Геополитика Папы Франциска и Китай

 Христианское присутствие в этой стране начиналось четырежды практически с нуля, с сирийскими монахами в седьмом веке, францисканцами в средние века, иезуитами в современную эпоху и миссионерскими общинами в XIX-XX веках, и каждый раз оно прерывалось. Трудности, с которыми столкнулось христианство в Китае, проистекали из-за огромного расстояния не только географического, но и культурного, социального, экономического и многого другого, разделяющего Восток и Запад на протяжении тысячелетий.

Затем период очень больших трудностей с возвещением Евангелия начался после коммунистической революции 1949 года. В Китае была принята политика, направленная на четкое отделение китайских католиков – как и других верующих – от внешнего влияния, подчиняя их жесткому контролю политической власти, а также создавая серьезные препятствия для отправления религиозного культа. В 1958 году началось незаконное рукоположение католических епископов (то есть епископов, избранных без мандата Папы Римского). Незаконные рукоположения вызвали глубокий разрыв внутри Католической Церкви в Китае, что вызвало неуместные разговоры о существовании двух Церквей – «подпольной», верной Риму, и «патриотической», подконтрольной режиму. Вокруг разделения Церкви на «патриотическую» и «подпольную» было много дискуссий также потому, что вдоль этого разделения произошел самый широкий разлом между Западом и Востоком. Это превратило, казалось бы, второстепенное и маргинальное дело, затрагивающее небольшое число верующих, в важный вопрос, по крайней мере, символически. Поэтому понятно, почему инициатива Папы Франциска в отношении Китая, направленная на окончательное устранение разногласий между верными и духовенством «патриотической» и «подпольной» Церквей, вызвала столько дискуссий как внутри, так и за пределами католической Церкви.

Дорога к Соглашению началась много лет назад, после окончания Культурной революции и с началом периода реформ и открытости, начатой Дэн Сяопином в начале восьмидесятых годов. В 1980 году с китайской стороны начались попытки установить контакты со Святейшим Престолом и найти согласованное решение открытых проблем. Фактически именно Китай стремился к Ватикану и тогда, и позже, а не наоборот. Естественно, совместное подписание сторонами Соглашения в сентябре 2018 года произошло потому, что Святейший Престол также был искренне заинтересован в достижении соглашения начиная с 1980 года. Однако до появления Папы Франциска в католической среде в отношении к Китаю преобладало беспокойство и сомнение, вызванное непониманием того, что лежит в основе раскола, возникшего между Римом и Пекином и внутри китайского католичества: политика или религия? Из-за этой неопределенности в течение долгих десятилетий не было ясно, чем это закончится и разорвется ли рано или поздно тонкая нить католического единства. Препятствием к болезненному разрыву служила, с одной стороны, верность китайских католиков, – причем не только подпольных, но и патриотов, которые никогда не принимали радикального отделения от общения со вселенской Церковью. С другой стороны, решающим фактором стало то, что Папа Римский и Святейший Престол никогда официально не заявляли, что в Китае произошел раскол и что, следовательно, часть католиков Китая перестала быть таковой. Объявить об этом означало бы окончательно признать существование необратимого религиозного раскола. Было много незаконно рукоположённых епископов, которые по этой причине были вне общения с Римом, и некоторые из них были явно отлучены от Церкви. Но осуждение канонически незаконных действий или введение канонических санкций не равносильно объявлению раскола. Это сопротивление окончательному разрыву с обеих сторон привело к постепенному прояснению важнейшей проблемы незаконных рукоположений в епископы. Если бы причины хиротоний без апостольского мандата носили лишь исторический или политический характер, то при определенных условиях их можно было бы сделать законными. Об этом публично заявил монсеньор Агостино Казароли в Гонконге в 1981 году.

Решение, принятое в середине восьмидесятых годов Конгрегацией вероучения, которой тогда руководил кардинал Йозеф Ратцингер, в определенном смысле является логическим продолжением этой линии. Святейший Престол на конфиденциальной основе провел углубленный анализ того, каким образом совершались незаконные рукоположения, исключая существенные нарушения с литургической и таинственной точек зрения. Иными словами, было признано, что даже незаконные, то есть не имеющие апостольского мандата, хиротонии «патриотических» епископов должны считаться действительными. Кроме того, с восьмидесятых годов в Рим стали поступать просьбы о признании «патриотических» епископов, которые в основном принимались исходя из того, что их рукоположения проходили в условиях принуждения и без намерений, противоречащих воле Святейшего Престола, или в результате покаяния тех, кто был заинтересован в последующей просьбе о прощении за содеянное. Эти события восьмидесятых годов преградили путь к расколу, и именно в этом заключаются решающие предпосылки Соглашения, подписанного в прошлом году.

События восьмидесятых годов преградили путь к церковному расколу в Китае, и именно в этом заключаются решающие предпосылки Соглашения, подписанного в прошлом году. Раскол, по сути, в контексте холодной войны между Западом и Китаем, означал бы возведение непробиваемой стены, навязывание Католической Церкви окончательного выбора в пользу Запада. Но эти попытки довести раскол до конца, с одной стороны, столкнулись с такими присущими Католической Церкви чертами, как её вселенскость, наднациональная идентичность, её особая связь с Епископом Рима, постоянное миссионерское стремление. С другой стороны, против раскола была и воля католиков Китая, которые не хотели разрывать связи с Римом и со всем католическим миром. При этом усилия сторонников раскола были достаточно решительными; в течение длительного времени они стремились помешать пути примирения, который потребовал 40 лет для достижения такого ощутимого эффекта, как соглашение. К сожалению, и  сегодня есть те, кто хочет склонить Католическую Церковь к геополитическому противостоянию с Китаем.

В ходе ватиканского решения «китайского вопроса» Папа Франциск не поменял радикальным образом курс своих предшественников. Однако он акцентировал внимание на ряде элементов, уже присутствовавших в прошлом, и на их основе довёл до конца процесс, длившийся последние сорок лет. Как известно, Хорхе Марио Бергольо был первым неевропейским Папой после многих веков, и тот факт, что он пришел «с другого конца земли», пролил особый свет на его понтификат. В глазах китайцев он предстал первым Папой Римским, радикально чуждым истории европейского колониализма. Восприятие Китаем Соединённых Штатов Америки как угрозы стало ещё одной причиной высокой оценки Бергольо как совершенно чуждого логике холодной войны. На самом деле латиноамериканское происхождение Бергольо не объясняет всего. Хотя понятно, что это происхождение представляет особый интерес с точки зрения Китая, его отношение к Китаю не может быть истолковано как выражение антиамериканской политики и особой заинтересованности в проблемах «третьего мира». Папа Франциск руководствовался необходимостью защищать автономию и единство Католической Церкви в связи с миссией благовестия во всём мире. Решения Хорхе Марио Бергольо вдохновляются прежде всего общей направленностью современного католичества, которая сложилась столетие назад, с энцикликой Maximum illud  Папы Бенедикта XV, и ярко проявилась на Втором Ватиканском соборе. Именно эта направленность выявила решающий характер встречи Евангелия с представителями различных культур и цивилизаций.

Что касается Папы Франциска, то отпечаток работы исторического Собора стал очевидным с его первых шагов на престоле Папы Римского, начиная с программного документа Evangelii gaudium. Главенство миссионерского подхода, перспектива открытой к миру Церкви, внимание к бедным, умеренный институциональный подход и другие элементы глубоко характеризуют этот понтификат. Перспектива евангелизации вдохновляет Папу Франциска и в Азии, а в отношении Китая он часто ссылался на о. Маттео Риччи и миссию иезуитов в XVII веке. Иными словами, происхождение, биография и личные склонности, безусловно, влияют на стиль, решения и действия Папы Бергольо, но в целом его цели вдохновляются церковными мотивами и острым осознанием той особой роли, которую единство Католической Церкви может сыграть в мире в нынешних условиях глобализации. Все это вдохновило Папу Франциска на подход, отличный от подхода ватиканской Ostpolitik, – дипломатической традиции, сложившейся в отношении коммунистических стран в годы холодной войны и имевшей в Агостино Казароли своего крупнейшего представителя. Однако, если в отношении Восточной Европы, пусть и с большим трудом, Ostpolitik достигла определённых результатов, то в случае с Китаем имел место полный провал.

С точки зрения Ostpolitik Китай тоже воспринимался прежде всего как коммунистическая страна с преследуемой «Церковью молчания». Такой же точки зрения придерживается кардинал Дзэн, хотя он очень критически относится к Ostpolitik. Он тоже видит Церковь в Китае как «Церковь молчания», то есть Церковь, которая не говорит, а если говорит, то не делает этого свободно и не говорит того, что действительно думает. По этой причине, считает иерарх, нельзя принимать во внимание то, что говорят, делают и просят епископы и священники этой Церкви. Поэтому этот Гонконгский епископ на покое часто выступал от их имени, интерпретируя положение Церкви в Китае в соответствии со своими убеждениями, в то время как Святейший Престол, подписывая Соглашение, исходил из противоположной перспективы: выслушать, помочь и поддержать общину китайских католиков.

Ситуация Церкви в современном Китае более сложна, и её нельзя сводить к схеме «Церкви молчания», – выражению, которое, кстати, очень не любил Иоанн Павел II. Папа Франциск полагает, что эту Церковь следует понять  и помочь ей, осознавая её раны и проблемы, и, следовательно, народ, в котором она укоренилась, тоже следует понять и любить. В отличие от Ostpolitik, Папа Франциск проявляет новый подход, в котором отражаются глубокие изменения в мире после окончания холодной войны и новые отношения между крупными континентальными блоками и между различными цивилизациями. По мнению Папы Бергольо, Китай – это не только великая политическая и экономическая держава, но и великая цивилизация. Следовательно, в данном случае речь идёт о том, что Церковь должна не только проявлять уважение к Китаю - как и к любому другому законному правительству, - но и видеть в нём великую страну, великий народ, великую культуру, дабы помочь Китаю в полной мере интегрироваться в международное сообщество и поощрять его в поддержке мира.

Подводя итог, видение Китая в геополитике Папы Франциска можно резюмировать словами, которые он сказал в интервью Франческо Сиши в 2016 году: «Боязнь, страх никогда не бывает хорошим советчиком. <...> Западный мир, восточный мир и Китай – все они имеют возможность поддерживать баланс мира, и у них есть силы для этого. Мы должны найти путь, всегда через диалог; иного пути нет: встреча достигается путём диалога. Истинный баланс мира достигается посредством диалога. Диалог не означает, что в итоге мы придём к компромиссу, мол, ‘половина пирога тебе, другая половина мне’. Это то, что произошло в Ялте, и мы видим результаты. Нет, диалог означает: ‘хорошо, мы достигли этой точки, я могу быть согласным или несогласным, но мы идем вместе’. Именно это означает строить».