Епископ Штефан Липке: католики и православные могут вместе свидетельствовать миру о том, что любовь Божья реальна и конкретна

Фото: Янез Север SJ / sib-catholic.ru

благовест-инфо.ру

1 февраля 2025 года, накануне своей хиротонии, епископ-номинат Штефан Липке побеседовал в Новосибирске с корреспондентом «Благовест-инфо».

— Монсеньор, хочу поздравить вас с грядущей хиротонией. Как говорят у нас в православии, это – «личная Пятидесятница».

Наши читатели уже знакомы в общих чертах с вашей биографией, опубликованной еще в сентябре – сразу после того, как было объявлено о вашем назначении.

Но хотел бы задать вам несколько вопросов личного характера. Как вы пришли к вере в Бога, с детства ли были верующим, когда решили посвятить себя Церкви – стать священником и монахом?

– Да, я был верующим с детства. Как раз в эти дни – 8 февраля – исполнится 49 лет со дня моего крещения. Я был крещен шести недель от роду, меня, почти как самого Иисуса, принесли в храм на сороковой день после рождения.

Помню, как мама понемногу учила нас молиться… В городе Эссене, где я вырос, есть католические и протестантские детские сады. Я ходил в католический садик, и там мы тоже молились – притом, что у нас было много детей-мусульман. В районе Эссена, где мы жили, уже тогда было много выходцев из исламских стран. Но и они так или иначе принимали участие в наших молитвах.

Позже, в годы учебы в школе, я оставался верующим, хотя иногда приходили сомнения. Я неоднократно чувствовал, что стою перед этой пропастью: а что, если Бога нет, если это всё напрасно? Но снова и снова я приходил к выводу, что если насчет существования «объективного Бога» еще могут быть какие-то сомнения, то в том, что Он ведет меня и многих других людей по жизни, сомнений быть не может. Как может не быть Бога, если Он присутствует в моей жизни?

Помню, уже в 14 лет у меня было это чувство: я очень много получил от Бога через Церковь, и хочется как-то за это отблагодарить. Я ощущал глубокую благодарность Богу за то хорошее, что от Него получил, за то, что Он присутствовал в моей жизни. И мне показалась, что мой путь – выразить эту благодарность через священство.

— А когда вы вступили в Общество Иисуса?

— Я был сначала епархиальным священником – меня рукоположили в 26 лет, в 2002 году. А в Общество Иисуса вступил позже, в 2006-м. Тогда мне было 30 лет.

— Когда вы стали интересоваться Россией, начали учить русский язык?

— Еще в ранней молодости я читал Достоевского и Толстого, но тогда не осознавал, что в этой литературе именно «русского». Позже, в 2003 году, когда я учился в Риме, мне как-то сказали: если хочешь выучить еще один язык, рассмотри как вариант русский. И я подумал: а почему бы и нет? Хорошая идея.

А начав изучать русский язык, я снова стал читать этих писателей и взглянул на них по-другому. Ведь читать Достоевского на немецком – это совсем не то же самое, что на русском. Вот тогда, я бы сказал, через язык у меня появился интерес к России. Сначала он был скорее общим, а потом стал конкретным.

А когда в 2008 году в Москве были убиты наши собратья-иезуиты Отто Мессмер и Виктор Бетанкур, я подумал, что кто-то должен поехать добровольцем на их место, и заявил о своей готовности. Мне сказали: да, углубляйся в язык и жди три года. Можешь поехать, посмотреть... А потом, если точно хочешь, в 2011 году поедешь. И действительно, 1 сентября 2011 года я прилетел сюда, в Новосибирск. Служил год в Новосибирске, пять лет в Томске, а потом в Москве.

Фото: Янез Север SJ / sib-catholic.ru

— Назначение епископом стало для вас неожиданностью?

— Да, да, да. Это было так. Шли какие-то разговоры о том, что епископ Иосиф Верт хочет, чтобы у него был вспомогательный епископ. Конечно, и расстояния, и поездки, и так далее… А кто и как – это было совсем непонятно. Ну а потом, в августе прошлого года, мне позвонил нунций: давай, приходи на кофе. И я подумал: а какой, интересно, кофе будет? В тот день я как раз собирался лететь на семинар в Иркутск, заехал в нунциатуру по пути в аэропорт. Нунций, архиепископ Джованни д’Аньелло сказал мне: «Летишь в Иркутск? Скоро чаще будешь находиться в Новосибирске». И тогда мне сразу стало ясно, о чем речь. Я попросил дать мне время еще подумать, с орденским начальством поговорить…

– Решение о вашем назначении уже было принято Папой?

– Да, но мне предстояло решить, принимаю ли я это назначение. Оно уже прошло все инстанции, и оставалось только получить мое согласие. Подумав и посоветовавшись с нашим генеральным настоятелем, отцом Артуро Сосой, я пришел к выводу, что этот шаг действительно нужен для того, чтобы была такая связь с Россией, конкретно с Сибирью.

В католической хиротонии во епископа есть обряд вручения перстня. Интересно, что в русской православной традиции священники как раз не носят обручальное кольцо. А у католического епископа оно есть, можно сказать, что он обручен, но только не с женой, а с Невестой Христовой, то есть с Церковью вообще, и конкретно – с той церковью, в которую он послан. Для меня это Западная Сибирь.

– Что вам вообще близко в русской культуре, в литературе, кроме Достоевского и Толстого?

– Знаете, сейчас мне ближе Чехов и Пушкин, у которых так много человечного и близкого для меня. Чехов пишет объективно, он видит очень много плохого в своих героях, но он их не осуждает, понимая, что человек есть человек, и именно это мне очень близко.

– Как вы думаете, о чем сегодня католики и православные могут вместе свидетельствовать миру?

– Думаю, первое и главное – это свидетельствовать миру о том, что любовь Божия реальна и конкретна, что она не подавляет человека, что ей совершенно чуждо равнодушие.

Эта любовь – очень глубокая, и Бог, если сказать на человеческом языке, прекрасно понимает, что́ есть в человеке, какой он, и всё-таки, несмотря ни на что, не бросает его. Думаю, это главное, о чем могут свидетельствовать не только православные и католики, но и все христиане, вместе. Хочется, чтобы это выражалось конкретно, в том, что будут мосты между людьми разных взглядов, между Церквами, у которых разные традиции.

Внутри католичества очень много разных традиций. Католики в Конго или Мексике совсем другие, чем в России или Польше, – и это как раз хорошо. Но и среди православных есть свои различия: русские традиции отличаются от греческих или сирийских. А если взять русскую традицию, то мы видим, что в эмиграции, на Западе, сформировалось «парижское» православие, которое тоже имеет свои особенности.

Тем более важны мосты между католичеством и православием: ведь различие в традициях не означает, что у нас нет связи. В конечном итоге, когда-нибудь мы будем разными Церквами в одной вселенской Церкви. Дай Бог, чтобы этот момент наступил.

– Сколько приходов в Преображенской епархии, сколько монастырей, клириков?

– Сегодня в Западной Сибири, территорию которой охватывает наша епархия, есть примерно 25 мест, где постоянно проживают священники. Но, помимо этого, есть много точек, куда священники приезжают время от времени. Также действует около 25 женских монашеских общин – я бы не стал называть их монастырями, это именно небольшие общины, в которых живут трое, четверо, пять монахинь. В Новосибирске, на левом берегу Оби, есть и мужская община – францисканская, в Томске – иезуитская. Эти общины немногочисленны, но осуществляют активное служение, и мы называем их апостольскими.

Беседовал Дмитрий Власов