| |< в начало | << назад | к содержанию | вперед >> | в конец >| | |||
 |
|||||||
Глава 7
СРЕДСТВА И ПРЕПЯТСТВИЯ
Поскольку цели Opus Dei духовны, то для их достижения необходимы в первую очередь духовные средства: освящение трудом, молитва, самоотречение. Но, рассуждая по-человечески, не может не удивлять диспропорция между апостольским кругозором, который обнаружил в своей душе 26-летний священник, и теми "земными" средствами, которыми он располагал.
Обладая духовным видением, Отец решительно отвергал соблазн считать "невозможным" то, о чем просил его Господь: Невозможно! Если бы я так подумал, если бы у меня не было полного доверия к Богу, Который, прося о чем-то, дает все средства для исполнения просьбы, то я бы все еще повторял, как умственно отсталый: "Невозможно!" Видимо, так бы я и делал, если бы руководствовался человеческим видением или советами отдельных людей.
Во всем доверяясь Богу, он с самого начала видел Opus Dei в перспективе. О том, что многим казалось прекрасным сном, он говорил с полной уверенностью - словно имея перед глазами то, что Господь сделал реальностью лишь многие годы спустя.
Помню август 1958 года, один из визитов Отца в Лондон. Однажды он с некоторыми из нас шел по улицам Сити. Проходя перед офисами самых известных банков, самых старинных коммерческих и промышленных фирм, он был поражен этим могуществом, этим богатством. И очень остро почувствовал собственную слабость. Господь дал ему осознать, что он не способен довести до конца ту сверхъестественную задачу, которая ему поручена. И в то же время, возрождая надежду, подтвердил через внутренний голос: "Ты не можешь, но Я - могу!"
Отец не только сам интенсивно молился, но и настойчиво испрашивал молитвы у других.
Среди множества подобных случаев мне вспоминается следующий. В течение ряда лет перед гражданской войной в Мадриде насаждалась антирелигиозная культура. Например, издавалась газета "Солнце" с ее постоянными нападками на Церковь. Она получила широкое распространение благодаря хорошему оформлению и сотрудничеству самых престижных в то время фирм, самых лучших репортеров, самых известных представителей секуляризма... Наш Основатель знал одну женщину, которую звали "Энрикета-дурочка" (как сказали бы сегодня - недоразвитая). Но она была очень верующей, с очень чуткой душой. Однажды Отец попросил ее молиться за исполнение его желания: пусть закроется газета "Солнце". Через несколько месяцев "Солнце" потерпело банкротство и больше никогда не издавалось.
Отец искал поддержки в молитвах многих людей - в том числе и тех, с которыми не был знаком. Например, священников, которых встречал на улице, или верующих, которых видел в церкви. Знаменательны обстоятельства его знакомства с доном Касимиро Морсильо, который вскоре после этого стал викарием Мадрида, затем Архиепископом Сарагосы, и наконец Архиепископом Мадрида. В начале тридцатых каждое утро в очень раннее время Отец сталкивался на улице со священником, всегда погруженным в Бога. Однажды он остановил незнакомца и попросил его молиться за исполнение одного из своих намерений. Дон Касимиро был удивлен. Вскоре они познакомились и подружились. Позже, вспоминая ту встречу, наш Основатель спросил у будущего Архиепископа: Когда я обратился к тебе на улице, не будучи с тобой знакомым, ты, наверное, подумал, что я сумасшедший. И дон Касимиро, смеясь, ответил: "Да, пожалуй - ведь, по правде сказать, никто никогда не останавливал меня посреди улицы, чтобы попросить молиться".
Разумеется, Основатель желал, чтобы члены Opus Dei жили молитвенной жизнью, устанавливая в течение дня конкретные моменты общения с Господом и отдавая им приоритет, какой бы срочной ни была работа.
Был случай, о котором я всегда вспоминаю с волнением. В 1943 году его дочери приняли хозяйство в общежитии для студентов, расположенном на Пасео де ла Монклоа, в Мадриде. Были трудные времена - только что закончилась гражданская война в Испании, а Вторая мировая война была в самом разгаре. Трудности с продовольствием, здание не достроено, дом полон рабочих... Видимо, под давлением всех этих трудностей две его дочери рассказали Основателю, что им не удается достичь успехов - достижимы только неудачи. И вот вследствие этого они стали пренебрегать духовной жизнью. Слушая их рассказ, Отец не смог сдержать слез. Затем взял листок бумаги и написал:
1. без обслуживания
2. с рабочими
3. без доступа
4. без скатертей
5. без кладовок
6. без персонала
7. без опыта
8. без разделения труда
------------
1. с большой любовью к Богу
2. с полным доверием к Богу и к Отцу
3. не думать о "неудачах" до завтрашней медитации.
Через несколько дней Отца спросили о причине его слез. Он ответил: Я плакал, дочь моя, потому что вы не молитесь. А для дочери Бога в Opus Dei самая важная работа, ради которой все остальное должно быть отложено - молитва. Внутренняя борьба - вот средство, которое помогло преодолеть все трудности на долгом пути Opus Dei.
Основатель не раз повторял, что Opus Dei рождалось в больницах и бедных районах Мадрида, поскольку буквально со дня основания он полностью вверял свои намерения молитвам обездоленных и больных.
Господь принимал их молитвы, благословляя Крестом первые шаги Opus Dei. В Королевскую Больницу, куда направлялись безнадежные пациенты (отчего в народе ее назвали "Больницей неизлечимых"), поступила Мария Игнасия Гарсиа Эскобар, одна из первых женщин, принятых в Opus Dei, умершая от туберкулеза семнадцать месяцев спустя. Она научилась у нашего Основателя предлагать свои страдания за Дело Божие, о чем написала в своем дневнике: "Необходим хороший фундамент, поэтому должно позаботиться, чтобы он был из гранита; чтобы не получилось у нас, как со зданием, о котором в Евангелии сказано, что оно было построено на песке. Фундамент должен быть прочным, а уж потом все остальное".
Льюис Гордон, тоже один из первых членов Opus Dei, был молодым инженером с глубоким христианским духом. Ввиду его зрелости и добродетелей наш Основатель смог бы во многом на него опереться - но и он умер преждевременно. Отец смиренно принял потерю и написал очень трогательные размышления о той помощи, которую Льюис окажет Opus Dei с Небес.
В 1944 году Хуан Фонтан, не будучи членом Opus Dei, предложил свою жизнь за трех первых членов, которые несколько позже стали священниками. Наш Основатель призывал всех общаться со Святыми и сам пребывал в постоянном с ними общении. Например, он имел привычку жертвовать в пользу душ Чистилища все индульгенции, которые получал.
Гражданская война в Испании явилась серьезным препятствием на пути новорожденного Opus Dei. В биографиях Основателя мы читаем о том, как ему пришлось менять убежища, постоянно рискуя жизнью, а потом переходить границу и через Андорру пробираться в свободную зону. Я не прошу Вас рассказать о тех событиях, которых хватило бы на целую книгу. Но не могли бы Вы вспомнить о каком-нибудь конкретном эпизоде, в котором проявились бы духовные реакции Отца на эти превратности судьбы?
Это были поистине ужасные времена. Наш Основатель, уже хорошо известный в Мадриде как священник, подвергся гонениям антирелигиозных банд, которые искали его с лютой ненавистью и даже по ошибке убили человека, внешне похожего на него.
Какое-то время Отец прятался у доктора Суйлса, старого друга его семьи и его товарища по институту. Он управлял психиатрической клиникой, в которой, рискуя жизнью, прятал гонимых, выдавая их за больных.
С 14 марта по 31 августа 1937 года он с небольшой группой своих детей (среди которых был и я) скрывался в Дипломатической миссии Гондураса, придавая героический ритм "нормальной" человеческой и духовной жизни тем проведенным взаперти дням, которые для других беженцев были только поводом для переживаний.
Его письмо духовным детям, написанное в Валенсии 18 сентября 1937 года, может дать точное представление о состоянии его духа. Должен пояснить, что, обходя цензуру, он использовал шифр, понятный адресатам. "Дед" или "мой брат Хосемария" - это он сам. "Дон Мануэль" - это Господь.
Детки! Деду очень хочется вас обнять, но все комбинации срываются. Значит, так тому и быть. Но все же не теряю надежды, что мои желания скоро исполнятся. В общем... Дон Мануэль знает больше.
Запоздалая новость: мне неоднократно говорили (мне лично), что моего брата Хосемария нашли повешенным среди других на дереве в Монклоа, на улице Феррас. Даже кто-то опознал труп. По другой версии его расстреляли.
Представьте себе лицо деда при эдаких новостях. Поистине, следовало бы пожелать такому сумасшедшему, как мой брат, подобного конца и погребения в общей могиле... Впрочем, нет! Смерть в шикарной палате дорогой больницы - обывательская, без шума, без комедии, - вот то, что лучше всего подходит к его жизни, его Делу и его пути. Умереть так, но из великой Любви - О, Дон Мануэль!..
Всю свою жизнь во время Литургии Отец молился за человека, убитого вместо него.
Раньше, 1 октября 1936 года, случилось еще одно событие, которое запечатлелось в моей памяти. Тогда мне было 22 года.
Мы прятались в домике по улице Серрано, когда мой брат Рамон пришел предупредить нас, что милиция обыскивает другие дома семьи-владелицы этого домика. Отец сказал Хуану Хименесу Варгасу, чтобы тот поискал нам другое убежище. Моему брату Пепе и мне, которые не знали, что делать, он посоветовал остаться еще на сутки и дождаться результатов этих хлопот. После нескольких телефонных звонков он связался с Хосе Марией Гонсалесом Барредо, который сказал, что знает другое убежище. Отец ушел, чтобы с ним встретиться. Позже, обманув бдительность Генеральной Дирекции Безопасности, он вернулся к нам, в домик на улице Серрано. Поздоровался со мной и заплакал. "Отец, почему вы плачете?" - спросил я его.
Меня потрясла его боль. Она была совершенно духовной - и именно поэтому очень человеческой. Он любил друзей всем сердцем своим. Он сказал: Убили дона Лино. Бродя по Мадриду, он узнал об убийстве своего друга, священника Лино Веа-Мургиа. А еще - о новых подробностях мученичества дона Педро Поведа, Основателя Терезианского Ордена, который также был его другом. Надеюсь, что очень скоро он будет причислен к Лику Святых.
Потом он объяснил, почему вернулся. Хосе Мария встретил его в условленном месте, на Пасео де ла Кастельяна, поприветствовал с сыновьей любовью, а потом, вытащив из кармана маленький ключик и адрес, сказал: "Идите в такой-то дом, войдите и оставайтесь там. Он принадлежит одной знакомой мне семье, которой сейчас нет в Мадриде. Швейцар - надежный человек".
Но как же я смогу находиться в чужом доме? А если кто-нибудь придет или позвонит? Что я скажу?
"Не беспокойтесь, - простодушно ответил Хосе Мария, - там есть прислуга, женщина также вполне надежная. Она вам поможет".
И сколько ей лет?
"Ну, примерно 22-23..."
Тогда Отец подумал: Не могу и не хочу быть запертым день и ночь с молодой женщиной. У меня обязательство перед Богом, Который над всеми нами. Уж лучше умереть, чем обидеть Бога, нарушив обязательство Любви. И, приблизившись к решетке коллектора, бросил ключ вниз.
Преодолеть внешние трудности, даже самые, казалось бы, непреодолимые, в каком-то смысле легче, чем непонимание и несправедливую, основанную на предубеждении враждебность - особенно если она исходит от хороших людей, принадлежащих к Церкви. Основатель испытал и то, и другое...
Прежде, чем говорить на эту тему, хочу подчеркнуть, что он реагировал на клевету духовно, прощая и забывая очень быстро, с максимальной добротой к ближнему и в молчаливом подчинении Воле Божией.
Следуя его примеру, я коснусь этих вопросов в общих чертах, без духа отмщения.
Я уже говорил, что непонимание сопровождало Отца со дня основания и первых шагов Opus Dei. Причина - теологическая новизна его проповеди: всеобщий призыв к святости, который он, по Воле Божией, отчетливо слышал в своей душе, в те годы казался чем-то невероятно смелым. Отец не раз говорил об этом. В конце шестидесятых он заметил: Когда сорок с лишним лет назад простой 26-летний священник начал говорить о том, что святость является уделом не только монахов, монахинь и священников, но и всех христиан, что всякий человек - холостой, женатый или вдовец, - может достичь святости, ибо Господь наш Иисус Христос сказал всем людям: Будьте совершены, как совершен Отец Мой Небесный, - то многие решили, что этот священник распространяет ересь.
Другие утверждали, что он безумен - ведь то, что сегодня является общепринятой доктриной, тогда казалось всем сумасбродищем, как иногда выражался Отец. А кроме того - к новизне учения, которое он проповедовал, добавлялась смелость его апостольских инициатив и их несоответствие тем "земным" средствам, которыми он располагал.
К трудности понять с точки зрения теологии духовную весть нашего Основателя добавлялись ревность и зависть (зачастую бессознательная), а также узкое, почти "монополистическое" понимание пастырского служения. Когда Господь создавал Opus Dei дуновением Духа Святого, вокруг поднялись облака недоверия и враждебности. И это вовсе не удивительно: история Церкви показывает, что добрые начинания всегда с трудом пролагают себе дорогу.
В конце 1939 - начале 1940 года началась кампания сплетен против Opus Dei и нашего Основателя. Вначале он не хотел верить, что стал мишенью самой настоящей кампании, но под давлением фактов был вынужден это признать. Opus Dei обвиняли в ереси и масонстве, в подпольной конспирации и стремлении к вершинам власти, в антипатриотизме и т.д. Речь шла не об отдельных заявлениях, но о хорошо организованной травле - причем те, кто ее развязал, ничтоже сумняшиеся, обратились к высшим эшелонам церковной иерархии, стремясь посеять недоверие к Opus Dei и его Основателю.
Однажды брат Хосе Лопес Ортис (монах-августинец, который позже стал Епископом Туй-Виго и главой армейских капелланов, а в те времена был исповедником нашего общежития Диего и Леон в Мадриде) вручил Отцу копию "секретного досье" на Opus Dei и его Основателя, присланную местным властям службой информации фалангистов. Лопес Ортис получил ее от надежного человека. Это переполненное ужасным злословием собрание всех сплетен, распространенных ранее, означало, что затевается новая очернительная кампания против Отца. Я присутствовал при этой встрече и могу подтвердить свидетельство брата Хосе: "Закончив чтение и видя, как я страдаю, Хосемария засмеялся и сказал мне с героическим смирением: Не беспокойся, Пепе, то, что тут сказано - слава Богу, неправда, но если бы они знали меня получше, то смогли бы вполне оправданно утверждать и худшие вещи. Ведь я - всего лишь ничтожный грешник, влюбленный в Иисуса Христа. И вместо того, чтобы порвать эти лживые бумажки, он попросил вернуть их на место, в Министерство Фаланги: Отдай это своему другу, пусть положит туда, откуда взял - иначе ему грозят преследования".
Недоразумения возникали также и в семьях - правда, немногих, - тех ребят, которые участвовали в апостольской деятельности Opus Dei. И даже в семьях членов Opus Dei! Почти всегда причиной всех проблем являлись некоторые монахи, распространявшие недоверие и подозрения. Они делали это из исповедален, или ходя по домам. Не однажды Отцу пришлось вмешаться лично, чтобы развеять ложь: Это было лет тридцать назад, в самом начале существования Opus Dei. Ко мне приходили отцы семейств, возмущенные клеветой нескольких монахов, которых я очень люблю. Их семьи от этого очень страдали. Я был тогда молодым священником - мне еще не было сорока, - и поэтому позволял им высказаться, а потом говорил: "Имея такую информацию, я бы думал так же, как вы. Согласен с вами. Скажу больше: черт тоже с вами согласен!" Потом я старался объяснить им истинное положение дел - и мы всегда расставались друзьями.
Вы говорите о "монахах" вообще, используя выражение самого Основателя. Но ведь речь идет о конкретных людях. Нам известно, что инициатива исходила от одного иезуита. Отсюда просьба: прокомментируйте широко распространенную гипотезу о вражде между Opus Dei и Обществом Иисуса.
Не стоит обобщать. В самом деле, инициатором клеветнической кампании был один иезуит, имевший большое влияние как в Обществе Иисуса, так и вне его. Но годы спустя он оставил орден, отрекся от веры и от Церкви. С самого начала Отец простил ему все и пытался объяснить суть нашей работы, а в дальнейшем, когда тот был уже вне Церкви - предлагал ему помощь членов Opus Dei. Говоря об этом и последующих гонениях, он пользовался словами Святой Терезы "гонение добрых" и евангельским obsequium se praestare Deo - "будет думать, что он тем служит Богу" (Ин. 16,2). Он рассматривал противодействия как повод для очищения. Видя, что порой они исходят от людей, принадлежащих к старинным и прославленным учреждениям Церкви, он говорил, что Господь пользуется скальпелем из платины.
Об отношениях с иезуитами сам Основатель сказал следущее: Я знаком с отцом Аррупе, Генералом Общества Иисуса. Могу вас уверить, что наши отношения носят характер взаимного уважения и привязанности.
Вы можете встретить монаха, не понимающего Opus Dei. Возможно, он просто недостаточно информирован о сути нашей работы, которая является исключительно секулярной, мирянской, и не вмешивается в сферу деятельности монашеских орденов. Мы не испытываем по отношению к монашествующим ничего, кроме почтения и любви, и просим Господа, чтобы их служение Церкви и всем людям становилось все более эффективным. Никогда не будет драки между Opus Dei и монашескими орденами - так как для этого нужны двое, а мы ни с кем не хотим драться (Беседы.., 54).
Это было нормой его поведения. И продолжает быть нашей.
Вспоминаю, что отец Аррупе был первым представителем Церкви, прибывшим на похороны Основателя в собор Св. Евгения. Он прибыл намного раньше времени и был погружен в молитвы более часа, пока прибывали кардиналы, епископы, послы, представители гражданских властей и огромное количество верующих. Но вернемся к поре гонений...
В 1941 году усилились гонения в Барселоне, где в маленькой квартирке на улице Балмес усилиями всего полудюжины членов (все - с университетским образованием) только-только начиналась стабильная апостольская деятельность Opus Dei. Клевета распространялась по всему городу: и в церковных кругах, и в семьях, и в университете. Членов Opus Dei обвиняли в ереси и обмане.
За развитием событий в Барселоне Отец следил очень пристально - в первую очередь потому, что они могли повлиять на внутреннюю жизнь его детей и их апостольскую работу. Но обвинения политико-религиозного характера повлияли на ситуацию таким образом, что вскоре он уже не мог приблизиться к столице Каталонии без риска быть арестованным. Сам папский посол монс. Чиконьяни предупредил его об этом и посоветовал ехать под чужим именем. Но Отец предпочел не прибегать к подобной хитрости и, отправляясь в Барселону, выписал авиабилет на имя Хосемария Э. де Балагер - поскольку в те времена он был известен как "отец Эскрива".
Он старался не задерживаться в Барселоне долее необходимого времени. Обычно жил пару дней в доме своего друга, священника Себастьяна Сирака.
Губернатор Барселоны Корреа Веглисон признался несколько лет спустя: "Ведь о нем говорили такое, что я бы непременно послал в аэропорт полицию, чтобы его задержать".
Наш Основатель хотел, чтобы даже в этих условиях его дети в Барселоне оставались милосердными. Он призывал их молчать, улыбаться, прощать и работать.
Епископ Мадрида монс. Леопольдо Эйхо-и-Гарай всегда выражал решительную поддержку Opus Dei и неоднократно защищал нас публично. Он писал дону Аурелио М. Эскарре, аббату Монсерратского монастыря, одного из важнейших духовных центров Испании: "Поверьте мне, Преподобный Отец Аббат, что это Дело действительно Божие - от первоначальной идеи до конкретных шагов и уже проводимых работ". Далее он рассказывал о покорности Основателя Епископу и развенчивал сплетни о "секретности" Opus Dei. Это письмо успокоило много семей и развеяло сомнения священнослужителей в той части Испании.
Гонения продолжались и после 1946 года, когда наш Основатель окончательно поселился в Риме.
Когда возникли первые призвания для Opus Dei среди римских студентов, Господь допустил, чтобы некоторые семьи плохо восприняли выбор своих детей и даже написали жалобу Папе - естественно, не получив ожидаемого результата. Тогда наш Основатель прибегнул к духовным средствам, посвятив Святому Семейству семьи членов Opus Dei.
Лето 1951 года, как и предыдущее, Отец провел в Риме. Он пребывал в большом беспокойстве и внутреннем замешательстве, поскольку Господь дал ему интуитивно почувствовать, что против Opus Dei готовится что-то серьезное. Тогда он снова решил применить единственное средство, которым располагал - духовное. И совершил паломничество в Лорето, чтобы посвятить Opus Dei Сладчайшему Сердцу Девы Марии. Это было 15 августа 1951 года.
Несколько месяцев спустя Архиепископ Милана Кардинал Шустер попросил передать нашему Основателю, чтобы тот вспомнил о Св. Иосифе из Каласанцы. Так стали известны планы недругов: разделить Opus Dei на две самостоятельных части (мужскую и женскую), а затем обезглавить, исключив Основателя.
24 февраля 1952 года, согласно существовавшему в то время законодательству, Кардинал Тедескини был назначен защитником Opus Dei. Несколько позже, 20 марта, Отец отнес ему письмо, датированное 12 марта, в котором объяснял ситуацию. Как всегда, сопровождал его я. Кардинал Тедескини спокойно прочел письмо в нашем присутствии и сказал, что передаст его Папе. Текст был полон милосердия по отношению к затеявшим сговор. Отец показал, что нет никаких причин для принятия мер против Opus Dei. "Но кто же это задумал?" - спросил Пий XII, дочитав письмо до конца. Было ясно, что интрига готовилась без ведома Святого Отца.
Атака провалилась. Это был ответ Богородицы на посвящение Opus Dei Ее Сладчайшему Сердцу.
Ссылка на Св. Иосифа из Каласанцы показывает, что к Блаженному Хосемарии относились так же, как и ко многим другим Основателям, святость которых ввела их в историю. А имена их очернителей забыты...
Во всяком случае, мы следовали и следуем правилу нашего Отца: Прощать, молчать, улыбаться, молиться, работать.