|< в начало << назад к содержанию вперед >> в конец >|

Глава 5

ГОДЫ ВОЙНЫ

"Война, - говоришь ты мне, - имеет духовное значение, неизвестное миру. Война была для нас..."

Война - наибольшее препятствие на легком пути. - Но все же нам надо любить ее, как любит свои вериги монах.

Путь, 311

МАДРИД

В 1936 году все начинания Хосемарии постепенно обретали зримые очертания. В Академии было достаточно учеников, а общежитие было абсолютно полным. А с 10 по 13 апреля основатель Opus Dei провел в Академии самый первый курс духовного уединения*. Уже строились планы создания подобных центров в Валенсии, затем - в Париже. К отцу Эскриве приходили все новые призванные... но вскоре разразились кровавые события лета 1936 года, послужившие толчком к началу ужасной гражданской войны в Испании.

Эта братоубийственная война заливала кровью землю Испании в течение 3 лет. Она вошла в историю как время жестоких гонений на Церковь. Только 25 июня 1936 года, в праздник Святого Апостола Иакова - Покровителя Испании, было убито 95 священнослужителей. А в августе, когда антиклерикальная кампания охватила многие города и села было убито 2.077 священников, монахов и монахинь. В среднем совершалось по 70 убийств в день. Летом 36-го в Барбастро, родном городе Хосемарии, были убиты 837 верующих, из них - 1 епископ, 115 священников, 51 миссионер-кларетинец (9 священников, 5 монашествующих и 37 семинаристов). Убивали и мирян, мужчин и женщин, только за то, что они были верующими.

Двадцатого июня отец Эскрива вынужден был спешно покинуть общежитие на ул. Феррас, близ которой развернулись первые столкновения. Сначала он переехал в дом своей матери, но и это не было надежным местом. Ему пришлось укрыться в доме друга. Затем начались мучительные скитания из одного убежища в другое. Он прятался на квартирах многих своих друзей, для которых это было крайне опасно. В то время дать приют священнику означало подписать собственный смертный приговор.

Хосемария не мог свободно ходить по улицам: любая проверка могла стать роковой. Он не имел ни документов, ни денег для того, чтобы выжить. Почти невозможно было что-то узнать о других членах Opus Dei. Отовсюду доходили слухи о противозаконных арестах, обысках, пытках и расстрелах.

Отец Эскрива особенно страдал от того, что не мог совершать Литургию. Он читал на память литургические молитвы, благоговейно опуская формулу Освящения и совершая духовное Причастие.

В результате случайного совпадения он встретился в одном временном убежище с Альваро дель Портильо, молодым инженером (ему было 22 года), который присоединился к Opus Dei годом раньше. В эти дни исполнялась очередная годовщина основания Дела. Альваро, сын мой, - сказал ему Хосемария, - завтра - 2 октября: какую радость уготовал нам Господь?

В этот день брат Альваро дель Портильо, Пепе, сообщил находящимся в укрытии, что ополченцы, возможно будут инспектировать дом. Только что они убили многих родственников хозяина и охотятся за оставшимися в живых.

Св. Хосемария вдруг почувствовал, что силы оставили его. Сохраняя мужество и решительность при всех пережитых опасностях, он на сей раз содрогался от страха смерти. Страх этот вскоре прошел; и он понял, что Бог оставил его лишь на несколько мгновений, чтобы он с полной ясностью убедился в том, что вся его сила - от Бога. Именно это сознание, как объяснял он впоследствии, и было той "радостью", которую даровал ему в этот день Господь.

"Отец, - вспоминал Алваро дель Портильо, - сказал Хуану Хименесу Варгасу, чтобы тот поискал для них другое убежище. Моему брату Пепе и мне, которые не знали, что делать, он посоветовал остаться еще на сутки и дождаться результатов этих хлопот. После нескольких телефонных звонков он связался с Хосе Марией Гонсалесом Барредо, который сказал, что знает другое убежище. Отец ушел, чтобы с ним встретиться. Позже, обманув бдительность Генеральной Дирекции Безопасности, он вернулся в домик на улице Серрано. Поздоровался со мной и заплакал.

"Отец, почему вы плачете? - спросил я...

"Убили дона Лино.

"Бродя по Мадриду, он узнал об убийстве своего друга, священника Лино Веа-Мургиа. А еще - о новых подробностях мученичества дона Педро Поведа, основателя Терезианского Ордена, который также был его другом*.

"Потом Отец объяснил мне, почему вернулся. Хосе Мария Гонсалес Барредо встретил его в условленном месте, поприветствовал с сыновьей любовью, а потом, вытащив из кармана маленький ключик и адрес, сказал: "Идите в такой-то дом, войдите и оставайтесь там. Он принадлежит одной знакомой мне семье, которой сейчас нет в Мадриде. Швейцар - надежный человек.

"Но как же я смогу находиться в чужом доме? А если кто-нибудь придет или позвонит? Что я скажу?

"Не беспокойтесь, - простодушно ответил Хосе Мария, - там есть прислуга, женщина также вполне надежная. Она вам поможет.

"И сколько ей лет?

"Ну, примерно 22-23...

"Тогда Отец подумал: Не могу и не хочу быть запертым день и ночь с молодой женщиной. У меня обязательство перед Богом. Уж лучше умереть, чем оскорбить Бога, нарушив обязательство Любви. И, приблизившись к решетке коллектора, бросил в нее ключ".

Из-за все более ухудшающейся ситуации в октябре 1936 года у него не было другого выхода, как укрыться в психиатрической клинике друга их семьи. Такова ирония судьбы: как часто его называли безумцем за его рискованные апостольские начинания, а сейчас он сам должен был притворяться сумасшедшим!

В поисках более надежного убежища в марте 1937 года отец Хосемария укрылся в дипломатической миссии Гондураса. Там в течение многих месяцев находился отец Эскрива, его брат Сантьяго, Альваро дель Портильо и ряд членов Opus Dei. Находясь в дипломатическом представительстве, Эскрива получал большое утешение в том, что мог каждый день совершать Литургию, получив специальное разрешение, которое Церковь давала священникам, находящимся в подобных обстоятельствах. Он использовал в качестве потира позолоченую чашку, которую ему одолжила дочь консула, а в качестве дискоса - хрустальную тарелку.

Это было время горячей молитвы и покаяния; время душевных страданий и духовного возмужания, о котором основатель Дела Божия размышлял позднее в "Пути": Из-за общественных невзгод ты заперся и тебе хуже, чем в темнице. У тебя - затмение личности. Тебе негде трудиться - повсюду эгоизм, любопытство, глупость, пересуды. - Ну и что? Разве ты забыл, что воля твоя совершенно свободна? Разве забыл, что "дети" могут многое? - Пусть нет ни листьев, ни цветов (то есть жизни внешней), но корни разветвляются и действуют (это - внутренняя жизнь). Работай, все переменится - и ты принесешь еще больше плодов, и будут они еще слаще.62

В конце августа 1937 года Хосемария смог выйти из представительства Гондураса с документами, которые ему помог получить консул. Эти документы позволяли ему более или менее свободно передвигаться по улицам Мадрида. Церкви были закрыты, многие - совершенно разрушены, изображения святых в них осквернены, либо уничтожены. Ему приходилось слушать исповеди во время прогулки, крестить тайком, проводить курс духовного уединения, постоянно меняя места, чтобы не возбуждать подозрений. Кроме того, он ухаживал за группой монахинь, страдавших от гонений.

В этих обстоятельствах, полных опасностей и неуверенности, он всегда хранил при себе Причастие (Господа пресуществленного) в папироснице, завернутой в чехол со знамением и знаком Консульства Гондураса. Много раз, - рассказывал он позднее, - я спал, не снимая одежды, держа на себе Святые Дары, обнимая Господа.

Его письмо духовным детям находящимся в Валенсии, написанное 18 сентября 1937 года, может дать точное представление о состоянии его духа. Обходя цензуру, он использовал шифр, понятный адресатам. "Дед" или "мой брат Хосемария" - это он сам. "Дон Мануэль" - это Господь.

Детки! Деду очень хочется вас обнять, но все комбинации срываются. Значит, так тому и быть. Но все же не теряю надежды, что мои желания скоро исполнятся. В общем... Дон Мануэль знает больше.

Запоздалая новость: мне неоднократно говорили (мне лично), что моего брата Хосемария нашли повешенным на дереве в Монклоа. По другой версии - на улице Феррас (антирелигиозные банды искали отца Эскриву с лютой ненавистью и по ошибке убили человека, внешне похожего на него). Даже кто-то опознал труп. По третьей версии его расстреляли.

Представьте себе лицо деда при эдаких новостях. Поистине, следовало бы пожелать такому сумасшедшему, как мой брат, подобного конца и погребения в общей могиле. Нет! смерть в шикарной палате дорогой больницы... смерть - обывательская, без шума, без комедии, - лучше всего подходит к его жизни, его Делу и его пути. Умереть так, но из великой Любви - О, Дон Мануэль!..

Всю свою жизнь во время Литургии отец Эскрива молился за человека, убитого вместо него.


РОЗА В НОЧИ

Когда обстановка в Мадриде стала невыносимой (массовые аресты, расстрелы, поджоги церквей и монастырей, настоящая охота на верующих) и было уже невозможно выполнять обязанности священника, отец Хосемария решил пересечь границу в Пиренеях и через Андорру пробраться в свободную зону. Это было очень рискованно, но он, в конце концов, все-таки решился на этот переход.

"Донья Долорес, - вспоминает Альваро дель Портильо, - оставалась в Мадриде с двумя детьми и берегла, рискуя жизнью, архив и все документы Opus Dei. Она спрятала их в матрасе. Когда приходили с обыском, она ложилась в постель, делая вид, будто плохо себя чувствует (что, в сущности, было правдой). Так удалось ей спасти эти бумаги, среди которых были настоящие сокровища - например, записи Отца о внутреннем опыте, о благодати, полученной от Бога, о первых проектах развития Opus Dei и многие другие ценные тексты".

"Сначала он добрался до Барселоны, - продолжает свой рассказ Дон Альваро дель Портильо. - Читая местную газету, он узнал, что Паскуаль Гальбе, его приятель по Сарагосскому университету, является членом Верховного Суда в Барселоне. В свое время они были большими друзьями, но в сложившихся обстоятельствах трудно было предсказать возможную реакцию Паскуаля. Поэтому Отец передал ему, что находится в Барселоне и хотел бы его повидать. Тот ответил: «В суде нельзя. Пусть лучше приходит ко мне домой обедать».

"Когда они встретились, Паскуаль обнял его, взволнованный: «Ты не представляешь, как я переживал - думал, что тебя уже нет в живых». Пытаясь уберечь Отца от опасного перехода через Пиренеи, Паскуаль предложил ему работу в Барселонском Верховном Суде. Он имел там большое влияние, а кроме того - суды крайне нуждались в дипломированных юристах. Но Отец не согласился, объяснив свой отказ следующим образом: Если в те времена, когда никто не преследовал духовенство и Церковь, я не занимался своей мирской профессией, полностью посвящая себя священству, то могу ли я теперь прибегнуть к этой лазейке, чтобы выжить, служа властям, которые преследуют мою Мать, Святую Церковь? Паскуаль пытался его переубедить: «Если тебя задержат, то скорее всего убьют!» Отец возразил: Это неважно. Я должен совершать свое служение - и мне неважно, убьют ли меня".

После многочисленных перипетий, 19 ноября 1937 года отец Эскрива начал трудоемкий и опасный путь через горы. В экспедиции участвовало небольшая группа беглецов под руководством проводника.

Перед началом подъема они ночевали в полуразрушенной пекарне. Основатель Opus Dei не спал всю ночь и чувствовал себя так плохо, что наутро он даже решил не совершать Литургию. Он вышел из помещения пекарни и спустился к разрушенному ополченцами зданию церкви. Вернулся он необычно веселым, держа в руке украшение в виде розы из позолоченного дерева. Было видно, что эта роза, являвшаяся когда-то фрагментом золоченого алтаря, имела для него глубокое духовное значение. Он воспринял ее как знамение, подтверждающее правильность выбранного им пути. До этого его мучали сомнения в том, что он правильно поступил, покинув Мадрид. Ведь некоторые из его детей находились в различных убежищах, другие - в тюрьмах. Поэтому он всю ночь молил Господа дать ему знамение, подтверждающее правильность его выбора. Роза и была этим знамением, этим сотворенным Богом чудом.

Это была роза из залоченого дерева, - вспоминал он годы спустя, - не имеющая никакой материальной ценности. Там, около каталонских Пиреней, я впервые взял ее в руки. Это был подарок Пречистой Девы...

Тогда это оказало ему огромную поддержку, хотя он никогда не был сторонником чудес... Не забывайте, дети мои, - настойчиво повторял он, - что сверхъестественное для нас - в обычном.

Через несколько дней перехода сделали короткий привал. А 27 ноября начались ночные переходы по направлению к границе. Беглецам пришлось пережить пять страшных ночей, во время которых они должны были преодолеть многочисленные ущелья и теснины, совершить тяжкий изнурительный путь.

Воскресным утром 28 ноября в ущелье де ла Рибера на высоте 800 м. отец Эскрива отслужил Литургию над большим камнем у стены, защищавшей молящихся от ветра. Присутствующие, более 20 человек, в абсолютном молчании и глубоко потрясенные отстояли службу. Некоторые причастились. "На скале, коленопреклоненный, - записал в блокноте один из участников перехода, - почти распростертый на земле, священник, идущий с нами, совершает Литургию. Он служит не так, как другие в церкви. Его ясные и полные смысла слова западают в душу. Я не помню ни одной Литургии, подобной сегодняшней: не знаю, либо в силу обстоятельств, либо потому что священник - святой".

После ряда опасных приключений, подвергаясь постоянному риску быть пойманными и расстрелянными, беглецы, наконец, 2 декабря 1937 года достигли Андорры. Прежде всего они пошли в церковь: первую действующую и неоскверненную с начала войны. Затем, уже в столице этого маленького королевства Андорра ла Велла, отец Эскрива мог отслужить Божественную Литургию в священническом облачении впервые с начала войны.

Причастившись, беглецы немного прошлись по городу. Какое забытое, какое освежающее чувство свободы ощутили они, дойдя до конца улицы без страхов, опасений и неуверенности!

|< в начало << назад к содержанию вперед >> в конец >|