бога нет или Он не обращает на них внимания:
«Говорит в сердце своем: «забыл Бог, закрыл лицо Свое, не увидит никогда». Восстань, Господи, Боже (мой), вознеси руку Твою, не забудь угнетенных. Зачем нечестивый пренебрегает Бога, говоря в сердце своем: «ты не взыщешь?»
(Пс 96 [10], 11 - 13).
При таком положении, быть может, излишне вспоминать о том, что моралисты различают «ненависть вражды» (odium inimicitiae) и «ненависть отвращения» (odium abominationis). Ненависть вражды основана на личном возмущении и требует наказания врага за перенесенное страдание; ненависть отвращения питается любовью к справедливости и в наказании врага видит не более чем средство восстановления правового порядка; средство тяжелое, которого хотелось бы избежать,если бы представилось лучшее.
Не приближаются ли заметно те чувства, которые лежат в основе библейских проклятий к этому последнему душевному состоянию, примиримому и с христианским духом? Тем более, что и Ветхий Завет внушает, кроме необходимости осуществить правосудие, любовь и уважение к личным врагам. Следующие тексты достаточно показательны:
«Не враждуй на брата твоего в сердце твоем; обличи чистосердечно ближнего твоего, и не понесешь за него греха. Не мсти и не имей злобы на сынов народа твоего, но люби ближнего своего как самого себя: Я Ягве»
(Лев 19, 17-18).
«Если найдешь вола врага твоего, или осла его, заблудившегося, приведи его к нему. Если увидишь осла упавшим под ношею своею, то не оставляй его, развьючь вместе с ним»
(Исх 23, 4-5).
«Не говори: «Я отплачу за зло»; предоставь Господу, и Он сохранит тебя»
(Притч 20, 22).
«Не радуйся, когда упадет враг твой; и да не веселится сердце твое, когда он споткнется. Иначе увидит Господь, и не угодно будет это в очах Его, и Он отвратит от него гнев свой и обратит его на тебя»
(Притч 24, 17-18).
«Ненависть возбуждает раздоры, но любовь покрывает все грехи»
(Притч 10, 12).
Еще яснее и чисто по-евангельски звучит следующее наставление книги Премудрости Иисуса, сына Сирахова:
«Злоба и гнев тоже мерзости, и муж грешный будет обладать ими. Мстительный получит отмщение от Господа, Который не забудет грехов его. Прости ближнему своему обиду, и тогда по молитве твоей отпустятся грехи твои. Человек питает гнев к человеку, а у Господа просит прощения. К подобному себе человеку не имеет милосердия, и молится о грехах своих. Сам, будучи плотию, питает злобу: кто очистит грехи его? Помни последнее, и перестань враждовать; помни истление и смерть, и соблюдай заповеди. Помни заповеди и не злобствуй на ближнего; помни завет Всевышнего, и прощай грехи»
(Сир 27, 33-28, 7).
Евангельская молитва: «прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим» и предписание: «прощайте, и простится вам» ничего нового не прибавляют к этому предписанию Ветхого Завета, кроме провозвестия сверхчеловеческого сыновства и братства, высшего оправдания новозаветной любви.
Наконец, обратим внимание на то, что даже в самых страшных поношениях автор вдохновляется санкционированными Самим Богом (Втор 28) проклятиями, направленными против нечестивых, так что в этих, столь резких, выражениях есть нечто условное и литературное; словом, это своего рода жаргон, освященный обычаем и потому, как это всегда случается с подобными выражениями, он имеет оттенок искусственности и гиперболичности, который выходит за пределы истинной мысли и чувства того, кто говорит или пишет.
Именно такое впечатление производят самый ужасный проклинающий псалом 108 (109), 6-20 и следующий отрывок из книги кротчайшего и нежносострадательного Иеремии, который так молится о своих врагах:
«Внемли мне, Господи, и услышь голос моих противников. Должно ли воздавать злом за добро? а они роют яму душе моей. Вспомни, что я стою пред лицем Твоим, чтобы говорить за них доброе, чтобы отвратить от них гнев Твой. Итак предай сыновей их голоду и подвергни их мечу; да будут жены их бездетными и вдовами, и мужья их да будут поражены смертью, и юноши их умерщвлены мечом на войне»
(Иер 18, 19-21).
В сущности поэт, по-видимому, хочет сказать довольно конкретную вещь: сделай им, Господи, то, чем Ты Сам грозил в Своем законе его нарушителям.