| |< в начало | << назад | к содержанию | вперед >> | в конец >| | |||
 |
|||||||
Глава 4
МАДРИД
Ты Сын Мой;
Я ныне родил Тебя.
Пс 2, 7
"ГОРОД ПЫШНЫЙ, ГОРОД БЕДНЫЙ"
Хосемария прибыл в столицу 20 апреля 1927 года и чуть более недели спустя записался на курс истории международного права, а позже, в конце августа - на курс философии права.
У Испании есть много черт сходства с Россией. - Сравнительная (по европейским меркам) бедность, царящий повсеместно дух стихийности и беспорядка, открытый, экспансивный характер людей. Такого, к примеру, шума и гвалта, который стоит на мадридских улицах и в городском транспорте, я не слышал ни в одной другой европейской столице.
Мадрид с полным основанием можно назвать городом контрастов. В этом смысле его можно сравнить разве что с Петербургом. Пышный парадный центр, поражающий почти восточной роскошью дворцов, соборов, монументов, один из самых великолепных в мире музеев живописи - Прадо. И... ветшающие, мрачные, замусоренные окраины. Богатство одних и брасающаяся в глаза бедность других. Может быть только в России сейчас можно увидеть на улицах такое количество нищих и калек, просящих подаяния, как на улицах Мадрида.
Улицы почти всех европейских городов с наступлением темноты пустеют. В Мадриде же, наоборот, как раз к ночи начинается интенсивная жизнь. Группами, а то и толпами мадридцы расхаживают по улицам города от одного ресторанчика к другому, ведя между собой невероятно быстрой скороговоркой шумную беседу. За ресторанным столиком, а то и прямо за стойкой съедают, не прекращая гомона, какой-нибудь "ломанческий" бутерброд, состоящий из сухой булки с засунутым в нее куском такого же сухого сырокопченого мяса. Заказывают также не менее сухие рыбные закуски, обильно политые уксусом. Запивают все это пивом или кислым белым вином. Часто тут же, за едой, хором распевают песни. Не потому, что пьяны (вообще, в отличие от России, пьяных в Испании я почти не видел), а в силу всем испанцам присущей органической потребности выражать чувства в песне и танце. В одном из мадридских ресторанчиков, где я пировал со своими испанскими приятелями, вдруг среди ночи появилась большая компания и дружно грянула на испанском "Из-за острова на стрежень". Закончив петь, они сразу ушли.
Еще более разительными контрастами отличался Мадрид времен молодости св. Хосемарии Эскривы. В те годы Мадрид был густонаселенным и разношерстным городом, насчитывающим 800.000 жителей. Он был центром культурной и политической жизни страны.
В то же время Мадрид был центром социальных потрясений: сюда приезжали в поисках счастья тысячи обездоленных из испанской провинции, влачившие полуголодное существование на городских окраинах.
СРЕДИ БЕДНЫХ И БОЛЬНЫХ
Именно в этих окраинных кварталах и развернул отец Хосемария, вскоре по приезде в Мадрид, неутомимую священническую деятельность. В то время он служил в "Попечительстве Больных" - благотворительном учреждении, основанном доньей Лус Родригес Касанова. Эта женщина, аристократка по происхождению, будучи в Лурде, дала обет посвятить себя апостольскому служению бедным и детям мадридских окраин. Попечительство было одним из многих ее апостольских начинаний. В качестве капеллана Попечительства отец Эскрива должен был исполнять священническое служение в этом учреждении: совершать ежедневную Литургию, проводить молитву по Розарию и т. д. Служение больным и бедным не входило в его обязанности. Однако, отец Эскрива использовал свое положение капеллана, чтобы великодушно, жертвенно и бескорыстно посвятить себя бесчисленным мадридским обездоленным.
Вспоминая об этом времени, св. Хосемария Эскрива как-то сказал: Я провел много тысяч часов, выслушивая исповеди детей в самых бедных районах Мадрида. Для этого надо было обойти все большие предместья города, самые печальные и самые заброшенные в мире. Дети приходили на исповедь с соплями до подбородка. Я начинал с того, что чистил их носы, прежде чем приступить хоть к какому-то очищению их бедных душ.
В этих бедных кварталах Бог продолжал учить отца Эскриву, показывая ему многочисленные примеры несения Креста: примеры боли, страдания, заброшенности. При этом, апостольское служение в бедных районах города было связано с очень большим, подчас смертельным риском. Об этом вспоминает одна из молодых сотрудниц доньи Касанова: "Надо было ходить по окраиным кварталам Мадрида, совершенно не зная хорошо или плохо нас примут. Нужна была большая жертвенность, особенно в эту эпоху, предшествовавшую Республике. Вот один среди многочисленных примеров: в квартале Тетуан волочили по улице нескольких женщин - благотворительниц, втыкая им в головы сапожные ножи. Одна из них героически пыталась защитить остальных. С нее сняли скальп и били до тех пор, пока не бросили ее обезображенной". Со священниками поступали ничуть не лучше.
2 ОКТЯБРЯ 1928 ГОДА
Мадрид стал для отца Эскривы его "Дамаском". Так он сам утверждал, вспоминая историю обращения апостола Павла. Здесь, в Мадриде, Господь явил ему Свою волю и дал ему прозрение, о котором он молил так давно. Это был ясный, определенный призыв, окончательно подтвердивший "неясные предчувствия", которые он с юности носил в душе.
В этот день, праздник Ангелов Хранителей, во время духовных упражнений вместе с другими священниками епархии Хосемария после Литургии вернулся в свою комнату. Он начал перечитывать записи за последние 10 лет, в которых он отмечал все данные ему Богом знаки.
И тут он увидел с полной ясностью миссию, которую предопределил для него Бог: открыть в этом мире путь освящения профессиональной работы и повседневных занятий. Он увидел: Бог хочет, чтобы он создал в Церкви учреждение, распространяющее среди мирян глубокое сознание величия и ответственности их христианского призвания. Эскрива увидел, что Opus Dei должно осушествлять свою миссию в Церкви до тех пор, пока на земле есть люди труда.
Он увидел совершенно отчетливо, что всякий человек любой профессии и любого социального положения, в работе и через работу, которая совершается из любви к Богу, среди повседневных трудов и занятий должен стремиться к полноте христианской жизни.
Наконец он узнал свое предназначение! Это было то, о чем он молился с отрочества. Сомнений не было: он увидел это. "Видеть" - это тот глагол, который он всегда употреблял для того, чтобы определить именно этот момент - момент, когда звонили колокола расположенной поблизости Церкви Царицы Ангелов. Этот ликующий колокольный звон, по его словам, никогда не переставал звучать в его ушах. Это было в подлинном смысле откровение Божие. Озарение свыше, посредством которого, как писал позднее сам отец Эскрива, открывались пути Божии на земле.
В 1974 году на встрече с многочисленной толпой в Южной Америке св. Хосемария Эскрива рассказал о рождении Opus Dei так: В праздник св. Ангелов Хранителей, 2 октября 1928 (вот уже почти 47 лет тому назад) Господь захотел, чтобы появилось Opus Dei - т.е. мобилизованность христиан, готовых с радостью жертвовать собой во имя других и понимающих, что все земные пути человечества становятся божественными, когда их освящает человек. Говорю о любой чистой и честной работе, о любом земном занятии.
2 октября 1931 года, в третью годовщину со дня основания Opus Dei, отец Эскрива писал: В этот день Господь основал Свое Дело. С этих пор я начал обращаться к мирянам, студентам и вообще к молодым людям... И организовывать группы. И молиться, и побуждать к молитве. И страдать... И добавляет: Я получил откровение обо всем Деле, читая свои записи.
Откровение, полученное св. Хосемарией, имеет исключительно важное значение для всего мира. Как и всякое подлинное откровение, оно является обнаружением извечно-сущего, обладает онтологической новизной.
Конечно, учение о всеобщем призвании к святости всегда было в христианстве. Оно, пользуясь выражение отца Эскривы, старо, как Евангелие, и ново, как Евангелие. Учение это мы встречаем во всем Новом Завете, особенно часто в четвероевангелии, в посланиях апп. Павла, Петра, Иоанна.
Воспринятое Русью от Византии представление о монашестве чуть ли не как единственном пути спасения, заглушило этот евангельский призыв. Поэтому миряне в большинстве своем не только не строили свою жизнь в соответствии с идеалом святости, но, скорее, склонны были видеть в этом проявление гордыни и чуть ли не беснование. Более спасительным почиталось "смирение", при котором человек, предаваясь порокам, без устали самоуничижался и каялся. По поговорке: "Не согрешишь - не покаешься, не покаешься - спасен не будешь". Идеал святости, таким образом, вытеснился идеалом кающегося грешника.
На самом же деле, призыв к всеобщей святости - это самое христианское, собственно христианское в христианстве.
Все человеческое становится Божиим, если преображается любовью к Богу, а значит и к людям. Поступать по-христиански - значит поступать по-человечески во имя Божие, по-Богочеловечески, ибо человечность христиан полностью коренится во Христе. Многие же, напротив, считают, что присвоив себе звание христианина, они могут вовсе не обращать внимание на нормы человеческой морали. Так что поиск святости является, подчас, оправданием элементарной человеческой непорядочности. Об этом же читаем у Бердяева: "Приходится с грустью сказать, что святая Русь имеет свой коррелятив в Руси мошеннической".14
России, как и всему миру, нужно освящение обыденной жизни. Я имею в виду христианское освящение, а не языческое обожествление, "священный быт", столь красочно описанный Розановым, Шмелевым и другими русскими писателями. Не меньшая, впрочем, ущербность христианского сознания, правда, иного рода и приводящая к иным результатам, наблюдается также и на Западе.
В России стремление к созерцанию исключительно транцендентности Бога часто мешает видеть Его присутствие и любящее промышление в психологической и материальной сферах жизни. На Западе, напротив, тенденции, для которых Бог - только имманентное, не позволяют узреть Его влияние и действия за пределами индивидуальных переживаний и проявлений.
Согласно св. Хосемарии Эскривы, Бог - средоточие того и другого, и каждый атом бытия - место Божие. И благодаря этому преодолевается "шизофрения" современного христианского сознания, приводящая к тому, что человек ведет двойную жизнь: обыденную и духовную. Интересно, что именно это сознание воспринимало отца Эскриву как безумца, в первую очередь, потому, что он говорил о пути святости в миру.
Еще на заре христианства и язычники и иудеи называли христиан безумными, бесноватыми ("для Иудеев соблазн, для Еллинов безумие", 1 Кор 1, 23), что и побудило ап. Павла к полемическому восклицанию: "Если кто из вас думает быть мудрым в веке сем, тот будь безумным, чтобы быть мудрым. Ибо мудрость мира сего есть безумие пред Богом (1 Кор 3, 18-19)." Прошло девятнадцать веков, и в судьбе св. Хосемарии все это буквально повторилось.
Воля Божия ко всеобщему освящению, которую так ясно ощутил в своей душе этот двадцатишестилетний священник, входила в глубокое противоречие с представлениями той эпохи. Многие считали, что святость - это удел лишь монахов и монашенок и терялись, когда слышали от него, что обычные люди также призваны к святости. Обычные люди, - объяснял отец Эскрива, - ферментирующаяся масса. Наше - это обычное и естественное. Средство - профессиональная работа. Святы - все!
Святы все! Это вызывало сильное удивление. И хотя это учение было вибрирующим эхом всеобщего призвания к святости, имевшего евангельские истоки, многие возмущались. Им это казалось опасным "новшеством", чудачеством молодого священника, "сомнительной теорией", которая может завести куда угодно.
Но были и те, кто понимал его и включался в его работу, отдавая ей себя целиком, как молодой инженер Исидоро Сорсано, старый друг Хосемарии еще со времен Логроньо. Их случайная (а по духовной сути глубоко провиденциальная) встреча в Мадриде в августе 1930 года определила всю дальнейшую жизнь Исидоро. Выслушав рассказ о духовных терзаниях своего друга, отец Эскрива подробно рассказал ему, чтó открыл ему Бог. Исидиро понял: то, что увидел его друг 2 октября 1928 года было именно тем, что он уже давно искал. Это был для него совершенно новый путь, на котором он мог преодолеть все свои терзания и сомнения.
Дон Альваро дель Портильо рассказывает, что "в первых автобиографических заметках, касаясь создания Opus Dei, Отец писал о «Деле», или о «Деле Божьем», но тогда еще не думал о каком-либо точном названии. Некоторое время спустя он пришел к выводу, что названием должно стать именно «Opus Dei». Он сообщает об этом в своих записях от 14 июня 1948 года, вспоминая эпизод, имевший место в конце 1930 года: Однажды я пришел побеседовать с отцом Санчесом в приемную резиденции Ла Флор. Рассказал о моих личных делах (об Opus Dei говорил лишь тогда, когда это касалось моей души). "И как продвигается это дело Божье?" - спросил меня в конце беседы добрый отец Санчес. Уже на улице я стал думать: «Дело Божье... Opus Dei! Opus, Operatio... Божья работа! Вот оно имя, которое я искал!» И в дальнейшем всегда говорил: Opus Dei".
Чтобы ответить на безмерную любовь Божию, - учил отец Эскрива, - люди должны превратить свой обычный труд в молитву, в проповедь, в апостольство, в путь достижения святости.
Здесь, мне кажется, необходимо более подробно остановиться на том, что открыл Бог св. Хосемарии, что увидел он 2 октября 1928 года, - на духовности, или, точнее говоря, на духе Opus Dei.
ХРИСТИАНСКИЙ МАТЕРИАЛИЗМ СВЯТОГО ХОСЕМАРИИ ЭСКРИВЫ
Дух Opus Dei, как я уже писал, не является каким-либо "новшеством" - он полностью укоренен в евангельском учении. Новым было внедрение его в абсолютно чуждый ей мир, давно утративший связь с новозаветным мировосприятием. Необходимо было не только напомнить евангельский призыв, но и снять почти полностью закрывшие его многовековые наслоения. Поэтому в высказываниях отца Эскривы об открывшемся ему пути святости в миру часто слышатся полемические нотки: Стремись к освящению души. - Да, именно ты. Ты думаешь, что святость - дело одних священников и монахов? Всем нам без исключения сказал Господь: «Будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный».15
Почти полностью клерикализованное современное церковное сознание, естественно, противится такому "обмирщению" понятия святости, видя в этом утрату христианской духовности. О подобных ревнителях не по разуму Хосемария Эскрива говорил, что они хотели представить христианскую жизнь чисто духовной и полагали, что ею живут особые, чистые люди, далекие от презренного мира или хотя бы терпящие его, пока они здесь, на земле. Мирские вещи, так думали они, противопоставлены духу. Когда видят вот так, христианская жизнь сосредотачивается в храмах. Быть христианином - значит ходить в церковь, участвовать в священнодействиях, заниматься церковными делами, словом - жить в особом, отдельном мирке, как бы в преддверии рая, пока другой, обычный мир идет своим путем.16
Но Эскрива не только призывал отказаться от исказившей церковное сознание излишней спиритуализации христианства, но шел еще дальше, утверждая "высокое значение материи", выдвигая идею "христианского материализма": Истинное христианство верит в телесное воскресение, а потому, вполне логично, всегда отвергало развоплощение, ничуть не боясь, что его обвинят в материализме. Мы вправе говорить о материализме христианском, который смело противостоит материализму бездуховному.17
Св. Хосемария всегда подчеркивал то, что христианские Таинства и, прежде всего Таинство Евхаристии являются наиболее отчеливыми "следами воплощенного Слова". Но, в то же время, он настойчиво выступал против разрыва, а тем более противопоставления друг другу, церковного богослужения и служения Богу в миру: Студентам и рабочим, которые собирались со мной в тридцатых годах, я говорил, что им надо овеществить свою духовную жизнь. Я хотел, чтобы они избежали соблазна двойной жизни, распространенного и тогда, и теперь: по одну сторону - жизнь внутренняя, связь с Богом, по другую, совсем отдельно - профессиональная, социальная, семейная, где толпятся и кишат мелкие земные дела. Нет, дети мои! Мы так жить не можем! Мы - христиане, а не шизофреники. Жизнь - одна, ее мы и должны освятить, наполнить Богом и плоть, и дух. Невидимого Бога мы открываем в самых видимых, материальных вещах.18
В этом синтезе видимого и невидимого, может быть, и состоит главная "новизна" учения отца Эскривы. Открытие духовного в материальном - не что иное, как "созерцательность в миру", к которой постоянно призывал основатель Opus Dei. Этот неуслышанный миром новозаветный призыв отец Хосемария год за годом "проповедовал на кровлях", пока ему не вняли хотя бы некоторые.
Как учение, так и дух Opus Dei сущностно "экуменические". Эскрива проложил путь к воссоединению двух легких (Восточного и Западного) Вселенской Церкви. Он "одухотворяет" материю, воспринимаемую Западом чисто прагматически, и "материализует" слишком спиритуализованный Востоком дух.
Это прозрение содержит в себе еще один сокровенный для мира призыв: призыв к творчеству, так явственно услышанный в христианстве Бердяевым. Открытие невидимого в видимом и есть "модель" всякого подлинного творчества. А неотъемлемым условием творчества является свобода. Не случайно свобода занимает столь важное место в размышлениях отца Эскривы: Мы должны признать, что для осуществления своего апостольства верующие должны чувствовать себя свободными и в действительности быть таковыми; такую свободу даровал нам Иисус Христос.19 Об этом же пишет Эндрю Берн в работе "Повседневный труд - путь к святости": "В Opus Dei любовь к свободе проистекает из мирской ментальности, которая не только уважает разнообразие в мирских делах, но и всячески поощряет его. Любовь к свободе также вытекает из стремления жить настоящей христианской жизнью, поскольку христианство в существенной степени есть религия свободы".20
Но свобода неотделима от ответственности. Именно дурное использование свободы привело первого человека к грехопадению. Человек может использовать дарованную Богом свободу как для того, чтобы внести зло в этот мир, так и для того, чтобы сотрудничать с Богом в деле его совершенствования и спасения: Я всегда этому учил, ссылаясь на Писание. Мир - не плох, он вышел из рук Божиих. Бог его создал, и посмотрел на него, и остался доволен. Это мы, люди, портим и уродуем его грехом и неверностью. Поверьте, дети мои, если вы, живущие в мире, уклонитесь от честных будничных дел, то нарушите волю Божию, это уж точно.21
Как мы уже сказали, в России бытует глубокое народное убеждение, что только в монастыре - спасение от всего дурного, греховного. Отец Александр Мень очень точно объяснил причины этого мировоззрения: "Некоторая аскетическая традиция, шедшая главным образом из Индии и Греции, принятая церковью через несколько столетий после явления Христа, стала рассматривать окружающий мир как нечто чуждое, внеположное ему, как то, от чего нужно отшатнуться и бежать... Для светского общества начала XIX века это неотмирное христианство отождествилось с самим православием... Отсюда стало возникать равнодушие, равнодушие к этому преходящему миру. И возник горький духовный раскол: потому что в стенах монастырей, в ограде самой Церкви что-то происходило, а в мире - в мире происходило другое".22
Как на Западе, так и на Востоке время от времени раздавались голоса, утверждавшие возможность освящения мира и мирян, призывавшие к воплощению христианского идеала не только в храмовых стенах. "Хочешь ли знать, как вся земля, наконец, сделалась храмом и как всякое место стало удобным для молитвы", - возглашал Иоанн Златоуст.
РАБОТА - ПУТЬ К СВЯТОСТИ
Со второй половины прошлого века в среде русской нерелигиозной интеллигенции начинает настойчиво обсуждаться тема труда. Дворянско-интеллигентское, а затем и разночинское преклонение перед народом было, прежде всего, преклонением перед его трудом. Это проявилось и в поэзии Некрасова, и в произведениях Толстого, Чехова, Глеба Успенского, Добролюбова и многих других. "Хорош Божий свет, - говорит Чехов. - Одно только нехорошо: мы... Работать надо, а все остальное - к черту".23
В сознании представителей русской интеллигенции XIX века труд стал высочайшим идеалом, необходимым условием человеческого счастья, важнейшим компонентом картины совершенного человеческого общества.
В романе "Бесы" Ф. М. Достоевского профессор Степан Трофимович Верховенский так призывает к труду: "У нас все от праздности, и доброе и хорошее. Все от нашей барской, милой образованной, прихотливой праздности! Я тридцать тысяч лет про это твержу. Мы своим трудом жить не умеем (...) Неужто не понимают, что для приобретения мнения первее всего надобен труд, собственный труд, собственный почин в деле, собственная практика! Даром никогда ничего не достанется. Будем трудиться, будем и свое мнение иметь (...) Вот уже двадцать лет как я бью в набат и зову к труду!"24
Этот призыв к труду повторял барон Николай Львович Тузенбах в пьесе А. Чехова "Три Сестры": "Пришло время, надвигается на всех нас громада, готовится здоровая, сильная буря, которая идет, уже близка и скоро сдует с нашего общества лень, равнодушие, предубеждение к труду, гнилую скуку. Я буду работать, а через какие-нибудь двадцать пять - тридцать лет работать будет уже каждый человек. Каждый!"25
Труд становился своеобразной "религией", и в конце концов интеллигентский "культ труда" переродился в демонический культ, в атеистически-большевистское "трудовое воспитание", т.е. проделал эволюцию, неизбежную для всякого культа, не имеющего своим объектом Бога.
Как же ставилась проблема освящения труда и достижения христианского совершенства в миру в среде русской религиозно настроенной интеллигенции, а также в клерикальной и монашеской среде? Вот, например, что говорил Алеше Карамазову старец Зосима: "Не здесь твое место пока. Благословляю тебя на великое послушание в миру. Много тебе еще странствовать. И ожениться должен будешь. Все должен будешь перенести, пока вновь прибудеши. А дела много будет. Но в тебе не сомневаюсь, потому и посылаю тебя. С тобой Христос. Сохрани Его, и Он сохранит тебя. Горе узришь великое и в горе сем счастлив будешь. Вот тебе завет: и в горе счастья ищи. Работай, неустанно работай..."26
Тут прослеживается явная параллель с тем, чему многие годы спустя начал учить основатель Opus Dei. "Великое послушание в миру", осуществление христианского подвига в браке, "радость о Боге" среди житейских невзгод и, наконец, "неустанная" самоотверженная работа - все это совпадает с принципами, лежащими в основе деятельности Opus Dei. Другое дело, что Алеша исходит в мир из монастыря по велению старца и в конце жизненного пути должен будет вернуться в монастырь. Такой "иноческий бумеранг", конечно, далек от духа Opus Dei и его "мирской ментальности", но для России прошлого века, где монашеский подвиг почитался чуть ли не единственным путем спасения, это было, бесспорно, гениальное прозрение.*
Из клерикальной и монашеской среды также раздавались призывы к расширению храмовых и монастырских стен до границ всей земной жизни. Но опять же важно подчеркнуть то различие с духом Opus Dei, что в данном случае инициатива освящения мира исходит из недр монастыря, из монашеского сознания, а не из секулярного мировосприятия мирян. Происходит своего рода "монашеская экспансия" в мир.
По словам отца Эскривы члены Opus Dei не имеют с монахами (как живущими в монастыре, так и живущими в миру) ничего общего, кроме веры. Но сама идея перенесения монашеского делания в мир свидетельствует о новом взгляде на земные дела и нарастающей заботе о судьбах мира сего.
Православный богослов отец Сергий Булгаков писал в 1921 году, на пути в изгнание: "...вся Церковь - то есть и монастырь и мир одинаково призваны к плодоношению, и там и здесь она состоит из «святых», разумеется, по призванию".27
Подобные идеи развивали такие православные богословы, как М. Афанасьев и А. Шмеман. Последний, в частности писал: "Мы исходим в жизнь, чтобы свидетельствовать и исполнять свое призвание. Оно у каждого свое, и оно есть наше общее служение, общая Литургия - "во единого духа причастие". - Господи, хорошо нам здесь быти".28
В этих словах звучит пафос освящения человеком мира и себя в миру, созвучный духу Opus Dei. И все же существует очень тонкое и глубокое различие. Лучше всех, пожалуй, определил его Папа Иоанн-Павел I еще в бытность свою кардиналом Лючиани: "Святой Франциск Сальский также отстаивал святость для всех, но он скорее говорил о «духовности для мирян», в то время как Эскрива проповедует «мирскую духовность». Иными словами, святой Франциск предлагал мирянам воспользоваться для достижения святости теми же средствами, к которым прибегают монашествующие. Эскрива же значительно радикальнее - он говорит о «материализации» (в хорошем смысле этого слова) поиска святости. Для него сам повседневный труд должен превратиться в молитву, в путь к святости".29
Другими словами, "тайной" Opus Dei, по словам его основателя, является не профессиональная работа, а молитва: Если ты - не муж молитвы, то я не верю в искренность твоих намерений, когда ты говоришь, что работаешь для Христа.30 По учению отца Эскривы, работа, доведенная до конца, предложенная Господу и исполненная пред Ликом Божиим, является молитвой: Для апостола наших дней час учения - это час молитвы.31
ЛЮБИТЬ МИР
"Одухотворение" материи, любовь к миру, секулярное мировосприятие - представления, очень важные для понимания духа Opus Dei. В определении понятий: мир, мирское и т.п. в традиционном церковном восприятии присутствует отчетливый дуализм. Зачастую, мир оценивается как зло, юдоль греха и скорби. Сатана в Библии именуется "Князем мира сего", его служители - "детьми мира сего". "Мир во зле лежит" - одно из наиболее привычных для русского религиозного сознания представлений. На другом полюсе христианского восприятия мира - понимание его, как превосходного творения Божия: И увидел Бог все, что Он создал, и вот, хорошо весьма (Быт 1, 31). Мир в этом значении - земля и люди, несущие в себе начаток будущего преображения.
Именно этот, последний смысл преобладает в проповедях основателя Opus Dei. Он постоянно напоминал о том, что Бог, создавший этот мир, посмотрел на него и остался доволен. Это мы, люди, портим его своим грехом и неверностью.32
Мир вручен Богом человеку как бы в незавершенном виде, открыт для его творческого участия в процессе божественного домостроительства. Человек должен совершенствовать этот мир, овладевать им, накладывать на него свой отпечаток: И благословил их Бог, и сказал им Бог: плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю, и обладайте ею (Быт 1, 28). Человек является со-творцом мира в течение всей его истории, начиная от наименования всех душ живых (Быт 2, 19) и кончая участием в освобождении твари в свободу славы детей Божиих (Рим 8, 21).
И после грехопадения мир по своей сути хорош весьма, он продолжает свидетельствовать о Боге: от величия красоты созданий сравнительно познается Виновник бытия их (Прем 13,5); невидимое Его, вечная сила Его и Божество, от создания мира через рассматривание творений видимы (Рим 1, 20). Сверх того, мир Божий не может быть осмыслен в отрыве от спасительного замысла Божия, в котором только он и получает окончательное завершение. Замысел этот состоит в грядущем глубоком обновлении - преображении мира, о котором в Библии говорится как о новом творении. Бог сотворит новое небо и новую землю (Ис 65, 17; 66, 22), которые описываются теми же образными средствами, что и Рай, насажденный Господом в Эдеме (ср. Быт 2, 8-14; Ис 65, 17-25; Откр 21, 10-23).
Это дает основание говорить о новом творении как о преображенном и очищенном старом, в котором нынешний мир, как и падший человек, снова обретет свое первоначальное совершенство. В конце времен люди и мир должны прийти к себе таким, какими они пребывают в предвечном замысле Божием, явленном нам во Христе, в Котором обитает вся полнота Божества телесно (Кол 2, 9).
Поверив во Христа, человек делается причастным преображенному творению. В этом - источник христианского взгляда на мир, исполненного оптимизма, доверия, любви: Человек, знающий, что Христа можно найти не только в храме, но и в мире, этот мир любит.33 В этом мире, преображенном Воскресением Христовым, верующие в Иисуса уже пронизываются Фаворским Светом, приобщаются вечной жизни. Мир отвергается теми, кто не принял всех последствий Воскресения, так же как и Воплощения Христа.
Будучи не от мира (Ин 15, 19), т.е. отказавшись от греха, человек может пребывать в мире (Ин 17, 11) в силу естественной принадлежности и привязанности к нему: он родился в мире, любит и не покидает его. И это отвечает замыслу Божию о человеке, подтверждение чему мы находим в молитве Христа: Не молю, чтобы Ты взял их из мира, но чтобы сохранил их от зла (Ин 17, 15). Призвание человека состоит в том, чтобы живя в этом мире, любить его любовью Божией (Ин 3, 16) и содействовать его преображению. Именно этому учил св. Хосемария Эскрива: Стоит ли удивляться тому, что апостол писал: ...все ваше, вы же - Христовы, а Христос - Божий (1 Кор 3, 22-23)? Вот оно, восходящее движение, которым Святой Дух, ниспосланный в наши сердца, хочет призвать нас отсюда ввысь, к Божией славе. А чтобы мы поняли, что в движение это входит все, даже самое будничное, апостол писал и так: ...едите ли, пьете ли, или иное что делаете, все делайте во славу Божию (1 Кор 10, 31).34 Итак мы видим, что пафос приятия мира, стремление к преображающему его труду, пронизывающие весь дух Opus Dei, имеют прочное библейское основание.
Но истинная любовь к миру - не от мира сего. Только тот, кто свободен от греха и стихий мира, может любить его преображающей любовью и даже положить за него душу свою. Высочайшее проявление такой любви явил нам Иисус Христос. Его жертва, перенесенные Им крестные муки показывают нам, насколько страшна и реальна сила греха, вносимого в мир злой волей человека и насколько велика должна быть сила покаяния, чтобы мы могли достичь примирения с Богом, перестать распинать Христа в душах наших. Именно таким, христианским, реализмом всегда отличался взгляд основателя Opus Dei на проблему греха. Он всю свою жизнь пребывал в покаянии, постоянно призывая к нему своих духовных детей.
При этом отец Эскрива учил своих детей сохранять сознание и взгляд мирянина: Ваш искренний пыл, ваши молитвы и жертвы порождены не преданностью католической конфессии. Они свидетельствуют о зрелом гражданском сознании, которое обращено к общему благу здесь, на земле.35 Это секулярное мировосприятие не имеет ничего общего с секуляризмом: обмирщающим, профанирующим взглядом на высокое и святое. Секулярность - открытость по отношению к миру, признание его ценности и достоинства, его права существовать по его собственным внутренним законам. Это право даровал миру творец и утвердил его Христос, в Котором человеческое естество было воспринято, но не поглащено, так что оно сохраняет свои свойства и свои собственные законы. Обóжение - не насилие над природой вещей, а признание достоинства творения и возвышение его.
ПОД ПОКРОВОМ БОЖИЕЙ МАТЕРИ
Можно сказать, что как жизнь самого Эскривы, так и история Дела Божия прошли под неусыпным, заботливым материнским взором Богородицы. В "Пути" Эскрива написал: Возлюби Марию, принадлежи Ей - и ты наш.36
Как любил повторять сам основатель: Opus Dei родился в мир и развился под покровом Божией Матери. Как мы уже знаем сам св. Хосемария получил "второе рождение" непосредственно из рук Пречистой Девы, чудесно исцелившей его в двухлетнем возрасте. После этого мать Хосемарии посвящает его по обету Торресьюдадской Божией Матери.
Столь же явное присутствие Богородицы можно обнаружить на всех этапах существования Opus Dei.
По глубокому убеждению Эскривы подлинное христианство может существовать только на основе почитания Богородицы: К Иисусу всегда приходят и "возвращаются" через Марию.37
По словам Альваро дель Портильо, "отец Эскрива обладал тонкой чувстительностью, но не был склонен к сентиментальности. Его поклонение Пречистой Деве отличалось глубокой теологической основательностью - то есть, основывалось не столько на «сердечных переживаниях», сколько на вере. Я говорю о вере в исключительные достоинства, данные Богом Деве Марии. И в роль Богородицы в Искуплении".
Любовь к Марии, если она искренна, побуждает нас к освящению жизни, ибо в школе общения с Иисусом Христом Дева Мария - самая лучшая учительница. Мария предшествует нам на пути подражания Христу. Так было на всех этапах Ее жертвенной жизни. Причем, Ее участие в подвиге Сына всегда было сокровенным. Как сокровенной была спасительная миссия Самого Иисуса на протяжении первых тридцати лет Его земной жизни: Мария, Наставница наша в тайном, в молчаливом самопожертвовании! - Она помогает Сыну скрытно. Она все знает - и молчит.38
Предавая себя с полным доверием под покровительство Пресвятой Богородицы, мы приобщаемся не только Ее беззаветному служению Христу, но и Ее "духовному материнству", учимся "естественности" в общении с Богом: отождествляя себя с Марией, мы в какой-то мере примем участие в Ее духовном материнстве. Это даст нам возможность вести постоянный разговор с Богом так же, как вела его Дева Мария в молчании, незаметно, без громких слов.39
Все это сделалось достижимым для нас, потому что по Своей великой Премудрости, Святая Троица, избрав Матерью Христа Деву Марию, такого же человека как и мы, дала нам возможность укрыться под Ее материнским покровом, ибо Она Матерь Божия и Матерь наша.40
ЖЕНЩИНЫ В OPUS DEI
Но путь к святости, о котором учил основатель Opus Dei, предназначен только для мужчин. Никогда в Opus Dei не будет женщин - даже в шутку, - писал он в начале февраля 1930 года. Однако, через несколько дней, 14 февраля, когда он служил Литургию, он открыл для себя другую важную грань воли Божией: в противоположность тому, что он думал прежде, Бог хочет, чтобы в Его Деле участвовали и женщины.
Это очень типичный для Бога "стиль поведения": Бог имеет обыкновение проявлять Свою волю многократно, но не открывает ее полностью, чтобы мы упражнялись в добродетели веры. Это - проявление глубокой мудрости Божией. Таким образом Он терпеливо воспитывает человека. Если бы в 1928 году я знал, чтó меня ожидает, - много лет спустя заметил отец Эскрива, - я бы лучше умер; но Господь обращался со мной, как с ребенком: он никогда не являл мне всей тяжести трудов целиком; и я лишь постепенно поднимал на свои плечи все больший и больший груз...
Призвание к святости мирян, естественно, распространяется и на женщин. Надо отдавать себе отчет, что духовенство и монашествующие - это еще не вся Церковь; к ней принадлежат так же и миряне - женщины и мужчины. Они тоже представители Народа Божия и, по божественному установлению, призваны осуществлять особую миссию и быть ответственными за нее...41 Я, - говорит отец Эскрива, - посвятил свою жизнь тому, чтобы все миряне, все самые обычные верующие, живущие в миру, могли исполнять без ущерба свое христианское призвание. Таким образом, я выступаю за полное юридическое и теологическое признание их миссии в Церкви и в мире...42
Тем, кто понимает сотрудничество женщин в Церкви исключительно как прислуживание в храме, св. Хосемария возражает: лучший, самый главный способ участвовать в церковной жизни - быть настоящим христианином в том месте, которое ты, по призванию, занимаешь в обществе...43
Хосемария Эскрива в полной мере оценил женщину задолго до общественного признания современного феминизма. Например, он всегда стремился к тому, чтобы женщины - члены Opus Dei получали не только светское, но и теологическое образование. Поэтому среди членов Opus Dei многие женщины наравне с мужчинами имеют университетские дипломы по гражданским и теологическим наукам.
Св. Хосемария не только "понял" женщину. Он "понял" ее женственность, т. е. специфику женской души, ее особые свойства, проявляющиеся в осуществлении не только мирских, но и апостольских задач: Женщина крепче мужчины и вернее в час скорби. - Вспомни Марию из Магдалы, Марию Клеопову, Саломею! - Какое служение душам совершалось бы в мире с такими женщинами, да еще тесно связанными со Скорбящей Девой!44
НОВЫЕ ОЗАРЕНИЯ
В эти годы в Испании все более сгущалась атмосфера враждебности к Церкви. Коммунисты жгли монастыри, совершали нападения на священников. Хосемария с большим риском для себя носил сутану до самого начала гражданской войны.
Воля Божия постепенно открывалась основателю Opus Dei со все большей глубиной.
Св. Хосемария неохотно рассказывал о чудесах, которые Бог сотворил в его жизни. Однажды, 2 октября 1968 года, в очередную годовщину основания Opus Dei, он объяснил своим детям причину этого молчания: Дети мои! Я намеренно не хотел вам ничего рассказывать. Я бы обманул вас, сказав, что Господь не вмешивался в мою жизнь особым, необыкновенным образом. Он вмешивался всегда, когда это было необходимо для продвижения Дела. (...) Но именно теперь я не хотел говорить об этом, чтобы вы хорошо запомнили и в будущем повторяли своим братьям, что наш путь - обычная жизнь: освящение обыденных дел повседневности, превращение будничной прозы в возвышенный стих героической поэзии.
"Внутренний голос, - рассказывает Альваро дель Портильо, - постоянно звучавший в нем, был одним из избранных Господом способов для созидания в душе Отца христианского идеала и определения путей его воплощения. Это был, по его словам, «умный» голос - без звука слов, но словно выжигающий послание в душе...
"Часто озарения сводились к углубленному пониманию какого-нибудь библейского текста, который он никогда специально не обдумывал. Происходило это так: какой-то стих или текст настойчиво просился на уста, а затем, также неожиданно, проявлялось его совершенно новое духовное видение. Это Святой Дух захватывал его врасплох и показывал, не оставляя места сомнениям, что все является делом Божиим. В его личных записях есть много таких примеров".
Во время одного озарения ему была открыта суть харизмы созидания Дела Божия. 7 августа 1931 года в праздник Преображения Христова он служил Литургию. Подошло время освящения Святых Даров, - записал он в тот же день. - В момент возношения Святых Даров мне пришли на ум с необычайной силой и ясностью слова из Св. Писания: "Et Ego, si exaltatus fuero a terra, omnia traham ad meipsum", и когда я вознесен буду от земли, все привлеку к себе (Ин 12, 32; перевод с Вульгаты). Обычно я боюсь чего-то сверхъестественного. Затем пришло: "Не бойся, это Я". И я понял, что это будут мужчины и женщины, которые вознесут крест и учение Христа на вершину любой человеческой деятельности... И я увидел Господа - Победителя, привлекающего к Себе все сущее...
С этого момента он с новой силой начал проповедовать необходимость поместить Христа в сердце всякой человеческой деятельности посредством святой, освящающей и святоносной работы.
"Евангельский текст, - сказал отец Альваро дель Портильо в своей проповеди произнесенной во время беатификации Хосемарии Эскривы, - в данном случае приобрел значение, оказавшееся шире буквального смысла. В то время, как в Евангелии это выражение относится к роду смерти, которой Господь умер и Его последующему Воскресению, здесь полностью развертывается ткань истории спасенного человечества. Соединяясь с Иисусом в Его смерти и Воскресении, христианин призван, как постоянно повторял отец Эскрива, до последнего момента своей жизни возводить Христа на вершину любой человеческой деятельности: работы, науки, исскуства, культуры, усилий скромных и блистательных, с помощью которых люди преобразовывают мир, способствуя развитию общества и реализуя себя. Христос должен быть вновь вознесен. Он должен преобразить изнутри все труды, совершаемые человечеством. И христианин, в единении с благодатью Христовой, освящает эти труды, освящая ими себя и ближних".
Все новые и новые озарения свыше дополняли и развивали в душе основателя очертания воли Божией, открытой ему 2 октября 1928 года. В один из осенних дней 1931 года он с особенной силой почувствовал смысл богосыновства, которое составляет основу духовности Opus Dei.
Он записал тогда: В моменты по-человечески трудные.., я чувствовал присутствие Божие, Который побуждал с непреодолимой настойчивостью прорастать в моем сердце и на моих губах это нежное обращение: Авва, Отче! Я был на улице, в трамвае: улица не мешает нашему созерцательному диалогу; мирская суета для нас - место молитвы.
Стремление к постоянному исполнению воли Божией, к подражанию и уподоблению Христу коренится в присущем каждому истинному христианину живом и глубоком чувстве богосыновства, которое выражается в полном и беззаветном предании себя Богу: Перед Богом - Он вечен - ты меньше, чем двухлетний ребенок перед тобой. Ты - не просто ребенок, но "Его" ребенок. Ты - сын Божий. - Не забывай!45 И еще: Если станете как дети - у вас не будет горя. Дети сразу забывают плохое и возвращаются к игре. - Вот и вы, доверившись Богу, избавитесь от забот, покоясь в мире Отца.46
Такое чувство богосыновства и такое "духовное младенчество" являются основой всей внутренней жизни христианина и неиссякаемым источником христианских добродетелей: Мой священнический опыт подтвердил, что предание себя в руки Божии порождает в людях сильное, глубокое и спокойное благочестие, которое побуждает сохранять чистоту намерений во всех своих делах.47
В раздумьях о богосыновстве, может быть, в наиболее яркой форме проявляется "мистический реализм" cв. Хосемарии Эскривы, подлинно новозаветное провидение духовного через материальное и обыденное. Это, в частности, проявляется в постоянно повторяемом призыве идентифицировать себя с самыми обычными младенцами: Станьте совсем детьми! - и чем больше вы будете детьми, тем лучше! Об истинности этих слов свидетельствует опыт священника, который стоит сейчас перед вами. Сколько раз приходилось ему подниматься в течение тридцати шести лет своего священства - таких долгих и таких коротких, - выполняя конкретные требования воли Божией! И вот: одно и то же помогало ему всегда. Умение оставаться ребенком и искать утешения у своей Матери и в Сердце Иисуса, Господа нашего.48
Только человек воистину глубоко, свободно и творчески погрузившийся в дух евангельского учения мог произнести такие слова: Мы будем вести себя со святым бесстыдством детей и откажемся от стыдливости - лицемерия взрослых, которые стыдятся вернуться к своему Отцу, пережив неудачу падения.49
Все Дело Божие зиждется на фундаменте этого глубокого, горячего чувства богосыновства и на являющейся естественным следствием его - молитве: Но я, пока живу, никогда не устану проповедовать как первейшую необходимость - быть людьми молитвы. Всегда! В любом случае, в обстоятельствах самых различных - молитесь, потому что Бог не оставляет нас никогда.50
Коллективистский, антиличностный настрой нанес, может быть, наибольший ущерб именно молитвенной жизни многих христиан. Поэтому приводит в восторг этот простой и проникновенный призыв Хосемарии Эскривы: Надо так молиться, чтобы сразу начиналась беседа с Господом. И словесный гул здесь ни к чему - просто надо отбросить покров безликости и стать перед Ликом Божиим такими, какие мы есть на самом деле.51
Евангелие неизменно подчеркивает приоритет личного. Христос лично выбирал первых Своих последователей. Из общения двух или трех во Имя Христово образуется Церковь. А из массивной громады человеческой толпы, нации, государства вылепить Церковь еще никогда не удавалось.
Нельзя внеличностно познать Христа: именно об этом говорит нам отец Эскрива: Не старайтесь затеряться в толпе, наполняющей церковь. Не укрывайтесь за пустыми фразами, вошедшими в привычку, давно уже потерявшую всякий смысл. Они не расцветут в сердце - ибо идут не от сердца.52
К нормам благочестия можно отнести то, что отец Эскрива говорит о "жизненных правилах": Они должны быть как резиновая перчатка, которая легко приспосабливается к любой руке.53 Без молитвы не достичь главной цели христианской жизни - освящения: Путь, ведущий к святости - путь молитвы. Молитва должна постепенно прорастать в душе, как малое семя, из которого со временем вырастает дерево с пышной кроной.54 "Пышная крона", совокупность наших апостольских, наших христианских дел - Дело Божие.
"Горчичное зерно" молитвы (самой краткой и спонтанной) вырастает в большое дерево, вершина которого достигает Вечности, и "птицы небесные укрываются в ветвях его". Чем глубже в нашей душе корень молитвы, тем выше наши ветви поднимаются в Небо, тем больше человеческих душ мы сумеем вознести на них к Богу.
Но не следует забывать, что коренится молитва в лоне обыденной жизни, естественных человеческих чувств. Вот как говорил об этом отец Эскрива: Искренне желая разобраться в своих проблемах, дать выход своим чувствам, мы обычно обращаемся за советом к людям, которые нас понимают и любят: к отцу, матери, мужу или жене, к брату, к другу... Точно так же мы ведем себя с Богом, уверовав в то, что Он нас слышит и отвечает нам.55
Эскрива постоянно подчеркивает абсолютную естественность христианства. Чудо - не факирский фокус, чудо - сама жизнь, которой, по выражению Бердяева, просто не могло быть. Поэтому повседневность, обыденность - самое естественное и самое чудесное, что есть в этом мире.
Главная отличительная черта рассуждений Эскривы о молитве - в том, что она, по его словам, не отделяет нас от мира, не превращает нас в людей особенных, далеких от проблем современности.56
А самым надежным фундаментом истинного богообщения, согласно учению основателя Opus Dei, является основа основ истинного апостольства - христианская свобода: Я не хочу говорить ни о методах, ни о правилах, потому что никогда не был сторонником принуждения. Я хотел лишь воодушевить всех на дружеское общение с Господом, принимая каждого таким, каков он есть.57
Глубокое переживание богосыновства навсегда запечатлелось в сердце Хосемарии Эскривы. Он осознал с полной отчетливостью, что богосыновство было основой духа освящения и апостольства, который Бог призвал его распространять по всей земле.
Именно потому, что мы дети Божии, - писал отец Хосемария позднее, - окружающая жизнь побуждает нас к созерцанию с любовью и восхищением всего, что вышло из рук Создателя - Бога Отца. Таким образом, мы являемся созерцателями в миру, любя этот мир.
Требования христианского призвания не ограничиваются отправлением религиозных обрядов, они побуждают нас обогатить и оживить все: личные дела, общественные и семейные обязанности.
Но он, кто был он? Молодой, неопытный священник безо всякой материальной поддержки. Господь, - вспоминал он, - распоряжался обстоятельствами таким образом, чтобы я не располагал ни сантимом, чтобы было ясно, что это Дело Божие, а не мое.
12 декабря 1931 года Бог одарил его еще одним озарением. В его душе с необычайной силой запечатлелись слова Псалмопевца: "Inter medium montium pertransibunt aquae" - Посреди гор пройдут воды (Пс 103, 10; "Путь", 12). И он понял, что Opus Dei, преодолев все препятствия, распространится по всему миру.
ФУНДАМЕНТ ИЗ СКОРБЕЙ
В октябре 1932 года, через 4 года после основания Opus Dei, отец Хосемария провел несколько дней духовного уединения в кармелитском монастыре, расположенном в окрестностях Сеговии.
Там, во время молитвы в часовне монастырской церкви, в которой покоятся мощи св. Иоанна Креста, он, по вдохновению Божьему, избрал в покровители Opus Dei Архангелов св. Михаила, св. Гавриила и св. Рафаила и апостолов св. Петра, св. Павла и св. Иоанна.
Он часто предавался молитвенному размышлению о земной жизни этих апостолов, шедших по стопам Иисуса. Он писал: Ты - удивлен, я - нет. Ведь это нормально. - Бог пришел за тобой "к тебе на работу". Так было и с теми, первыми - с Петром и Андреем, с Иоанном и Иаковом. Они ловили рыбу, Матфей собирал пошлину.58
Следуя примеру Господа, он, начиная с 1928 года, искал тех первых, которые могли бы понять его. Он собрал вокруг себя маленькую группу людей, в основном молодых, которым открыл горизонты христианского призвания в том месте и звании, в котором они пребывают в миру. Больно видеть, - говорил он своим немногочисленным приверженцам, - что через два тысячелетия все еще так мало тех, кого можно назвать христианами в этом мире. А из тех, которые зовутся христианами, слишком мало тех, которые воистину живут согласно учению Христа. Стоит посвятить всю свою жизнь Господу! Работать и страдать во имя Любви, чтобы осуществить замысел Божий и соискупить мир со Христом.
Хосемария учил своих последователей освящению работой и преображению в "созерцателей в миру", что в те годы звучало как нечто совершенно неслыханное.
Хосемария Эскрива не был мечтателем. Он видел Opus Dei, он его не "выдумал". Он знал, что рано или поздно оно станет торжествующей реальностью и распространится по всей земле на благо Церкви. Он с глубокой убежденностю повторял: Дело Божие не может быть выдумано человеком. Поэтому Эскриве и его детям тоже не надо было ничего выдумывать, они должны были лишь содействовать благодати Св. Духа и использовать необходимые средства для построения этого сверхъестественного здания. Этими средствами, как учил основатель Opus Dei, была, в первую очередь, молитва, затем покаяние, и как естественный их плод - апостольская деятельность. Эта "иерархия благочестия" была исключительно важна с точки зрения отца Эскривы. Не случайно он дает ей такое четкое определение в "Пути": Сначала - молитва; затем - покаяние; на третьем месте, весьма на третьем месте - дела.59 О значении в своей жизни покаяния св. Хосемария писал: Господь, вне всякого сомнения, хочет, чтобы я утвердился в покаянии, - писал он своему духовному отцу. - Когда я верен Ему в этом, Дело Божие как бы обретает второе дыхание.
По словам Альваро дель Портильо, "отец Эскрива часто повторял и показывал на личном примере, что самое лучшее умерщвление плоти состоит в неукоснительном выполнении, вплоть до мельчайших деталей, своих повседневных обязанностей. Но сверх этого подвергал себя актам жестокого физического покаяния - особенно с тех пор, как отчетливо понял, чего ждет от него Господь. Каждый шаг его пастырской и апостольской деятельности предварялся и сопровождался жестоким умерщвлением плоти.
"Еще будучи семинаристом, Отец начал использовать власяницу и розги. В 1928 году он заметно усилил умерщвление плоти. Мать нашего основателя рассказала мне, что прибегая к розгам, он закрывался в ванной и открывал краны, чтобы заглушить звуки ударов. Однако не услышать их было невозможно. Кроме того, несмотря на тщательность, с которой отец Хосемария вытирал пол и стены, его мать и сестра иногда обнаруживали не замеченные им пятна крови.
"В духе послушания он практиковал лишь те умерщвления плоти, которые одобрил его исповедник... Но больше, чем к телесному покаянию, Отец стремился к маленьким жертвам, помогающим выполнять нормы благочестия и обязанности священника в духе служения ближним и братской любви. Он учил, что эти жертвы должны быть постоянными, как биение сердца. Среди его заметок нашлась запись от 3 ноября 1932 года:
1. Не смотреть. Никогда!
2. Не задавать вопросов из любопытства.
3. Не садиться - кроме случаев крайней необходимости, но никогда не откидываться на спинку стула.
4. Не есть ничего сладкого.
5. Не пить воды больше, чем нужно для омовения чаши после Причастия.
6. После обеда не есть хлеба.
7. Не тратить и пяти сантимов, если на моем месте их не смог бы потратить бедняк.
8. Никогда никому ни на что не жаловаться - разве что для того, чтобы определить направление деятельности.
9. Не хвалить, не критиковать.
Deo omnis gloria!
С самого детства, до того, как Бог призвал его к священству, Хосемария хотел стать архитектором и строить большие дома. Сейчас Господь хотел, чтобы он воздвиг здание: высочайшее, сверхъестественное. Бог повелел ему заложить фундамент Дела Божия. Где же взять камни для фундамента? Он считал, что сверхъестественное здание должно быть выстроено из сверхъестественного материала. Молитва, страдания, посвящение Богу своих страданий больными, лишенными надежды, муки бездомных, слезы детей. Это и будут камни для фундамента Дела, Дела Божия, Opus Dei.
Я пошел искать поддержки, - рассказывал он позднее, - в самых бедных кварталах Мадрида. Долгие часы пешком с одного конца города на другой, каждый день, среди больных, нищих, несчастнейших из несчастных, неимущих из неимущих. Среди детей, грязных, сопливых, но чьи души были угодны Богу.
5 ноября 1932 года умер молодой инженер Луис Гордон, один из первых членов Opus Dei и человек хорошо обеспеченный. "Отец надеялся, - вспоминает Альваро дель Портильо, - что Луис поддержит материально апостольские начинания Opus Dei - но Господь решил иначе: юноша заболел и скоро скончался. Рассказывая об этом, отец заметил: Само Провидение хотело, чтобы он умер так рано, а Дело Божие продолжало развиваться в бедности. Выживи он - и у нас были бы материальные, земные средства, которые, возможно, причинили бы нам много вреда. Но было необходимо, чтобы Opus Dei родился в бедности - как Иисус в Вифлееме".
21 января 1933 года отец Хосемария провел первый кружок по доктринальным и аскетическим темам. Проникнутый великой апостольской надеждой, он пригласил многих студентов университета. С каждым из них он беседовал по-отдельности. И в результате стольких усилий и усердных молитв... на лекцию пришли только трое.
Ко мне пришли только трое, - вспоминал он позднее. - Вы скажете, какая неудача, не правда ли? О нет! Я был настроен оптимистически, был очень доволен. Пошел в молельню к монахиням, вынул нашего Господа из Дарохранительницы и благословил этих троих. Мне казалось в этот момент, что Господь Иисус Бог наш благословляет триста, три тысячи, тридцать миллионов, три тысячи миллионов.., белых, черных, желтых, всех цветов, всех комбинаций, на которые только способна человеческая любовь.
В БОЛЬНИЦАХ МАДРИДА
В те годы он посетил множество больных в разных больницах Мадрида. В них ежегодно умирали тысячи людей от тифа, пневмонии, оспы и туберкулеза. Особенно от последней болезни. Статистика смертности вызывала дрожь.
Вспоминая больных, духовным окормлением которых он занимался, отец Хосемария рассказывал: Я просил их, чтобы они посвящали Господу свою боль, свои проведенные в постели часы, свое одиночество (некоторые были совсем одиноки), молясь за молодых людей, с которыми мы общались.
В огромное здание Главной больницы на улице св. Елизаветы он часто приходил вечерами с группой молодых людей, священников, мастеровых и т.д. Так же, как и в испанском обществе в целом, среди этих больных все более возрастала враждебность по отношению к Церкви, вследствие массированной антикатолической пропаганды. Прежде, чем говорить с ними о Боге, отец Эскрива должен был преодолевать недоверие этих людей своим сочувствием, любовью, деятельной помощью.
Хосемария вместе с молодежью перестилал постели больных, мыл им ноги, причесывал, выносил горшки. Этим здесь практически никто не занимался из-за отсутствия персонала.
Вспоминая это время, Эскрива писал в "Крестном Пути": Это было давно, в больнице, в Мадриде. После исповеди, когда священник хотел дать умирающему цыгану поцеловать распятие, тот стал кричать, да так, что нельзя было его успокоить: "Своим смрадным ртом не могу целовать Господа!". "Ну, а если в скором времени тебе придется обнимать и целовать Его там, на небе?" Видел ли ты когда-нибудь более достойный восхищения образ покаяния?
Хосемария не боялся заразиться, хотя во многих палатах лежали заразные больные. Многократно его предупреждали об опасности, но он всегда отвечал с добродушной улыбкой, что получил прививки против всех болезней.
22 июня 1933 года он ощутил прямое вмешательство Господа, требующего от него отрешения от всего, вплоть до самого дорогого, вплоть до Opus Dei: В четверг, накануне праздника Святейшего Сердца Иисусова, впервые с тех пор, как мне стала известна Воля Божья, я подвергся жестокому испытанию, о котором уже давно предупреждал меня Отец Постиус (я принимал духовное руководство от него некоторое время после того, как потерял из виду отца Санчеса из распущенного Общества Иисуса). Я находился один в церкви Вечного Заступничества Божьей Матери и старался молиться перед Иисусом, сокрытым в Святых Дарах, как вдруг без какой-либо причины (их просто не существует), мне пришла в голову горчайшая мысль: "А что, если это все неправда, всего лишь твоя иллюзия, и ты только теряешь время, да к тому же - и это хуже всего, - заставляешь других делать то же?" Это длилось какие-то секунды - но как это было мучительно! И тогда я обратился к Иисусу, говоря Ему: "Господь! Если Opus Dei не Твое, то разрушь его немедленно, чтобы я понял". И в тот же миг я не только ощутил подтверждение, что Opus Dei родился по Его Воле, но и отчетливо увидел решение той организационной проблемы, которую до тех пор никак не мог разрешить.
АКАДЕМИЯ "DYA"
Отец Хосемария проводил большую работу с группой студентов университета, которых собирал, за неимением другого места, в скромном домике своей матери.
Эти собрания были совершенно неформальными. Начинались они с задушевного застольного разговора. Потом отец Эскрива разговаривал с каждым присутствовавшим поотдельности, стараясь зажечь в них любовь к Богу, побудить к самоотверженному выполнению повседневного труда. Перед тем, как проститься со своими гостями, он брал в руки требник и очень живо комментировал евангельское чтение дня.
На этих встречах бывали, в основном, молодые люди; по большей части, студенты различных факультетов университета. Большинство было из Мадрида, хотя бывали и люди из других провинций Испании.
При участии некоторых из них, Хосемария организовал катехизаторскую школу для детей рабочих пригородов столицы. Атмосфера в квартале, в котором располагалась школа, была очень враждебная по отношению к Церкви. Даже пройти по этому кварталу было для священника подвигом. Когда Хосемария шел по улице, то подвергался насмешкам и угрозам.
С некоторыми студентами отец Хосемария предпринял труд, о котором он молился уже долгое время: Академия DYA, первое совместное апостольское начинание Opus Dei. DYA (Derecho y Arquitectura) - Право и Архитектура. Другая расшифровка этой аббревиатуры: "Dios y Audacia" (Бог и Отвага). Хосемария всегда получал поддержку как Божией благодати, так и человеческой отваги. С этим багажом, божественным и человеческим, он пустился в трудный путь, уповая на Бога.
Этот первый центр, - вспоминал монс. Кантеро, Архиепископ Сарагосы, - был "светской организацией, ни церковной, ни конфессиональной". Это была Академия, куда приходили студенты, привлеченные атмосферой ответственной работы, где царил дух свободы и практиковались самые разнообразные формы духовного образования. "Это, - продолжает монс. Кантеро, - было, несомненно новым, очень смелым по замыслу начинанием". И заканчивает: "Божественное проникало в мирское, и самое мирское наполнялось божественным".
Хосемария принимал студентов в своем скромном бюро и побуждал их быть простыми, трудолюбивыми, благочестивыми, готовыми к самопожертвованию.
Подчас, не было денег, чтобы оплатить электричество и телефон. Но отец Эскрива не унывал. Бог и отвага! - повторял он. - Отвага - не безрассудство, отвага - не дерзость. Его отвага была, в конечном счете, следствием его абсолютной сыновьей веры в Бога Отца. Благодаря ей он не только не отступал перед трудностями, но и решился на новую смелую инициативу: создание при Академии общежития для студентов.
В 1934 году семья Эскрива переезжает на новую квартиру, так как отец Хосемария был назначен ректором Фонда cв. Елизаветы. Фонд включал в себя городскую церковь, женский августиновский монастырь, дом ректора, дом капелланов и колледж Успения.
Теперь они жили в центре самой густонаселенной части Мадрида, что означало также - в эпицентре горячих уличных столкновений. Антиклерикальные настроения все более усиливались. "Хосемария, - вспоминал его брат, - часто слышал угрозы в свой адрес, его всячески оскорбляли, кричали ему вслед: «Кукарача» (исп. таракан), угрожали расправой".
Сестра и мать самоотверженно помогали Хосемарии, отнюдь не всегда понимая мотивы, которыми он руководствовался в своей деятельности. Ради сына донья Долорес предельно сокращала и без того скромные потребности, шла на любые жертвы. Когда Хосемарии понадобились деньги для создания общежития, она, по его просьбе, продала доставшуюся семье по наследству ферму, хотя это была единственная надежда на передышку после стольких лет бедности и нужды. Сын объяснил ей тогда то, что Бог открыл ему 2 октября 1928 года и показал ей все апостольские перспективы Opus Dei. Донья Долорес и Кармен поняли его и без колебаний предоставили помощь.
Через четверть часа после прибытия в город я в общих чертах рассказал об Opus Dei матери, сестре и брату. Сколько же беспокоил я наших друзей на Небесах* ради этой минуты! Иисус сделал так, что все прошло хорошо. Приведу дословно то, что они мне ответили. Мама: "Ладно, сын, не терзай себя и не противься!" Сестра: "Я это предчувствовала... и даже маме уже говорила". Малыш: "Если у тебя будут духовные дети... то они должны будут очень меня уважать, эти ребята... ведь я их дядя!" Все трое сочли естественным предложить для Opus Dei все свои сбережения. И причем - хвала Господу! - предложили с такой щедростью, что будь у них миллионы - они бы отдали все без колебаний.
Общежитие было создано, но, вопреки всем ожиданиям, в нем, поначалу, поселилось всего несколько студентов. Пустующие места постоянно увеличивали цифры расходов. Если ты меня вытащишь из этого, я нареку тебя заступником, - воззвал однажды Хосемария к св. Николаю, готовясь совершить Литургию в Церкви св. Елизаветы. Но перед тем, как взойти к алтарю, раскаялся в том, что усомнился в поддержке Николая Чудотворца: И если ты не вытащишь меня, все равно нареку тебя также... И св. Николай сделался заступником Opus Dei в экономических апостольских нуждах.
В письме от 19 января 1935 года Эскрива пишет своему доброму другу дону Илиадору Хилу: Знаешь ли ты, что св. Николай Чудотворец - Генеральный Администратор Дела Божия? Ну и пустячок на него свалился!
Основатель Opus Dei обращался за помощью к графине де Уманес. Она сразу поняла те цели, о которых говорил отец Хосемария. И была очень взволнована. Но у нее не было наличных денег - владея недвижимостью, она жила в суровой бедности и заботилась лишь о том, чтобы ни в чем не нуждались работавшие у нее люди. Поэтому, открыв сейф, она достала свои драгоценности и вручила их отцу Хосемарии. Этот эпизод послужил толчком к написанию таких вдохновенных строк: Сколько может бедность, как это свято! - Помнишь? когда апостолам было трудно, ты отдал им все до последнего гроша. - А служитель Божий, священник, сказал: "И я отдам тебе все, что у меня есть". - Ты упал на колени и услышал: "Да снизойдет на тебя и пребудет с тобой благословение Божие - Отца, и Сына, и Святого Духа". - Ты и сейчас считаешь, что тебе щедро заплатили.60
Отец Эскрива обустроил первую часовню в общежитии на улице Феррас. Альваро дель Портильо вспоминает, что "основателю с трудом удалось собрать литургические предметы и необходимое облачение - пусть бедное, но вполне достойное... Он обращался за помощью к матери Муратори, которая очень его уважала. Эта добрая монахиня одолжила ему деревянную Дарохранительницу. Но все же не хватало многих предметов - и казалось невозможным добыть их или деньги для их приобретения. Тогда Отец вспомнил фразу из Священного Писания: "Ite ad Ioseph" - Пойдите к Иосифу, которой фараон отвечал египтянам, когда те просили хлеба. И он начал взывать к Святому Иосифу, прося у него все необходимое, чтобы иметь в доме евхаристический Хлеб. И вот однажды какой-то незнакомец оставил пакет на вахте общежития. Отец раскрыл его и увидел именно те предметы, которые требовались для совершения обрядов".
Вскоре, 31 марта 1935 года, Хосемария Эскрива, ликуя, совершал Литургию перед первой Дарохранительницей в истории Opus Dei в основанном им университетском общежитии. Его первое "безумие" стало реальностью.
В своих проповедях отец Эскрива постоянно напоминал о том, что Бог сошел на землю для того, чтобы спасти всех без исключения, что все призваны к святости. Из ста душ, - говорил он, - нас интересуют все сто. Следовать за Иисусом для обычного христианина, живущего в миру, - учил он, - значит подражать Его великодушию и Его жертве, и бороться за то, чтобы сделать Христа мерой всех вещей, по-христиански воспитывая все общество. В этом отношении образованные люди несут особую ответственность, поскольку играют важную роль в обществе. Интеллигенты, - говорил св. Эскрива, - словно снега на вершине гор. Когда наступает оттепель они орошают и оплодотворяют равнины. В "Кузнице" он писал: Мы должны стремиться к тому, чтобы во всех интеллектуальных сферах действовали люди прямодушные, с истинно христианским сознанием, живущие добродетельной жизнью, которые используют оружие науки для службы человечеству и Церкви. Ведь в мире всегда будет много новых Иродов - вспомним начало земной жизни Христа - готовых воспользоваться научным знанием и даже его искажать, чтобы преследовать Христа и учеников Его. Сколько же у нас работы впереди!61
Поэтому отец Эскрива побуждал окружающих его студентов углубляться в христианское учение. Невежество - учил он, - главный враг веры. Он призывал этих студентов мужественно распространять это учение. Наказ Христа Своим Апостолам, - объяснял он, - Идите и научите все народы - очень актуален. Мы не должны оставаться в стороне, мы не должны опускать руки, мы не должны уходить в себя...