Чем медитация христианина-католика отличается от медитации йога?

В понимании современного европейца йога, как правило, означает ряд физических упражнений и положений тела, которые создают ощущение хорошего самочувствия, внутреннего покоя и гармонии и служат для сохранения телесной молодости и здоровья. 

На самом деле, некоторые восточные гуру, уверенные в недостаточной способности европейцев к суровой и длительной дисциплине йоги, а также хорошо зная о важности, какую на Западе придают здоровью тела, изобрели своего рода «йогу для европейцев». Она не совпадает с подлинной йогой, то есть содержит позиции и дыхательные техники, которые являются лишь подготовкой (так называемой хатха-йогой) к истинной йоге, то есть раджа-йоге («царской йоге»). В то время как хатха-йогу можно назвать йогой физического благоденствия, раджа-йога представляет собой нечто иное: это йога познания, высшая форма йоги, поскольку через нее йогин (тот, кто предан системе йоги) достигает так называемый «энстаз». Существует множество видов йоги, путей освобождения (марга), которое заключается в выходе из сансары, то есть необходимости возрождаться заново для очередной жизни, отмеченной болью и непостоянством. 

Что касается медитации, то само это понятие имеет совершенно разные значения для последователей йоги и для христиан.

В христианстве медитация – это усилие разума, углубление истин, открытых Богом. Она проводится в молчании и сосредоточении, когда мы вслушиваемся в Слово Божие. Христианская медитация совершается в присутствии Бога и, разумеется, порождает беседу с Ним: таким образом, «медитация» становится подготовкой к молитве и имеет смысл только если ведет к диалогу с Богом. Медитация направлена к Кому-то, а именно к Богу-Троице. В йоге же медитация заключается в интенсивной концентрации субъекта на объекте вплоть до поглощения собственного «я» в объекте. Таким образом, она обращена к «себе». Цель же христианской медитации – размышление над Словом Божиим для его усвоения, для того, чтобы мыслить так, как мыслит Бог. Поэтому христианская медитация и восточная медитация не просто отличаются друг от друга, но они диаметрально противоположны друг другу. Для христианина важно присутствие Христа в Его человечности, которая не мешает опыту бесконечного. Человечность Христа – это как раз путь к наивысшей форме этого опыта. А главным предметом и критерием медитации является Крест и Воскресение. Поэтому многие богословы и пастыри выступали против занятий йогой – в том числе против использования техник йоги, которые по своей сути не являются нейтральными, а неразрывно связаны с философско-религиозной системой, в рамках которой разработаны.

Если восточная медитация направлена на достижение абсолютной ментальной пустоты и изоляции своего «я» в энстазе, то христианская медитация направлена на диалог с Богом Отцом и со Христом, на полноту познания, любовь и участие в жизни Пресвятой Троицы. 

Многие утверждают, что занятия йогой помогают им в молитве: помогают контролировать собственные чувства, достичь духовной свободы, способности концентрироваться. Однако для подобного эффекта человек должен уже обладать определенной богословской и духовной подготовкой и быть прежде всего психологически уравновешенным, то есть способным принимать в восточных техниках позитивное и отметать то, что может крыть в себе опасность. Техники йоги не только вдохновляются философскими и антропологическими понятиями, радикально противоположными христианству, но они родились и развивались в культурном контексте, весьма далеком от европейского. 

В действительности, йога кроет в себе немало опасностей: хотя бы то, что стремление к правильной технике отвлекает от беседы с Богом, и сами техники становятся самоцелью. Потом, человек сосредоточивается на себе самом, на своем теле, любуясь своими физическими и ментальными достижениями, ошибочно полагая, что такой успех означает духовный рост. Наконец, внутреннее спокойствие и уединение легко путают со сверхъестественными, освящающими плодами молитвы. Верующий думает, что он молится лучше, потому что лучше контролирует свои мысли и чувства и не отвлекается. Однако для христианской молитвы сосредоточенность, внимание, свобода от рассеянности – совсем не главное. В христианской молитве главное – вера и любовь. Чем больше любовь к Господу, тем глубже и действеннее молитва. Даже если верующий во время молитвы отвлекается мыслью, это не значит, что она неэффективна: молитва благодатна в силу своего намерения, когда мы возносим ее благодаря импульсу Святого Духа, - даже когда мысль непроизвольно отвлекается из-за своей слабости. Непроизвольная рассеянность не мешает глубокой молитве, если она рождается от живой веры и любви. Вера и любовь – дары Святого Духа, которые никакая человеческая техника не в состоянии «произвести». Хотя, конечно, от человека зависит, в какой мере он готов принять эти дары и сделать их плодотворными. 

В христианстве техники и методы как таковые могут быть полезны в первое время, в поддержку усилий, прилагаемых для медитации или молитвы. Но сами по себе они не являются обязательными, необходимыми, поскольку Сам Бог сообщает Себя верующему, вступая в диалог с ним, и в контакт с Богом можно войти без применения каких-либо «техник». Но по мере углубления духа молитвы и единства с Богом «методы» и «техники» упрощаются, вплоть до полного исчезновения. Молитва освобождается от всякой «искусности», преображаясь в полное любви внимание к Богу и благоговейное молчание.

Христианский мистический опыт – это чистый дар Бога, сверхъестественный дар, и основная его характеристика – это, можно сказать, «пассивность»: человек, которого Бог благодатью допустил к глубокому общению с Ним, ничего не может сделать для того, чтобы вызвать это деяние Бога или воспрепятствовать ему. Поэтому в христианстве нет какой-то особой «техники», непременно ведущей к мистическому союзу с Богом.

Именно в этом – основное противоречие между йогой и христианством, между методами христианской молитвы и созерцания и техниками восточной медитации. В йоге человек «освобождается» своими усилиями. В христианстве человек спасен Богом по благодати.