Картина, написанная маслом (155х140 см) хранится в Институте искусств Чикаго и является одной из самых обсуждаемых работ русского художника.

Родившийся и выросший в ортодоксальной семье Шагал (его настоящее имя Мойша Сегал, Сегал Левитская фамилия, акроним Сеган Леви, что означает «помощник-левит») в своих работах часто затрагивает тему отношений между евреями и христианами. Существует несколько картин, на которых изображена сцена распятия. На картине «Белое распятие» названной так из-за бело-серого фона, Христос-мученик изображен очень необычно. На ней бедра распятого Иисуса обернуты таллитом – еврейским молитвенным платком, а на голове вместо тернового венца ткань. Мир вокруг него погружается в хаос и страдания, а рядом с крестом вместо утешающей матери мы видим сцены гонений на евреев.

Поводом для написания картины послужила страшная «Хрустальная ночь» (Kristallnacht) в ноябре 1938г., ставшая началом гонений на евреев в Германии.

Таким образом Шагал выразил свой ужас  от происходящих событий шокирующий документ того времени.

Существуют различные интерпретации данной картины, роли того, кто назвал себя Сыном Божьим и символических сцен.

Некоторые еврейские круги резко критиковали Шагала за его личное видение фигуры Христа. Некоторые христиане увидели в картине провокационный призыв к еврейским корням.

Что касается различных толкований картины, то Шагал возмущался позицией еврейских критиков. «Они никогда не понимали, - говорил он, - кем на самом деле был Иисус. Одним из наших самых любящих раввинов, который всегда помогал нуждающимся и преследуемым. Они придали ему слишком много знаков государя. Он считался проповедником, придерживающимся строгих правил. Для меня он является прообразом еврейского мученика всех времен».

На первый взгляд фигуры и предметы, нарисованные в стиле «наиф», кажутся фантастическими образами из «сна» художника. Скрытые сцены насилия и жестокости обнаруживаются только при более внимательном рассмотрении.

В центре картины изображен Христос, распятый на огромном кресте, имеющим форму буквы «Т».

Отказ от привычной формы христианского креста объясняется пацифистскими устремлениями, преодолевающими негативное восприятие креста, использовавшегося в качестве меча во времена крестовых походов, и, учитывая исторический момент, когда была создана эта картина, символизирует желание мира в Германии, охваченной подготовкой к войне.

На кресте дважды появляется надпись «I.N.R.I.» (IesusNazarenus RexIudaeorum), выполненная в красном свете, цвете крови, готическими буквами, напоминающими антисемитские брошюры национал-социалистов,  а затем эта же надпись на иврите.

У ног Христа еврейский подсвечник – менора – освещен  лучом солнца, идущим с неба. Расположение меноры рядом с крестом и луч света интерпретируются как дань  уважения Шагала Спасителю. Большой поток белого света падает на распятие сверху. Ы других работах Шагала трансцендентный свет характеризует некоторых еврейских пророков, таких, как Моисей и Илия. Это наводит на мысль о том, что Шагал ставит Христа на один уровень с пророками, почитаемыми евреями. Еще более важным является мнение о том, что в Распятии мученичество еврейского народа принято Богом. Для Шагала распятие Иисуса становится символом еврейского народа.

Глаза Христа полузакрыты, кажется, что он заснул на кресте и, несмотря на окровавленные руки и ноги, не страдает, не воспринимает страдания и разрушения вокруг себя. Большая лестница, приставленная к кресту, воспринимается некоторыми как приглашение сойти с креста, чтобы положить конец насилию и страданиям. Другие идут дальше и видят в ней, прежде всего критику пассивного отношения Церкви  к тому, что происходило в период нацизма.

Мир вокруг Распятия в смятении. Его терзают беспорядки, грабежи, поджоги, убийства, разрушения и насильственное изгнание людей. Справа видно пламя, идущее из разрушенной синагоги. Человек в военной форме и черных сапогах, убежденный нацист с жестоким, полным ненависти лицом, только что поджог полог храма. На дороге валяются разбитая люстра и опрокинутый стул, на котором когда-то сидели благочестивые верующие и, покачиваясь, молились о божественном утешении.

Ковчег сломан, из горящего свитка Торы поднимается серый дым. Молитвенные книги брошены в грязь. Некоторые страницы намокли от слез. Старый еврей с типичной для беженцев сумкой через плечо пытается убежать и даже кажется, что он хочет выйти из картины. На волнах бесцельно качается перегруженная лодка с отчаявшимися беженцами, которые не надеются добраться до безопасного порта, где им будет дано убежище. Рядом изображены жители разоренной деревни. На заднем плане идут бойцы Красной Армии. Человек с белой табличкой на шее, говорящей о его еврейском происхождении, униженно идет с поднятыми руками. Лишь небольшая группа пожилых евреев, подобных небесным ангелам, плачет от этих страданий.

Тогдашний кардинал Бергольо не объяснил, чем именно его привлекает эта картина и не поделился своей интерпретацией работы Шагала. Тем не менее, его расположение к картине говорит об определенной открытости по отношению к нетрадиционным направлениям в искусстве, о его чувствительности к евреям и, возможно, его интерес к такой интерпретации, как раввин на кресте.

Хорошо известно, что кардинал Бергольо был особенно заинтересован в дружбе с еврейским народом и его религией. После избрания папой он пригласил главного раввина Рима Риккардо Ди Сеньи на церемонию инаугурации его понтификата. Во время личной встречи Папа Франциск и раввин Риккардо Ди Сеньи были веселвми и радостными.